Глава 4

Последний раз я видела его спящим, оставляя его дом после, наверное, самого сумасшедшего из моих приключений, которое я надеялась навсегда оставить в прошлом. Даже секундное воспоминание об этом заставило меня вспотеть. Да, бывало, я исполняла такое, что ни в какие ворота, но почему-то раньше меня это так не смущало. Ну, одно дело – встречать упоминание о моих выкрутасах в нете и бульварной прессе, и совсем другое, когда одно из моих приключений заявляется собственной персоной в дом моего отца в качестве важного гостя. Сюрприз, сюрприз! Как раз к помолвке.

Сейчас в мужчине, что благосклонно принимал приветствия, не было ничего от того расслабленного после бурной ночи любовника, на которого я украдкой любовалась перед уходом. Пожалуй, понятие «расслабленность» вообще никак не могло с ним соотноситься. Гораздо больше подходили совсем другие слова. Власть, заставляющая все моментально вращаться вокруг него и в том темпе, в каком он желал. Какое-то долбаное сверхвысокое напряжение, гравитация чертовой черной дыры, которая притягивала к себе все, что попадало в поле ее видимости, не оставляя ни малейшего шанса ускользнуть. Получая и поглощая все, к чему заблагорассудиться протянуть жадные щупальца своей неодолимой темной энергии.

– Ну наконец-то! – прямо-таки зашелся в радости мой отец. – Господа и дамы, позвольте вам представить моего давнего хорошего знакомого Игоря Рамзина.

Все загалдели, стадно, организованно выражая свою искреннюю радость от появления моего незнакомца. Хотя теперь знакомца. А я стояла и припоминала, где я слышала это имя. На ум ничего не приходило. Нет, я, конечно, не могу сказать, что прям хорошо знаю всех отцовских друзей-знакомых, но некоторое представление имею. И точно помню, что фамилию Рамзина никогда раньше от отца не слыхала. Но, собственно, какая на фиг разница!

Мужчины устремились к Рамзину с рукопожатиями, и даже Вячик на время забыл о моем существовании. Эллочка и жена папиного гостя тоже готовы были из платьев повыпрыгивать, рассыпаясь в приветственных дифирамбах. А Рамзин стоял там, как чертов король мира, который привык к такому подобострастному поклонению, и кивал с высоты своей охренительной значимости. Я, фыркнув себе под нос, пошла к бару, пока меня никто не замечает, и плеснула себе в бокал щедрую порцию коньяка. Сделав большой глоток, я с чувством передернулась и обернулась понаблюдать дальше за этим цирком притворного радушия. И тут же натолкнулась на прямой взгляд Рамзина. Он больше не кивал и не улыбался, а смотрел прямо мне в глаза, словно мы были здесь вообще одни. И в этот момент в них я увидела тот самый звериный голод и твердое намерение получить желаемое. Потому что он так привык. Потому что по-другому просто и быть не может. Я подняла взгляд к потолку, нарочно разрывая прямой визуальный контакт и демонстративно зевнула, прикрываясь рукой. Потом вернулась к ставшему яростно-холодным взгляду мужчины и отсалютовала бокалом, тут же выпив все до дна.

– Очень рад видеть тебя в своем доме. Сто лет не видел тебя лично, только следил издалека за тем, как ты поднимаешься на небывалые высоты, – продолжил лить сироп отец и стал пояснять всем присутствующим: – Игорь больше двадцати лет жил за границей и строил свою бизнес-империю практически с нуля. Уехал ни с чем совсем мальчишкой. Зато сейчас он смело может называть себя одним из самых богатых людей.

Двадцати лет? Твою дивизию, я переспала с ровесником отца? О, молодец ты, Яна! Стремительно повышаешь градус тупости своих необдуманных авантюр. Но хочу сказать в свое оправдание, что на свой возраст Рамзин ни капельки не выглядел. Но все равно! Вот ведь хрень, Яна!

Все поддакивали и твердили, что они наслышаны и весьма восхищены. Как будто стоявший там высокомерный засранец хоть сколько-то нуждался в этом громогласном признании своих охрененных талантов. Меня затошнило от всего происходящего, и дико взбесил этот упершийся в мою персону взгляд Рамзина, который и не думал скрывать, что глазеет прямо на меня, забивая на эти хвалебные песни. Я отвернулась налить себе еще и тут услышала, как низкий рокочущий голос моего одноразового любовника перекрыл весь этот птичий базар.

– Могу я познакомиться с прекрасной девушкой в зеленом платье? – И, как всегда, не вопрос и не просьба. Прямое указание, которому все подчиняются, как чертовы зомби.

Неожиданно все заткнулись, и на секунду повисла мертвая тишина, в которой отчетливо было слышно, как звякает графин в моих руках, ударяясь о край стакана. Я неспешно повернулась и оказалась прямо перед собственной глупой ошибкой и отцом, на руке которого висела эта сучка Элла.

– Это моя любимая дочь Яна, – улыбка отца была как патока, но у меня от нее стало горько во рту. – Умница и красавица. Моя гордость и отрада.

Надо же? А я-то, наивная, и не догадывалась! Думала, я божье наказание и ходячая катастрофа. Пора повысить самооценку.

Элла старательно пришпиливала меня к месту предупреждающим ненавидящим взглядом. Обломайся, стерва, я тебе не хрупкая бабочка! Я проигнорировала ее и, подняв голову, посмотрела в глаза моему хищнику. Темно-темно карие, почти черные. Теперь я знала цвет его глаз. Как, впрочем, и имя. Но мне не было до этого никакого дела. Хотя не могу соврать, что не ощутила болезненный спазм глубоко внутри моего естества. Именно там, куда врывался его здоровенный член той ночью, как будто желал проткнуть меня насквозь. Жестко, властно, требуя для себя каждую частичку меня. От этого воспоминания мне захотелось сильно сжать готовые задрожать бедра, между которыми разом стало влажно. И мои соски, превратившись в чертовы алмазы, натянули тончайшую ткань платья, выдавая непроизвольную реакцию моего тела. И это не ускользнуло от внимания Рамзина. Его ноздри резко расширились, а и без того наглая улыбка превратилась в голодный оскал. Казалось, он сейчас просто облизнется в предвкушении, как огромный кот перед желанной трапезой. И это взбесило меня.

– Приятно познакомиться, господин Рамзин! – Я подняла руку с бокалом, проигнорировав раздраженный взгляд отца. – Выпьем за знакомство?

Мужчина жадно втянул воздух, как если бы смог учуять, что я стала мокрой, и подчеркнуто вежливо наклонил голову. Хотя смотрел все так же неотрывно, будто гипнотизировал.

– Позже с удовольствием, Яна, – мое имя он слегка растянул, словно со смаком облизал его. – А сейчас я надеюсь поесть. Жутко проголодался.

Интересно, неужели никто, кроме меня, не слышал этого откровенного двойного подтекста его слов и вызывающей чувственной тягучести в голосе? Темные глаза прошлись по мне так, точно инспектировали свою долбаную территорию, имея на это все права, после чего мужчина протянул мне руку.

– Проводите меня к столу! – О да, и, как обычно, это не, мать ее, просьба, а прямое указание.

– Как пожелаете! – Я залпом выпила содержимое своего стакана и вложила свою руку в его широкую ладонь.

От этого контакта мне неожиданно стало жарко и захотелось развернуться, послать всех куда подальше и свалить. Или толкнуть этого засранца к стене и заставить стонать и задыхаться, чтобы стереть это самодовольное выражение с его физиономии. Но я приклеила к лицу улыбку и пошла рядом с Рамзиным, ощущая каждым сантиметром кожи его чрезмерную близость.

У стола заминка. Со злорадством наблюдала замешательство Эллы, отца и Вячика, когда Рамзин отодвинул для меня стул, а потом, не спрашивая ничьего позволения, нахально плюхнулся рядом. Но, сориентировавшись, Вячика усадили напротив меня.

За столом тут же завязалась нарочито непринужденная беседа. Каждый считал своим долгом поинтересоваться подробностями жизни Рамзина. Я же забила на эту трескотню и, не взглянув на него ни разу, просто ела. Алкоголь в моем желудке, как всегда, придал мне нужную дозу похеризма, и я даже в какой-то момент умудрилась отключиться от присутствия рядом мужчины, что трахал меня так, что в моих мозгах случилось настоящее короткое замыкание. Ну, или не слишком короткое. Но, конечно, такой, как этот хренов хозяин жизни, не мог позволить себя игнорировать. Я уронила вилку, когда большая горячая ладонь накрыла мое колено и сжала властно, на грани боли. Повернулась к мужчине и получила однозначное подтверждение, что не замечать себя он не позволит. Смотрел прямо, ни от кого не скрывая огонек бесстыдного вожделения. А его рука дерзко скользила по моему бедру, целеустремленно двигаясь к тому месту, где и так уже потоп по его вине. Угрожающе сощурила глаза и стиснула его руку. Он думал смутить меня, лапая под столом? Ожидал, что я зардеюсь, как девица-краса, и буду сидеть и терпеть, боясь, что кто-то заметит? Да как бы не так!

Вцепилась ногтями в его ладонь до крови и увидела, как задергался его глаз. Наклонилась к нему, как для милой застольной беседы, и прошептала:

– Убери от меня свою гребаную лапу, или я воткну в нее вилку, – и сладко улыбнулась ему, будто ждала ответа.

– Нет, – ответил этот сученыш и сжал мою плоть еще раз сильно, словно имел на это право.

Он думал, я шучу? Не отрывая взгляда и продолжая улыбаться, взяла вилку. Надеюсь, в моих глазах достаточно четко отражалось, что я достаточно ненормальная, чтобы выполнить обещание. Карие омуты напротив наполнились откровенной угрозой, сулящей мне неминуемое наказание, но я ведь чокнутая, когда на меня пытаются так давить. Не знаю, чем бы это закончилось, но в этот момент прямо напротив кто-то звонко постучал по бокалу, привлекая всеобщее внимание. Ах да, мой будущий супруг, Вячик Горин.

Парень поднялся и прочистил горло, и я посмотрела на него, потом на отца, и с его стороны ко мне прилетела такая же визуальная угроза, но, само собой, по силе воздействия ему до Рамзина еще расти и расти. Хотя то, что я терплю от отца, от постороннего мужика терпеть не собираюсь.

– Яночка, – начал Вячик, и я увидела, как покраснели кончики его ушей и скулы. На время забила на наглую конечность на моем бедре. – Мы знаем друг друга много лет, и мои чувства к тебе ни для кого не секрет. Я был влюблен в тебя, сколько себя помню. Это проверено временем, и ничто не способно изменить моего к тебе отношения.

Хватка на моей ноге усилилась, словно стремясь предостеречь от опрометчивых действий. Пошел ты!

– Мы с тобой уже давно взрослые люди, и я думаю, что пришло время сделать ответственный шаг и перейти от дружбы и влюбленности к чему-то более глубокому и близкому, – продолжил Вячик, все больше воодушевляясь.

Я стиснула зубы, потому что ладонь сжала так, что я была готова заорать. Левая сторона лица буквально горела огнем от взбешенного взгляда Рамзина, будто я сидела боком к огромному костру. Я не смотрела на него, но ощущала его ярость так же отчетливо, как если бы он жег мою кожу железом.

– Яночка, любимая, окажешь ли ты мне честь стать моей женой? – выдохнул Вячик и протянул мне коробочку с кольцом.

Рука Рамзина жестко и без предупреждения сместилась мне между ног и властным движение сдавила промежность. Я, не сдержавшись, ахнула и резко отстранилась. Вскочила, разрывая это хамское заявление прав, и с усилием улыбнулась Вячику. На мгновение повернулась к Рамзину. Предупреждение в его глазах уже давно превратилось в ревущий диким пламенем приказ. «Только посмей!» – кричала вся его поза, каждый напряженный мускул на теле и лице. Да не пошли бы все мною помыкать! Дернула головой, отворачиваясь.

– Я согласна! – почти проорала Вячику и протянула руку.

В этот момент коробочка с кольцом выпала из руки Вячика. Он начал задыхаться, краснеть, будто у него сердечный приступ, и неистово шарить по столу. Нашел кольцо, но оно снова непостижимым образом вывалилось из его трясущихся пальцев.

Устав от этой его суеты, схватила дорогое украшение. Надела на палец сама и демонстративно залюбовалась игрой большого камня под аплодисменты и звон бокалов. Злорадно повернулась к Рамзину и вздрогнула от злобы и обещания возмездия в его глазах. Да кто он такой вообще, чтобы сверкать тут на меня прицелом своих черных зрачков? Прям боюсь, не могу!

Поздравления посыпались на нас с Вячиком, и мы скромно по очереди благодарили. Никого не смущало то, что мы не поцеловались и даже не прикоснулись друг к другу в такой волнующий момент. Ага, мы же такие все из себя скромники! Ужин шел своим чередом, и через некоторое время я перестала улавливать волны ярости от Рамзина и даже решилась посмотреть на него. И в этот раз увидела нечто новое. Мужчина переводил взгляд с меня на Вячика и на моего отца. И могу поклясться, что сейчас он над чем-то напряженно думал.

Позже все опять перешли в гостиную. Мне уже дико захотелось курить, и поэтому я плюнула на приличия, ускользнула в туалет и открыла окошко. Знаю, что запах все равно будет ощутим, но как будто меня это и правда волновало. Насладившись такой нужной сейчас дозой никотина, я отодвинула защелку и открыла дверь. И тут же почувствовала мощный толчок в грудь. Не упала на задницу только потому, что Рамзин схватил меня за руку. Захлопнул дверь и стремительно развернулся со мной. Мгновение, и я больно вжата в деревянную поверхность сильным мужским телом. Его запах обрушился на меня оглушающим водопадом и давил не меньше, чем все эти твердые мускулы и каменный член, вжавшийся между ягодиц. Мне было больно, я почти не могла вздохнуть.

– Ты… охренел… – едва смогла процедить.

– Трахаешься с ним? – угрожающе прошипел мне на ухо Рамзин.

– Пошел… – начала я, и он дернул меня за волосы, вынудив откинуть голову до хруста в позвонках. Его рот атаковал мой, забрав весь воздух. Не поцелуи – настоящие укусы. Метящие, ставящие клеймо. Зверь желал моей крови и был намерен ее получить. Рамзин рычал, целуя так, словно хотел пожрать. Вынуждал вдыхать его одного или умереть от удушья. Вторая его рука протиснулась между моим телом и дверью. Он вклинил мощное бедро между моих ног, заставив раздвинуть их. И тут же грубые пальцы нашли мой клитор сквозь тонкую ткань платья и начали тереть его сильно и быстро.

– Ты мокрая из-за меня или из-за этого мелкого недотепы? – прорычал мне в ухо Рамзин.

Рот мужчины впивался раз за разом в кожу моей шеи, поджигая ее. Жар просачивался сквозь кожу словно яд, отнимая у меня остатки контроля над телом и разумом. Я тряслась, задыхалась, но все еще пыталась извиваться, чтобы избегнуть унизительной потери контроля. Но из-под этого хищника не вырваться, и мои ноги начинали дрожать, отказываясь меня держать, а глаза закатились. Его пальцы задвигались быстрее, и мой рот распахнулся, когда каждая мышца натянулась, сдаваясь разрушающему наслаждению. Не хочу этого! Взбеленилась от злости, но с собственным телом ничего поделать не могла. Оргазм нарастал во мне, распирая изнутри и причиняя невыносимую жажду получить освобождение от этого жуткого давления. И вдруг Рамзин отступил, бросая меня на самом краю. Я уперлась в дверь лбом и руками, чтобы не рухнуть к его ногам. Спустя минуту медленно развернулась и с ненавистью посмотрела на мужчину.

– Ты что творишь, урод? – просипела я.

– Наказываю, – с ухмылкой ответил он.

Рамзин мог показаться спокойным, но я видела, как он сдерживал тяжелое дыхание, и зверский голод в его глазах было не спрятать, не замаскировать ничем. Невольно опустила взгляд к его ширинке, где безошибочно просматривались очертания его эрекции сквозь ткань. Рамзин демонстративно поправил свой член и усмехнулся.

– Помнишь его? Помнишь, как я им долбил тебя, Яна?

– Подонок, – выплюнула с ненавистью.

– Даже не представляешь какой, – ухмылка стала похожа на оскал. – Все так радовались вашей милой помолвке. А как ты думаешь, как быстро твой женишок тебя бросит, если я пойду и расскажу всем, что сутки назад засаживал тебе, загнув тебя раком, и ты орала от удовольствия, как самая конченая сучка?

Он что, типа, напугать меня пытается? Я, не сдержавший, нахально фыркнула, а потом и вовсе расхохоталась ему в лицо так, что меня пополам согнуло.

– Давай, пойди! – сквозь смех выдохнула я. – Сделай мне большое, мать его, одолжение!

Рамзин прищурил глаза и схватил меня за шею, снова прижав к двери. Уставился, резал глазами-скальпелями, желая препарировать, разобрать на составляющие. Требуя раскрыться перед ним, вывернуться наизнанку. Но со мной такое не работает, и я, как всегда, спряталась за завесой собственного пофигизма, за которую никому не удается пробиться, как бы ни старались. Но этот зверь не привык отступать, не получив желаемого. Рамзин приблизил свое лицо к моему, будто хотел размазать по двери своей энергетикой. Он давил настырно и безжалостно, стремясь смять мою оборону – не важно, какой ценой. Но я терпеть и подчиняться не собиралась.

– Грабли от меня убери! – злобно прорычала я, брыкаясь и пытаясь достать его. – Противно!

– Да? – он с яростью посмотрел на меня. – А в прошлый раз ты вроде как сама предложила отодрать тебя.

– Дебил! Я была пьяная и обдолбанная. Для меня хоть ты, хоть любой другой было по хрен! Все вы одинаковы!

Знаю, что для такого, как он, нет большего оскорбления, чем быть поставленным в один ряд с другими. Такие, как Рамзин, считают, что никто им не ровня. И надо быть честной, что это так и есть. Не нужно быть слишком проницательной или обладать обостренной интуицией, чтобы ощущать, насколько этот хищник больше, чем все окружающие. Нет, не в физическом плане, хотя и здесь нужно признать его превосходство над большинством представителей измельчавшего мужского племени. Но дело в другом. Когда появляется такой, как он, то заполняет все вокруг какими-то хреновыми гамма-лучами, начисто снося все вокруг, освобождая пространство только для себя одного. Его настолько много и это так интенсивно, что у других просто нет шансов. Рядом с ним могут все существовать только бледными тенями в сиянии его мощи и только потому, что он позволяет. Ровно столько, сколько он готов терпеть. Рамзин – на самом деле хренова черная дыра. Его нельзя познать, нельзя подчинить, нельзя греться в его темных лучах. Можно только провалиться и кануть в вечной тьме. Его нельзя сравнить ни с кем, кого я знаю. Но черта с два я позволю ему услышать это от меня.

На какое-то мгновение мне кажется, что он сломает мне сейчас шею. Но рука на моем горле сжимается, а потом неожиданно отпускает. Мужчина медленно проводит по моей коже пальцами, прикасаясь так невыносимо ласково, что я вздрагиваю, застигнутая этой нежностью врасплох.

– По хрен, говоришь? Это мы еще посмотрим, – рычание зверя стало сексуальным мурлыканьем. Но в этом мягком звуке было столько скрытой угрозы, что по моей спине будто скользили обжигающе холодные пальцы.

– Еще увидимся, Яна-а-а. – Мое имя опять как растекающаяся сладость на его языке.

Рамзин оттолкнул меня от двери и вышел наружу.