Стараясь выглядеть невозмутимо, пробежала по ещё тёплой дорожке к крыльцу. Наспех отряхнула ноги, втиснула их в растоптанные зелёные кеды и прошла к скрытому в углу прихожей чуланчику, доверху забитому разномастной одеждой. Такая заначка есть в доме у каждого оборотня нашего клана — чтобы нежданным меховым гостям было во что переодеться.
Ладно, если я напялю вот эту безразмерную футболку с единорожкой, от потенциальных гостей наверняка не убудет.
Вот так-то лучше. А теперь можно и пойти проверить, кому там жить надоело. Ну, или же убедиться, что мне просто показалось…
Не показалось. Стоило только отойти от дома на пару десятков метров, кошачий нюх предательски доложил — я здесь не одна. И этот запах я бы узнала где угодно.
— Хота гро Маграт! — возмущённо завопила, уперев руки в бока. — Не смей шпионить за мной из-за кустов, как какой-то сраный маньяк! А ну, тащи сюда свою косолапую задницу, пока я не выволокл
Почему, спрашивается, мы до сих пор не проложили нормальную дорогу до Таненгрева? Ну да не мне жаловаться — «Корингтон» ине по таким ухабам проехать может. Не зря мы с Друадахом валялись под этой машинкой несколько месяцев, переделывая рессоры, мост, привод. Но всё же заднице про надёжность и проходимость не расскажешь: аона-то, в отличие от кара, чувствует каждый камень. Так и охота обратиться да добежать. Не по статусу, увы. И кар бросать посреди леса нельзя: добраться-то доберусь, но место хорошей машины — в гараже, под крышей, чтобы хорошенько просохла и не пошла ржавчиной.— Ты, надеюсь, приехал не пить самогонку с бабулей и Друадахом?— вместо приветствия выдал Арти, стоило только припарковаться у нашего дома и выйти из кара.— Ты вообще знаешь слово «здравствуй»?— поинтересовался я, направляясь к багажнику. Зря, что ли, пёр столько всякой ерунды для деревни? Шаль для бабушки, грем
Не всё вертится вокруг кошачьей задницы? Ага, как же, держи карман шире. Как раз вокруг неё и вертится. Как бы я ни воображал себя суровым альфой, попросту разозлённым беспорядками в клане, а суть одна — хрен бы я полез в разборки между своими недоумками и гро Ярлаком. Он, конечно, охамевшая скотина, но в своём праве — это ему бросают вызов, а он отвечает как может. Я бы даже восхитился обмудком, уложившим моих ребят на лопатки (и знатно взгрел бы их за слабость и феерическую тупость). Если бы он не претендовал на Реджину. Почему вообще бросают вызов не мне, а ему? Джинни не проявляет к нему интереса. Не больше, чем к старому знакомцу, изредка заглядывающему к нам в гости.По крайней мере, мне хочется думать именно так. Брендан гро Ярлак — просто знакомый. А если нет… ну, тогда я ему не завидую.Кабак встретил знакомым шумом и разухабистой музыкой из мудрёного гномьего проигрывателя, что умостился на барной стойке. А ещё запахом медовухи, специ
Грейморская гильдия магов — место своеобразное. По меркам столичных зануд — та ещё дыра; Мегар, помнится, именно так её и назвал. Не так чтобы был совсем не прав: окраина города, вместо новенькой чистой башенки на много этажей — старая часовня, а вокруг на много километров только лес, холмы и вересковые поля.Зато если хоть на минуту перестать быть снобом (что в случае Мегара просто невозможно) да скататься на запад Моэргрина, получше протереть глаза и просто вдохнуть местный воздух — проникнешься атмосферой тут же.На Севере строят основательно, спасибо дурному климату, лютым морозам и лютым же ветрам. Я, хоть и родилась здесь, до сих пор удивляюсь здешней монструозной архитектуре: даже в моём домике с принцессьей башенкой, симпатичном и насквозь девчачьем, легко можно скоротать самую лютую зиму. Часовня же и вовсе потянет на небольшой замок, в котором при надобности запросто поместится треть Моэргрина. И склад из местных подвалов выйдет такой,
Половина восьмого? Как же. Ещё и семи нет, а все дела уже кончились. Осталась лишь трусливая мыслишка сбежать из города, пока мой кавалер не нагрянул… И почему я вообще согласилась куда-то с ним идти?Ну да, потому что альфа волков мне нравится. Пусть и не в том смысле, в каком бы ему хотелось. Будь он мне неприятен, вряд ли я бы стала церемониться: вконце концов, чувства и желания Брендана меня ни к чему не обязывают. А так… не хочу его обижать. И очень надеюсь, что он отступится по-хорошему.Зря, наверное, надеюсь. Но законом это не запрещено.Просто чтобы чем-то себя занять, прошла в уборную и оглядела себя в массивном прямоугольном зеркале, висящем над жуткообразной каменной раковиной. (Да, да, у нас даже туалеты смахивают на музей времён Второй Инквизиции, хорошо хоть только с виду…) Подкрасила губы яркой малиновой помадой, прошлась влажной расчёской по непослушным волосам. Ну почему, почему чудесные золотистые кудри от покойной б
Дверь в кабинет главного инквизитора, он же мой так называемый дядюшка (не по крови, но по степени приближенности к семье), я открыл чуть ли не с пинка. Ну а что? Я на взводе, и денёк у меня выдался богатый на приключения. А ещё я забыл, что отдал запасной костюм в химчистку; приходится рассекать в старых джинсах и видавшей виды толстовке в лучших традициях моего полосатого брата. Ну хоть не в жёлтой, это радует.— Обойдёмся без прелюдий — мне нужен Оливер Маккензи. Прямо сейчас. Без наручников и с конфискованными у него вещами.Виттар дёрнул бровью, эдак лениво убрал ноги со стола, отложил кипу бумажонок и только тогда соизволил ласковым отеческим тоном осведомиться:— Ты охренел, мишутка?— Это старая новость уж лет тридцать как,— отмахнулся я.— Нет, Вит, не надо этих твоих прибауток! Просто выпиши уже пропуск, мы все тут моложе не становимся. И ты особенно.— А вот моя жена так не думает,&nbs
— С чего ты?..— выдавил Оливер, снова выпрямившись и глядя ещё более враждебно, чем прежде.И вовсе я не хочу сообщать предполагаемому преступнику о своей… особенности. Ну ладно, хочу. Просто чтобы посмотреть на его рожу. Удивится? Или сочтёт, что я зазря красуюсь перед ним, исключительным?— С того, Маккензи, что не одна Реджина тут любимица Хаоса. Я слышу ложь. Всегда. Не веришь, спроси у него,— я кивнул на Лоренца.— Мы с Тамритом, знаешь ли, прекрасная парочка, когда дело доходит до чьих-то признаний.Лоренц в ответ на вопросительный взгляд неохотно кивнул. Сморщился весь, точно перед ним серебряный слиток выложили, подсел к мажонку поближе.— Что ты помнишь?— мягко поинтересовался он.— Да что там помнить-то?— простонал Оливер почти жалобно.— Ночь, луна, всё такое. Свет был хороший, вот я и задержался. Глухомань, как с почтовой открыточки; нар
Виттар нашёлся ровно там, где его оставили — за стеклянной перегородкой допросной. Точнее, я-то надеялся, что он вернётся в свой кабинет и продолжит считать трещины на потолке да складывать самолётики — ну или что там обычно делают инквизиторы?— но было бы недальновидно думать, будто он и впрямь так поступит.— Следил?— Вас, молодежь, и на минуту оставить нельзя!— проворчал он в ответ, позвал за собой, убедившись, что Лоренц с Макккензи заняты исключительно приличными делами.— Что это там было, Хота? С каких пор прокуроры набрасываются на подозреваемых?С тех самых, когда о моей Джинни рассказывают такие вещи, каких я предпочёл бы не знать. Не от страха за неё, не от шока из-за того, что она это делала с собой. От отвращения к себе, от того, что вообще допустил такое. Сломал, заставил страдать и искать утешения у придурочного некромажонка, питающегося чужими страданиями.— Не набросился же
Домой к родителям я примчалась так быстро, точно придурочный альфа-волк с его марьяжными фантазиями гнался за мной. Верхом на тройке сенбернаров, угу.Ладно, на самом деле причина спешить была несколько более радостная. Да нет — гораздо более радостная!— М-мои рёбра… — протестующе захрипел Олли, когда я за каких-то пару прыжков перемахнула лестницу террасы и сгребла его в охапку.— Ой, не выдумывай!Всё же я нехотя выпустила друга из объятий и критически оглядела. Кажется, он исхудал и побледнел ещё пуще прежнего. Бедняжка. Надо ж было так попасть! И ни за что ни про что!Снова потянуло пустить слезу, но я тут же отвесила себе мысленного пинка. Боги, если ещё хоть кто-нибудь заявит, что у меня скоро течка — я начну убивать. Что всем мой эстральный цикл покоя не даёт?— Наконец-то ты дома,— выдохнула с искренней радостью.— Им давно следовало тебя выпустить: любое жалкое подоб