24

Келена разбудили птицы. Выйдя с трубкой на крыльцо, он поднял лицо к небу, густо засеянному звездным зерном, и так остался стоять – с запрокинутой головой и трубкой в руке. Какой уж там табак… Келену никогда еще не приходилось слышать такого пронзительного клича.

Так бы он, вероятно, и стоял дальше, пока не стало бы поздно, но когда в лебединый плач вплелись совсем другие, слишком хорошо знакомые ему звуки, ронтор пришел в себя. Тихий, едва уловимый слухом перестук обмотанных тряпками копыт, позвякивание уздечек… с этого момента старый воин слышал только то, ради чего находился здесь. Пришло время отрабатывать съеденный хлеб.

Короткий, сквозь зубы, свист – в коридор. Его не было слышно на улице дальше, чем на три шага, но в доме его услышали. Навострил уши рыжий котенок – мышь? Но звук не повторился, и рыжик снова свернулся клубочком на груди у хозяйки, время от времени поводя ушами. Вдруг все-таки мышь?

Семь человек из десятка, с