– Выменя преследуете? Это такая игра? Вам скучно?
Мне добезумия и хочется, и страшно сесть к нему в машину. Но выбора нет, и я боюсьопоздать на работу. Второго шанса мне точно не дадут. Испанец открывает передомной переднюю дверцу и галантно пропускает вперед. И я вдруг понимаю, что дажене знаю его имени. И у меня адски быстро бьется сердце, очень гулко,болезненно. Последний раз посмотрела ему в глаза… и все же они темные и оченьглубокие, в них нет дна. Только кайма по краю радужки черного цве
Он былне один. В его номере собралась какая-то делегация из шести человек. Все онисидели за столом вместе с Альваресом. И моя злость, моя ярость на то, что онустроил для меня ловушку, на то, что заставил меня работать только у него такимотвратительным шантажом, не могла найти выхода. Я шла сюда с твердым намерениемузнать, какого черта он вытворяет? Он же извинился, он же…он же старалсявтереться мне в доверие, подвозил меня, заботливо укутывал в свою куртку, и всеради того, чтобы через несколько минут меня поставили в известность, что онтаки меня купил? Унизить? Потешить свое испанское эго?
– И… исколько они хотят? Глядяперед собой и вспоминая щекастое личико малыша, и чувствуя, как сдавливаетспазмом горло. Мы уже вернулись в квартиру Ани и Саши, они каждую минутуожидали звонка, и Аня сидела на диване, раскачиваясь из стороны в сторону. Ееглаза опухли от слез, и руки тряслись так сильно, что она не могла ими взятьдаже стакан с водой.
Послеуплаченного аванса нам позволили услышать, как плачет Гоша. На все мольбы Анипоказать его нам, снять хотя бы ручку или ножку, жестоко бросили трубку. – Этоможет быть запись! – подливал масла в огонь Дима, а Аня выла еще громче,хваталась за сотовый, гипнотизировала его опухшими от слез глазами. Смотреть наее страдания было невыносимо. Я шикнула на Диму и укачивала Аню, как ребенка, авнутри все больше росла уверенность, что я поступаю верно. Другого выхода нет.Только этот. Иначе я никогда
Дыханиесрывается, и я судорожно дергаюсь назад, глядя, как он расстегнул ширинку брюк,смотря на меня сверху вниз. Этот дикий взгляд пугает и манит одновременно. Кактак могло случиться? В голове ни одной мысли, только дрожь по всему телу иобреченность. Вот он ад. Получить желанного мужчину вот так. Самым извращенными ужасным способом. И я понимаю, что меня ждет боль. Много самой разной боли,от которой не останется сил ни на что больше. Этот человек погрузит меня в нее,как в кипящее масло. Почувствовать, как сводит скулы от одного взгляда, каксильные мужские пальцы тянут змейку вниз, и каждая вена на них слегканапряжена, сжимает в кулак член, и меня ведет только от одного взгляда на этумощь в сильной руке, от взгляда на пульсирующую головку с кап
– Тебедоставляет удовольствие меня унижать?– Тыдаже не представляешь, какое удовольствие мне это доставляет. Становись наколени. Задом ко мне. Сейчас.Стиснувчелюсти медленно опустилась на колени.
Ясхватила сотовый и бросилась в ванную, открутила воду на полную мощность,выглядывая в приоткрытую дверь в надежде, что успею позвонить до того, как меняхватятся или начнут искать сотовый. Набрала быстро номер Димы. Ответил сразу.– Да.Почему так долго? Я же сказал в…
Онотправил ее в зал, а сам осмотрелся по сторонам в поисках притаившихсяпапарацци. Эти суки умели маскироваться под кого угодно и засовывать своикамеры чуть ли не себе в зад или уретру, чтобы снимать даже, как ты мочишься втуалете и какого размера твой член. Сколькораз Альварес платил этим сукам штрафы – не счесть. Отбирал камеры, ломал их оголовы или вместе с челюстью. Но они лезли чуть ли не в постель. Похлещематрасных клещей. Им интересно все, начиная с того, чем он блевал в туалете, изак
– Кудамы едем?Водительне отвечал. Это был тот самый блондин, который подошел ко мне в казино исказал, что уже через час я смогу быть свободна. Мне нужно всего лишь увестиотсюда подальше Альвареса и бежать, как только он отключится… К щекам прилилакраска, когда я подумала о том, что было до того, как он отключился. Но большеэто не повторится. Никогда. И я сожалею о каждом стоне, который подарила ему.