Я рванулась вперед, упала на колени перед пламенем и смотрела, как огонь медленно пожирает надежды моей семьи на лучшее будущее. Я бы вытащила ее из пламени, наплевав на ожоги, но граф стоял рядом. Он только и ждал чего-то подобного, чтобы продолжить издевательства.
– Полноте, Элисон. Не надо плакать. У нас впереди незабываемый вечер и ночь. Первые среди многих.
– Я здесь с братом, – сообщила я безжизненным голосом. – Он знает, что я пошла к вам. Если не вернусь к оговоренному сроку, будет меня искать.
Блудсворд запустил руку в мои волосы и потянул вверх, заставляя встать с колен.
– Отрадно слышать, что вы не лишились речи, как я готов был подумать. Но что-то подсказывает: вы опять лжете, маленькая плутовка Элисон. Даже обидно сознавать, что вы считаете меня идиотом, способным поверить в эту сказку.
Он был прав. Я не видела Саймона уже вторую неделю, только исправно передавала записки с заверениями, что со мной все хор
(Десять лет назад)ФранческаЯ прихожу в себя и оглядываюсь. Руки в запястьях и ноги у щиколоток стянуты кожаными ремнями и так затекли, что я почти не чувствую их. Болит затылок, в глазах темнеет и двоиться, к горлу подкатывает тошнота. Растрясло в карете? Или все дело в питье, которым меня пичкали на протяжении всего пути. Стоило чуть вынырнуть из забытья, как перед глазами оказывалась темная бутыль, заполненная резко пахнущей жидкостью. Я не помню человека, который был рядом в карете. Только бутыль, руки – жесткие, с обгрызенными заусенцами и приказ «Пей!».Когда я пыталась сопротивляться, он открыл мне рот и влил питье насильно.Разве можно вот так – взять, похитить человека посреди улицы?! Сунуть мешок на голову, затолкать в карету и увезти незнамо куда?!Можно, как оказалось.Зачем я здесь? Что им нужно?Трудно думать, слишком болит голова. Я сижу, привалившись к
(Десять лет назад)Джованни– Начинают, – отметила Адаль и потянулась к луку.– Погоди! – он приник к зрительной трубке, снова пытаясь рассмотреть, что происходит на вершине соседнего холма. – Что за обряд? Никогда раньше такого не встречал.– Я тоже.В исцарапанном мутном стекле отобразилось детское личико – распущенные рыжие волосы, курносый нос в россыпи конопушек.– Дети… откуда там дети?– Какая разница, – Адаль пожала плечами. – Жертвы. Или новички. Я сниму вон ту, в синем платье.Джованни проследил за ее пальцем. Сидящая женская фигура на острие главного луча, невольно притягивала взгляд. Он снова взялся за зрительную трубку.Дорогое и изысканное платье из бархата, каштановые волосы волной укрывают спину. Почему она сидит, если остальные культисты стоят?Сидит на земле в таком платье?К
(Десять лет назад)ФранческаКогда на холм поднимается Джованни, я не удивляюсь. Я не удивляюсь больше ничему. Встреча после десятилетней разлуки буднична, словно мы расстались час назад.Магия ошейника защитила меня от неумолимого времени. Меня, но не брата. Он стал мужчиной – невысоким, крепким, полным опасной силы.Я жду расспросов, презрения, обвинений во лжи и в пособничестве культистам, но Джованни верит моему рассказу сразу, избавляя от необходимости кричать и доказывать.– Инферно потухло, – голос брата звучит глухо, а лицо бледно. Не будь я так измучена, я бы засыпала его сотней вопросов, выясняя, что с ним случилось, и как он здесь оказался. – Надо уходить, Фран.Он наклоняется и бережно берет девочку на руки. Та доверчиво кладет рыжую головку на плечо и всхлипывает. По губам брата плывет нежная улыбка, которая удивительно его красит.– Культисты сделал
Элисон…она настигает. Справа. Слева. Отовсюду. Она здесь. Везде. Во мне.…а я в ней.Не оборачиваться! Только не обернуться!Тропка вдоль реки. Кусты шиповника. Вперед, не смотреть по сторонам, только не смотреть. Только на шиповник, везде шиповник, куда ни глянь…Вверх. Уводит вверх тропка. Обманула. Не надо вверх. Не надо туда, совсем не надо, там плохое. Страшное.Было?Есть?Под ногами камушки, мелкие. И шиповник, везде шиповник. Дикая роза – так его зовут.Розы. Холмы и розы. Страшно!Камень серый. И черный. И бук. Здесь был бук раньше, теперь нет, обугленная головешка. Пахнет кровью, пахнет гарью. Небо падало на землю, сейчас не падает. На месте. Над головой. Высоко.Сидит на алтаре. Болтает ногами, во рту соломинка, в волосах сухие листья.–
Мы подошли к лестнице.– А что со мной будет?Она кивнула, показывая, что надо спускаться. Я не стала упрямиться – горло болело ужасно, а Кьяра все так же держала удавку наготове и смотрела на меня выжидающе.– Вы меня убьете, да?– Это решать мастеру.– Почему ты ему помогаешь?! – продолжала я допытываться, пока мы спускались по лестнице, сначала на первый этаж, а потом и в подвал. – Я тебе что-то сделала? Или моя семья?– Нет, – она даже остановилась.– Тогда почему ты ему служишь?Показалось – на лице ее мелькнула неуверенность, а потом Кьяра оскалилась:– Не твое дело. Заткнись и спускайся.Она сказала это вроде бы сердито. Но так сердятся, когда не хотят слышать правду.Эта лестница была, как дорога на эшафот. Казалось, стоит дойти и все. Уже не вырваться отсюда никогда. И я мысленно порадовалась, что Кьяра хромает.–
– Дориан?! – я не слышу своего голоса. Губы бесполезно шевелятся, а звука нет. И нет сил оторвать взгляд от кровавой раны от птичьего клюва чуть ниже ключицы. По всему телу мага виднеется множество подобных отметин – от едва зарубцевавшихся, покрытых влажной корочкой до давнишних белых шрамов.В каких бы преступлениях ни был виновен этот несчастный, он не заслуживает такого. Никто в мире не заслуживает такого!– Сколько времени прошло, леди?– Десять лет, – отвечаю я против своей воли.Перед лицом его страданий все мои заботы кажутся ничтожными. Но я не могу не задать вопрос, который терзал меня так долго!– Зачем вы сделали это Дориан?Я не уточняю, что «это», но бывший маг и так понимает меня. Его смех, как треск сучьев под ногами:– Мы хотели бессмертия. Да-да, мы получили его, – зрачки дерева-Дориана выписывают безумные восьмерки в глазницах.– Не надо
– Куда-то торопитесь, драгоценные мои? Невежливо уходить из гостей не попрощавшись, – граф стоял, лениво облокотившись на дверной косяк. В руках он вертел тяжелый бронзовый шар размером с яблоко. – Элисон, не хочешь представить мне своего друга?– Нет.Я и моргнуть не успела, как Рэндольф оказался около Блудсворда. Слитная атака с двух рук была бы великолепна, не столкнись мечи с невидимым защитным полем. Короткий электрический разряд отбросил фэйри на пару ярдов от мага.– Жаль. Люблю знать, что писать на могиле, – горбун огладил “яблоко”. – А мне даже нравится, как все складывается. Устроим милый вечер на троих. Посмотрим, как ты отреагируешь, когда я начну отрезать кусочки от твоего приятеля.С этими словами Блудсворд оторвался от дверного косяка и пошел прямо на меня. Он не торопился, уверенный, что я никуда не денусь. Рэндольф еще хватал ртом воздух и тряс головой, пытаясь подняться. Я цапнула пер
Франческа лежала на алтаре, раскинув руки. Платье из алого, как кровь, бархата мягкими складками спускалось до земли. Голова запрокинута, обнажая беззащитную шею с черной полоской ошейника. Каштановые кудри разметались блестящей волной по ковру изо мха и веток.Она выглядела невредимой. Спящей. Беззащитной.…бывало, я засиживался до утра, и она засыпала одна – ровно в такой позе, словно обозначая свои границы и желание спать в одиночестве. Но стоило мне лечь рядом, как Франческа поворачивалась набок. Не просыпаясь, подползала ближе, чтобы положить голову плечо. Я обнимал ее – осторожно и нежно, чтобы не разбудить. Тихий ритм ее дыхания, теплая щека на плече, мягкое руно волос под пальцами – все это было так просто, обыденно и правильно.Никогда не говорил сеньорите об этом, но я любил смотреть, как она спит…Я с чувством выругался, больше от облегчения. И только со второго взгляда заметил, как сквозь черное сукно плаща прор