Откуда издалека донесся тихий звон цимбал. Длинные пальцы Цимбалиста дрогнули, словно в тоске по звездным струнам. Казалось, на некоторое время застыл даже воздух. Потом он ловким движением взобрался на перила и махнул рукой.
— Пошли, — коротко бросил, игнорируя мое недоумение; ступил на вспыхнувшую лунным огнем дорожку и, насвистывая, направился к университету.
Поборов секундный страх, я глубоко вдохнул и последовал за ним. Лунная дорожка мягко позванивала под ногами и немного пружинила. Считай, ходить по небу. Жаль, что повод совсем не радостный. Да и компания, увы, не та.
Прямо перед зданием общежития Цимбалист остановился, внимательно осмотрел окна, указал на крайнее справа:
— Здесь?
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем он. Я молча кивнул. Цимбалист прямо по лунной дорожке пошагал к окну. Я с любопытством смотрел, что он будет делать. Неужто так и вломится?
Цимбалист обернулся и приподнял бровь, мол, чего стал?
Когда я вернулся к себе, то обнаружил спавшую крепким сном ненаглядную соседку-злыдню. Пару секунд поумилявшись (в таком безобидном состоянии ее можно застать крайне редко, поэтому стоило ловить момент), все же добрался до собственной постели и сразу отключился. Ситуация вышла крайне напряженной, хлопот обрушилось немало. Да еще и Шаленый, дидько его за ногу! Устроил нам такую лекцию, что я решил больше не приближаться к лазарету на десять метров. Девочки, кажется, восприняли спокойнее, что, безусловно, радует. А вот пробуждение пришло со… страшного. Меня трясли и одновременно пытались придушить. — Андрей! Андрей! С трудом разлепив глаза, я непонимающе уставился на склонившуюся надо мной Сашу. Кстати, встрепанную со сна и едва одетую. Удушение оказалось радостными объятиями… ну, почти. — Ты жив! Дидько, что за глупое утверждение? Нет, я умер, а сюда положили в качестве подсобного материала для практикующих злыдней. — Ткачук, изыди, я т
Вий-Совяцкий быстро шел по коридору, чувствуя, как сверлят спину упыри своими отвратительно серебристыми глазами. Хвеся, завидев такую орду в приемной, невольно потянулась к метле. Пришлось зыркнуть на нее нехорошим взглядом, чтобы вела себя прилично. — Хвесенька, прошу вас, голубушка, принесите две чашечки кофе. — С кардамоном, — пискнул Олег Васильевич, — очень хорошо освежает. — А… — начала Хвеся, явно пытаясь намекнуть, что две чашки кофе на восемь персон будет маловато. — Две чашки, — с нажимом произнес Вий-Совяцкий и быстро зашел в кабинет. Упыри неприятно похихикали и скользнули следом. Радовало, что говорил только один. Впрочем, этому было объяснение. — Присаживайтесь, господа, — как ни в чем ни бывало сказал он, указывая на кресло. Повисла тишина. Вий-Совяцкий подхватил из шкафа толстенную папку с потрепанными завязочками. Положил ее на стол, а сам устроился в кресле. Упыри не шелохнулись, только Олег Васильевич припод
Третий день в Полтавском Национальном университете магии творилось черт знает что. Завхоз Дидько гонял по коридорам огромного кота, размером с доброго медведя. Кот шипел, строил рожи и игриво топорщил хвост. Но удирал при этом настолько справно, что Дидько оставалось только неприлично выражаться и мчаться за несносной зверюгой. Ткачук Александра Евгеньевна, куратор третьего курса злыдней, объявила бойкот ректору университета и со всей присущей женскому полу наглостью игнорировала попытки Хвеси зазвать ее в кабинет Вий-Совяцкого. Вообще-то, такое поведение было непозволительно, но Ткачук явно пренебрегала всеми и вся, и, как ни странно, ей за это ничего не было. Пока, во всяком случае. Комиссия в составе семи упырей скрылась в неизвестном направлении, так и не посетив ни одной пары. Для всех оставалось загадкой, что произошло в кабинете Вий-Совяцкого и почему так и не выписали ни единого замечания. Пани Кандыба вдруг взяла за привычку опаздывать на собственные
Экзамен по основам мольфарской волшбы — вещь серьезная для преподавателей и страшная для студентов. Все пытались хоть как-то спрятать кипы шпаргалок, которые позаготавливали предварительно. Хорошо, первый курс пока не способен сотворить магические, иначе б худо пришлось и мне. Есть такие покровы невидимости, что и не разобрать даже опытным мольфарам. А пропустить студента, не знающего основ, просто непозволительно. Вместе с моими учениками на экзамене еще присутствовали юные ведьмаки. Первый год — много общих предметов, поэтому и тем, и другим давали знания одним потоком. Ведьмаки нервничали значительно больше моих, что странно. Возможно, более строгая Солоха пугала ребят своим видом. Хотя сейчас… сейчас как раз строгости не было и в помине. Первой тянуть билет вышла Багрищенко. Ни капли робости или неуверенности в себе: четкий шаг, спокойный взгляд, короткая юбка. Хм, после экзамена получит. Чай не на свидание к Кириллу явилась. После Тани к нашему с
Горный воздух казался прозрачным. Лучи заходящего солнца укутывали темно-зеленые карпатские вершины золотистым облаком. Свет — густой и невероятный, такой, что хотелось потрогать. Вокруг витали запахи хвои и ягод. Я поудобнее устроилась на плетеном коврике и сделала глубокий вдох. Так… успокоить сознание. Сконцентрироваться на энергии — ощутить, как ее поток легонечко щекочет кожу. Занятное дело, кстати. Когда всматриваешься в энергетическую суть предметов: одушевленных и неодушевленных — неважно — можно бесконечно любоваться всеми цветами радуги. Вот, например, деревья отсвечивают ярко-зеленым, дом рядом — желтый-желтый, как любила говорить моя бабушка — «ламповый». Вода в озере, на которое меня водил Григорий Любомирович, сияла огромным сапфиром, а вот от него самого исходил коричнево-красный свет, будто древесная кора. — Смотри не переутомись там, — послышался голос Чугайстрина-старшего, — а то никакой звездной дорожки не видать тебе, как своих ушей. Я фыр
М-да, кажется, насчет «подействовало» я сильно ошиблась. Пришлось успокаивающе сжать руку Богдана. — Если хочешь узнать что-то неприличное, — произнесла я с нажимом, — то ничем, увы, порадовать не смогу. Богдан озадаченно вздернул бровь. — Ему вроде как мать наследника нужна. Сомневаюсь, что он тебя сюда приволок, чтобы изучить поведение карпатских белочек. — Вообще-то ежей, — хмыкнула я. — Но оставим зверинец в покое. Чугайстрин забрал меня из универа, чтоб ненароком не вляпалась. — Во что? — нахмурился Богдан. Что ж, в душевную доброту чугайстров он явно не верил. А зря. Если б уж Григорий Любомирович что-то хотел, то, скорее всего, уже б и сделал. Я показала ему мосяжный перстень: — Это оберег. К обручальным кольцам он имеет такое же отношение, как Дидько к труппе балерин. Богдан хмыкнул: — Ну-ну. И в чем же его гениальный план? Я пожала плечами, пока всей правды все равно ему не скажу. — План
Киев встретил нас разлитым по небу закатным золотом, свежим ветром, миллионом голосов, ласковыми объятиями-переливами более чем тысячелетней магии. Не зря столица — место, где можно встретить кого угодно и что угодно. Сюда и стекаются все, кто жаждет получить больше знаний, больше возможностей и… увидать такое, о чем и подумать не мог. Говорят, что большой город всегда давит на жителя, приехавшего из маленького. Я шагал по Андреевскому спуску, с интересом рассматривая работы местных умельцев. Не знаю, ничего подобного не ощущалось. Возможно, то утверждение касалось только простых людей, которые не открыты магическому фону, — кто его знает… Студентов удалось благополучно заселить в общагу, а потом незаметно улизнуть, мстительно скинув все хозяйственные хлопоты на хрупкие плечики Ткачук. Перед отъездом мы так и не поговорили. Все время Саша ходила с видом: «Мы оба виноваты, особенно ты». В чем именно — я так и не понял. Но разбираться — себе дороже. К тому же проводить
Мы с Григорием Любомировичем прибыли в Киев в семь часов вечера. Поездка с пересадками — то еще удовольствие. Однако он был непреклонен: добираться дал задание только обычным транспортом — человеческим. Никаких порталов и звездных дорожек. Аж обидно стало, честно говоря. Просто не люблю поезда с детства. Но слушать меня, разумеется, никто не стал. Поэтому пришлось молча погрузиться в душный вагон и отправиться в Киев. Правда, не скрою, что потом отомстила по полной: стонала и ныла, вынуждая почтенного основателя ПНУМа то принести водички, то мороженого, а то и гаркнуть на не в меру распоясавшихся молодых людей, вздумавших поприставать ко мне в тамбуре. Что я там делала, спросите вы? Ну-у-у, даже хорошим девочкам иногда хочется закурить (пока не видят мама и преподаватели). Правда, не в компании отмороженных и пренеприятнейших типов. Поэтому Чугайстрин и убедил этих самых типов, что приставать — очень невежливо. Едва я ступила на перрон, как тут же стало тесно и… страшно. Так