К небольшому озеру они подъехали на закате. Лучано по-прежнему чувствовал себя в лесу отвратительно беспомощным, поэтому не сразу сообразил, куда кинулся, проламывая кусты, Пушок. Только потом в нос ударил запах воды и сырой травы. Затем послышалось возмущенное кряканье, резко оборвалось, и стало ясно, что на ужин – печеная утка. Эх, апельсинов нет! Что там апельсины, хоть бы несколько яблок и стакан вина!
Он сглотнул слюну, с удивлением чувствуя, что проголодался. Вот что значит вторая неделя без фокаччи и булочек с корицей к завтраку. Вторая? Или уже третья? А кажется, что прошло уже несколько лет, как улицы Верокьи остались где-то в немыслимой дали. Здесь, в глубине холодного и неприветливого дорвенантского леса, не верилось, что существует залитый солнцем город, где пахнет апельсинами, а теплая вода серебрится под ажурными мостами…
Ехавший впереди по узкой тропе Вальдерон восхищенно присвистнул, следом восторженно ахнула магесса, и, наконец
- Нет, ничего, прекрасная синьорина, - безмятежно улыбнулся Лучано, поднимаясь. – Погодите сушить волосы, я сейчас возьму гребень и уложу их. Вы ведь позволите несравненное счастье снова послужить вам горничной, м?Магесса прыснула и присела на пенек у костра, сложив руки на коленях и идеально выпрямив спину. Такие, как она, впитывают манеры с молоком матери. Лучано взял любимый гребень из сандала, привезенный с собой из Итлии, встал за спиной синьорины и принялся разбирать тугие влажные кольца, не поднимая взгляда на Вальдерона.- Мы попозже сходим, - уронил бастардо тоже совершенно спокойно. – Правда, Фарелли? После ужина.- Как скажете, синьор. Тогда окажите любезность, снимите утку. Она готова.Мокрая рыжая роскошь липла к рукам, пахла озерной водой и самой девушкой. Лучано бережно расчесывал длинные пряди от кончиков к корням, укладывал их волнами…- Время рассказывать истории, - сказала вдруг магесса. – Мы
Синьор Фарелли, то есть Лучано, зашагал в сторону озера, и Пушок побежал за ним, помахивая хвостом и делая вид, что вовсе не сопровождает итлийца, а просто идет купаться. Выглядело это так забавно, что Айлин не удержалась от улыбки, и только когда оба скрылись за кустами, перевела взгляд на Аластора. Друг стоял возле кострища на одной ноге, стараясь не наступать на вторую – в носке, но без сапога. Сапог он держал в руках и рассматривал кружево, в которое превратился отворот. Между прочим, очень красивое кружево, работа на загляденье тонкая, если, конечно, то, что сделано зубами енотов, можно назвать работой.«Вот я бы не отказалась так украсить сапоги! И Саймону бы понравилось, наверное…» - невольно подумала Айлин и тут же устыдилась своих мыслей. Аластор выглядел так, словно ему очень хотелось запустить этим сапогом хоть куда-нибудь, и явно сдерживался только из-за отсутствия запасной пары.- Прости, Ал, - виновато вздохнула она. – Если
Словно во сне Айлин видела, как Лучано бросился за арбалетом, как Аластор подхватил секиру, а Пушок опять попытался приподняться и оскалился навстречу Денверу. Тот ответил не менее злым оскалом, и Айлин увидела, как изменился рот старого некроманта. Губы утончились, и крупные острые зубы приподняли их, выпирая наружу. Слегка сгорбившись, Денвер стоял на четвереньках, и это выглядело одновременно жутко и нелепо, словно Айлин попала в кошмар наяву. Как он вообще мог подняться так быстро?! И… кем?Она лихорадочно перебрала основные виды нежити. Стригои днем не встают – солнце их убивает! Обычные упыри тоже не показываются до заката, а еще у тех и других длинный цикл созревания.Может, умертвие? Но Денвер только что вытащил нож из-под лопатки таким гибким и неожиданно молодым движением, что и сомнений не осталось – кто угодно, только не простая кладбищенская нежить! Умертвия совсем иначе двигаются! Проклятие, да что же он такое?!Внутри прот
Зависеть от Райнгартена Грегор действительно не собирался и поэтому сразу, как только позволили бесконечные дела, начал присматриваться к другим секретарям. Таковых обнаружилось пять, но все они, как быстро понял Грегор, были преданы стихийнику, а не Архимагу – неважно, прошлому или нынешнему. Что ж, придется пока работать с теми, кто есть. Зато можно не сомневаться, что свою работу они знают отменно, исполнительны, аккуратны и в должной степени умны – подчиненных Этьен подбирать умеет, этого у него не отнять.Подписав бумаги и счета, касавшиеся лечения раненых и погребения убитых, Грегор закопался в ворох документов, относящихся кДенверу и его соучастникам. Орден лихорадило, а служба безопасности пребывала в смятении: как раскрыть заговор, который возглавлял человек, за эти заговоры ответственный?! Более того, именно эта служба и попадала под подозрение в первую очередь! Из двух заместителей Денвера один совершенно точно был заговорщиком, его имя Грегор услышал о
От озера, то ли благословенного, то ли проклятого, они уезжали молча и торопливо. Пока Аластор собирал палатку и седлал лошадей, итлиец еще раз ушел и вернулся с флягами, полными воды. Отмытый котелок он привязал к седлу, но шамьет по тому же молчаливому соглашению варить не стал – поляну хотелось покинуть как можно скорее. Тело Денвера завалили хворостом, и Айлин уже привычным жестом запустила туда огненный шар с совершенно каменным лицом.- Лес не загорится? – обеспокоился Фарелли, оглядев поляну.- Нет, - ответил Аластор. – Земля сырая, ни одного сухого листочка ни на деревьях, ни под ними. Вот прогореть может не до конца.- Ну и Баргот с ним, - так же равнодушно отозвалась Айлин. – Душу я отправила, а после огня, даже такого, тело нежитью не встанет. Надо бы отчет в гильдию написать. Но если укажу в нем, что упокоила кадавра…Она усмехнулась как-то по-новому, очень холодно и скупо. У Аластора болезненно потянуло внутри.
Остановиться на обед у них не получилось. Аластор слишком поздно сообразил, что стоит выехать из леса, и набрать хвороста для костра будет не так уж легко. Вдоль большой дороги каждую случайную деревяшку исправно поднимали другие путники, проехавшие здесь раньше. Так что Фарелли на ходу вытащил из сумки кусок копченого сыра, поломал его, и все трое слегка утолили голод, жуя твердые соленые кусочки, вкусно пахнущие дымом. Хлеба к сыру, увы, не было, да и дичи вблизи от дороги не водилось, так что к вечеру Аластор решил свернуть в холмы, чтобы набрать для костра хотя бы сухой прошлогодней травы и каких-нибудь прутьев.- А я думал, что мы до самого Керуа будем ехать лесом, - признался неунывающий итлиец.Он надрал изрядную охапку толстых сухих стеблей, растущих на склоне холма, и обложил ими котелок, понимая, что надолго топлива не хватит.- Перед Керуа еще будут леса, - сказал Аластор, рассматривая карту. – Но здесь удобно срезать дорогу и проехать пустошами
Чем ближе они подъезжали к Керуа, тем паршивее было на душе у Аластора. То ли смутное предчувствие, то ли какая-то назойливая мысль пряталась в глубине сознания, не давая радоваться тому, что пока все хорошо. Все чаще Аластор виновато замечал, как осунулась Айлин. Ее большие зеленые глаза блестели ярко, но лицо обветрилось, губы словно стали тоньше, а носик заострился. И все равно она держалась мужественно, постоянно шутила и рассказывала всякие интересности про знаменитых магов… И только иногда, когда думала, что он на нее не смотрит, замирала и смотрела перед собой куда-то в пустоту. Аластор никогда не заметил бы этих мимолетных мгновений, но месьор д’Альбрэ учил его читать взгляды и выражение лица, постоянно повторяя, что в этом один из главных секретов хорошего бойца.Айлин совершенно точно была бойцом, причем на стороне самого Аластора, но почему же у него иногда появлялось чувство, будто что-то не так? Наверное, она думает о возвращении? О магии, которую по
- Скажите, мастер Витольс, а почему ваша таверна так называется? – спросила Айлин, любуясь, как играет солнечный луч на вычищенном до блеска котелке.Это был уже третий котелок, а впереди ждала еще гора посуды. Не то чтобы грязной! Нет-нет, на кухне у господина Витольса оказалось чисто и уютно. Просто сковородки и кастрюли не сияли, как это требовалось в Академии, а слегка подернулись налетом, вот Айлин и добивалась от них привычного вида. Сам хозяин посматривал на ее старания одобрительно и даже выдал ей, кроме мыла и скребков, тонкие, но прочные кожаные перчатки, заметив, что такие прелестные ручки надо беречь.- Да так, юная леди, - хмыкнул трактирщик, помешивая на сковороде вкусно пахнущее мясо с луком. – Один старый друг пошутил. А мне шутка понравилась, вот и прижилось. К слову об упырях, вы ведь магесса, да? Изволите служить Претемной Госпоже?- Да, сударь, - согласилась Айлин, благоразумно решив не упоминать про вторую часть своего дара
Мысли неумолимо мутились, и Лучано уже не мог бы с уверенностью сказать, что происходит на самом деле, а что лишь грезится от дурмана и заклятий Айлин. Люди, столпившиеся на холме, выглядели настоящими. Они бродили повсюду, переговариваясь отрывистыми приказаниями, командами и ответами на них. Кто-то склонился над тем местом, где был Разлом, кто-то остался возле портала, мерцающего над землей голубым пятном…В осанистом пожилом синьоре, сходу потребовавшем пропустить его «к бедной девочке», Лучано безошибочно распознал целителя. Но, обменявшись парой быстрых фраз с грандсиньором Дунканом, держащим Айлин на руках, лекарь метнулся к Аластору. Что-то озадаченно спросил, проверив пульс, метнул быстрый взгляд на Лучано и принялся деловито распоряжаться насчет носилок.Еще примерно десяток юнцов, одинаково одетых в черное с фиолетовым, растянулись по всему холму, умеренно путаясь у старших под ногами и с тихим восторгом обсуждая дохлых демонов. Оттуда пару
- Айлин… - повторил милорд магистр, то есть Дункан, и у нее сердце замерло, столько тревоги и немыслимого облегчения было в том, как он произнес ее имя. – Моя безумная храбрая девочка…- Простите… - прошептала она, умирая от смущения и все-таки чувствуя себя неправдоподобно счастливой.Дункан здесь! Он ее спас! Не совсем понятно, как, но он забрал ее из Запределья, отнял у самого Баргота…Мысли путались, Айлин точно знала, что забыла что-то важное, но ей было все равно. Она жива! Жива! Не будут плакать тетушка Элоиза с дядюшкой Тимоти, не расстроятся Дарра с Саймоном, и Дункан… Он здесь! Вот оно – величайшее чудо!Магистр склонился над ней, так и держа на руках, и Айлин только сейчас сообразила, почему не сразу его узнала. В Академии Дункан неизменно появлялся безупречно ухоженным, сияющим чистотой и каким-то особенным небрежным щегольством. Всегда – само совершенство!А сейчас его бородка изрядн
- И ты это спустишь? – уточнила Претемнейшая, еле уловимо подняв бровь.Мастер Керен пожал плечами и снова, уже в третий раз, провел пальцами по щеке.- Нагле-е-ец, - повторил он уже с откровенным удовольствием. – Но когда я не ценил отвагу? Бросить мне такой вызов, какого я не могу не принять… зная точно, что проиграет, и зная, чего я могу его лишить… Право же, это стоит восхищения!- Лишить? – ядовито-ласково повторила Претемнейшая, и Айлин вдруг показалось, что они говорят не столько о произошедшем только что, сколько о чем-то давнем, неизвестном никому, кроме них двоих. – И чего же? Рода? Жизни? Магии?- Разума, - обронил мастер Керен, и из глубины его вдруг вылинявших до бесцветно-серого глаз выглянуло нечто – равнодушно-холодное, жуткое и столь чуждое, что Айлин сразу, без тени сомнения поняла, чем на самом деле страшен Баргот!Она мимолетно удивилась, почему он назвал Претемную Госпожу Вереск
От первого удара Лучано увернулся. И от второго – тоже. Тело, подстегнутое зельем, двигалось точно, плавно и стремительно. Но третьим Альс все равно умудрился задеть его по плечу, едва не свалив, и тут же продолжил молотить воздух огромными кулачищами, каждый раз промахиваясь совсем немного. В голубых глазах плескалось боевое безумие – и никаких проблесков рассудка. «Берсерк, - вспомнил Лучано. – Вот как это зовут северяне…»- Она сама этого хотела! – крикнул он, пытаясь достучаться до разума друга. – Альс, она хотела этого!Бесполезно. Аластор не слышал, и Лучано, в очередной раз чудом уходя от удара, способного снести ему голову, принялся отступать к краю холма. Сбежать, подождать, пока Альс остынет настолько, чтобы мог думать… План простой и вроде бы выполнимый, но когда до склона оставался шаг, внизу заржали лошади. Сначала тревожно, потом все испуганней, перекрывая голосами друг друга, – и все это на фо
Все это утро было неправильным, как в кошмарном сне, когда понимаешь, что это сон, а проснуться все равно не получается. Быстрые взгляды, слабые улыбки, старательная вежливость… Лучано хотелось орать и швыряться ножами, а нужно было вести себя так, словно ничего ужасного не происходит.Сейчас они прогуляются до этого Барготом помеченного холма – причем в самом прямом смысле помеченного! – Айлин быстренько совершит ритуал, и можно будет трогаться в обратный путь, распевая куплеты на манер странствующего балагана… М-м-м-мерзость… Фальшивая гнусная мерзость!Он едва не выдал себя, когда выливал оставшийся от завтрака шамьет. Альс даже покосился с недоумением. А Лучано просто не мог даже подумать, что вот сейчас они пили этот шамьет все вместе, а потом их останется двое… Нет-нет, лучше он потом сварит новый! Да просто не до того, чтобы аккуратно разливать его по флягам, заворачивать крышечки… Нет, пальцы у него не трясут
- Ой… - растерянно протянула Айлин, последней выбравшись из палатки – надо же было так заспаться! – и растерянно уставившись на уже оседланных лошадей. – Ал? Зачем ты так… С Искрой?Повернулись к ней и Аластор, и Лу. Итлиец бледно улыбнулся, поднялся с бревнышка, на котором сидел, и принялся снимать палатку, а Ал сконфуженно пожал плечами.- Она захотела, - пояснил он так просто и виновато, словно это полностью объясняло, почему грива кобылы заплетена немыслимо сложными узлами и украшена вплетенными в эти самые узлы плетьми белого лесного вьюнка, только начавшими увядать и все еще нежно и сладковато пахнущими.Ну в точности, как венок невесты! Жаль, к вечеру от этой красоты только воспоминание и останется… Гнедые кобылы Лучано смотрели на Искру со спокойным интересом, а вот Луна косилась с ревнивой завистью, то и дело тянулась к цветам мордой, но Искра отгоняла соперницу насмешливыми взмахами хвоста. Арлезийка отшатыв
Вернувшись от ручья, Айлин застала у костра тишину. Лучано молча возился с Перлюреном, против обыкновения даже не болтая в своей мягкой веселой манере, Аластор же как-то насупился, словно отгородился от всех невидимой стеной. Положил подбородок на сцепленные на колене пальцы и уставился в огонь, то ли завороженный пляской алых языков, то ли вовсе ничего не видящий перед собой… Айлин еще как его понимала! Хорошо ей и Лучано! Они, по крайней мере, точно знают, что будет завтра, а Алу каково?Наверное, он сейчас вспоминает дом. Наверняка, если написал письмо отцу!Айлин вздохнула, тоже вспомнив лорда Себастьяна, как же Ал на него все-таки похож, никогда не скажешь, что на самом деле они не родные друг другу! А леди Джанет? Какая она милая и добрая, и как она, должно быть, обрадуется, когда Ал вернется домой! Наверняка и Лучано Вальдероны примут с радостью... Может быть, они даже устроят настоящий праздник?А еще праздник обязательно будет в
- Темнеет, - озабоченно сказал Лучано.Аластор мог бы поклясться, что итлиец едва удержал вопрос, изводивший и его самого, – где же этот Барготов Разлом? Больше полудня езды, и ничего похожего! Впрочем, он ведь не маг, да и Фарелли тоже. Пожалуй, с них станется узнать Разлом, только въехав в него!И все же Аластор так привык к этому бесконечному путешествию, что никак не удавалось поверить, что оно вот-вот закончится. Да и Айлин молчит…Подруга, словно услышав его мысли, вдруг встрепенулась, насторожилась, поднялась на стременах и осадила недовольно фыркнувшую Луну.- Разлом впереди, - уронила Айлин странно напряженным голосом. – Совсем недалеко. Пара часов езды, не больше! – И, подумав, добавила: – То есть очень быстрой езды. Только… Может быть, мы все-таки здесь заночуем? Уже сумерки…И поспешно отвела глаза.Аластор подавил вздох – откладывать дело, что может быть хуже? С другой стороны,
Альс показался на лестнице, и Лучано насторожился: он еще никогда не видел у своего принца такого странного выражения лица. Ни при первой их встрече, ни на том коротком злом допросе в лесном домике, ни… В общем, попросту никогда – и все тут. Челюсть и скулы словно окаменели, тщательно скрывая что-то, еще не понятное Лучано, а в глазах полыхала растерянность пополам то ли с виной, то ли со стыдом…Вальдерон остановился на середине лестницы и вцепился в перила, будто решая, спускаться дальше или нет. На Лучано он при этом старательно не смотрел. Да что с ним этот грандсиньор упырей делал?! Выпил крови – и все? Ой, что-то здесь не сходится!Лучано, наконец, понял, что ему напоминает застывшее лицо Альса. Такими выходят юнцы от своей первой женщины, если опыт оказался не слишком удачным. Или не от женщины… Хм, да нет, быть этого не может! Вальдерон бы никогда не позволил…«Это если его стали спрашивать, - резонно возрази