4. Полезные сплетни

Павел оказался приятным собеседником. Говорил обо всём на свете, отпускал ироничные шуточки. Я от души веселилась и совсем забыла о срочном заказе Царедворского. С небес на землю меня вернуло сообщение Анюты. 

“Ты моя должница, лови контакты швеи. Позвонить нужно сегодня до пяти вечера”, — написала подруга и прикрепила скриншот номера телефона. 

— Если ты скажешь, что тебе пишет сообщения Марина Эдуардовна, я заподозрю неладное, — сощурился Паша, отпивая пенку со своего кофе.

— Почему? 

— На моей памяти она писала только Кате из бухгалтерии и Сергею Геннадьевичу, — он сделал “страшные” глаза. — Катю, кстати, уволили. Не нравится нашей Марине, когда есть соперницы за внимание начальства. 

— Ой, мне даром не нужны служебные романы, — махнула я рукой. — Это верная дорога к увольнению. 

— А ты девушка серьёзная и всё такое, — согласился полиграфист. — Катя тоже так говорила, а потом вляпалась в чужие представления о себе, как городская бедолага в коровью лепёшку посреди деревенской дороги. 

— Смачное сравнение, — оценила я. — А что всё-таки случилось?

Паша взял паузу на то, чтобы съесть треугольник пиццы и запить его кофе. Тянул время, держал интригу. Потом, наконец-то, сжалился и выдал:

— Да ничего особенного. Отмечали мы новогодний корпоратив. Фуршет, алкоголь, ведущий с конферансом, вокальные коллективы с номерами. Бухгалтерия что-то расслабилась и пошла зажигать на танцпол. Давыдов тоже “хороший” был, — полиграфист пощёлкал себя пальцами по горлу, намекая то ли на степень алкогольного опьянения, то ли на количество выпитого. Две бутылки, три? — Вот и закружил девушек в медленном танце. Чаще всего Катерину приглашал. Шептались, хихикали. Так увлеклись, что чуть вместе не уехали, а Марина красными пятнами от злости покрывалась. 

— Представляю, — кивнула я. — И дополнительного повода, чтобы сжить девушку со свету было не нужно.

— В корень зришь, — поощрил мою догадливость Паша. — Так что сама понимаешь, не в сказку попала. В нашем дружном коллективе, как в море без карты. Не туда повернёшь — напорешься брюхом на рифы.

— Понимаю. И ноги бы моей не было на офисной карьерной лестнице, но есть обстоятельства.

— Ипотека? — иронично приподнял брови Паша.

— Если бы. Мечта моей мамы. Она хочет увидеть Париж.

— М-м-м, — полиграфист лихо накрутил пасту на вилку, пользуясь ложкой, как дополнительным прибором. — Достойно. Честно скажу, не ожидал. Обычно свои мечты о путешествиях исполняют. 

— Я успею ещё. Маму хочется порадовать.

— Тогда постарайся не вылететь в первую же неделю, — заговорщически подмигнул он. — И я тебе не о проектах говорю. Твоя начальница спит и видит себя любимой женой Сергея Геннадьевича. “Белое солнце пустыни” смотрела? Гюльчатай помнишь?

— Ещё бы. Эталонный восторг: “Господин назначил меня любимой женой” трудно забыть. Но она плохо кончила. Абдула не простил предательства.

— Вот, — Паша помахал вилкой. — Зарецкой стоит об этом помнить. Жаль, в жизни не получится, как в кино. Абдуллы нет и никто ей двигаться к постели начальника не мешает. Ты под ногами тоже не путайся.     

Стало обидно. С какой радости он мне запрещает? А потом приятно. Надо же. Меня считают достойной соперницей за сердце местного принца на белом коне. “Золушка в стиле бохо”. Оригинальная теряла туфельку, а я случайно уроню с ноги хендмейд-валенок, расшитый бисером. Ни одна злая сестра из местных офисных див не решится его примерить. “Что это? Из какой коллекции? Как я в нём на улицу выйду? Фу, колхоз! Совдеп!” И принц точно будет мой. Мы с ним увешаем особняк Царедворского текстилем в индийском стиле, молниеносно сдадим проект и рванём вместе с мамой в Париж. Ах, Монмартр, ах, Елисейские поля!

— Не нравится мне твоё мечтательное выражение лица, — проворчал Паша. — Точно теперь полезешь в драку за начальника. Из принципа.     

— Нет у меня такого принципа извращённого, — я посмотрела на время. — А вот принцип “не опаздывать” имеется. Доедай и побежим работать.

***

От ощущения сытости в животе разливалось приятное тепло. Его хватило до конца дня, чтобы вдохновенно комбинировать индийский орнамент на подушках для беседки заказчика. Образцы я брала сразу с принтов плотной ткани, пригодной для использования на улице. Швея оказалась душкой. Она давно шила одежду по мотивам традиционной индийской, разбиралась в тканях и пару раз пересекалась с Анютой на тематических выставках. 

“Алина, скажите, пожалуйста, — щебетала она текстом в чате, — возможно ли оставить на изделиях бирку моей мастерской? Никаких контактных данных, просто логотип?”

Рекламы хотела, ага. Втайне надеялась, что богатые гости Царедворского заинтересуются чудо-подушками и потом найдут мастера, чтобы сделать заказ для своего дома. Хм-м-м, а почему нет? От маленького логотипа никто не умрёт, но я решила быть осторожной.

“Уточню у руководителя и сообщу вам ответ”.

“Заранее благодарю”, — настучала в чат швея. 

Кстати, о руководителе. Давыдов давал срок в неделю, но с готовыми принтами на тканях я рисковала справиться раньше. Даже придумала, как сделать подушки по-настоящему уникальными, комбинируя разный орнамент в технике пэчворк. Не квилт “Дорогая Джейн”, конечно, но должно получиться интересно. Главное, быстро утвердить проект. А для этого нужен директор “Арт-Строя”. Он же прямо сказал, что любит обсуждать проекты и заказ Царедворского дело чести. Вот и пойду к нему. Под конец рабочего дня он уже не должен мысленно ехать домой. И если не покуривать расслабленно на рабочем месте, то точно ничем сверхважным не заниматься. А тут я со своими подушками. В тему? Надеюсь. 

Ох, неизвестно, как я запомнила дорогу к кабинету высокого начальства, но мне удалось не заблудиться в офисе и не хихикать в лифте, вспоминая утреннее происшествие. День в “Арт-Строе” начался паршиво, зато закончится должен удачно. Я просто мечтала об этом. Собралась с духом и постучала в дверь кабинета. Чего стояла и переминалась с ноги на ногу? Не съест же меня босс, если я к нему одна приду? 

— Прошу прощения, Сергей Геннадьевич, — я перешагнула через порог и закрыла за собой дверь. — Если вы не слишком заняты, я бы хотела обсудить наработки по своему заданию. 

Давыдов работал в поте лица. Даже на меня не сразу обратил внимание. Терзал какой-то несчастный проект на моноблоке, яростно клацая мышью.

— Да, Алина, что у вас?

— Я подготовила эскизы, загрузила в папку, как показала Марина Эдуардовна, — ответила, нервно перебирая бусинки на браслете. — Вы можете сейчас посмотреть? 

— Да, — кивнул он и снова защёлкал мышью. Скакал по вкладкам? Искал мою папку? 

Я посмотрела на начальника, пытаясь поймать первую реакцию. Но “поймали” меня. Я банально засмотрелась на Сергея. Руки зачесались немедленно набросать портрет. Хотя бы несколько линий простым карандашом в любимом скетчбуке. 

Ещё в лифте заметила, насколько хорош мой босс, а теперь вообще прикипела взглядом и ничего не могла с собой сделать. Я обожала рисовать увлечённых людей. Маму, вышивающую крестиком. Соседских мальчишек, гоняющих мяч под окнами. Анюту за мольбертом. Если существовала в мире магия, то она была сосредоточена в руках тех, кто занят любимым делом. Только у них получались действительно стоящие вещи. 

Мне остро захотелось посмотреть, с чем работает Давыдов. Да, он контролирует всех вокруг, но и сам что-то создаёт. Если Сергей не творец по своей натуре, то я съем любимые ботинки! Такие руки должны держать кисть, а не компьютерную мышь.

— Неплохо, — вынес он вердикт, — но слишком дёшево смотрится. У заказчика гранит, мрамор и колонны, как в афинском Акрополе, а здесь пейсли на все лады. 

Это он про “индийский огурец”. Знаменитый узор, переживающий новый виток популярности. Анюта доказывала мне, что самые известные марки успели выпустить с ним кучу одежды, но Давыдов морщил нос.

— Пейсли заменить? — уточнила я не слишком радостным тоном. 

Очарование постепенно сходило на нет, желание нарисовать портрет переросло в нужду набросать шарж. “Огурец” ему не понравился, видишь ли! Может, заказчик их обожает? “Арт-Строй” закидал бедного Царедворского своими мраморными дизайнами, а мужик хотел чего-то простого и душевного. Вот дали бы ему пейсли, так он и не присылал бы столько правок. 

— Всё заменить, — отрезал босс. — В золоте делать не прошу, но уточните у Марины Эдуардовны, что значит в современном дизайне “дорого”. Исправьте и возвращайтесь.

— Марина Эдуардовна уже оставила инструкции, — начала злиться я. — Цветовая гамма выдержана, концепция не нарушена. 

— Вы спорить со мной собираетесь? — нахмурился Давыдов.

Два шаржа. А лучше три. 

— Нет, что вы? Как можно? — притворно ахнула я. —  Мухой лечу исправлять. Наше вам с кисточкой. Аривидерчи. 

— Всё смешали в кучу, — проклятый босс лучезарно улыбнулся в ответ. Сразу стало понятно — сейчас будет издеваться. — При чём тут московские парикмахеры? Или вы опять на огурцы намекаете?

Наверное, это было обидно, но я не поняла ничего из сказанного. Какие парикмахеры? Какие огурцы? 

— Как отвечать на странные вопросы руководства, Марина Эдуардовна забыла меня проинструктировать. Не подскажете?

— Легко, — смилостивился он. — Фраза “наше вам с кисточкой” — укороченный вариант приветствия, с которым парикмахеры зазывали клиентов. Я дословно не помню, но, кажется, так: “Наше вам почтение, с кисточкой, с пальцем девять, с огурцом пятнадцать”. Речь шла о том, как оттягивать щёку клиента, чтобы было удобнее брить. Пальцем за девять или “одноразовым” огурцом за пятнадцать.     

Мда… То есть я сейчас предложила начальнику оттянуть щёку огурцом? Отлично! Просто то, что нужно в первый рабочий день! 

— Огурцы — мой профессиональный кинк, — ответила я зачем-то. 

Невозмутимым тоном, но с лицом краснее главной площади Москвы. Почему не ушла молча? Или не ответила вежливо и уместно: “Холосо, насяльникэ, я всё сделяю. Не злись, насяльникэ”.

Хохотала я громко. Не сдержалась — согнулась пополам, держась за живот, прямо на глазах Давыдова. Нет, столько абсурда за один день — перебор даже для меня. Только Алина Василевская могла привлечь внимание незнакомца в лифте, ляпнуть при нём что-то глупое и сбежать, а после выяснить, что он — её новый босс, которому чуть позже она предложит совершить крайне неприличные действия всего за пятнадцать рублей. Уровень моего везения трудно себе представить.

— Надеюсь, вы хорошо провели время, — с непонятной интонацией произнёс Давыдов. То ли смех сдерживал, то ли желание немедленно меня уволить. — Жду вас с новым проектом. Свободны, Алина Валерьевна. 

Из кабинета я вышла, чувствуя то, что могла бы назвать похмельем от хохота. Меня тошнило, противно кружилась голова и ноги не слушались. Запоздало накрыло стыдом за разыгравшуюся сцену. Теперь придётся делать сногсшибательный проект подушек, чтобы вернуть себе репутацию настоящего профессионала и адекватного человека. Ну ничего. Будет что рассказать внукам, как философски замечал в подобных ситуациях мой дядя. Кстати, он прислал сообщение, что ждёт меня на уличной парковке возле офисной свечки. Значит, сложного разговора не избежать.

Нет, дело не в провальном первом дне. Мама не разговаривала со старшим братом почти пять лет. Когда она попросила у него денег, чтобы заплатить за квартиру, он высокомерно бросил: “Работать нужно лучше”. Любая на её месте оскорбилась бы до глубины души. И я тоже. Но нужно различать гордость и последний шанс на жизнь. Жаль, что мама не хотела. И ругаться с ней в нашей ситуации не хотела уже я. 

“Да, сейчас выйду”, — ответила дяде и пошла выключать компьютер. Работа на сегодня закончилась.