- Мне кажется, у нас с вами наметился явный прогресс, - довольно откинулась Венера Сократовна на спинку своего массивного кресла и с улыбкой взирала на Ксению. – Не ожидала, честно, не ожидала. А когда вы позвонили и предупредили, что пропустите сеанс, то и вовсе испугалась. А теперь вижу, что зря.
Сегодня Ксения впервые пришла к психологу после возвращения из санатория. Мелькнула мысль отменить походы вовсе, но ее Ксения посчитала трусливой, идущей из прошлого, и отбросила сразу же. И это дело ей придется довести до конца, как и еще несколько.
Реплика Венеры Сократовны вызвала у Ксении затаенную улыбку. Да, у нее наметился явный прогресс, как выразилась психолог, но в этом вовсе не сеансов заслуга. Всему виной любовь, как бы неправильно это ни звучало. И да, «вина» - не всегда синоним «плохо». В этом Ксения тоже убедилась на собственном опыте.
Две недели жизни, о какой Ксения даже не мечтала, а вернее, боялась мечтать, барахтаясь в
Зима легла внезапно. Вот только еще все было покрыто инеем, и легкий морозец ненавязчиво витал в воздухе, отступая порой под лучами дневного солнца, как выпал снег. Укрыв землю белым пушистым ковром, больше не захотел таять. С первым снегом и пришла зима, хоть такое и случается редко. Но в жизни Ксении все было по-новому, вот и ее зима решила не становиться исключением.Двадцатого ноября состоялось последнее заседания суда над Спицыным. Ксения присутствовала на всех заседаниях и давала показания. Суд длился неделю и изрядно вымотал ее. Но получили все по заслугам. Спицыну вынесли приговор по статье за предумышленное убийство и присудили пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Эта мера пресечения была максимальной, и именно на ней настоял прокурор. И Ксения была с ним согласна. На сколько бы ни посадили бывшего компаньона отца, он хотя бы жив, тогда как отец теперь живет только в памяти близких ему людей. И всему виной этот предатель!
Взгляд машинально упал на часы. Половина шестого?!- Черт! – выругался Глеб. – Виктория Сергеевна!Он захлопнул толстую папку, вставая из-за стола. С секретаршей столкнулся в дверях.- Я убегаю, - бросил на ходу, пытаясь надеть пиджак и не выронить при этом портфель. – За Пашкой опаздываю. Выключите там все?- Конечно, Глеб Петрович, – пожилая женщина посторонилась, снимая очки и растирая пальцами переносицу.- И… тоже идите домой. Если что, я на телефоне, - добавил Глеб, уже выходя на улицу.- Я еще немного поработаю, - понеслось ему в спину.Через минуту он уже выруливал на проезжую часть из дворика, где на первом этаже старенькой пятиэтажки находилась его контора. Еще через пятнадцать минут подъезжал к дворцу спорта «Олимп», удачно миновав традиционные вечерние пробки.На лавочке возле забора сидел его восьмил
- Отойдем в сторону, поговорим, – Виктор приблизился незаметно.Ксения рассматривала авангардное полотно огромных размеров. Прямые линии перетекали в плавные изгибы, неправильные геометрические фигуры сменяли друг друга, наслаиваясь и теснясь на просторном полотне. Что хотел изобразить художник? Какую мысль вложил в буйство ярких красок? Восторг, как гласила надпись под картиной? Похоже на то… Ксения не прониклась темой, но картина притягивала взгляд.Бокал мелко задрожал во внезапно ослабшей руке. Знала же, что это произойдет рано или поздно. Все к тому шло. От накативших предчувствий ноги стали ватными.Виктор держался отлично, хоть и выпил много. На то, что он опьянел, указывала вальяжность в движениях и затаенная жестокость во взгляде, так хорошо знакомая Ксении. Он пил редко, но финал всегда был одинаков – на нее сыпались придирки и обвинения. В итоге она чувствовала себя виноватой во всех смертных грехах. После этого требовалось нескольк
Утро в выходные на кухне Глеб полюбил с появлением Пашки в его доме. Особенно такие, когда племянник еще крепко спал, самому ему никуда не нужно было собираться, оставлять указания домработнице, Вере Михайловне, и спешить в аэропорт или на вокзал. В такие дни он вставал пораньше, чтобы приготовить какую-нибудь вкуснятину на завтрак. Правда мудрить особо не приходилось – готовить он умел только омлет, гренки или жареную картошку. Зато Пашка все это любил есть.Сегодня он решил сделать омлет. Но пока ограничился тем, что достал все необходимое из холодильника. Готовить будет, когда Пашка проснется, чтобы подать на стол с пылу с жару. Себе сварил крепкий кофе и прихлебывал его за свежей газетой, как тоже любил делать каждое утро.«Наводнение в краснодарском крае… Более пятисот человек пострадали и остались без жилья. Около ста пятидесяти раненых… Сброс лишней воды из водохранилища…» Глеб отложил газету в сторону и в раздражении устав
Глеб остановился возле знакомого забора. С опозданием подумал, что скажет охраннику, к кому они приехали? Паша уже вылез из машины и подбежал к калитке. Оказывается, она и не заперта. Наверное, здесь только ночью дежурит охрана. В этом Глеб убедился, когда увидел амбарный замок на двери будки.Они прошли через ухоженный двор. Какое тут все яркое, красивое! Интересно, сколько детей живет в этом доме? Площадка пустовала. Разноцветные качели, навороченные горки, лазелки и огромная песочница сиротливо смотрелись без кричащей детворы. Так же скучали лавочки с другой стороны от дорожки, где был разбит небольшой сквер. Ухожено, но скучно. Не хотел бы Глеб жить в таком доме.Пашка не смотрел по сторонам, чуть ли не бежал по дорожке. Глеб едва поспевал за ним.В прохладном и просторном холле, больше напоминающем вестибюль театра, за огромным столом в окружении мягких диванов восседала солидная мадам. По-другому и выразиться трудно. Пышная фигура облачена в пестрое цветас
Дождь лил стеной, словно кто-то там наверху разозлился и решил проучить неразумных людей. Нате вам стихию, чтобы сидели по домам и не думали даже высовывать нос на улицу. Лобовое стекло заливало так, что от дворников не было никакого толку. Они мелькали из стороны в сторону, но лучше видно не становилось. Стекла запотели изнутри, в салоне машины моментально стало душно от дыхания троих и влажности, проникающей с улицы.- Что же нам делать? – спросил Глеб, включая вентилятор. – Видимость нулевая. Я и со двора-то выехать не смогу.Он посмотрел на Ксению – она сидела серьезная, глядя прямо перед собой. Странная девушка. Только что смеялась вместе со всеми, а потом загрустила. У Глеба еще глаза не просохли, и губы по инерции расплывались в улыбке, а она, казалось, уже и забыла о недавнем веселье, сидит хмурится и о чем-то думает.Пашка что-то вычерчивал пальцем на запотевшем стекле. Как и Ксения, он не отреагировал на слова Глеба. Ничего удивительн
- Глеб Петрович, сварить вам кофейку? – Виктория Сергеевна заглянула в кабинет. – А что же вы в потемках сидите? – всплеснула она руками. – Обложились бумагами, как крот… Ничего же не видно!Она щелкнула тумблером, и Глеб в первый момент зажмурился от яркого света. Надо же, до такой степени зарылся в бумагах, что и не заметил, как кабинет погрузился в сумерки. Или накрапывает дождь?- Как же надоела эта сырость! Опять ливень собирается, - в подтверждение его мыслей, пробормотала Виктория Сергеевна. – Плаксивая выдалась осень.Глеб снял очки и потер глаза. Что-то он, и правда, закопался сегодня в делах. Весь день готовил документы для суда. И все еще куча пробелов есть, а суд через неделю.- Вы подготовили бумаги, что я просил? – обратился он к секретарше.- Давно уже. Сейчас принесу. Но сначала выпейте кофейку.Виктория Сергеевна вышла, а он все продолжал смотреть на дверь. Как там Пашка, интересно?
К дому с колоннами, как называл жилище гуру, Глеб подъехал уже около семи. Пока прорвался сквозь все пробки и выбрался из города…Особняк, где обитал его друг и наставник, был построен в стиле старинной усадьбы: с массивными колоннами, поддерживающими просторную террасу второго этажа, выкрашенный в белый цвет, с барельефами ангелочков на стенах. Вдоль аллеи, ведущей к дому, расположились античные статуи из белого камня. В глубине сада шумел фонтан, который отключался только на зиму, когда все вокруг накрывал снег, внося дополнительную лепту во всеобщую белизну.Глядя на дом, казалось, что сейчас дверь распахнется и в сад выйдет батюшка Толстой, поглаживая бороду. Не зря тот был любимым писателем Павла Митрофановича. И хотя дом-музей в Ясной поляне даже отдаленно не напоминал этот особняк, Глеб считал, что великому классику понравилось бы здесь обитать.Сколько раз Глеб бывал здесь, столько поражался броской роскоши особняка и участка вокруг. Павел М