Глава 8

– У тебя есть для меня хорошие новости, человек? – Длинные тонкие пальцы с идеальными золочеными ногтями клацнули по полированной каменной поверхности стола, и это простое движение заставило внутренности мужчины скрутиться тошнотворным узлом страха.

– Прошу прощения, Прекраснейшая, но все без изменений, – промямлил он. – Нужно еще немного подождать.

– Подождать… – в протяжном звучании голоса женщины появились нотки смертельного холода, и пальцы, выстукивающие угрожающий ритм, заметно ускорились.

Мужчина несколько раз нервно сглотнул, тщетно пытаясь увлажнить высохшее горло.

– Как думаешь, человечек, как долго я еще буду щедро раздавать тебе авансы, ничего не получая в ответ? – не прозвучало ни единой хоть крошечной эмоции, но мужчина почувствовал, как самый настоящий животный ужас сжимает тиски на его горле.

– Прекраснейшая, но я делаю все, что могу! Я нашел Ключ для вас, а это в условиях такой секретности было совсем не просто!

– Пока ты искал, были потеряны годы! Теперь этим Ключом можно управлять только при помощи гребаного Якоря! А его, как я понимаю, у нас все еще нет? Как и чертовой возможности получить новый Ключ!

– Я работаю, Прекраснейшая! Мы вытащили ее из-под опеки приемного отца, мы поместили ее в целое стадо озабоченных самцов. За ней постоянно смотрят. Но она на каждом еженедельном обследовании устойчиво показывает, что полностью стерильна…

– Да мне плевать! Я хочу мой долбаный Ключ! Сколько еще я должна проторчать в вашем жалком мирке, прежде чем получить свое? – в одно мгновение тихий голос стал гремящим рыком, и кровь мужчины вскипела, лишаясь кислорода.

Он схватился руками за горло, падая со стула на колени и умоляюще закатывая глаза.

– Безмозглый, самолюбивый идиот! Ты упускаешь что-то. И если так будет и дальше, я найду кого-нибудь другого, кто будет более сообразителен или удачлив! Ты меня понял?

Способность дышать вернулась к мужчине, и он упал на четвереньки, жадно хватая воздух и громко сипя.

– Как же я ненавижу эту необходимость использовать таких никчемных созданий, как ты! – Ногти снова стали выстукивать ритм по холодному камню. – Если бы эта проклятая жалостливая стерва-кормилица не украла девчонку, у меня уже давно было бы все желаемое! Ты хоть понимаешь, как меня бесит то, что приходится ждать и искать новые чертовы решения?

– Я понимаю, Прекраснейшая.

– Да что ты можешь понимать, червяк! Убирайся с моих глаз! И возвращайся только тогда, когда у тебя будет, чем меня обрадовать.

– Прекраснейшая, прошу, – мужчина протянул дрожащую руку в самой нижайшей мольбе.

– Ты не заслужил! – Мужчина отчаянно всхлипнул, униженно подползая ближе. – Ну ладно, я дам тебе последний шанс. Но на этот раз действительно последний.

***

На следующее утро Эмму никто не разбудил в привычные 5:30. И поэтому, когда она чуть позже проснулась сама, ее прямо подкинуло на кровати, и она стала в панике одеваться. В коридоре не оказалось ни Пич, с упреком на нее взирающей, ни других бойцов из ее группы. Вообще никого. Покосившись на противоположную дверь, девушка испытала краткий порыв зайти и узнать, как там Сеймас, но, во-первых, боялась опять нарваться на рык, а ее отвага далеко не безгранична, а во-вторых, в любой момент мог появится кто-то из команды и застать ее выходящей с утра из комнаты лейтенанта. Даже если на самом деле никто бы ничего «такого» и не подумал о них, то все равно Эмма бы стала настоящей мишенью для подколок близнецов и Кироса, наверное, на недели вперед.

Когда никто не появился и еще пять минут спустя, Эмма помчалась к комнате Пич узнать, в чем дело.

Само собой, на стук Эмма не услышала гостеприимного «войдите». Тут так не принято, приглашать любого не глядя. Пич распахнула двери, и Эмма впервые увидела подругу в легком платье и босиком вместо привычной темно– синей формы.

– А-а-а… – зависла Эмма. – А как же тренировка, Пич?

– Вообще-то у нас сегодня законный выходной, – сообщила темнокожая девушка. – Поэтому мы сейчас собираемся и сматываемся на весь день в город. Иди оденься по-людски.

– Пич, ты забыла? Сеймас не разрешал мне никаких увольнительных, – вздохнув, ответила Эмма.

– На данный момент лейтенант не в строю, мелкая. И по уставу я в его отсутствие командую группой. А я тебе очень даже разрешаю увольнительную. Я, блин, просто прямо приказываю тебе в нее со мной пойти. Ясно?

– Ясно. Только все равно не могу. Желаю хорошо отдохнуть. – Эмма ни за что бы не призналась Пич, что есть одна проблема в том, что живешь только с отцом, который к тому же и военный.

У нее не водилось никакой одежды, кроме форменной и домашней. И раньше она никогда не испытывала с этим никаких трудностей. Но сейчас, увидев Пич в совершенно ином образе, Эмма вдруг поняла, что даже не представляет, что сейчас носят девушки и по какому принципу должна выбираться красивая одежда. Но посвящать в это подругу она не собиралась.

– А ну, стоять! – властно рявкнула Пич и резко втянула Эмму обратно в комнату. – Я так понимаю, выйти в народ тебе тупо не в чем?

– Я просто не хочу никуда выходить, Пич! – предприняла еще одну попытку сбежать Эмма.

– А я просто тебе ни фига не поверила! Та-а-ак! Как же нам решить эту проблему? – задумалась Пич. – Постой-ка!

Пич открыла свой шкаф, и у Эммы полезли глаза на лоб. Если ее форма и пожитки занимали пару полок, то шкаф Пич буквально ломился от явно дорогой одежды.

– Ого! – не удержалась Эмма.

– Что ого? Ты хоть в курсе, сколько нам платят?

– Ну, я как-то этим никогда не интересовалась.

– Чудная ты, мелкая! – фыркнула Пич. – Поверь, отстегивают нам достаточно, чтобы я могла себе позволить все это и многое другое.

– Ты что, все деньги тратишь на одежду? – удивленно спросила Эмма.

– Ну почему же? Еще на косметику, украшения, развлечения, Джимми. А на что мне, по-твоему, их тратить? Каждый день меня могут прикончить, почему же не жить сейчас в свое удовольствие? Я не знаю никого, Джимми, кто бы, отслужив здесь, купил домик в пригороде и завел семью. Может, все мы и мечтаем об этом, но не стоит путать фантазии и реальность. Так что, живи сейчас, пока и правда жива!

Эмма не знала, как относиться к словам Пич. Если, услышав от нее это впервые, она отказывалась признавать такой подход к жизни, то после первого задания ее до этого твердое черно-белое мировоззрение стало проседать и приобретать оттенки сомнения. Ведь, побывав на краткие мгновения так близко к смерти, она стала осознавать, что Пич права по-своему. Никто из них не может знать, что будет. К сожалению, ясновидящих среди них не было. Поэтому, как проживать каждый новый день, отгораживаясь от мира, или самозабвенно отдаваться всем его соблазнам, каждому решать самостоятельно.

– Во! Я нашла! Ну-ка, снимай свое барахло! – Пич вытащила из глубин гардероба блестящее нечто. – Я сдуру купила его, мне так понравилось, просто жуть. Но, блин, я в него так и не влезла! А тебе будет самое то!

Эмма с сомнением посмотрела на переливающуюся вещь в руках подруги.

– Мм-м. Пич, это слишком для меня.

– Ха! Откуда тебе это знать? Ты же еще и не меряла! Раздевайся, говорю!

Эмма, сгорая от смущения, сняла форму и натянула платье под критичным взглядом Пич, рассматривавшей ее белье. Платье мягко заструилось по ее телу, опускаясь почти до колен. Ткань была такой нежной и приятной для кожи, что Эмма невольно погладила ее, чтобы почувствовать это снова.

– Супер! Хотя длинновато, конечно.

Пич встала за спиной Эммы, пока та смотрела на незнакомую себя в зеркало. А потом представила, как это же платье должно было смотреться на более высокой и крупной подруге. Нечто облегающее, как перчатка, и едва прикрывающее задницу. Щеки Эммы опять окрасились румянцем.

– Черт, Джимми, ты все-таки горячая мелочь! – разглядывая ее, заявила Пич. – Мужики слюной весь пол зальют. А может, и не только слюной!

– Пич! – еще больше смутилась Эмма и попыталась избавиться от платья.

– А ну тихо! Сегодня первым делом пойдем прошвырнемся по магазинам и найдем тебе обувь, собственную одежду и классное белье. Так что будем считать, что у нас с тобой сегодня, типа, тренировочный выход в город!

Эмма хоть и пыталась возразить, но это не возымело никакого действия, и вскоре уже они выезжали с территории базы на открытом джипе. А когда Пич заволокла ее в дорогой обувной магазин, Эмма не знала, куда себя деть под презрительными и шокированными взглядами привлекательных продавщиц, переводивших взгляды с роскошного платья на ее армейские ботинки. Но повелительные нотки в голосе Пич очень быстро заставили девиц метаться в поисках нужного.

Эмма была благодарна Пич, что та не попыталась ее заставить сразу же встать на каблуки, вроде ее собственных. Может, у нее и была хорошая координация, но для первого дня это было бы слишком. Эмма и так чувствовала себя какой-то туземкой, которую впервые в жизни вывезли из джунглей сразу в современный торговый центр.

Поначалу она пялилась на все окружающее глазами лани, застывшей перед несущимся на нее наземным военным транспортом. Но Пич не дала ей много времени на праздное разглядывание и решительно повела туда, куда считала нужным. Остальной день прошел для Эммы в хождениях от магазина к магазину и бесконечных примерках. Если раньше Эмма считала, что лейтенант обходился с ней на занятиях по-жесткому, то ближе к вечеру должна была признать, что после «тренировочного» выхода в город с Пич будет ждать лютующего Сейма со слезами нетерпения на глазах. Марш-броски с полным вооружением были детским садом по сравнению с этим марафоном. К тому моменту, когда Пич заволокла Эмму в салон, она была просто счастлива оказаться где-нибудь, где не было бы мельтешения толпы и мелькания тряпок всех возможных цветов. Но оказалось, что она рановато собралась расслабляться. Ее ждали новые испытания, в результате которых волосы остались лишь на ее голове, бровях и ресницах, едва смогла отвертеться от настойчивого стремления изукрасить ее временными тату и была несколько раз чем-то измазана и натерта. Красить волосы Эмма отказалась, и тут ее Пич полностью поддержала. Однако же их тоже чем-то обмазали, а когда вымыли и высушили, Эмма и сама была поражена тому сверкающему буйному каскаду, что теперь струился по ее плечам и спине.

Лишь несколько часов спустя Пич привела ее в красивый гостиничный номер.

– Что мы тут делаем? – удивилась Эмма.

– Я всегда снимаю его, когда у меня суточная увольнительная. Не переться же обратно на базу, когда хочется поваляться перед вечером. Да и, напившись, я никогда на базу не возвращаюсь. Может, я и легкомысленная особа, Джимми, но затаскивать с пьяных глаз того, кто случайно попадется по пути на базе, в постель – дурное занятие. Потом реально не всегда так просто отвязаться. Если я хочу просто потрахаться, то выбираю для этого тех, кто относится к этому делу так же, как я, и желательно на трезвую голову. Доставили друг другу удовольствие и разбежались. Никаких соплей и объяснений ни по утрам, ни позже.

Пич вытащила из бара что-то алкогольное и протянула Эмме наполненный стакан, от которого довольно вкусно пахло.

– Нет! Я не буду, – попробовала отказаться Эмма.

– Да перестань ты уже! Просто попробуй! Я же вовсе не собираюсь упаивать тебя до потери сознания, – обиженно нахмурилась Пич. – Просто попробуй вздохнуть свободно! Поверь, у нас не так много для этого времени и возможностей.

Смирившись, Эмма приняла бокал и чуть пригубила. Сладкая, ароматная жидкость потекла по горлу, немножко обжигая.

– Судя по твоим отзывам, я думала, что все парни на базе только и мечтают заняться ни к чему не обязывающим сексом и на утро не вспоминать об этом. О чем же тебе волноваться? – осмелев, спросила Эмма, делая еще один глоток побольше.

– Нет. Это не так. Может, я и считаю большинство парней козлами, но все они, знаешь ли, разных, мать их, пород. Одни действительно одноразовые и, переспав, больше тебя не побеспокоят. Но есть и такие, которые потом в тебя вцепятся и начнут пытаться контролировать твою жизнь. Просто, мы же не совсем-то люди, Джимми. И у некоторых всякие там собственнические инстинкты включаются с полпинка, понимаешь? Сегодня ты с ним неплохо проведешь ночь, а с утра он уже будет считать тебя чуть ли не своим имуществом, без права на собственные решения.

– А разве других, ну, таких, которые способны на нормальные отношения, нет?

– Давай скажем честно, я ни к каким отношениям никогда и не стремилась. Мне это не нужно.

– Почему?

Пич залпом прикончила свой стакан и налила еще.

– Потому что, Джимми, я не хочу больше потерь. За эти годы исчезло столько тех, кого я знала и, может даже, любила с самого детства. И я ведь не чокнутая, чтобы добровольно обрекать себя на страдание, по сравнению с которым электроплеть – ласковое поглаживание. – Боль, изливающаяся из слов Пич, была такой ощутимой, что Эмме казалось – протяни руку, и она сможет ее потрогать. – Я не хочу даже тупо привыкать к одному партнеру. Откуда мне знать, что завтра он не умрет?

Эмма сделала еще несколько глотков, чувствуя, как внутри разливается тепло вперемешку с непонятно откуда взявшейся смелостью.

– Пич, но ведь тебе нравится лейтенант, – ляпнула она, прежде чем остановила своя язык. – Ой! Прости, это не мое дело!

– Да ладно тебе, Джимми! Как будто я из этого делаю тайну или не сама тебе об этом говорила. Ну да, мне нравится Сейм. Я его хочу. Кто же такого не захочет? – если бы в крови Эммы не было сейчас алкоголя, то она бы наверняка зарделась. – Я даже привязана к нему. Но, понимаешь ли, Джимми, все это потому, что я прекрасно осознаю, что с ним мои чувства в полной безопасности. Стальной Сейм – самый живучий ублюдок, которого я знаю, и опасаться того, что его убьют раньше меня, нет оснований.

– Этого никто не может знать.

– Поверь, я могу. Если кто и выживет на всей этой долбаной базе в конце, так это он. И второй довод в пользу Сейма состоит в том, что он никогда в жизни не подпустит меня ближе. Я навечно увязла для него в числе друзей и боевых товарищей. Да, он будет сражаться рядом со мной как лев, отдаст за меня последнюю каплю крови, хоть зубами вытянет из любой задницы, прикроет любой косяк перед командованием. Он это сделает для каждого из нашей группы. Для Кира, для близнецов – не важно! Но он никогда не посмотрит на меня с желанием, Джимми. Он никогда не захочет большего со мной. У него, черт возьми, тупо ни за что не встанет на меня, даже если он будет пьян до беспамятства. И я знаю, что говорю. Потому что я пробовала, как это ни унизительно для меня звучит. Пробовала, но ничего не вышло. Мне ни за что не вылезти из этой его хреновой френд-зоны. Так что могу пускать слюни по нему совершенно спокойно, не опасаясь для своего черствого сердца никаких последствий!

Разные эмоции отразились на лице Пич, когда она говорила это Эмме. Но под конец девушка опять нацепила на лицо беспечную улыбку и маску полного похеризма.

– Допивай! – кивнула она на стакан Эммы. – Поваляемся чуть-чуть и махнем в один бар тут неподалеку. Я бы тебя потащила в клуб, но ты у меня еще дикая, будем тебя приучать потихоньку.

– Я не уверена, что бар – это хорошая идея, – ответила Эмма, отмечая, как странная легкость наполняет ее голову, отодвигая серьезные размышления подальше. – Но почему-то мне сейчас на это плевать!

– Во-о-от! Правильно, мелочь моя! – поддержала ее Пич и хлопнулась на широкую кровать.

Но когда они оказались у дверей бара, и от стоящих снаружи мужчин послышались свист и непристойные комментарии, жидкая храбрость почему-то предательски покинула организм Эммы. Ей захотелось развернутся и побежать со всех ног прочь. Пич, почувствовав ее пораженческое настроение, тут же схватила Эмму за руку и решительно втянула внутрь. Найдя свободный столик, она велела девушке ждать и отправилась, покачивая бедрами, в сторону барной стойки. Эмма заметила, сколько голодных мужских взглядов последовало за подругой. А осмотревшись, поняла, что и в ее сторону направлено не меньше. Ей тут же захотелось съежиться до размеров крошечной точки или просто волшебным образом исчезнуть отсюда. А потом она увидела, как крупный парень с длинными волосами и в кожаном прикиде направляется в ее строну, откровенно раздевая глазами. Он навис над столиком и уперся руками, склоняясь ближе к Эмме.

– Детка, я тебя здесь ни разу не встречал! Как ты относишься к идее прокатится на моем ручном звере? – похабно ощерился он, обдавая Эмму запахом алкоголя.

– Отрицательно! – рявкнули рядом, и в следующий момент Сидда «легонько» отпихнул парня своим плечом, так что тот отлетел к соседним столикам и повалился на пол, опрокидывая на себя чужое пиво.

Эмма уставилась на появившихся перед столиком близнецов и ухмыляющегося из-за их широких спин Кироса.

Длинноволосый любитель ручных животных вскочил и бросился на Сидду, пытаясь ударить его в лицо. Тот же небрежно отмахнулся от него, отправляя обратно в полет. Но в это время на помощь одетому в кожу страдальцу с другого конца бара устремилась целая толпа похожих на него суровых парней.

– О, вот и культурная программа! – со счастливой улыбкой заявил Брант. – Сегодня как-то рановато!

Следующим отчетливым воспоминанием Эммы оказалось то, как Пич, ругаясь такими словами, значения большинства которых остались для девушки загадкой, выволакивает ее из бара на улицу, раскидывая по дороге дерущихся. Буквально через минуту из дверей один за другим вывалились братья и Кир. Выглядели они слегка потрепанными, но чрезвычайно довольными.

– Сраные придурки! – заорала на них Пич. – Вы нам все веселье испортили! Долбоящеры гребаные!

– Ну почему же!? – искренне удивился Брант. – По-моему, было охренеть как весело.

– Вы чего приперлись вообще? – не унималась Пич.

– А нечего быть такими эгоистками! Мы, между прочим, так и не отметили появление у нас Джимми. Так что не фиг было сбегать с утра пораньше втихаря! – заявил Кирос.

– Да мне ваши рожы еще на базе до смерти надоели. Могу я хоть в увольнительной от вас отдохнуть?

Ответом темнокожей девушке были только три беззаботных улыбки.

– Ну, раз этот бар на сегодня уже закрыт по техническим причинам, то, может, пойдем и выпьем чего-нибудь в другом? – с довольным видом предложил Сидда.

– Ни. За. Что! – рявкнула Пич. – Мы возвращаемся на долбаную базу! Без. Вас!

– Пич! – завопил Кирос. – Ну не будь такой сучкой! Мы просто хотели посидеть все вместе!

– Пошли вы! Через пять минут на вас бы уже висели девки гроздями, а к нам бы с Джимми из-за вас, дебилов здоровенных, никто и близко бы не подошел! – злилась все больше Пич.

– Да мы вас спасли вообще-то! – встрял Брант.

– Я что, похожа на ту, кого надо спасать? Хотите играть в хреновых спасателей – валите от нас подальше.

– Ну, Пич! – смешно заканючил Сидда. – Мы, честное слово, больше так не будем! Посидите с нами!

– Нет! Вы нам все планы поломали, так что и развлекайтесь теперь сами!

Всю обратную дорогу Пич была мрачной и тихо ругалась себе под нос. А вот Эмма даже была рада такому завершению вечера, так как чувствовала себя совершенно не готовой к подобного рода развлечениям. Может, позже, когда она будет комфортней ощущать себя и в этой новой одежде, и в присутствии такого количества людей, не похожих на ее обычное окружение. Спустя час Эмма замерла перед дверью своей комнаты, но потом развернулась и постучалась в противоположную. Ответом была тишина.

– Это я, Джимми! – громко сказала она, приоткрывая дверь. – Можно войти?

– А если скажу, что нельзя, тебя это, типа, остановит? – раздался хриплый ответ.

Лейтенант сидел немного сгорбившись за столом и что-то читал на электронном носителе. Когда Эмма проскользнула внутрь, он провел по гибкому экрану, гася тот.

– Я просто зашла спросить, как ва… твои дела?

Повисло молчание, и Эмма уже отругала себя за то, что обратилась к лейтенанту на «ты». Мало ли что он там вчера под наркотой предложил. Сейчас-то он точно в трезвом уме. Подняв глаза, Эмма наткнулась на пронзающий ее взгляд. В нем бурлило стихийное бешенство эмоций, определить которые ей не представлялось возможным. Просто вдруг опять стало невыносимо жарко и нечем дышать.

– Что это на тебе надето, Джимми? – наконец мрачно пророкотал Сеймас, в очередной раз проходясь глазами сверху вниз.

– П-платье. – Неужели это не очевидно?

Но, судя по взгляду лейтенанта, ему ответ не понравился.

– Ты что, так по базе ходишь? – недобро прищурившись, уточнил мужчина.

– Ну, вообще-то я шла в свою комнату спать и просто решила навестить вас перед сном.

– Тебя.

– Что?

– Мы договорились говорить друг другу «ты». Память подводит? – Голос лейтенанта звучал ехидно. – И откуда же ты шла?

– Мы гуляли.

– С кем? – брови лейтенанта гневно сошлись на переносице.

Да что за допрос такой?

– С Пич, – неуверенно ответила Эмма.

– С Пич, – повторил Сейм. – И как погуляли?

– Было любопытно. – Сеймас продолжал сверлить глазами Эмму. – Но потом пришли близнецы и Кирос... ну, и мы решили пойти домой.

– Вот, значит, как, – уголок рта лейтенанта едва заметно дернулся в чем-то отдаленно напоминающем улыбку. – Пич, небось, в ярости?

– Вроде того, – уже уверенней ответила Эмма.

Сеймас опять прищурился, но теперь в нем больше не прослеживалось гнева. Наоборот, волны совершенно незнакомого, жутко смущающего тепла скользили от этого пристального изучения по телу Эммы. И оно, это самое глупое тело, почему-то откликалось дурацкой слабостью в ногах и тягучей болью глубоко внутри. Стоя в нескольких метрах от мужчины, Эмма вдруг испытала поразительное ощущение сжатия пространства между ними. Так, словно комната стремительно становилась все меньше, заставляя их нестись навстречу друг другу с космической скоростью. Жгуты мощного притяжения будто оплели все тело девушки, отнимая способность передвигаться. А темно-карие глубины напротив превратились в бездну, в которой с каждым мгновением становилось все больше яростного темного пламени. Эмма неожиданно оказалась беспомощной, ничего не весящей тростинкой на краю этой мрачной, но невыносимо притягательной пропасти, которую в спину неумолимо толкал ураганный ветер собственных абсолютно незнакомых желаний и потребностей. Тех самых, о каких она и не подозревала в себе, но которые, видимо, всегда и скрывались где-то в глубине ее души. Лейтенант вдруг громко прочистил горло, пугая Эмму этим неожиданным звуком, и хрипло пробормотал:

– Иди спать, Джимми. – И Эмма вылетела прочь с максимальной скоростью.

Уже задремывая в собственной койке, девушка позволила всем новым впечатлениям за этот день просто течь через себя, не анализируя их и не размышляя о них.