Игроков перестал разговаривать. Конечно, не совсем: он отвечал Максу, но не реагировал ни на понукания Калеса, ни на шпильки Лисы, словно бы их не слышал. На ночевку встали в небольшом леске, граничащим с коричневыми каменными уступами, по которым предстояло взбираться завтра. Леха выбрал место, никого не спрашивая и игнорируя пистолет Лисицына, чем слегка напугал Грошева.
Пламя потрескивало, танцуя на сухих сучьях, Игрок выкопал несколько запеченных клубней дикого картофеля. Дуя на ладони, перекинул пару Максу. Лиса, сидевшая по другую сторону костра с банкой тушенки в руках, проводила их задумчивым взглядом. Грош был уверен, что в другое время Леха не упустил случая напомнить, что военнопленных полагается кормить. Его молчание было неправильным и тяжелым, словно воздух вдруг обрел вес.– Зачем ты это сделал? – спросил Игроков, откусывая от клубня и пачкая губы золой.– Давай без дурацких вопросов, – Грошев посмотрел на Калеса, сидевшего чутьВыгребная яма воняла, будка туалета в паре шагов левее ей не уступала. Дощатая дверь скрипела на ветру, редкий лесок позади шумел листьями. Самое то для романтической прогулки с девушкой, которой очень хотелось свернуть шею.Тягучий аромат разложения с легкостью перекрывал для Грошева все остальное.– Макс, даю слово, что освобожу Леху, чтобы не случилось, – проговорила ему в спину Лиса. – Никто не собирается вас убивать, молчание даже ваше можно купить, вопрос только в цене, в сумме.– А остальных? Тоже купите? – парень развернулся. – Ильина, Першину, Чуфаровского? Ярцеву похороны оплатите? Самарскому свадьбу?– Перестань! Что-нибудь придумаем, я обещаю.– Так, давай, – он приблизился к Насте, – освобождай. И я даю тебе слово, он доведет вас до бункера. Твоему брату даже знать об этом не обязательно, он не поймет и не почувствует.Она отвела глаза. Другого ответа он и не ждал. Грош усмехнулся,
– Садись, Малой, – Тилиф положил на стол, где еще недавно стояли миски, пистолет гвардейца и громоздкий револьвер Лисы.Макс потер запястье, никак не отреагировав на приглашение. Когда тебя окружают люди с оружием, геройствовать как-то не хочется. Но он все равно попытался. Из чистого упрямства. С предсказуемым результатом.Маст стал торопливо протирать столешницу. Двое с автоматами замерли чуть в стороне.– Упрямец, – Раимов разрядил пистолет и покачал головой.– Что дальше? – спросил Грош. – Опять заставите стрелять?– Нет, – Шрам взялся за оружие Лисы. – У тебя был шанс, Малой, второго я никому не даю, – мужчина заглянул в барабан, хмыкнул и демонстративно перевернул. Оттуда не вывалилось ни одного патрона.– Тогда зачем я здесь?– А ты куда-то торопишься?Грош бросил взгляд в окно, где-то там остались Игрок, Настя и чертов гвардеец. В любой момент могли раздаться
Один из автоматчиков шел первым, Тир замыкал. В касках с фонарями они смотрелись добрыми работягами, если бы не оружие в руках. Студентам касок не предложили: то ли они были в дефиците, то ли о сохранности их голов думать уже не приходилось.– Зачем нам бригадир Привезенцева? – вполголоса спросил Грош.– А что, есть другие идеи? – ответил Леха. – Я правильно понял: нас убьют, как только – так сразу?– Более-менее.– Но так не бывает, – Настя вклинилась между парнями, оставив задумчивого Калеса топать позади. – Они нас отпустят, они не решатся… просто… просто, – она оглянулась на автоматчика.– Неприятное ощущение, правда? – хмыкнул Игрок. – Добро пожаловать на вечеринку, красотка! – улыбка у парня вышла несколько болезненной.– Хватит ее пугать, – процедил сквозь зубы Калес. – Хотите отыграться? Валяйте, но на мне.– Топай
Грошев размахнулся и запустил камень. Снаряд приглушенно ударился в то, что осталось от тела, и скатился вниз. Лиса, Макс и Леха одновременно повернули головы влево. Стоило чему-то постороннему коснуться захоронения, как там за толщей земли и камня начала собираться энергия. Если потребуется, блуждающий будет защищать свои останки.Грошев достал из кармана мешочек с золотом и качнул памятной вещью в воздухе, чувствуя, как энергия вернувшегося двигается вместе с ним.– Леха?– Что? Ничего не изменилось. Труп далеко, так что пока могу стоять и глядеть на камни.– Это наш призрак, – сказал Макс, – но это не Микорский.– С ума сошли? – возмутился Варкон. – Тир, если они такую бодягу кому из офицеров сольют, то с нас головы снимут. Микорский отбывал срок за убийство!– Чей призрак ты утащила из бункера и привязала к Лехе? – спросил Макс у Насти.– Сам знаешь, Лукин Ерофеиван, двадцать пят
Грошев карабкался по лестнице, мысленно отсчитывая горизонтальные шахты. Первая, вторая, третья.– Мы куда-то бежим? – спросил поднимающийся следом Леха. – Или от кого-то?Четвертая, пятая.Макс промолчал. Ответа у него не было. Внятного, обоснованного на фактах ответа, только предчувствие, холодом разливающееся по телу, ощущение на грани возможного. Время не просто шло, оно неслось, сломя голову. Так бывает, когда бежишь и знаешь, что безнадежно опаздываешь.Шестая, седьмая. Пустые и темные коридоры.– Где рабочие? – спросил Грош, невольно останавливаясь. – Где бригадиры? Охранники? Шахтеры?– И генератор стих, – раздался голос Насти. – Вы заметили, гула больше не слышно?По глазам скользнул направленный снизу луч фонаря. Лиса, не испытывая брезгливости, присвоила каску покойника.– Леха, в каких случаях отключают генератор? – спросил Грош и заслонился света.– Ты ме
В голове гудело. Волнами накатывала гнилая вонь блуждающего. Макс отстраненно подумал, что сейчас вернутся звуки, и он услышит тягучее: «Убииилии!». На мгновение ему показалось, что он все еще там, в доме художника, а все, что случилось после, всего лишь является частью кошмарного сна. И ему еще только предстоит встать, найти выход и бежать от преследователей через весь Некропольский.Он поднял руку, пальцы наткнулись на холодный пластик каски, что несколько выбивалось из представленной картинки. Разбитое стекло налобного фонаря треснуло и оцарапало кожу. Грош разом все вспомнил и тут же об этом пожалел.– Если б я знал, сколько будет проблем, никогда не подошел бы на улице к тощему пацану, почувствовавшему моих призраков, – раздался ленивый голос, – и не сдерживал бы сейчас желание отправить тебя с ними на свидание.– И что остановило? – без особых эмоций спросил Грошев, приподнимая голову. От неудобного положения затекла шея
Ноги коснулись дна. И сердце забилось вновь. Первый удар неровный и какой-то отчаянный, второй – судорожный и рваный, а остальные – быстрые и ритмичные, наскакивающие друг на друга. Макс хлебнул воды, закашлялся, рванулся вверх, отталкиваясь от дна, и… обнаружил, что вполне может стоять. Ледяное море, как ему показалось с перепуга, плескалось на уровне груди.Он выдохнул, и его тут же вырвало. Одно хорошо, что жажда его больше не беспокоила. Он уцепился рукой за стену и на миг отрешился от происходящего. От головокружения, боли в теле и обжигающего нутро дыхания – от всего.– Что, совсем плохой, чернорубашечник?Макс дернулся, будто его ударили. Парня окатил такой холод, по сравнению с которым ледяная вода вокруг показалась парным молоком. Он медленно, словно у него одеревенела шея, повернул голову.Он стоял там, у противоположной стены, именно такой, каким его запомнил Грошев. Высокий, но с годами приобретший грузность, с лысой гол
Макс отчаянным усилием, не обращая внимания, что голень превратилась в объятый пламенем обрубок, рванулся вверх. Усилие на грани возможного, несколько ударов сердца, когда ему казалось, что он стоит на месте. Парень не вынырнул, а вырвался в показавшийся еще более ледяным, чем вода, воздух. Первый вдох стал первым криком.– Будь оно все проклято! – рявкнул он, а когда смог вдохнуть второй раз, простонал: – Боги.Парень взобрался на плоский, выступающий из воды камень и вцепился пальцами в перекрученную мышцу, изо всех сил натягивая носок на себя. Судорога стала медленно отступать, оставляя после себя тупую боль. Макс положил голову на камень. Очертания неровного потолка на секунду потеряли четкость. Грош заморгал – картинка вернулась. Как и темнота. Раньше он не думал что у мрака столько оттенков: от черно-пепельного до непроницаемо-агатового, казавшегося дырами в пространстве.Послышались всплеск и утробный (почти звериный) рык. Рядом, окатив