Иногда достаточно самой малости, чтобы дорогой человек стал совершено чужим. Холодно, мерзко, тошнотворно омерзительно. Я молча приводила себя в порядок, пока Денис стоял в другом конце кабинета. Он даже не смотрел в мою сторону, словно я девушка по вызову, только что удовлетворившая его потребности и теперь не достойная и толики внимания. Хотя такой я и была. Шлюха. Самая настоящая шлюха, предавшая того, кто действительно заслуживал моей любви. И более всего отвратительно то, что я совершенно забыла о Косте и не вспоминала, пока Денис сам о нем не заговорил.
— Мы вместе. Я ее люблю, — звоном в ушах отдавались его слова, перечеркнувшие какие-то глупые надежды. Надежды на что? — Алис, тебе лучше уйти. Я вызову такси.
— Не стоит. Я на машине, — стараясь не выдать дрожь в голосе, ответила я.— Тем лучше.Он говорил со мной так, словно кто-то другой совсем недавно горячо нашептывал, как скучал, дру
Давным-давно в одном королевстве жила принцесса. Перед ее дворцом был разбит прекрасный сад, в котором росли самые диковинные цветы. Принцесса обожала гулять по саду, но не только из-за чудесных растений. Она всей душой любила молодого садовника, и он отвечал ей взаимностью. Родители принцессы, король и королева, ничего не знали о запретной любви их дочери и не догадывались, что ее прогулки более чем увлеченность цветами. Принцессе с самого рождения был выбран жених— принц другого королевства, и все знали, что как только девушка станет совершеннолетней, состоится грандиозная свадьба.Принцесса мечтала сбежать от ее родителей и обрести счастье с садовником. Она была готова отказаться от короны и посвятить себя любимому, пусть даже в бедности. Но молодой садовник слишком любил свою красавицу, чтобы позволить ей променять дворец на скудную лачугу. За неделю до свадьбы она предложила возлюбленному бежать, и он не смог отказать, глядя в ее чистые голубые глаза, цвета я
Москва— многомиллионный мегаполис, город надежд, город мечтаний и грез, город возможностей. Москва— город утраченных иллюзий, воздушных замков, потерь и пролитых слез. Москва— это Кремль, Красная площадь, оживленная Тверская, хипстерский парк имени Горького, шумная ВДНХ, просторные Воробьевы горы и таинственные Патриаршие пруды. Москва— это Пушкинский музей, Третьяковская галерея, музей Дарвина и исторический, биологический и литературный. А еще Москва— это столица пробок!Сейчас этот славный город трудно представить без вечных заторов на дорогах, и неважно будний это день или выходной, утро, день или вечер. За чудо можно считать ниже пяти баллов на Яндекс-пробках, а без этого приложения никуда. Как иначе выбрать верный путь? Жаль только в жизни так не получается. Загрузить смартфон, выбрать нужную функцию и узнать, в каком направлении двигаться. Мы с Денисом уже двадцать минут плелись в пробке, и все это время я мог
Когда в борьбу вступают разум и чувства, кто бы ни вышел победителем, война окажется проигранной. Я сидела в своем кабинете в ожидании жениха, мечтая, чтобы вместо Кости за мной пришел Денис. Это было несправедливо по отношению к замечательному человеку, которого, как я думала, любила всем сердцем. Не любила. Не любила, иначе бы не смогла в один миг перечеркнуть стабильные, проверенные временем отношения. Не любила, иначе бы не страдала из-за другого. Чувства к Косте были глубокие, сильные, но только не такие, какие должны быть к любимому мужчине.Костя сильно задерживался, но уже ехал за мной. Слушание дела Роднянского прошло успешно, и теперь победа была у Воронова в кармане. На радостях мой жених объявил, что хочет поужинать в ресторане, чтобы это отметить, и мне пришлось согласиться, хотя что-то праздновать хотелось в последнюю очередь.Когда он приехал, сам не стал подниматься и попросил меня выйти на стоянку. Я собрала вещи и вышла из кабинета, как думала в пусто
Случается, что поступая по совести в отношении одного человека, ты оказываешься не справедлив к другому. У меня не было сомнений, что я делаю правильно, помогая Власову. И дело было не в моих чувствах к нему, не в вине родителей за поломанную судьбу или из желания завоевать его сердце. Я просто не могла иначе. Чисто по-человечески. Денис столько страдал и не заслужил нового испытания. Только вот, оказывая ему помощь, я предавала Костю…Василий Коняев ушел вместе с полицейскими, а я направилась к врачу Дениса. Только сейчас я посмотрела на бейдж с его именем и обратилась с просьбой:—Михаил Евгеньевич, пожалуйста, не говорите тем, кто будет навещать Дениса, что я была здесь.—Послушайте, я не играю в ваши игры. Разбирайтесь сами. К тому же, нужно оформить вашего буйного дружка,— недовольно проговорил врач.—Конечно. Я могу заняться оформлением бумаг, а пока… —я полезла в сумочку, достала
Тишина бывает разной— умиротворяющей или гнетущей, долгожданной или нежелательной. А бывает тишина, которую не замечаешь. Я долго молчала, пытаясь переварить слова Милы, когда поняла, что непозволительно долго не произношу ни слова.—Прости, что?—Все считают, что мой папа убил родителей Дениса, но это не так. Я хочу доказать, что он не убийца, потому что точно знаю, что он этого не делал. Понимаешь, он не убийца! Он просто не мог! —Мила нервно теребила краешек шортиков, чтобы не заплакать, но я все равно заметила, как покраснели глаза девочки.—Мил, успокойся, пожалуйста,— ласково сказала я. —Давай обо всем по порядку.—Хорошо,— она опустила голову и шмыгнула носом. —Возьму конфетку?—Да, пожалуйста,— я пододвинула к ней вазочку, и Мила зашелестела фантиком.—Мой папа и папа Дениса работали вместе
На столицу медленно опускался вечер. Дни постепенно уменьшались, а сумерки приходили все раньше. Мы стояли с Денисом недалеко от бара, молча глядя друг другу в глаза. Словно магнит и железо, нас тянуло друг к другу, хотя оба пытались порвать эту странную связь между нами. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, а я прикрыла глаза не в силах справиться с сумасшедшим притяжением, крушащим все на своем пути. Его горячее дыхание опалило губы, рука скользнула вниз от щеки и легла на талию, притянув меня к любимому мужскому телу, и последняя капля воздуха покинула легкие. Я распахнула глаза и вдохнула— жадно, шумно, ртом. Губы Дениса оказались у моих, почти касаясь, давая почувствовать их щекочущую непозволительную близость. Это было неправильно, и в этот раз я поняла это раньше, чем оступилась.—Нужно идти к Коняеву,— проговорила я, упираясь ладошками в его грудь.—Ты права,— он отстранился и шумно выдохнул.
Когда ты кубарем катишься в пропасть, очень сложно не получить новые болезненные ушибы. Окончательно запутавшись в своих чувствах, отчаянно пытаясь выпутаться из пучины боли и обмана, я получила новый удар. На этот раз от родителей.—Алиса! Как нам теперь дальше жить?! Ты понимаешь, что твой отец поставил крест на моей карьере?! —выкрикнула мать и залпом осушила рюмку коньяка. —Костик, налей еще.—Мам, причем тут карьера? —я устало опустилась на диван рядом с ней и недовольно посмотрела на жениха, протягивающего очередную рюмку алкоголя маме.—А ты не понимаешь? Ты хоть слышала, что я тебе рассказала про отца? Он так продумал развод, что оставляет меня ни с чем! Меня! Одного из лучших московских адвокатов по разводам! —она сделала несколько глотков «Курвуазье» и снова залилась слезами.Я прекрасно понимала, о чем говорит мать, но не представляла, как можно ее подде
Уже вторые сутки не прекращался дождь. В просторной спальне на мягкой двуспальной кровати лежала женщина, молодая и слишком добрая для того, на что ее несправедливо обрекала судьба. Она не сохранила прежней красоты: бледное лицо, впалые щеки, темные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Больше не было густых локонов, лишь поседевшие редкие волосы, спрятанные под дорогим шелковым платком. Как странно и до невозможности больно было смотреть в ясные голубые глаза, зная, что совсем скоро они навсегда померкнут. Сейчас в них был удивительный живой блеск, он шел от ее сердца, любящего материнского сердца. Я была лишней в этой комнате, знала и чувствовала это. Нужно было уйти, и я хотела…—Алис, не уходи,— ее мягкий нежный голос и худая, даже тощая рука, но все такая же ухоженная, аккуратная и теплая… удивительно теплая рука, так трепетно сжимающая мою ладонь.—Лучше оставлю вас с Костей,— улыбнулась я, чтобы не по