Помню, найденная через биржу труда ледащая девица ужасно меня раздражала. Взяла-то я ее потому, что мне всё равно было, кто за прилавком встанет, лишь бы не я. Но она всего боялась, вечно дрожала и от страха разогнуться не могла. Так и хотелось встряхнуть ее хорошенько, чтобы расправилась.
Ну я и не удержалась, рыкнула. Еще и силы в нее подала — чтобы перестала меня бесить, как сдутый шарик. Просто силой, чистой, не оформленной, без посыла разрушительного или созидательного (что в моем корявом исполнении привело бы к еще более негативным последствиям, потому что зло своё я чётко держу под контролем, а вот добро причиняю неконтролируемо).
Природная энергетическая защита Ирины Карпенко была подавлена моей агрессией, да и сама по себе была слабой — жиденький поток ее жизненных сил хлынул ко мне через пробой, и тут же отшатнулся, сметенный напором моей силы, повинующейся идиотскому желанию “накачать шарик”
Но когда моя сила попала в замордованную и зашуганную женщину, я отчетливо увидела внутри нее тень. Густое чернильное пятно в тонком теле. Что это, я разобрать не сумела, установила только что происхождения оно стопроцентно не магического (еще не хватало конкурентку на своей территории терпеть!), мысленно отметила, что диагностом мне не быть (плюс один антиталант), но Ирину заполнила своей силой, как флакон — под крышечку.
Распирать меня стало меньше.
Ирина вроде бы даже слегка распрямилась. Едва-едва. Самую чуточку. Чернильное пятно в районе ее половых органов на следующий день стало самую малость светлее. Самую малость — почти не ощутимо.
“Хм!” — сказала я, и как следует это обдумала.
В окружающую-то среду силу бесконтрольно сливать нельзя, это как утечку радиоактивных отходов рядом с собой организовать: во-первых, фонит-с, а во-вторых, никогда не знаешь, в какой момент тебя похлопает по плечу разумная форма жизни в виде сиреневой слизи со щупальцами. Сила меняет.
А если вливать силу в человеческий организм — такой, которому будет на что потратить этот внезапно свалившийся ресурс?
Результатом раздумий стала лично мной разработанная методика передачи сил, и я ей заслуженно гордилась: до меня таких извращений никто не делал. А если кто и делал, с широкой общественностью не поделился, чтобы не позориться, вот и я буду молчать в тряпочку.
Ирина проработала у меня четыре месяца в совокупности, и в один прекрасный день хлопнула дверью после очередного скандала: наконец-то нашелся врач, который счел ее опухоль операбельной, а стерва-хозяйка отказалась дать ей больничный, и даже отпуск, и даже за свой счёт! И она решила, что шанс на жизнь — дороже. И ухватилась за него зубами. Но главное — она распрямилась. Вера в то, что ее жизнь, возможно, еще не окончена, подтолкнула ее к пониманию, что незачем растрачивать эту жизнь на работу в третьесортной лавочке за гроши и унижения.
Мне тоже хватило ума не пытаться доводить её до полного выздоровления: как только клякса перестала откликаться на моё вмешательство — выпнула больную в объятия традиционной медицины. Пусть лечат быстрее надежными средствами без моего шаманства из говна и палок, пока ситуация обратно не качнулась!
Я к тому времени уже успела продумать обрядик — небольшой, накроет только Крапивин — который сам будет приводить ко мне в магазин болезных из числа тех, кто подходит под нужные условия, и собрала для него всё необходимое, а как Карпенко покинула мою черную обитель — так в ту же ночь и провела.
Задумку свою доработала напильником, и осталась удовлетворена.
Метод требовал виртуозного владения собственной энергией, потому что вся логика ситуации диктовала обратную схему поведения, и сила так и норовила взбрыкнуть, и потечь от пациента обратно к донору, в тот момент, когда внимание приходилось удерживать не внутри себя, а вовне: скандал сам себя не поскандалит.
А заодно отвлечет внимание реципиента, объяснит повышенную бодрость после каждой процедуры всплеском адреналина, отобьет решимость задержаться у меня в подчинении дольше, чем это необходимо (а сколько необходимо, я и так прекрасно удержу).
И самое главное — избавит от желания приписывать мне что-то хорошее.
Если кто-то заметит чудо, он не свяжет его с настолько неприятной теткой, а быстро подгонит под ситуацию другого чудотворца.
То, что доктор прописал.
Я не хочу проблем, ни с толпами страждущих исцеления, даровать которое всё равно не в силах, ни с инквизицией, которая в этих толпах может углядеть нарушение мною клятвы сохранять магию в тайне.
Именно на этой глубокой мысли я и обнаружила, что положительная динамика у Ленки поменялась — и если раньше я прогнозировала месяц-другой воздействия, то теперь… Не знаю, надо смотреть, какой отклик будет завтра, но по ощущениям месяца три. А там как бы и не четыре.
— Лена, у тебя что-то случилось? — оборвала я скандал.
— Не ваше дело, Ксения Егоровна! — рявкнула Леночка. — Помою я ваши витрины! И возьмите уже уборщицу в штат!
Тёминой, кстати, хватает твердости духа давать мне отпор. Она огрызается на несправедливые придирки, отказывается выполнять неуместные поручения, и по складу натуры воин и боец. Не то чтобы это что-то меняло, но так интереснее.
— Не моё — так не моё, — согласилась я.
Если завтра ситуация не изменится — сама гляну.
На этом я развернулась, и покинула торговый зал.
У меня здесь и помимо Леночки дел полно.
Вон, свежий товар приехал. Надо накладные оприходовать, обновление на сайте сделать.
А еще — по группам пройтись, сформировать заказы, ответить покупателям, съездить на почту.
Я достала телефон и набрала номер.
Максим
Выдавая мне задание, отец Игнатий предупреждал — крапивинская Хозяйка с приблажью. Я отнесся к его словам скептически: отец Игнатий, на моей памяти, ни одной представительницы прекрасного пола не одарил добрым словом, вне зависимости от того сражалась она за нас, за противника или жила мирной жизнью обычной женщины.
Но Ксения Егоровна действительно оказалась с левой резьбой по всей кукушечке. Определение “с приблажью” ей отлично подходило, емко характеризуя объект по всем параметрам.
На физиономию Свердлова Ксения Егоровна, числившаяся в реестрах ордена Хозяйкой города Крапивина, оказалась так себе, ничего особенного, но фигуристая: сиськи выпирают из делового пиджака, задница такая, что… Не будем о заднице, я при исполнении.
Этим достоинства и исчерпывались.
Продавщица, которая всё то время, что я ждал госпожу Свердлову, старательно отрабатывала свою зарплату, заливаясь соловьем о чудодейственном ассортименте их прекрасного магазина магических товаров (я еще при входе проверил — ничего из магических товаров в их магазине не было), при виде хозяйки притихла, прижалась к стеночке и старательно не отсвечивала, пока мы не ушли. Явно, крови работодательница попортила ей немало.
На меня же Ксения Егоровна смотрела так, что я было решил — слаба на передок. Потом, правда, дошло: это ж она сколько не мотаных нервов перед собой увидела!
Характер у Свердловой был препаскуднейший.
В итоге, из моего жеста доброй воли получился цирк с конями: Ксения Егоровна показательно била копытами, я изображал что-то среднее между укротителем и клоуном.
А всего-то, что попытался проявить вежливость и не работать на чужой территории за спиной местной власти. Чин-чином пришел, изложил дело, попросил содействия… И получил ведро помоев на голову.
Ладно, хватит. Лучше думать о деле, чем об этой жопастой с-с-с...
Удивительно правдива всё же истина, дошедшая до наших дней еще со Средневековья: ведьму делает не сила, ведьму делает характер!
Навигатор вел меня по летнему городу, а я пытался взять себя в руки, абстрагироваться от раздражения и направить мысли в рабочее русло.
К черту ущемленное самолюбие, потом финансовый отдел ордена вздрючу за попустительство.
— Не будь она одаренной, я бы и внимания не обратил на этот труп. Ничего примечательного, в целом. Если бы полгода назад я не вскрывал бы такую же барышню. — Кирилл Андреевич Левашов, судмедэксперт крапивинского бюро судмедэкспертизы, методично уничтожал свой обед, попутно объясняя мне, что именно побудило его вызвать Инквизицию. — Такую же — я имею в виду, слабую и не инициированную.
Мы сидели в кафе неподалеку от крапивинского морга, и с толком распоряжались Левашовским обеденным перерывом.
— Вот и зацепился вниманием. — Кирилл Андреевич отрешенно покрутил вилкой в воздухе, подбирая слова. — Обе женщины были убиты ножом в сердце, но одну ударили со спины, в положении стоя, и она, скорее всего, не ожидала нападения — следов сопротивления не было. Вторую в грудь, между третьим и четвертым ребром, удар был направлен вертикально вниз, и жертва, скорее всего, была без сознания в результате удара по голове. Жертвы были разного возраста, найдены в разных районах города… Впрочем, вы знаете, я отослал вам отчеты. Больше различий, чем сходств. Но обе были не инициированными одаренными, и обе были убиты одним ударом в сердце.
Левашов, сам одаренный, очень слабый, но всё же инициированный, за что и был в свое время завербован Инквизицией в качестве агента на месте, задумчиво подбирал слова, пытаясь подобрать логическое обоснование тому, что было нашептано ему интуицией.
— И нож вполне мог быть один и тот же — длина клинка не более двадцати сантиметров, ширина у основания, входная рана, характерное осаднение совпадало... Вы ешьте, Максим Владимирович, уверяю, вы такой окрошки нигде больше не попробуете! — спохватился Кирилл Андреевич, и продолжил излагать сведения о деле. — Это, конечно, не основание утверждать, что нож был действительно один, полно кухонных ножей с такими характеристиками. Словом, сам не знаю, что меня дернуло — поднял записи, и нашел сентябрьскую жертву. Эту нашли в промзоне, на железнодорожной насыпи. С ней, к сожалению, работал мой коллега, поэтому я не могу стопроцентно утверждать, что она тоже была слабой не инициированной одаренной, но описание раневого канала совпадало, в возрастной интервал она укладывалась, и нашли ее, как и первых двух, без денег и документов… В общем, дальше тянуть не стал, связался
Рабочий день в Крапивинском морге уже закончился, и в здании остались только дежурные, когда напряжение в сети внезапно скакнуло, выведя из строя видеокамеры. Охранник в будке на въезде ругнулся, и принялся куда-то названивать по внутреннему телефону. Потом ругнулся снова, и достал мобильник:— Андреич, тебе тут пакет оставили, сказали, ты в курсе. Слушай, на будущее, ты предупреждай!Левашов Кирилл Андреевич выскочил из невысокого белого здания буквально через считанные минуты.— Спасибо, Лёш!— Да не за что, — ворчливо отозвался охранник. — Но ты реально, Андреич
Я мрачно затер следы своей работы, свернул охранки, и, убедившись, что коридор пуст, вскрыл замок и пошел под протокол выяснять у Левашова, зачем он колдовал над покойной.— Понимаешь, Макс, — смутился Кирилл Андреевич, старательно протирая очки, — Я частенько себе силой в работе помогаю… Нет, ну а что мне с ней еще делать? А так и не во вред, и делу польза! — неизвестно чего оправдывался Левашов. — Привык с молодости.Логично, в принципе: что еще делать молодому слабому колдуну, толком не обученному с силой обращаться, если любопытство свербит, и приложить куда-то дар хочется? А потом вошло в привычку.Я, заполняя официальный прото
А те времена, когда я пила кофе из “правильных” чашек размером с наперсток, давно прошли, и ароматы натурального кофе и доброго алкоголя, перебивающие даже привычный запах благовоний, вокруг себя распространяла кружка чуть меньше полулитра.В свете уличных фонарей, падающем сквозь витрину, дознаватель проявлялся ме-е-едленно. Тень стекала с него, открывая взору тускло светящийся орденский медальон на ах-какой-груди, фонящие силой кольца и безупречный (у меня, по крайней мере, ни единого упрека не нашлось!) костюм.— Ксения Егоровна! — повторил он.В этот раз облегчения в голосе было меньше, а раздражения больше.
— Ксения Егоровна, ведь вы же точно, в отличие от многих других женщин вашего города, знаете, что где-то здесь по улицам разгуливает убийца. И вам, в отличие от многих, хорошо известно, что идеально вписываетесь в группу риска. И тем не менее, собираетесь сесть в машину к постороннему мужчине в состоянии опьянения, с притупленными реакциями…Дивной сюрреалистичности картина: инквизитор в пижонском костюмчике выговаривает босой и пьяной ведьме за пренебрежение мерами личной безопасности.Эта реальность сломалась, несите следующую!Но вообще, отеческий (хе-хе, братский!) укор в мягком голосе мог бы кого угодно пронять — а я ничего, держусь.
— Судя по всему, покушались именно на ведьму. Я там под дверью магазина минут пять в одиночестве курил, пока Свердлова внутри была, — не-брат Максим сидел в моем кресле, устроив ноутбук на моем журнальном столике, и отчитывался орденскому начальству по видеосвязи. — Хотели бы убрать меня одного, времени бы хватило.Так вышло: очень трудно отказывать человеку, спасшему тебе жизнь, когда подозреваешь, что это может понадобиться сделать еще разок.И вот теперь инквизитор, оккупировав кусок моей гостинной, парадокс парадоксов, работал.Я, смешно сказать, радовалась.
Расслабляясь после тяжелого дня в ванной в ароматной пене, сквозь томную негу и блаженную усталость, я спустя некоторое время услышала, как мой гость шерудит на кухне. Он действительно захотел жрать, пошел и нашел.Я кусала губы, чтобы задавить смех, и согнать улыбку, расползающуюся против воли до ушей: на-а-аглы-ый!Классный.Когда я закончила отмокать, и перебралась в спальню, инквизитор работал.Когда я, совершив ежевечерние пляски с бубнами вокруг женской красоты, укладывалась спать, он работал.И только когда моя кровать прогнулась под дополнит
Я еще вчера упомянула, что вернусь сюда с книгой, и утром сказала, что собираюсь колдовать, потому дознаватель от инквизиции и упирался, уходить не желал. Не думаю, конечно, что он имел какие-то дурные намерения с возражениями — если бы были, он бы их до меня донес. Но профессиональный интерес имел.Не так часто в деле увидишь книгу такой древности и силы, на хранение и применение которой давала мне право еще одна хранящаяся в семье индульгенция.Я встала на пороге. Солнце всходило где-то правее, невидимое с моего места, а перед моим магазином царило утро, прохладное и умытое, чистое, свежее.Я собралась, и протянула руки вперед и ладонями вверх, так, будто готовилась на них что-т
Мой магазин нынче меня встретил неприветливо. Задом он меня, прямо скажем, встретил. Спортивным и подтянутым, конечно, но увы – не тем, который хотелось бы тут увидеть: Катя Оленева перегнувшись через стойку, что-то втолковывала Динке, подменяющей взявшую несколько часов отгула Лену.— Нельзя, ты понимаешь! И дело даже не в том, что тебе за это инквизиция голову отрубит.— Так и отрубит? – вытаращила глаза Динка. – Ксения Егоровна, а по нынешним временам, что за проклятие на угасание дают?— Умышленное? – осведомилась я.— Ну… — Динка помялась, но сверкнув глазами подтвердила: — Еще какое!— А вот и нет, — учить эту молодежь да учить! – Умышленность доказать сложно, так что если что тверди «не виноватая я», — и увела разговор в сторону от наказаний и ин
Он нервно дернул щекой:— Готовился больше года. Собирал информацию, искал необходимые инструменты — сим-карты, сонный газ… Когда работаешь в бюро судебно-медицинской экспертизы около четверти века, волей-неволей обрастаешь самыми причудливыми знакомствами… Вышел на Дмитрия Миргуна…И, после невеселой усмешки, адресованной самому себе, продолжил:— Старался действовать аккуратно, не вызывая подозрений. Учел всё, что смог. Постарался предусмотреть максимум вариантов развития событий. И… написал своему куратору в Ордене о подозрительных убийствах, похожих на магическую серию. Я надеялся, что использовав Дмитрия Миргуна как громоотвод, сумею выйти сухим из воды, а если нет — ну, что ж. Значит, нет. Главное, помочь Наде — а в остальном я был готов
МаксимМое спокойствие рассыпалось вдребезги, стоило только увидеть Ксю.Эмоциональная вовлеченность — зло, и Миргун, которого я чуть не размазал по стене, тому свидетель.Ксюша выпотрошила его быстро и непринужденно.Провалившееся окно позволило наблюдать, как она это делала: энергетический поводок, по которому, как по каналу, потекла нестабильная сила — и напряженность магического поля почти моментально снизилась, больше не угрожая устроить тут для всех нас братскую могилу.А потом она вышла из заброшки, и мне поплохело повторно. Кажется, Дмитрий Миргун на волне стрессовой инициацией скакнул чуть ли не вровень с самой Ксюшей.И легкость, с кот
Зато от боли в голове в голове прояснилось, и я опознала голоса.Надо мной стояли и обсуждали меру моей вины Дмитрий Миргун и…Кирилл Андреевич Левашов.Голова, наконец, заработала как надо, прогоняя мысли со скоростью стрижей.Я видела его за рулем в приехавшей от Макса машине. Я не насторожилась.А интуиция и так с утра вопила Иерихонской трубой, и ее сигналов я не распознала.Он ткнул меня шокером, а потом вколол мне что-то, от чего во рту сухость и тошнота волнами.Защита, поставленная от сонного газа, справилась с
— Отлично, попробуем круг! — обрадовалась она.А я оборвал Кирилла, который, судя по лицу, уже был готов высказаться на тему привлечения посторонних к расследованию:— Нам всё равно понадобился бы кто-то, хорошо знающий местность.— Как знаешь, — смешался Кир и отвел глаза.Ксюша, твою мать. Ну как, как тебя угораздило, а?Мы же договорились, что ты будешь сидеть дома. Ты, мать твою, ведьму, четко, внятно это пообещала.Для человека, который орал на меня по телефону, чтобы я задумался о своей безопасности серьезне
Когда кладбищенский администратор заговорил, слова явно давались ему с трудом:— Я подтер все хвосты. Мастерская у меня в подвале, мастерская в гараже, второй гараж, который склад… Тетка Алла сказала, не суетиться, ей не звонить, жить обычной жизнью. Если пора будет сваливать — она сама выйдет на связь.Он снова помолчал, пото вздохнул и продолжил:— Некоторое время всё тихо было, и я уже начал надеяться, что и правда обойдется. А потом мне позвонили подрядчики, выигравшие тендер на реставрацию кладбища, которой еще в начале года и в помине не было в городском бюджете. И я решил, что всё, хватит, нервы не казенные, здоровье дороже. Назначил “подрядчикам” встречу как можно позже, а сам... Все ж понимали, что
Максим— Ну что, как у вас?..В прихожей домика, снятого Кирюхой для следственных нужд, было накурено, не то что топор повесить можно — а целый хирд викингов разоружить, и всё колюще-режущее развесить. Кондиционер откровенно не справлялся.У Кирюхи глаза покраснели, и стали того цвета, когда еще чуть-чуть, и кролики-альбиносы станут принимать за своего. Австралийские кенгуру, впрочем, тоже: такие мешки под глазами не у всякого сумчатого найдутся.— Работаем, Макс, — он жестко растер лицо ладонями, пытаясь выжать из себя немножко бодрости, и встряхнулся.На узком диванчике скрючился кто-то из мужиков: судя по н
— Лена, — вмешалась я, — Слушай, а может, ты сегодня у Дины переночуешь? Это же общежитие, мало ли кто там в соседях… А так и тебе есть, где переночевать, и мне спокойней будет что все увидят — девочка живет на сама по себе, и за ней есть, кому присмотреть. А в понедельник уже будешь искать жилье. Я знакомых потрясу…На минуту кольнуло тревогой — может, разумнее было бы позвать Ленку к себе?Если бы не Макс, я бы, пожалуй что и позвала — несмотря на всю мою нелюдимость, но инквизитор на постое на корню рубил этот вариант. Всё же, будет достаточно сложно обосновать обычному человеку нашу бурную, но плохо объяснимую деятельность.К тому же, за Больц действительно надо присмотрет
Я принял упор лежа, но успел заметить довольную ведьминскую ухмылку.Но согласие остаться дома и ни в коем случае не покидать защищенную квартиру она все же выдала.— Зачем тебе это нужно?Завтрак был похож на рекламу счастливой жизни: солнечная кухня, красивая женщина и яичница, сияющая желто-белым идеалом.Ксю не стала прикидываться непонимающей, о чем мой вопрос, пожала плечами, колыхнув богатством под майкой (чертов любисток, когда ж он меня отпустит?):— Я матерью хочу быть.— И как давно?