Я проснулась от того, что горячая рука прижала меня к себе. Светало. Сонно моргая, я положила ладонь поверх его пальцев.
– Таша, – сквозь сон сказал Раф, а меня будто из ледяного ведра облили.
Я замерла. Обернулась, он спал.
Любовь зла! Когда её не любят! Когда любовь пытаются делить на неделимое. Когда страдание оказывается важнее настоящего момента. Он посчитал, что мне не понять... Я понимаю всё, но я так больше не могу. Да, я люблю его! До безумия, до отчаяния! Ему нужно время? Пусть... Возможно, ему понадобится ещё пара-тройка столетий, чтобы перестать страдать? Ладно. А я пока буду просто жить. Как умею. На
Нет повести печальнее на свете, чем настроение моё сегодня утром. Мне снился Раф, и его поцелуй, и когда я открыла глаза, горячечная дрожь будоражила всё тело. Я вскочила, а его рядом нет. Меня накрыло...«Я вернусь», – сказал Раф вчера, но до вечера не вернулся. А глупое сердце хотело. И волновалось, что он был бледен. И плакало без него от тоски. Постель на меня о
Я поменял позу и прильнул к окну. Поезд мчал меня в Ярославль, прокладывая путь на северо-запад, домой, к родителям. Тысячу лет не был! Недавно пролетел мимо Сергиев Посад, где купеческие дома соседствуют как ни в чём не бывало с хрущовками и золотыми куполами церквей. Я жадно смотрел в окно и понимал, как не хватало мне этой монохромности леса в инее, и снега, обвисшего залежалой ватой на склонах, строгой графики голых веток на сером небе, тёмной зелени мощных еловых лап. Берёзы и ели здесь высоченные – таких в Иране не встретить! Почему я никогда не понимал, как люблю всё это? Зато теперь вдруг
Трасса была забита фурами и легковушками, беспрестанно шёл снег, и за рулём ни на секунду не пришлось расслабиться. Так что к маме я приехала смертельно уставшая, практически без задних ног. Я ввалилась в коридор с пакетами и не в состоянии особо шевелиться – сама, как подарок, – принимайте, распаковывайте. Мамуля запричитала, засуетилась вокруг меня. – Ох, Любаша, Фарушка, ка
– Юра, высади меня у метро, – сказал я водителю. – Утром жду тебя, как обычно, в восемь.– Поедем в аэропорт?– Нет, встреча с китайцами перенесена на следующую неделю. Завтра я с Юрием Николаевичем еду в Подтёлково. Потом в два часа в Хлебниковский парк.
Любовь зла! Любовь замёрзла! Любовь отчаянно хотела устроить разборки всем московским сервисам такси! Сколько можно получать в ответ: «По вашему заказу идет поиск машины»?! Они, похоже, машину на Северном Полюсе ищут, с поисковыми медведями... Стою здесь уже минут двадцать. На улице мороз, вокруг склады и сизая, ветреная ночь. Мой автомобиль забрал эвакуатор, арендодатель уехал ещё до него, и я осталась одна чёрт знает где за МКАДом. Здесь и в тулупе в такое время ходить опасно, а уж в норковой шубке, на каблуках, с печатью компании и крупной наличностью в сумочке дефилировать решится тольк
От удивления я даже позвонила Владу и попросила отвезти меня домой. Мало ли что ещё сегодня могло случиться... Деньгами на аренду склада и цеха я рисковать не могла, и так за слабоумие и отвагу уже заслужила медаль. Нет, тех наглых и качественно разбросанных по вагону нарушителей порядка забрала полиция. Служители закона сработали оперативно, опросили меня, пожилую пару как свидетелей и отправили избитых недорослей куда положено. Оказывается, в метро есть видеонаблюдение!– Что с твоей машиной? – поинтересовался Влад, открывая передо мной дверь служебного Форда.
– Папуля, а ты сейчас где? – пропела я ласковым голосом, надеясь, что в ответ не услышу Абу-Даби или Камчатка. С моим папой станется. Чаще всего он таинственно промолчит. Да уж, у нас всё сложно...– Дома, – словно это нормально, ответил папа, – как ты, моя Фарушка?Почему я Фарушка, даже папа не знает, но с детства называет меня так. Может, потому что моим первым сл