Глава 9 Происки врагов. Часть 1

Переход происходил как-то странно. Обычно шагаешь в портал и тут же оказываешься на месте. Словно сквозь дыру в заборе. Сейчас же очутилась в каком-то необъяснимом пространстве. Стою вроде, но под ногами лишь туман клубится, как, собственно, и по сторонам. Куда идти? Что произошло? Прежде такого не случалось. И вдруг передо мной загорается знакомое синее пламя, делаю шаг и…

Вышла из странно глюкнувшего портала и в шоке уставилась на носящуюся вокруг неисчислимую прислугу. Перенеслась я, как и планировалось в тот самый зал, где вчера стены Морганиной тушкой рихтовали. Озираюсь по сторонам и замечаю новую дверь. А все так и бегают, меня словно бы и не замечая. И так не по себе от этого становится.

Стрелой мчу в спальню, взираю на пустую колыбельку, возле которой, ссутулившись, рыдает Арна, а над гномой грозными изваяниями нависают Элифан и маркиза. Ощущаю, что сердце в нехорошем предчувствии остановилось. С трудом передвигая ноги, подхожу к кроватке.

– Где сын, – хрипловато спрашиваю, и…

Ответом служит тишина. Меня по-прежнему словно не замечает никто. Всё тело колотит нервная дрожь. Если это шутка такая, то не смешно! Хотела коснуться Элифана, и моя рука… прошла сквозь него! Ничего не понимая, вновь провожу рукой в районе его плеча, наблюдая, как вся кисть погружается в его тело. И мне становится страшно. С ужасом смотрю на пустую кроватку, на сжимающего кулаки мужа, на заплаканную гномку, и метающую глазами молнии Анджею, которая, повернувшись к своему сыну выдаёт:

– Смирись, сынок, видимо она тебя никогда не любила. Кто ты, а кто она?

– Кто она? – как-то зло, резко выдыхает Элифан.

– Дочь верховного, – напомнила бледная как смерть и существенно состарившаяся маркиза. – Если таково её решение, нам его не оспорить.

– Какое ещё решение? – срываюсь на крик, но никто не слышит.

А явно разъярённый муж создаёт портал. Проскальзываю следом за ним, очутившись в одном из залов в замке отца. Рядом тут же как всегда возникает Эльма, жду извечный вопрос: «Ты готова?», но та силится что-то произнести и не может, словно дара речи лишилась. И вид у неё напуганный. Но смотрит-то чётко мне в глаза! Значит видит?

– Яр!!! – тем временем не орёт, а ревёт на всю округу Элифан.

– Чего кричим? – спокойно интересуется возникший рядом с ним словно из ниоткуда отец.

А Эльма всё ещё пытается что-то произнести, но лишь беззвучно открывает и закрывает рот.

– Ты ещё и спрашиваешь? – задыхаясь от гнева полурычит-полушипит гость. – Где мои жена и сын!

– Тебе лучше знать, они же в твоём замке живут…

Элифан сразу сник как-то, ссутулился. Отец окинул его хмурым взглядом и всё таким же, кажущимся спокойным голосом уточняет:

– То есть моя дочь и твой сын пропали, несмотря на хвалённую защиту Винд-Арконте? – и усмешка на губах заиграла.

Вот хоть убейте меня, странно всё это: и ухмылочка, совсем папе не свойственная, и спокойствие это, да и слова «твой сын», вместо «мой внук».

– Не совсем, – растеряв весь свой запал, опускает глаза мой муж. – Она в академию летала, а потом…

– Что?! Что потом? – в глазах отца вот-вот должны вспыхнуть ярко фиолетовые огоньки гнева, но вместо этого наружу вырывается… ехидство!

– Мы заняты были… – по-прежнему не смотря на собеседника и не замечая его странной реакции, взволнованно вещает Элифан. – Детскую оформляли… Кайрон с няней был… рядом… в нашей спальне, что через стенку.

– Ближе к делу! – скучающим тоном потребовал отец, и что-то в этой фразе было смутно знакомое, вот только от кого я её раньше слышала никак не вспомнить было.

– Она влетела, забрала у Арны сына, создала портал и, сорвав с пальца кольцо, с криком: «Я ухожу!» исчезла. И всё, – со вздохом, завершил поникший Элифан, и теперь я, словно выброшенная на берег рыба, только и могла открывать и закрывать рот.

– Уходит? – всё с той же несвойственной ему ухмылочкой, переспросил отец. И его глаза изучающе впились в лицо моего мужа.

Получается, портал не просто так глюкнул. В это время что-то произошло. И некто в моём теле похитил моего сына и сейчас неведомо где бродит. А я… я даже для отца невидимое привидение? Они меня не слышат, но… я с надеждой смотрю на Эльму, та по-прежнему с меня взгляда не сводит.

– Ты меня слышишь? – спрашиваю.

Призрак вновь пытается что-то сказать, в итоге выдаёт кивок. Ага. Это уже что-то.

– Скажи им, что я здесь.

Эльма честно переводит взгляд на хозяина замка. Потом обратно на меня.

– Давай же! – требую.

И наблюдаю театр одного актёра, в котором Эльма уподобляется всё той же выброшенной на берег рыбине: рот разевает, закрывает, но ни единого звука наружу не вырывается. Ведьма в шоке касается руками своего лица. Как-то обречённо взирает на меня и беспомощно разводит руками.

Что ж это творится-то, а? Я призрак невидимка. А единственная, кто меня заметила, срочно лишилась дара речи. В моём теле неизвестно кто, и почему-то история про Алсею и Эльму вспоминается. Переселение в тело путём изгнания души. Стоящая напротив меня ведьма об этом знала немало, вот только вряд ли была в состоянии ответить.

В душе разрастается паника. Давлю её из всех сил, сейчас нужно трезво мыслить и срочно искать выход. Но решение всё никак не приходит…

Нереально сосредоточиться в то время, когда мысли словно ошалевшие бьются в голове: Где мой сын? Что с ним? Где моё тело? Зачем оно им? Как вернуть себя?..

Взгляд падает на Эльму, вспоминается история Алсеи, которая до самой смерти своего физического тела оставалась безмолвным, невидимым для всех призраком. То, что очутившийся рядом неприкаянный дух срочно потерял дар речи, вообще не поддаётся логическому объяснению. Мне как-то совсем уж нехорошо стало от всего вместе взятого. Ведь рядом с захватившим моё тело существом – мой сын.

– Видать нервы у неё сдали, – неожиданно спокойно резюмировал отец. – Такое уже бывало не раз.

– Э-э-э… это когда же? – вылупляюсь на отца, но он, как и прежде не слышит.

– Искать бесполезно, – продолжает он. – На Карпеге или на Земле она, кто знает? Шёл бы ты спать лучше. Видок у тебя помятый, а с ними ничего не случится. Небось, к подружкам потрепаться отправилась. К утру вернётся. Не бери в голову.

А у меня опять странное ощущение: вроде вот он с виду – отец, а слушаю и понимаю – что-то не так. Будто и не он. Начнём с того, что Катюхой никогда не называл. Дочь, Катя, Катерина, Екатерина, крайне редко Катюша, но никаких пренебрежительных Катюх! Во-вторых, о загулах на ночь никогда и речи не было. Днём – пожалуйста, ночью – никогда! Редкие гулянки по вечерам заканчивались задолго до полуночи, пару раз к часу возвращалась, и оба случая запомнились грандиозными скандалами. Поездки на дачи к подругам или на курорты анонсировались предкам едва ли не за месяц. В то время как сейчас… взгляд падает на часы: три часа ночи! Я, типа, схватив ребёнка, свалила в неизвестном направлении, а отец спокоен. У меня шок.

Глаза Элифана метают молнии, кулаки сжимаются, слух улавливает его тяжёлое дыхание. Хочется подойти, сказать, что я здесь, что надо искать Кайрона, но руки, по-прежнему не ощущая препятствий, проходят сквозь тело любимого мужчины. А голос мой слышит только растерянная от всего происходящего ведьма. И вездесущего духа-хранителя поблизости нет. Он бы точно услышал! Вспыхивает портал, и мой муж, окинув хмурым взглядом хозяина замка и не прощаясь, исчезает во всполохах голубого пламени.

 А у меня слёзы на глаза навернулись. За что со мной так судьба? Что плохого я в этой жизни сделала? Только-только всё налаживаться начинает, и тут же такая вот гадость приключается.

Эльма в шоке взирает на моего отца и начинает усиленно жестикулировать, привлекая внимание, но реакции ноль. Отчётливо побледневший, обычно довольно ярко выглядящий призрак уже вплотную приближается к задумчиво взирающему на то место, где мгновение назад стоял мой супруг, владельцу замка…

А тот, игнорируя ведьму, вздохнул и… нет, никаких порталов! Просто исчез! Как??? Собственно, он и появился весьма странным образом. Вот только не до этого было. Ну, явился и явился. Меня больше всего его поведение и спокойствие насторожили. Словно подменили. Но сейчас не до психоанализа странного поведения предка. Надо сына искать.

И какая-то гнетущая тишина опустилась на замок. Смотрю на призрачную ведьму. Та на затею что-либо сказать уже подзабила и просто глазами хлопает, а меня вдруг осеняет:

– Я не способна взаимодействовать с предметами. Если ты говорить не можешь, то напиши, – предлагаю, и та, коротко кивнув, куда-то унеслась.

Появилась мгновением позже. По-прежнему молчаливая, но со стопочкой бумажных листков и пером в руках. И тут же начала что-то строчить. А я нервно жду. Протягивает лист, всматриваюсь в неровный, но вполне разборчивый почерк: «Не стала б я ему ничего говорить, даже если б смогла. Он странный. Вернулся без жены. О тебе и внуке не волнуется. А ведь должен! Что происходит? Кто тебя так? Это же не просто тело забрали, я даже сказать ничего не могла!»

Отрываю взгляд от листка, ощущая, как слезы по новой подкатываются. Вот оно как призраком быть, оказывается: тела нет, а ощущения-то имеются и душевные, и реакции несуществующей физической оболочки налицо.

– Мне показалось он и тебя не видел, – шепчу, а призрак кивает, соглашаясь.

Какое-то время так и общались: ведьма писала, я говорила вслух. Ясности разговор не принёс. Вот только Эльма так же, как и я, отца в чём-то заподозрила. Нет, он бесспорно ведёт себя странно. Можно было бы предположить, что его околдовали, но… это же не просто сильный маг, и даже не просто бог, он – верховный!

И вдруг, выдёргивая меня из задумчивости, откуда-то доносится рёв огня. Эльма тоже встрепенулась и смотрит в сторону двери. А порталы папины по звуку узнать несложно, и тут же, заставив вздрогнуть, раздался бешеный рык:

– Старый пень! Ты где??? Где эту рухлядь носит, когда он нужен?.. – последнее скорее раздражённо и задумчиво прозвучало.

Ответом ему служит всё та же окутавшая замок тишина, только угасающее эхо от его вопля где-то вдалеке ещё раздаётся. Кидаюсь к двери. И тут же, заставив меня встать как вкопанную, вновь раздаётся шум открывшегося портала. Неужели ушёл? – с грустью успеваю подумать, но сознание подсказывает: звук иной – тише обычного пламя шумело.

– Её нет в академии, – доносится голос Артона. – Алсея сказала, что Катя больше часа назад ушла. И эльфа не врёт, – уже тише добавляет.

– Что-то возродилось, – глухо молвит отец, но его слова эхом разносятся по странно затихшему замку. – И с духом рода что-то произошло. Я его не ощущаю… и ещё Гарнеля, Симирона.

Эти имена показались смутно знакомыми. Лихорадочно пытаюсь вспомнить, где я слышала их? И всплывает в памяти тот фрагмент изменённой мною истории. Разговор с Архом, духом хранителем рода Винд-Арконте, когда он сообщил мне о гибели Элифана на западном рубеже:

– …Куда смотрели эти проклятые боги? – сходя с ума от горя кричала я.

– Они были там. Трое погибли, – ответил мне дух.

– Кто? – вновь затаив дыхание, спросила.

– Артон, Гарнель, Симирон…

Боги… отец не ощущает присутствия двух богов. Помнится, он как-то рассказывал о том, как проходит процедура наделения силой. Возведённые в ранг богов становятся настолько близки ему по духу, что порой могут на очень больших расстояниях даже ощущать сильные эмоции друг друга. Их связывает нечто, и теперь он, видимо, ощущает потерю этой самой связи.

Тогда же он рассказал и о вариантах лишения силы. Младших богов могли лишить силы. Его лично в своё время спасло только то, что он являлся богом изначальным, и по определению не мог быть лишён сил. У бунтовщиков в результате победы был выбор: обстоятельства сложились таким образом, что у них появился единственный способ уничтожить его раз и навсегда, или же изгнать, лишив возможности вернуться на Карпег. Благодаря хитроумному ходу Артона, большинство приняло решение в пользу изгнания, а шанс убить оказался потерян раз и навсегда.

А вот отец очень хорошо запомнил то ощущение, когда погибали поддержавшие его немногочисленные соратники. Он так и сказал мне тогда:

– Я вдруг осознал, что перестал их чувствовать, и это очень больно.

И по его же словам, это нельзя спутать с тем, когда боги уходили гулять по иным мирам. А значит сейчас… сейчас кто-то лишил сил, а возможно и жизни, двух младших богов. И этот некто впитал в себя эти самые силы…

Все эти мысли и воспоминания проскользнули в доли секунды. Из-за двери послышался вздох. И у меня закралось сомнение: кем был тот, кого мы с Эльмой посчитали моим отцом? Почему он! Верховный! Не увидел её и меня? Я метнулась к двери, по привычке потянувшись к ручке, но не нашла опоры, и всё тело проскользнуло в прилегающую к тому залу галерею, где мы до этого находились.

Отец тут же издал стон. Стоящий напротив него Артон, обернулся, проследив за его взглядом, посмотрел куда-то мимо меня, и заметив вплывшую в галерею Эльму, скривился, но всё же кивнул ей в знак приветствия, тут же обернувшись обратно к так и не сводившему с меня глаз отцу. А тот, как и мы с Эльмой недавно, стоял и прикидывался выкинутой на берег рыбиной.

– Пап, – как-то совсем уж жалобно произнесла я, и заметила, как на его скулах заиграли желваки, волевой подбородок дрогнул, а в глазах этого вечно сильного мужчины проступили слёзы. – Они Кайрона забрали, – только и хватило сил сказать, и наконец-то осознав, что меня слышат и видят, я разразилась слезами…

Вновь доносится звук портала из того зала, где мы были минуту назад. Открывается дверь, впуская в галерею зачем-то вернувшегося Элифана. Сквозь застелившую глаза пелену вижу, как отец опрометью бросается ко мне, но, как и стоило ожидать, его руки касаются пустоты. А мне ещё больнее становится. Так хочется ощутить чьё-то прикосновение, тепло рук…

– Она здесь, – хрипло произносит вмиг состарившийся лет на двадцать мужчина. Элифан и Артон в непонимании смотрят на него:

– Кто?

– Катя… – выдыхает отец так, словно это даётся ему с трудом, – здесь, – правая рука указывает на то место где я стою, левая проводит по вмиг поседевшей шевелюре.

У меня аж слезы от этой картины пропали. В книгах читала фразу: он поседел. Но воспринимала это не буквально, а вот оно как бывает-то! Перевожу взгляд на Элифана. Растерян. Водит глазами из стороны в сторону, но, увы, ничего не видит. Артон же как-то по-детски теребит подол свободной рубахи, и явно пытается подобрать слова утешения. Вот только чем тут утешишь?