Уже вторые сутки не прекращался дождь. В просторной спальне на мягкой двуспальной кровати лежала женщина, молодая и слишком добрая для того, на что ее несправедливо обрекала судьба. Она не сохранила прежней красоты: бледное лицо, впалые щеки, темные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Больше не было густых локонов, лишь поседевшие редкие волосы, спрятанные под дорогим шелковым платком. Как странно и до невозможности больно было смотреть в ясные голубые глаза, зная, что совсем скоро они навсегда померкнут. Сейчас в них был удивительный живой блеск, он шел от ее сердца, любящего материнского сердца. Я была лишней в этой комнате, знала и чувствовала это. Нужно было уйти, и я хотела…
— Алис, не уходи, — ее мягкий нежный голос и худая, даже тощая рука, но все такая же ухоженная, аккуратная и теплая… удивительно теплая рука, так трепетно сжимающая мою ладонь.
— Лучше оставлю вас с Костей, — улыбнулась я, чтобы не поВсе тот же стол, стулья, полумрак, аппетитный запах приготовленных поваром блюд, те же праздные разговоры гостей, та же приятная музыка. Но все стало другим. Даже воздух приобрел горьковатый привкус. Я видела перед собой любящую женщину, страдающую и готовую на все, чтобы удержать любимого мужчину. Она совершила подлость по отношению ко мне, но не за это я ее невзлюбила. Именно сейчас, глядя в ее напуганные глаза и чувствуя непозволительное торжество, выходя победительницей в этом бою, я осознала всю силу своего чувства. Ревность была и раньше, но сейчас она переросла в сокрушительную злобу, и это пугало. Я была виновата перед ней куда сильнее, не имела права сердиться, была обязана сочувствовать, но… не могла.—Кость, пойдем отсюда,— шепнула я жениху.—Да, Элис, нам здесь больше делать нечего.—Задержитесь, я бы хотел прояснить все со своей девушкой при вас,— процедил Власов и повернулся к Лене. &md
Легкие горели, виски пульсировали, отдаваясь болью по центру головы, а страшное лицо душащего меня мужчины постепенно исчезало, и я видела только сиреневые круги с желто-зеленой сердцевиной. Он сдавливал горло все сильнее, еще чуть-чуть, и свернул бы шею. Я уже не сопротивлялась, незнакомец все равно сильнее. Сиреневые круги стали проваливаться в темноту, и я услышала свист, как от кипящего чайника, но он шел не с улицы, а откуда-то из глубины головы. Вот и свист стал исчезать, а перед глазами темнота. Он разжал мое горло, и я стала оседать по стене, но меня подхватили, не позволив упасть. Нужно было вдохнуть, остатками сознания я это понимала, вот только почему-то не могла этого сделать. Два хлопка, и щеки стали гореть. Он дал пощечины, но я даже не поняла этого сразу. Еще одна пощечина. Я распахнула глаза и резко, до боли в легких вдохнула. Воздуха оказалось слишком много, и я закашлялась. Все вокруг кружилось, а я жадно пыталась надышаться.—Это только предупре
Утренние сумерки переходили в рассвет, но пустая комната с ободранными обоями еще освещалась уличным фонарем через немытые стекла большого голого окна. Я сидела на холодном ламинате, притянув колени к груди и обняв их руками. Снова жизнь учила, что всякая правда обязательно выплывет наружу.Денис требовал объяснений, как у меня оказалась запись из его семейного архива, а я не знала, что ответить, и смогла только попросить его не шуметь, чтобы не будить маму. Он кивнул и, подхватив меня под локоть, приволок в свою квартиру.—Пока не расскажешь, никуда не уйдешь,— процедил он и спокойно сел на пол, облокотившись спиной о стену. Я последовала его примеру и тоже опустилась на ламинат.Тишина давила. Я молчала. Денис ждал. Во двор въехала какая-то машина, хлопнула дверца, и кто-то громко выругался. Скребя когтистыми лапками, на подоконник сел голубь, заглянул в комнату и, не найдя ничего интересного, улетел. Уличный фонарь замерцал, но снова н
Сквозь пелену сна я чувствовала какое-то несильное покачивание. Я на лодке? Но где тогда шум воды? Слабая попытка поднять голову моментально обернулась острой болью, словно кто-то сильно давил изнутри на череп.—Элис! Просыпайся!Костин голос вернул меня с дрейфующего на волнах сознания баркаса в мою старую комнату на Яузском бульваре. Говорят, с возрастом человек все тяжелее переносит бессонные ночи. У меня не было бурной юности, и бодрствовать до рассвета не привыкла, может быть, поэтому мой организм отказывался просыпаться. Превозмогая мигрень, я открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо жениха.—Все в порядке?—Да. В порядке,— я с трудом поднялась, держалась рукой за голову и стала взглядом искать телефон, чтобы узнать, который час.—Я приехал на обеденный перерыв, хотел позвонить в дверь, но звонок не работает, а на мобильный ты не ответила. Открыл своим ключом,—
По-осеннему прохладная августовская ночь очаровывала сиянием миллионов звезд, которые невозможно увидеть в большом городе даже в самую ясную погоду. Тысячи цикад отчаянно пели гимн уходящему лету, чувствуя приближение осени, как неминуемого конца. Я не знала, где нахожусь, да и это было неважно. В эту волшебную ночь хотелось забыть обо всем, стать частью природы и дышать с ней в унисон.Денис привел меня в уединенное место на берегу небольшого заросшего пруда. Мы бросили машину там, где заканчивалась пыльная неасфальтированная дорога и дальше шли пешком, пока не оказались здесь.—Лисенок, ты замерзла? —ласково спросил он, обнимая меня сзади, легко целуя в шею.—Нет, рядом с тобой мне тепло. Но то, что мы делаем— ошибка,— с болью в сердце признала я.—Ты твердила это всю дорогу, но, тем не менее, пошла со мной,— проговорил Денис, сквозь улыбку.—Потому что пошл
Настоящая дружба проверяется не временем, а поступками. Можно знать человека каких-то пару месяцев, но приходить на помощь и быть рядом в трудную минуту. Так поступила Ольга, когда отправляла мою маму в клинику, ездила со мной оформлять документы и договаривалась с врачами об особом отношении. В отличие от нее, практически чужого человека, старый друг нашей семьи Кирилл Олегович ни разу не поинтересовался маминым самочувствием. Все, что его волновало— это престиж адвокатского бюро и новые высокопоставленные клиенты. Я спокойно восприняла, что он временно отстранил маму от работы, хотя знал, как важна для адвокатессы Елисеевой ее практика. Но, оказалось, Воронову-старшему этого было мало. За спиной женщины, которая считала его близким другом, он умело плел паутину, в которую она угодила.Когда Иван Васильевич сказал, что маму опоил Кирилл Олегович, я не поверила. Подумала, что кто-то представился его именем, чтобы с ней встретиться, но врач уверил, что в клинике ст
Ночная сентябрьская прохлада пробиралась в мою спальню через открытое окно. Обычно в такую погоду не хочется открывать и форточки, но я специально распахнула настежь окно, чтобы как следует замерзнуть. Мне казалось, что, кутаясь в теплое одеяло, я скорее смогу заснуть. Бессонница сводила с ума, заставляя думать о том, кого так хотелось забыть. Из головы не шел Денис. Я помнила каждый его жест за ужином, чувствовала его запах, ощущала такое знакомое тепло, словно мой любимый мужчина был рядом. Он писал мне. До самого утра слал на телефон сообщения, которые я не читала. Самым верным решением было бы и вовсе их удалить, но у меня не получилось. Пока я только притворялась сильной, но не была такой.Денис извинялся, просил прощение за то, что обидел и так нахально себя повел. Он хотел встретиться, твердил, что не может выбросить меня из головы, скучает и все время думает о нас. О нас… Как же мне хотелось в это верить. Рука сама тянулась к телефону, чтобы ответить, я набирал
Большой грустный фонарь слабо освещал небольшой клочок подворотни. Это было самое типичное для окраины Москвы место. Днем— обычные гаражи, вдоль которых, чтобы сократить дорогу, жители района идут к метро, но ночью, как только солнце скроется за горизонтом, и нехотя зажжется один-единственный фонарь, этот закоулок превращается в местную клоаку. Ни один здравомыслящий человек не свернет сюда, боясь встретиться с грабителем, бандитом или насильником, и не было никакой надежды, что кто-то вдруг появится в конце улицы и спасет меня.Я лежала на асфальте, глядя на бледное пятно фонаря, только его свет помогал мне не потерять связь с реальностью. Мои мучители стояли рядом, но думали, что я все еще без сознания. Тот, что был крупнее, со всей силы ударил меня кулаком в лицо, и я отключилась. Видимо, им было неинтересно избивать бессознательное тело, и они решили привести меня в чувства. Я пришла в себя от жаркой пощечины, но тут же отключилась снова, а эти выродки стали ж
Как часто первое впечатление о человеке бывает обманчивым? Весельчак, с которым так здорово проводить время, не всегда может стать настоящим другом, а другой, хмурый и нелюдимый тип, поддержит в трудную минуту. Как часто за красивой оболочкой скрывается пустота, а за уродством— глубокий внутренний мир, окунувшись в который, уродство перестает быть таковым? Как часто мы ошибаемся в людях, делая выводы по первому знакомству? Но кто виноват в наших упущениях? Порой проблема в нас, вечно спешащих, не находящих времени остановиться и подумать, а случается, что виноваты те, о ком мы нехорошо думаем. Мы с Костей были убеждены, что Матвей негодяй, и прийти к такому выводу нам помогли его суровость, холодность, расчетливость и нелюдимость. Никудышный отчим, слишком строгий муж, он был груб с нами и неприветлив с собственной падчерицей. Но под этим непробиваемым панцирем оказался глубоко несчастный человек, посвятивший свою жизнь единственной женщине, которая так и не ответила в
За окном стояли предрассветные сумерки. Устало светили фонари, в которых уже не было особой нужды. Редкие автомобили проносились по пустым дорогам. По Яузскому бульвару брели домой сонные пешеходы. Денис сидел на лавочке и смотрел на темные окна бывшей Алисиной квартиры. Он прекрасно знал, что сейчас ему нужно быть не здесь. Лисенок может проснуться и увидеть, что его нет рядом. После того, что случилось этим вечером, она может надумать бог весть что, а ведь теперь ей нельзя переживать. Вчера, когда она вернулась домой, Денис сразу понял, что что-то случилось. Ее красные опухшие глаза горели лихорадочным блеском, на бледном веснушчатом лице появился румянец, который возникал всегда, когда любимая сильно волновалась. Почему-то первой мыслью было, что ее кто-то обидел. Может быть, на новой работе? Денис крепко сжал кулаки и был готов немедленно бежать разбираться с обидчиком. —Нет, никто,— промямлила Алиса. —Дело касается нас. Дениса окатило х
Мы все любим играть в героев, но не многие из нас ими остаются при настоящей опасности. Когда жизнь висит на волоске, когда малейший неверный шаг грозит трагедией, геройство куда-то испаряется. Но ведь жизнь— это самое дорогое, что есть у человека, и разве можно осуждать за желание ее сохранить? Бывают и иные ситуации, когда беда нависает над близким и дорогим человеком. Это становится настоящей проверкой истинных чувств. Моя любовь к Денису в очередной раз проходила проверку на прочность. Забывая обо всем на свете, думая лишь о его безопасности, я не сразу осознала, что он назвал Алексея своим отцом.—Ну что, Матвей, не рад старому другу? —усмехнулся мужчина.—Сволочь! —процедил Иванов. —Это ты?! Ты убил мою жену?!—Можно сказать, сделал тебе одолжение,— с издевкой ответил Сергей.—Тварь! —Матвей хотел рвануть к мерзавцу, но его неожиданно ос
Небольшое помещение со светлыми стенами. Слабый запах антисептика. Негромкий шум работающего ноутбука и гулкое биение моего сердца. Время словно замедлилось, а те несколько шагов, которые преодолела Мила, чтобы взять меня за руку, показались километровой дистанцией.—Алиса! Не молчи! Мой папа вернулся?! Где он?! Он приехал за мной?! —девчонка трясла меня за руку, но я будто оцепенела.—Мила, успокойся. Алиса только предположила,— вмешалась Катюша, но Красовская ее не слушала.—Алис! Да что с тобой?!—Мил, я не знаю. Это только моя догадка, просто все сходится… —пролепетала я.—Да что сходится?!Я понимала, что рано или поздно она узнает правду. Да, возможно, я ошиблась, и мой сосед не Красовский, но все было слишком складно, чтобы сомневаться. Мила, хотя была еще подростком, могла трезво мыслить и, когда нужно, держалась стойко. Она имела право зна
Каждый человек может оказаться в неловкой ситуации, например, поскользнувшись в гололед и неуклюже растянувшись на глазах прохожих. Но незнакомые люди, скорее всего, не придадут значения вашему конфузу, пройдут мимо, а через пару минут и вовсе забудут. Другое дело оказаться в неловкой ситуации перед своим другом. Но вот в чем странность— порой нам бывает неудобно не от собственного проступка, а от того, что мы становимся свидетелем того, что не предназначалось нашим глазам. Я не должна была чувствовать неловкость, тем не менее смутилась, когда увидела Костю с отчимом Милы.—Элис? —растерялся Воронов. —Что-то случилось?—Нет, но нам нужно поговорить,— ответила я.—Алиса, здравствуй. Надеюсь, Мила не доставляет хлопот? —вежливо поинтересовался Матвей, хотя прекрасно знал мой ответ.—Нет, она умница.—Что ж, мне пора. Всего хорошего,&m
Самые близкие люди— это наша семья. Но, к сожалению, не для всех это так. У моего Дениса остался только один родной человек— дядя, брат его матери. Казалось бы, после трагедии, унесшей жизни Сергея и Марины Власовых, два Дениса— дядя и племянник, должны были найти друг в друге поддержку, но этого не случилось. В чем причина того, что взрослый мужчина отправил одиннадцатилетнего мальчика, сына родной сестры, в детский дом? Неужели семейные ссоры оказались превыше человеческого сострадания? Неужели, из-за давних обид можно с легкостью отказаться от ребенка, в котором течет родная кровь? Когда я узнала историю Дениса Суворова, во мне возникли два одинаково сильных чувства— жалость к своему возлюбленному и презрение к его дяде. Именно поэтому, увидев его на нашем пороге, я не смогла гостеприимно улыбнуться и всем своим видом показала, что этот человек мне неприятен.—Что тебе нужно? —нахмурился Денис.&m
Общая беда может примирить даже врагов. Мои отношения с Андреем с самого начала не складывались. Я всегда ему не нравилась, а он, кроме неприязни, вызывал во мне страх. Сейчас все прошлые обиды ушли на задний план. Я даже простила тот случай, когда парень пытался споить Дениса, чтобы Лена смогла его соблазнить. Андрей доказал, что в первую очередь он друг Власова, и все остальное теперь было неважно.—Рыжая, не кипишуй. Ден сказал, что уедет до вечера?—Да. Сказал, что у него какие-то дела.—Может, так оно и есть. Нужно ждать его дома, а если не объявится до ночи, тогда начнем переживать.—А вдруг что-то случилось?—Если бы случилось, мы бы узнали. Если он недоступен, значит, может быть действительно занят.Андрей кивнул официанту, который приносил нам чай, положил ему в карман пятьсот рублей и попросил сразу позвонить, если Власов появится во «Фьюжне».—Слуша
Чтобы получить прочную, износостойкую сталь, ее необходимо закалить, то же должно произойти с человеком, чтобы его характер стал твердым. Мой характер был отнюдь не стальным. Несмотря на все те неурядицы, что воспитывали во мне взрослого человека, я все еще была трусихой. Услышав от Дениса, что его бывшая будет на ресторанной премии, я стушевалась. Мое желание сопровождать Власова мигом испарилось, но я не успела возразить…—Лисенок, не смей говорить, что не пойдешь! Ты моя девушка и мне важно <i>твое</i> присутствие!—Думаешь, это хорошая идея? Денис, как ты себе представляешь меня и Лену за одним столиком?—Она знает, что я буду с тобой, а значит, понимает, на что идет. Если Лена хочет видеть нас вместе, пусть смотрит в свое удовольствие…—Это жестоко!—Нет, Алиса. Она должна в конце концов понять, что мы вместе, что я выбрал тебя и пора оставить нас в покое.&mdas
Говорят, человек становится взрослым, когда готов брать на себя ответственность и достойно ее нести. Была ли я готова взять на себя ответственность за Милу? Нет. Однозначно нет. Совсем недавно я сама жила с родителями, а мои первые самостоятельные шаги были настолько несмелыми, что вряд ли получилось далеко продвинуться. Решиться на то, чтобы перевезти к себе шестнадцатилетнего подростка, которому нужен присмотр взрослого, настоящего взрослого, было безумием. Но еще большим безумием стало бы, если я позволила девчонке остаться с Матвеем.Мы привезли Красовскую к нам домой на Яузский. Всю дорогу малышку тошнило. Стоило машине немного проехать, как выпитый алкоголь дал о себе знать. Выбора у нас не оставалось, и приходилось тормозить по первому требованию, чтобы Мила успела выбежать на улицу до «извержения вулкана». Добравшись наконец до дома, под недовольным взглядом консьержки, мы отнесли Красовскую наверх. Точнее, эту функцию взял на себя Викинг, правда, малышка