Адор шёл по тёмному коридору так быстро, как только мог, но этого было недостаточно, – побежал. Захотелось выскочить на улицу, в дождь, в ветер, в холод… хоть как-то охладить тело. Вскочить на лошадь и сбежать от испуганного взгляда бархатных глаз, который, казалось, даже сейчас преследует его.
– Идиот, – рычал Адор. – И с чего так завёлся?
Злость на себя рвала лёгкие неровным дыханием, неудовлетворённое желание жгло вены, болезненно тянуло низ живота. Зря вспылил и, не сдержавшись, рассказал о том забавном случае. Зачем Селесте вспоминать о детской влюблённости? Да она наверняка и не помнит, как девочкой прокралась в комнату гостя. Криво усмехнулся: нет, всё помнит!
И судя по яростному взгляду, так и не простила его смех. А как должен был отреагировать мужчина, которого будит неумелый детский поцелуй? Но сейчас Селеста совсем не девочка… И взгляд её глаз, огромных, блестящих, никак не отпускал Адора.
Образ сжавшейся на кровати Селесты преследовал его: подрагивающая, бледная… доступная. Сорочка не скрывала от жадного взора ни мягкие очертания девичьего тела, ни напряжённые соски… Застонал, вспоминая, как просвечивал сквозь ткань тёмный треугольник внизу живота. Дочь Росио! Ребёнок дея, который не отказал в помощи, когда отвернулись все. Что бы сделал друг, узнай он о мыслях, которые не оставляют Адора?
Чувство вины разливалось в груди неприятными волнами, но возбуждение так и не проходило. Вожделение, казалось, выворачивало наизнанку, сушило губы, сочилось влагой в штанах. Адор резко остановился перед дверью и скрипнул зубами: не поможет. Ни дождь, ни ночная скачка, ни даже купание в ледяных водах реки. Нужно иное. Медленно развернулся и решительно пошагал ко входу в левое крыло замка.
Жарко! Рванул рубашку, ткань затрещала, пуговицы отлетели со стуком, покатились по полу. Дверь не заперта, даже не скрипнула, хлопнула за спиной, отрезав Адора от холодной темноты. Он попал в тёплое, наполненное духом благовоний и ароматами цветов, место. Слух услаждали тихие звуки музыки и интимный смех. Мягкие бордовые занавески с тяжёлыми золотистыми кистями скрывали стены и разделяли оплот страсти и удовольствия на отдельные, скрытые тяжёлыми занавесками комнатушки.
Услышав сладострастный стон, Адор ухмыльнулся и, приподняв ткань, шагнул в один из альковов. Стало легко и понятно. Это обычная жизнь. А чувство вины, поскуливая побитой собакой, осталось у двери в основную часть его замка. В левом крыле не место сожалениям и воспоминаниям, здесь царит страсть и стремление удовлетворить свои желания. Все желания. А он хотел женщину. Страстно хотел.
Прошёл дальше. Заметив на одной из кушеток слившуюся в единое целое пару, хмыкнул и тихонько проскользнул в широкую, залитую цветом свечей и смехом девушек прихожую. Стало очень тихо, лишь там, за занавесками, постанывала ещё одна из куртизанок. Ей вторил тихий рык мужчины.
– Дей Белен? – Гасия, лавируя среди девушек в откровенных нарядах, направилась навстречу. – У вас появились особые распоряжения? – Замерла и выразительно осмотрела его разорванную рубашку и топорщащиеся штаны: – О-о…
Услышав это «о-о», девушки поднялись с кресел и окружили своего хозяина. Адор молча обвёл взглядом куртизанок и коротко кивнул:
– Ты и ты… – посмотрел на третью и выдохнул: – Ты тоже.
Стараясь не думать о том, что все три девушки с тёмными волосами и карими глазами, спешно направился к одному из скрытых занавесками альковов. На пути встала Лиция: уперев руки в боки, выставила округлое бедро и собственническим тоном спросила:
– Может, вместо них я одна справлюсь?
Адор молча обогнул растерянную и злую куртизанку и, откинув полог, нырнул в полутьму. Девушки, которые спешили следом, тут же потянулись к Адору, он ощутил на себе умелые ласковые руки. Одна стянула рубашку дея, вторая развязала брюки. Нетерпеливо схватив её за плечи, прижал к стене и впился жадным поцелуем в податливые губы. Ощутив дразнящий язычок девушки, отстранился и, выругавшись, оттолкнул её. Повернулся к другой и, бросив на кушетку, прижал своим телом. По коже, приподнимая волоски, щекочущими ручейками поползла водная магия… Рыкнул. Всё не то!
Злость росла, словно ком грязи под телегой. Облепившие его девушки были слишком умелыми, слишком сладко стонали, слишком мягко окутывали его своей разноцветной магией. Ощущения казались острее, вожделение сильнее, но он-то понимал, что это всё искусственное! Он сам их обучил, и теперь лишь рычал от ярости, а девушки, не понимая злости наставника, старались лишь сильнее.
– Сопротивляйся, – прохрипел он. – И чтобы никакой магии.
Девушка под ним тут же сменила тактику, пыталась отпихнуть, сбежать, Адор ощутил её зубы на плече. Закрыл глаза, представил Селесту, застонал. Её блестящие, словно спелые вишни, глаза, приоткрытые пухлые губы. Как же хочется впиться в них страстным поцелуем! Девушка постанывала под ним, а Адору этого было мало. Сжал нежную округлую грудь, задрожал всем телом. Что делает с ним маленькая дея Росио? Почему так заводит даже без магии? Или это магия крови так действует? Тогда неудивительно, что верховный попытался изнасиловать девушку. Возможно, он так же лишился разума, ощущая силу Селесты, вдыхая аромат её девственной кожи, будоража фантазию чувственными картинами.
Адор нетерпеливым рывком отвёл острое колено куртизанки в сторону и с рыком вошёл в лоно. Вбиваясь с яростью, целиком отдаваясь вожделению, шептал имя другой – недоступной – девушки. Кровь стучала в висках, в ушах звенело, мысли путались. Что-то о верховном… Смерть, боль, кровь. Кровь! Как же он жаждет её девственной крови… Вот она, магия! Сила Селесты в её целомудрии, пока она девственница, её будут хотеть, чтобы забрать магию крови, за счёт девушки подняться на новый уровень власти. Осознав это, Адор захрипел и, взрываясь острым удовольствием, содрогнулся в сладком спазме. Куртизанка под ним затихла, другие, не понимая новых требований дея, его не трогали.
Казалось, девушки испугались необычных запросов. И насторожились. Шептали друг другу услышанное имя. Имя, которое он рычал, вбиваясь в податливое тело куртизанки. Пойдут слухи. Это совершенно лишнее. Адор поднялся и, натягивая брюки, холодно проговорил девушке, принявшей его семя:
– Инегина? Твоя магия настолько слаба, что без неё ты приносишь мужчине удовольствия даже больше. Отдохни несколько дней, проведи первичные практики восстановления силы. Надеюсь, ты помнишь их?
– Помню, дей Белен, – вытирая промежность мягким полотенцем, тихо ответила куртизанка.
Адор посмотрел на неё: девушка и так не хватала звёзд с неба. Слабенькая магия, неумелые иллюзии. Когда-то разрешил ей остаться в левом крыле, потому что несчастной некуда было идти. Денег куртизанка приносила мало, работала лишь на новичков. Понимал, что сейчас делает ей больно – Инегина и сама прекрасно осознавала, что её дар очень слаб. Но лучше осадить одну сейчас, чем завтра наказывать всех.
Накинул рубашку и вышел из алькова. С другой стороны комнат всё ещё доносились стоны. Усмехнулся: долго держится.
– Кто с ним?
– Жельена, дей Белен, – тут же отозвалась Гасия.
– Хорошая магия, – одобрительно проговорил Адор. – Сильные иллюзии. Надеюсь, после довольный дей Рокуш не откажет мне в небольшой просьбе.
Уселся на диванчик и принял бокал с вином из рук одной из девушек. Отпил багровую, тягучую, словно кровь, жидкость и посмотрел на заведующую:
– Кто-то ещё записан на сегодня?
– Дей Жессу вызывал Лицию, но она отказалась. Сказала, что теперь служит только вам.
Адор замер на мгновение, потом медленно поднял голову и, встретившись взглядом с бледной куртизанкой, обманчиво мягко спросил:
– Только мне? – Вспомнил, как она ревниво преградила ему путь в альков и горько усмехнулся: – Мне служат все, Лиция. Поэтому нужно неукоснительно выполнять приказы!
Лиция невольно отступила и прижалась спиной к стене: щёки куртизанки побелели, глаза расширились и болезненно заблестели. Всё потому, что он слишком близко подпустил девушку. Бывает, что куртизанки начинают испытывать чувства и растить собственные иллюзии. Идеализируют сексуального партнёра и придумывают любовь. Тёмная сторона магии секса. Адор был уверен, что такая сильная женщина, как Лиция, не поддастся на эти иллюзии, но ошибся.
После того как он впустил куртизанку не только в свои тайны, но и в свою спальню, а не имел, как остальных, в левом крыле, Лиция возомнила, что особенная, и даже посмела отказаться от клиента. Не просто от постоянного клиента, а от человека, жизнь которого из-за него, Белена, находится в опасности.
Адор не мог позволить даже капли сочувствия. Что заставило куртизанку ослушаться? Обратная сторона магии или же её подкупили те, кто охотится за жизнью Жессу? Это нужно выяснить немедленно. Даже если она чиста… Если куртизанка ослушалась раз, то ослушается и второй. А такие, как Лиция, не имеют на это права. Потому что он больше доверяет, больше отдаёт, больше от них зависит… и вручает свою жизнь. Связывая стигмой, взамен делится своей силой магии крови. Скривился и, опустив голову, сурово проговорил:
– Подойди.
Лиция медленно, как во сне, сделала шаг, затем второй, дрожа и белея всё больше, покачнулась у дивана и, безвольно рухнув на колени, безнадёжно уронила голову так, что чёрные волосы змеями скользнули на почти обнажённую грудь.
Белен бросил короткий взгляд на альков, со стороны которого слышались стоны, и приказал:
– Гасия, заслон.
Заведующая послушно расставила руки так, что из её ладоней, серебрясь и закручиваясь в спирали, потекли струи силы до самых стен. Магия заслона расползлась по помещению, отрезая альковы, занавески и двери. Никто за магическим заслоном не услышит ни звука. Протянул руку и положил ладонь на плечо куртизанки, – Лиция вздрогнула и сжалась, как брошенный под дождём щенок.
– Почему ты отказалась? – тихо спросил Адор. – Скажи мне правду добровольно. – Посмотрел на посиневшие от страха губы и добавил едва слышно: – Пожалуйста…
Лиция вскинула голову и посмотрела умоляюще, на щеках её блестели дорожки слёз, влажные ресницы подрагивали. Сердце Адора пропустило удар, в животе жгутом заворачивался холод дурного предчувствия. То, что куртизанка молчит – плохой знак. Она же испугана до смерти, – стигма не знает жалости – но не может произнести ни слова. Магия? Да, Лиция решила, что хозяин испытывает к ней чувства, и кто-то точно воспользовался этим. Тот, кто мог знать о том, что они часто проводят время… Вздохнул: узнать это можно лишь одним способом. Вот только, если куртизанка нарушила клятву верности, стигма её убьёт.
Сжал округлое белое плечо с изображением розы и слегка подался вперёд. Лиция закричала так отчаянно, словно с неё заживо сдирали кожу. Тело девушки извивалось, глаза закатились, на губах появилась пена. Адор и рад был бы отпустить стигму, но та всё равно покарает нарушителя клятвы. Но, если будет удерживать несчастную, возможно, его сила поможет ей выдержать эту жуткую пытку. Выдохнул ещё одну волну магии, влил в тело куртизанки. Лиция, Лиция… Глупая девочка.
– Селеста!Распахнула глаза и, ощутив пронзившую виски боль, скривилась. Запрокинула голову и с тоской посмотрела на суровое лицо Гасии. Губы поджаты, глаза сужены, вид такой, словно я совершила жуткое преступление… Собственно, так все считают. Я же убила верховного…Застонала и повалилась на подушку: всю ночь не спала, всё ждала, когда вернётся дей Белен и закончит начатое. Страшилась, металась на мокрых простынях, сжималась от ужаса и выла от злости. Под утро я так вымоталась, что готова была сама пойти его искать, чтобы высказать в лицо, какой он гад и подлец… да только не знала, куда идти. И вот сейчас только закрыла глаза, как меня уже будят!– Так и будешь валяться в постели? – сурово спросила Гасия.– Могу поваляться без постели, – раздражённо буркнула я.За эту ночь мне так надоело бояться, что, казалось, что-то перегорело в том месте, где рождается эта эмоция. И родилась злость, растущая я
Я уныло развернула не менее унылое тёмно-синее платье, неохотно натянула его прямо поверх сорочки и, застёгивая многочисленные деревянные пуговки на лифе, возмущённо посмотрела на Гасию:– Жарко в нём! Вы бы ещё меховое принесли.– Наряды куртизанок намного легче, – ехидно ответила заведующая и, не дожидаясь ответа от меня, хватающей ртом воздух, вышла из комнатушки. – Туфли у двери – надень. Скорее всего, великоваты, но это лучше, чем ничего.– Да уж, – проворчала я, всовывая ступни в старые растоптанные калоши, которые туфлями могли именоваться как минимум год назад. – Похоже, до меня их носили все куртизанки этого притона!Гасия обернулась и вдруг отвесила мне подзатыльник, я возмущённо воскликнула и удивлённо воззрилась на женщину. Та коротко кивнула:– Это замок дея Белена, магическая академия куртизанок. Ещё раз услышу из твоих уст оскорбления дея или нашего заведения…&ndash
Девушка быстро подошла, широко улыбнулась и вскинула руки. Я заслонилась в ожидании пощёчины, но ученица сложно переплела пальцы, и на меня обрушился настоящий магический вихрь. Зажмурившись, я сжала губы и наклонилась вперёд: дышать совершенно невозможно, а тем болеечто-то произнести. Ничего не видно, я шарила вокруг, пытаясь в сером завывающем смерче схватить куртизанку, заставить прекратить это, но вихрь лишь усилился. Платье завернулось вокруг ног, я покачнулась и, не в силах устоять, рухнула на пол. Тут же всё прекратилось, сквозь звон в ушах пробивался смех.Я сидела и мотала головой: по щекам катились слёзы, перед глазами мелькали разноцветные круги. Это всё ещё магия или последствия? Обхватила голову и, ощутив растрёпанные волосы, слабо застонала. Кошмар! Как же я выгляжу сейчас? Воображение живо нарисовало картинку: юбка спеленала ноги, волосы в разные стороны, взгляд ошарашенный. Вот стерва!Судорожно расправив одежду, поднялась и, стараясь перекричать
Адор резко поднялся и, стараясь не смотреть на кушетку, где с закрытыми глазами постанывала болезненно-бледная Лиция, торопливо покинул альков. Вышел в пустынную гостиную, посмотрел на каменное выражение худого лица Гасии и недовольно скривился:– Что? Считаешь, я был излишне жесток?Она лишь поджала губы и опустила глаза. Адор скрипнул зубами и прошёл мимо заведующей, уже приблизилсяк двери, как услышал тихий голос:– В Колемском оврагеобнаружилиобескровленное тело женщины без глаз. Вместо Лиции вчера отправилась Дорига…Адор замер на пороге, затаил дыхание и прикрыл глаза. В груди болезненно растеклась горячая волна, к горлу подкатил ком. Рыкнув, ударил по стене и, сжав челюсти, рассматривал кровь на разбитых костяшках. Лиция была лучшей, но и она теперь лежит там, за спиной, едва живая.Тот, кто наслал на куртизанку проклятие, был не только осведомлён о её миссии, но и о том, что девушка давно и безответно вл
Я упала очень неудачно: нос саднило, пол окрасился кровью. Над головой что-то завывало, на спину сыпались осколки. Осторожно приподняла голову и бросила короткий взгляд в сторону двери: заметив неподвижную фигуру девушки в алых одеждах, удивилась: куртизанка, похоже, без чувств, но сила её заклинания даже не думает стихать. Коробки валились с полок, раздавался шум, треск, звон битого стекла.– Что здесь происходит?Пытаясь скрыть лицо от летящих осколков, осторожно посмотрела на Гасию. Заведующая окинула склад взбешённым взглядом, припечатала им же меня к полу (это надо же без единого слова приказать не двигаться!) и бросилась к бесчувственной куртизанке. Я заметила, как женщина расцепила скрюченные пальцы девушки, и тут же тряпки и листы бумаги, которые кружились над нами,посыпались на пол.Вирдес осторожно поднялся и, прикрывая меня рукой, тоже помог встать на ноги. Осмотрел и, ругнувшись, протянул платок, который я прижала к кровоточащему носу.
Адор ворвался в кабинет, в большой полутёмной из-за закрытых штор комнате воцарилась тишина. Дей Уцес встали, приподняв тонкие редкие брови, спросил вкрадчиво:– Дей Белен ошибся дверью?Адор широко ухмыльнулся и, обойдя круглый стол, резко отодвинул единственный пустующий стул, демонстративно медленно уселся на него и, опершись о стол локтями, обвёл присутствующих пристальным взглядом. На миг задержался на бледном осунувшемся лице дея Росио (сдал друг!) и проговорил:– Дей Жессу… захворал. И, зная, как важен сегодняшний день, попросил меня заменить его на первом заседании высшего света.– Неожиданный интерес к политике, дей Белен, – так же вкрадчиво проговорил дей Уцес. Он облизал свои тонкие губы и ухмыльнулся: – Мы привыкли обсуждать с вами… совсем иные вопросы.– И в тех вопросах я предлагал вам наилучшие решения, не так ли? – громко спросил Адор, шепотки стихли. Едко усмехнулся и до
Комната куртизанки оказалась… обычной. Весьма скромная обстановка: укрытая стеганым одеялом кровать, деревянная тумба, которая служила и столом, небольшойраспахнутыйшкаф, – вот всё, что я заметила. Миленькие кружевные занавески на окошке и яркий ковёр добавляли уюта, а разбросанные наполу чулки и подвязки да вываливающиеся из гардероба странные предметы одежды рассказывали о куртизанке больше, чем она бы хотела.Дей Прер, не обращая на разгром внимания, осторожно довёл парящее тело до кровати и аккуратно опустил его. Вокруг суетилась Лигши, девушка хлюпала красным носом и, словно селянка, вытирала щёки рукавом. Гасия поманила меня и, поставив у изголовья, схватила за плечи:– Если дей Прер говорит, что ты способна помочь, Селеста, значит, это правда. Учитель ещё никогда не ошибался.– Но что я могу? – простонала я и пожала плечами.– Я же не маг! – Беспомощно оглянулась на тяжело привалившегося к
Взгляды скрестились на лежащей девушке: Лиция и правда лежала с открытыми глазами. Не отрывая от меня полного ненависти взгляда, она едва заметно шевелила губами – проклинает? Я отшатнулась и нервно сглотнула: вот и спасай куртизанок после этого!Дей Прер медленно опустил руки, убирая окутывающую девушку магию воздуха. Лиция продолжала дышать, глаза больше не закатывала, колесом не выгибалась. На щеках её появился лёгкий румянец – болезненный, неровными пятнами, но это было гораздо лучше зеленоватой бледности.– Получилось, – растерянно проговорила Гасия и посмотрела на меня очень уж мрачно, даже слегка испуганно. – Почему?У меня брови на лоб от изумления поползли:– Да вы же сами убеждали, что у меня получится! Я не понимаю…– И я не понимаю, – сухо ответила Гасия. Она взяла себя в руки и смотрела привычно холодно. – Думала, что учитель подскажет тебе ритуал, и Лиция продержится до возв