Сердце Андрея ухнуло и понеслось рваным галопом необъезженного скакуна. Доблестный сыщик безвольно повис на почтовом ящике - в его руках белел продолговатый конверт, под красивой маркой с Эйфелевой башней был аккуратным девичьим почерком выведен пряжниковский адрес.
Это было письмо от Катерины.
Теряя сознание, Пряжников дополз до своей квартиры. Дверь открыла неземная Дирли-Ду. Она была в просторной трикотажной кофте и босиком. В одной руке Дирли-Ду держала зеленое яблоко, в другой - Уголовный кодекс.
- Привет! - обрадовалась она и поставила под левым глазом Андрея вишневый штампик губной помадой. Яблоко звонко хрустнуло.
- Привет, - скованно ответил Андрей. Ему сейчас страстно хотелось уединиться и прочитать Катино письмо.
- Не поцелуешь? - изумилась Дирли-Ду, стаскивая с Андрея плащ и подставляя щеку.
Пряжников послушно чмокнул и рванул к туалету.
- Извини, Дирли, я ненадолго. Мне надо!
- Проблемы? - озабоченно крикнула вслед
Виола млела под руками массажиста, горячие волны истомы накатывали одна за другой, превращая тело в расплавленный воск. Единственным покровом на Виоле был слой ароматического масла. Его терпкий запах кружил голову. Смуглый, мускулистый массажист тоже не страдал излишней одетостью, но на нем все-таки была набедренная повязка из материала, имитирующего шкуру тигра, а на лбу сияла поддельными сапфирами диадема.Восточная роскошь интерьера, стены, драпированные винно-красным тисненым шелком, тяжелые золотистые занавеси, матовый свет спрятанных ламп, парчовые пуфы и оттоманки, беспорядочное нагромождение мягких атласных валиков, вино и фрукты на серебряном блюде - вся обстановка создавала соответствующий фон костюмированным сексуальным забавам.Разогретая и обильно смазанная жиром, Виола приподнялась на огромном ложе и потянулась к хрустальному кубку, наполненному вином. Витязь в тигровой шкуре опередил ее движение, бросился к мраморному столику и галантно преподнес кубок п
Ирина рыдала на кухне, глотала корвалол и оглядывалась на закрытую дверь. Там, в темноте квартиры, спали трое детей, и она боялась их разбудить.Искреннее сочувствие к молодой женщине постепенно сменялось в Андрее глухим раздражением. Приглушенные всхлипы и причитания Ирины были удручающе однообразны: похоже, своей смертью Алена доставила сестре единственную проблему - необходимость истратить энную сумму на похороны. И Андрею казалось - Ирина оплакивает не Алену, а эти деньги.- А нельзя за государственный счет? - с надеждой спросила Ира, отрывая от лица мокрый платок. - Как жертву преступления? Мы ведь очень стеснены в средствах. Трое детей...«Стесненные в средствах», между тем отметил мысленно Пряжников, продолжали укреплять свое благосостояние. Новенькая плита «Бош» стояла в углу кухни. До потолка взметнулся сверкающий трехкамерный холодильник - тоже новый. Каскадером висел на стене цветной телевизор. На полках громоздилась пластмассо
- Как глупо! - убивался Макс. - Я собирался купить новую «семерку»! Застрелю Костюка! Пусть только вернется с работы.В гостеприимном доме Танечки журналист обрел приют, пансион, успокоение. Непонятно, как ему удалось втереться в доверие, ведь Таню обыкновенно влекло к более внушительным и объемным мужчинам. Тем не менее, они нашли общий язык. Сейчас Колотов сидел на красивой Таниной кухне и, несмотря на безумное горе, ловко управлялся с грибными котлетками.- Странно, что вы проигрались в пух и прах. Я знаю, Костя - везунчик. Вот мы тоже ходили с ним и с одной моей подругой в казино, так мне хватило на дорогую путевку в Америку плюс деньги на покупки и развлечения. И Маруся выиграла по-крупному. Да и сам Костик. Не понимаю, как вам удалось разориться, Максимушка?- Когда ты вот так меня называешь, я вспоминаю маму, - промурлыкал Макс, вонзая вилку в очередную котлету. - Ты добрая и уютная.- А, я поняла! - воскликнула Таня. - Дело не в Косте,
Траектории друзей пересеклись во дворе колотовского дома.Макс держал в руках какую-то продолговатую, видимо, тяжелую коробку и явно избегал встречи с Пряжниковым. Андрей грудью преградил ему дорогу.- Куда чешешь? - удивился он. - Что несешь? Меня не видишь?Максим остановился и недовольно посмотрел на друга, так, словно Пряжников был какой-то облезлой кошкой, или ничтожным зябликом, или засохшей травинкой.- Ты, Эндрю, как всегда, некстати.- А где ты был вчера вечером? Я звонил.- Я отсутствовал.- Я заметил.- Познакомился кое с кем. Был в гостях.- У своей новой пассии Татьяны?- И не только.- А что у тебя в руках? - Пряжников бесцеремонно потянулся к свертку и попытался отобрать его у Макса. Макс вырвался и отпрыгнул в сторону.- Что же ты ко мне всегда пристаешь? - воскликнул он. - Что тебе вообще надо в моем дворе?- К тебе шел, - обиженно ответил Андрей, оскорбленный в лучших чувства
Дирли-Ду сидела в наушниках, закатывала глаза к потолку и усиленно картавила:- Il montre la maison. Он показывает дом. Elle entre dans la banque. Она входит в банк. Je visite le ville. Я посещаю город.- Неправильно! - крикнул Максим. - La ville. «Город» во французском женского рода. Артикль «la».- Сама знаю! - огрызнулась Дирли-Ду. - Не перебивай!Они только что поругались.Колотов вломился в квартиру Андрея, выловил среди диванных подушек сонную Дирли-Ду и стал пытать девушку на предмет внебрачной связи с капитаном Смирновым. Дирли-Ду стойко отрицала адюльтер, клялась в верности Пряжникову, потом стукнула назойливого репортера в челюсть и демонстративно занялась французским. Макс удалился к холодильнику, достал бутылку пива, долго, придирчиво изучал этикетку и срок годности, потом осторожно присосался к горлышку.- Не булькай! - крикнула из комнаты Дирли-Ду. - И принеси мне сосиску.Максим вернулся. Дирли з
Сегодня за стойкой не было лазурно-голубого портье, а выглядывала милая девчушка в униформе. С ней Андрей моментально нашел общий язык.- Меня интересует Елена Мортенсон-Корейкина из 215-го номера.- Она полчаса назад была здесь, - улыбнулась девушка. - Забежала, покрутилась в холле и исчезла. Наверное, забыла что-то купить.- Ну, если она отправилась в магазин, ждать ее придется долго. Я как раз успею осмотреть ее номер.- Извините?Андрей достал свою «корочку»:- Если хотите, я проведу обыск в вашем присутствии.- А ордер у вас есть? - строго спросила юридически грамотная девушка. - В чем виновата Елена Мортенсон-Корейкина?- В маниакальном желании сохранить инкогнито. У меня нет ордера...- Я не хочу, чтобы меня уволили.- ...но есть вот это. - Андрей присоединил к удостоверению хрустящую банкноту.Девушка задумалась:- Конечно, заманчиво, но...Андрей с пониманием прибавил еще
В ночь на шестнадцатое октября сыщик плодотворно трудился, и если бы не подозрительная влюбленность Дирли-Ду в презервативный секс, то давно бы рыжая красавица маялась утренней тошнотой и внезапными переменами настроения. А сейчас Пряжников сидел на лавочке перед подъездом многоэтажки, где недавно жила Вероника Соболева, встречал ранние сумерки и терпеливо ждал, пока вернется из магазина, или с базара, или от родственников свидетельница Лидия Павловна Мотыгина.Лидия Павловна утверждала, что видела Алену Дмитриеву первого октября, в день убийства Вероники, в 10.03 утра, связав появление девушки с отбытием мусорного грузовика и музыкой, доносившейся из квартиры мальчика-меломана Васи.Настырный Пряжников, озабоченный новым глобальным подозрением, уже побывал в жилищно-эксплуатационном управлении и по документам выяснил, что первого октября к дому Лидии Павловны и Вероники по ошибке направили два мусорных грузовика. Один приехал, как обычно, в половине десятого, второй -
Валера Тимофеев не относился к людям, которые с меньшим трепетом думают о харакири, чем об откровенном признании своей вины. Едва Андрей положил перед ним два списка квартирантов дома номер 85а, где жила Вероника Соболева, Валера закричал: «Виноват! Виноват! Каюсь! Прости!».Первый лист был исписан рукой Тимофеева - его Валера предоставил Андрею сразу после убийства Вероники. Второй лист был ксерокопией, снятой вчера Пряжниковым с домовой книги. По Валериной версии, в квартире номер 58 проживала Олеся Никитична Емельянцева, 1973 г. р., а в ксерокопии ясно читалось «Ольга Никитична Емельянцева».- О, я дубина! - убивался Валерий. - Но ты же понимаешь, скоро женюсь, все мысли о ней, о моей Олесе.- Да понимаю, - не особенно злился Пряжников. - Но почему ты не воспользовался ксероксом?- У них как раз кончился тонер, а вынести домовую книгу из здания они мне не дали. Что, сильно навредил?- Да не сильно. Просто если бы я с само