Горные вершины спрятались в облаках. С озера наползал вечерний туман, подбираясь к истертым временем ступеням замка. Природа готовилась ко сну, а внутри царило напряжение. Казалось, душный воздух каменного зала замер перед бурей.
Тонкая стрелка часов отмеряла секунды, превращая их в минуты ожидания. Она торопила Мавруса принять решение - такое сложное, что требовалось время. Вождь находился в глубокой задумчивости. Он сидел на золотом троне, устремив взгляд вдаль. Смуглое лицо поражало суровостью. Орлиный нос придавал ему хищное выражение. Губы были плотно сжаты и вытянуты в горизонтальную линию. Довершал картину суровости квадратный подбородок, выдающийся вперед, что говорило о невероятном упрямстве и нетерпимости его обладателя.
Маврус вышел из оцепенения, с шумом выдохнул и провел унизанной перстнями рукой по иссиня-черным с небольшой проседью волосам, забранным в хвост. На мощной шее, из глубокого выреза короткой куртки, выглядывала золотая цепь толщиной в палец, украшенная множеством драгоценных камней. Широкие плечи вождя полностью закрывали массивную спинку трона. На оголенных руках бугрились мышцы, когда он с силой сжимал кулаки.
Слуги притихли от ощутимого страха, что буквально вибрировал в зале. Давно уже они не видели господина в таком настроении. Последний раз, когда он так надолго задумался, стоил здоровья нескольким из них. Вождь был скор на расправу, и мог обрушить гнев на первого подвернувшегося под руку, вина которого была очевидна только ему.
Но сегодня все обстояло иначе...
Едва заметным движением руки вождь подозвал к себе слугу. В близко-посаженных темно-карих глазах появилась пронзительность, когда Маврус перевел взгляд на дверь.
- Приведи ко мне жреца, - отрывисто приказал он. Лоб прорезали две глубокие морщины.
Не мешкая, слуга помчался выполнять распоряжение. Через несколько минут массивные двери огромного каменного зала распахнулись и вошел высокий стройный мужчина. Он молча замер в нескольких шагах от трона. Его красивое лицо с правильными чертами былоизрисовано многочисленными узорами, похожими на священные письмена. Точки и линии синего и красного цветов сплетались в экзотический орнамент. Голова мужчины была выбрита по окружности, кроме одного локона на затылке, заплетенного в тугую косу. Пончо из домотканой грубой материи и брюки, заправленные в сапоги-мокасины, подчеркивали сильную и стройную фигуру индейца. Он выглядел не старше тридцати. Во взгляде его, устремленном на вождя, не было страха, лишь глубокое почтение.
- Приветствую тебя, мой господин, - жрец поклонился вождю. - Чем могу быть тебе полезен?
- Пришло время действовать, Алвас, - произнес вождь глубоким низким голосом, - минуло уже двадцать пять лет. Ему пора появиться. Мой срок заканчивается. Я стал слаб духом, рассудок мой тускнеет, пора на покой. Мое место должен занять наследник. Твоя мать – достойная жрица Шири следила за его жизнью. После ее смерти это делаешь ты. Пошли гонца, пусть привезет его сюда! - вождь пронзительно смотрел на молодого индейца, но тот мужественно выдерживал тяжелый взгляд.
- Я сделаю все, что в моих силах, только, эта задача не из легких. Он может не захотеть покинуть привычную среду. Он не из нашего мира, – жрец замолчал лишь на мгновение, а потом продолжил: - Позволь, господин, спросить тебя?
- Спрашивай, - милостиво разрешил вождь.
Алвас единственный мог задавать вопросы вождю, не рискуя лишиться головы. Жрец племени имел определенную власть, считался олицетворением воды, грозы, грома и молнии. Люди считали его кладезем мудрости. Он единственный в племени мог проводить ритуалы жертвоприношения священным богам.
- Говори смело, что у тебя на уме.
- Благодарю, господин! - Алвас вновь поклонился. – И вот что я хотел спросить – почему ты не сделаешь приемником Квилиса или Мравия?
При этих словах Маврус поморщился, как будто съел что-то кислое.
- Ты же знаешь, что мой старший сын Квилис – недостаточно умен. К тому же он слаб духом, труслив, одним словом. А младший – Мравий – чересчур амбициозен, что мешает ему трезво рассуждать. Он только и мечтает, что занять мой трон. Что тогда станет с нашим племенем? Так что тот – единственная наша надежда.
- Но он – чужеземец, - напомнил Алвас. - Говорит на другом языке. Ему придется многое изучить и узнать.
- Ничего страшного. Он всему научится, – улыбнулся вождь. – Мы с тобой обучим его.
- Воля твоя, - кивнул жрец. - Сколько времени ты мне даешь на выполнение задания?
- Сейчас июнь, - немного помедлил с ответом вождь. - Управишься к ноябрю?
- Приложу все силы. Обращусь к Ниньо за помощью.
- Делай, как считаешь нужным, - устало махнул рукой Маврус. - Ступай, мне нужно еще раз все хорошенько обдумать.
Индеец низко поклонилсяи покинул зал. Выйдя на улицу, он вдохнул прохладный воздух ночи и позволил себе немного расслабиться. На его лицо набежала тень сомнения. Трудную задачу поставил перед ним вождь, практически невыполнимую. Жрец знал, что может не получиться выполнить приказ, тогда, скорее всего, его ожидает смерть. Глава племени не прощаетошибок. Все должны беспрекословно повиноваться и четко исполнять приказы.
Алваса не пугала возможная смерть. Он относился к ней философски. Смерть, - считал он, - то, что закономерно следует за жизнью. Она, по сути, является ее продолжением, только в другом обличии. Его пугал позор, который падет на его голову, если не справится с заданием. Позор и честь несовместимы. Юношей в их племени с детства учили поступать по законам чести. Они впитывали их с молоком матери, все лучше усваивая с каждым годом жизни. Дожив до тридцати лет, Алвас почитал честь превыше всего.
Он неторопливо подошел к озеру, сел в лодку, завел мотор и отправился домой. Дорога не заняла и пяти минут. Жрец жил на искусственном острове, сплетенном из тростника, который обильно разросся по берегам озера. Его просторное жилище тоже было сделано из этого растения. Только тростниковую лодку он давно заменил на моторную, из-за недолговечности службы первой и, отдавая дань цивилизации, которая добралась и сюда.
Алвас не был дома уже несколько дней. Маврус велел ему ждать во дворце, чтобы явиться по первому требованию. Там его окружала роскошь, которой не было на его маленьком острове, но привычная атмосфера гораздо больше нравилась молодому индейцу. Здесь он родился и вырос. В этом доме умерла его мать десять лет назад. Только на острове он мог быть самим собой, не подчиняясь ничьим приказам.
Жизнь на воде когда-то была вынужденной мерой. Далекие предки племени Алваса, обитавшие на берегах этого озера, оказались зажатыми между двумя враждующими племенами. Чтобы избежать участия в сражении, они сели в лодки и уплыли подальше от опасных берегов. Устроили себе временные жилища на воде. Но война затянулась надолго, и племя вынуждено было расширить и укрепить свои жилища. Им так понравилась такая жизнь, что, когда появилась возможность вернуться обратно на сушу, лишь немногие воспользовались ею. Остальные остались жить на маленьких островах, веками оттачивая технологию подобного строительства.
Жрец тяжело вздохнул, вспоминая рассказы о тех временах. Сегодня немногие из племени могут позволить себе подобную вольную жизнь, лишь те, кому дает разрешение вождь. Алвас почитал его, как неоспоримую власть, дарованную богами, но не мог не осуждать в глубине души, которая была полна любви и сострадания к ближнему. В племени он считался вторым человеком по важности, и часто его статус помогал спасать от кары невиновных людей. Наверное, вождь и правда устал, и пора его сменить на троне.
Во власти безрадостных мыслей Алвас зашел в просторное жилище и первым делом отправил слуг по домам. Ночью ему нужно остаться одному для совершения священного ритуала. Давно он не призывал духа Луны. Чаще ремесло жреца требовалось лишь для того, чтобы излечить больного от недуга, да заглянуть в чье-нибудь будущее. Но сегодня ему предстояло особенное – призвать Ниньо. Он надел тяжелый ритуальный костюм из кожи с изображенными на нем ликами священных животных. Голову его увенчал убор из множества перьев. Лицо спрятал под маской, сделавшей его похожим на оборотня. Теперь жрец был полностью готов к путешествию в мир духов.
Покинув жилище, он приблизился к ярко пылающему огню. Его развел заботливый слуга в специальном сооружении на воде. Усевшись у костра в позулотоса, Алвас положил в рот несколько листьев коки и принялся сосредоточенно их разжевывать. Часть листьев подбросил в огонь в качестве жертвы солнечному богу Инти и богине земли Пачамаме. Опустив голову и воздев руки к небу, он негромко запел ритуальные заклинания, постепенно погружаясь в транс, слегка раскачиваясь из стороны в сторону в такт песне. Тело его становилось все более вялым, пока не обмякло совсем, словно он потерял сознание.
Какое-то время ничего не происходило. Голос жреца умолк, вокруг стояла тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Но вот Алвас начал приходить в себя. Он поднял голову, и устремил взгляд на гладкую поверхность озера. Из воды поднялся яркий столп света, внутри которого угадывалось очертание женской фигуры. Постепенно свет редел, превращаясь в еле заметное свечение.
Алвасзадохнулся от восторга, который всегда испытывал, глядя на девушку. Единственной одеждой ей служили несколько прозрачных широких юбок, свободно держащихся на бедрах, открывая взору тонкую талию. На небольшой совершенной формы груди красовалось изящное коралловое ожерелье, надежно защищая от злых духов и выгодно оттеняя красоту шеи и плеч. Тяжелые темные волосы волнами спадали на обнаженную спину. Янтарные глаза загадочно искрились в полумраке. Изящные босые ступни находились в нескольких сантиметрах над поверхностью озера.
Жрец, охваченный священным трепетом, встал на колени и низко поклонился, касаясь лбом тростникового покрова острова:
- Приветствую тебя, Ниньо – прекраснейшая из всех духов среднего мира.
Ниньо грациозно ступила на остров иопустилась рядом со жрецом. Лунный свет перестал освещать ее, теперь она казалась обычной девушкой, присевшей погреться в тепле догорающего костра.
- Здравствуй, Алвас, - произнесла она звонким голосом. - Давай обойдемся без церемоний. Мы с тобой столько лет знаем друг друга, что можем себе это позволить.
- Здравствуй, Ниньо, - ответил Алвас.- Я пригласил тебя, чтобы поговорить об известном нам обоим деле. Ты, наверное, и сама уже догадалась, о чем? – он выжидательно посмотрел на нее. Она только кивнула.
Ночное дежурство подходило к концу. Илья сидел за столом в ординаторской, пытаясь усвоить то, что читал. Перед ним лежала раскрытая история болезни пациента, поступившего ночью. Он постоянно переворачивал страницы обратно, снова перечитывая их содержимое. Мозг отказывался воспринимать информацию. Даже четвертая чашка кофе, выпитая за последний час, слабо помогала. Глаза слипались от усталости и бессонной ночи.Илья запустил пальцы в темную волнистую шевелюру и подумал, что волосы сильно отросли, и надо бы постричься, но времени на это катастрофически не хватает. «Ушиб головного мозга, признаки очагового поражения... коммоциозно-контузионный синдром третьей степени тяжести…» - он перечитывал эти слова, пока они не начали терять смысл, превращаясь в кашу из букв и слогов. «Все, хватит, - решил Илья, - ничего не могу сейчас усвоить. Денис Матвеевич лучше меня со всем этим разберется утром». Он тряхнул головой и потер чуть раскосые серо-голубые глаз
- Вероника! Куда ты запропастилась? – щегольски одетый мужчина лихорадочно тряс колокольчик, не переставая при этом кричать: - Вероника! Где ты, моя стройняшка?Оглохла эта идиотка, что ли? С утра пораньше драть глотку заставляет, тогда как должна являться по первому требованию.Когда терпение мужчины иссякло окончательно, он бросил газетуна массивный овальный стол, с грохотом отодвинул тяжелый старинной работы стул, на котором сидел, как на троне, и направился в кухню. Высокий, накачанный, стриженный почти под ноль, маскируя тем самым обширную лысину, он двигался быстрой пружинящей походкой. Широкий коридор, ведущий в кухню, больше напоминал картинную галерею, стены которой увешаны полотнами без всякой системы.На пороге кухни мужчина резко застыл. Его маленькие круглые глазки от возмущения готовы были выскочить из орбит. Гладковыбритые щеки покрылись гневным румянцем. Острый нос, больше похожий на клюв, слегка подрагивал, а и без того тонкие губы п
Илья медленно подъезжалкдому. Он взглянул на часы - время приближалоськдесяти. Долго же он добирался! А все эти пробки… Из автомагнитолы механический голоссообщал последниесводки. По сведениям гидрометцентра день сегодня обещал быть аномально жарким: температура воздуха прогреется до тридцати градусов. Последний раз пятнадцатого июня в Екатеринбурге такая жара наблюдалась в пятьдесят шестом году. Интересная статистика, но какая-то бесполезная. Что ему от этих знаний?Открыв ворота просторногаража, Илья заметилмашинуотчима –серебристый Ауди последней модели. Так, одно из двух: либо тот дома, либо ему мыть эту красавицу. Уж лучше второе, к этому он хоть привык, чем лишний раз видеть этого человека. Мысли от усталости лениво ворочались в голове. Спать хотелось дико.Илья отогнал свою машинув дальний угол гаража и вышел через боковую дверь. По широкой дороге, мощенной бежевой плиткой, направился
Просторная гостиная погружена в полумрак. Окна задернуты тяжелыми бордовыми портьерами, свободно свисающими с массивных позолоченных карнизов. На большом камине, облицованном белым кафелем, тикают часы времен королевы Анны, будто бы отсчитывая время назад. Стены обтянуты тканью с благородной зелено-золотистой вертикальной полоской. На потолке строгая лепнина с большой старинной люстрой в центре. Пол покрыт пушистым ковром светло-коричневого цвета…Вероника суетилась с венчиком в руке, смахивая пыль с индийских и китайских шкатулок, разнообразных ваз и других восточных вещичек. Их тут было расставлено такое огромное количество, что ощущался налет колониальности. Стены украшали картины в простых багетах и зеркала в богатых обрамлениях. В этой комнате, несмотря на кажущиеся излишества, все было уравновешенно, симметрично расставлено, во всем чувствовалась мера и дизайнерский вкус.Мебель строгих правильных форм отлично сочеталась с причудливыми китайскими кашпо. Овал
- Сашенька! Папа уже выкурил две сигареты. Скоро начнет нервничать.- Уже иду! – крикнула изящная шатенка, сидящая перед туалетным столиком и добавляющая последние штрихи к безупречному макияжу. - Еще пять минут.Она провела щеткой по длинным волнистым волосам, брызнула на себя немного духов и встала из-за столика. Стройную фигуру подчеркивало маленькое черное платье с глубоким вырезом. Короткие рукава открывали безупречной формы руки с узкой кистью и длинными пальцами.Туфли на каблуке делали и без того высокую фигуру еще выше. Большие, зеленые глаза, почти не тронутые косметикой, светились умом и сообразительностью. Весь ее облик «кричал» о богатстве.Она вышла из комнаты и по широкой лестнице спустилась в холл, где ее поджидали мать с отцом. Небольшого роста кругленький мужчина с дымящейся сигаретой в зубах нервно расхаживал взад-вперед, что-то бубня себе под нос и размахивая руками. Высокая красивая брюнетка, лет сорока пяти, в стиль
До Ильи доносились звуки из гостиной, которые постепенно становились все громче. Гости подвыпили, оживились, торжественность обстановки слегка разрядилась. Он слышал, как Карлов пригласил всех перейти в летнюю столовую на чашечку кофе. Там же можно было покурить, чего не разрешалось в гостиной. Хозяин дома придерживался строгих правил, одним из которых и было, что для подачи кофе рекомендуется менять обстановку, переходить в другою комнату, где можно расслабиться, принять более удобную позу и позволить себе закурить трубку.У Олеси, наконец-то, появилась причина удрать. Илья услышал торопливый топот ее ножек по лестнице и с улыбкой повернулся к двери.- Уф, - забежала она и плотно прикрыла дверь, - слава богу, все закончилось,- она забралась с ногами на диван и довольно посмотрела на брата.- Как все прошло? – спросил он.- Как обычно – пафосно и неинтересно, - наморщила она свой аккуратный носик. - Решили, что Лев с Александрой поженятс
Лев Карлов и на следующее утро не смог сесть за руль. Накануне он явно перебрал и чувствовал себя ужасно. Голова раскалывалась, тело казалось чужим и вялым, руки безбожно дрожат… Даже процедура одевания вызвала приступ тошноты.В доме отца долго находиться не мог, несмотря на то, что тот с утра пораньше отправился в гости. Лев предпочел воспользоваться услугами водителя отца, а свою машину доверить опытным рукам Ильи. Впрочем, с последним лично он почти не общаться. С детства опасался пронзительного взгляда названного брата. Машину Лев оставил в гараже и передал через Веронику поручение вымыть ее как следует.Младший сын Карлова редко проводил выходные дома. Как только стал совершеннолетним, предпочитал европейский уикенд. Когда погода позволяла, улетал за границу сдрузьями – такими же отпрысками богатых родителей. Вот и сегодня с утра Эдуард отправился прямиком в Париж – разгонять тоску.Для Ильи же утро субботы началось традицион
Александра какое-то время продолжала смотреть на дверь, закрывшуюся за Ильей. И что это было? Попытка оскорбить? Сам-то кто!.. Она покусывала нижнюю губу, понимая, что раздражается по пустякам, и не видя для этого веской причиной. Что-то в поведении пасынка Карлова ее задело, а вот что именно, она не знала, как ни прокручивала последние события в голове. Она всеми силами старалась превратить Илью в злодея, но ничего не получалось. Бросив тщетные попытки, вынуждена была признать, что вел он себя безупречно, ну или почти безупречно. Все таки, когда он прикасался к ее ноге (умелые движения его рук она не могла забыть, так и видела эти сильные загорелые пальцы на своей коже), то, кажется, позволил себе лишнее. А, может, ей и это только показалось. Сейчас она уже ни в чем не была уверена. Как бы там ни было, образ парня наглухо застрял в ее голове, и выкинуть его оттуда не получалось.Александра в раздражении взглянула на ногу, перетянутую эластичным бинтом. Какое-то
- Индейская легенда гласит… - Олеся уселась поудобнее напротив большой кровати, откуда укутанные в одеяло на нее смотрели Александра с Ильей. - Вы мне сейчас напоминаете моих учеников, - улыбнулась она. - Они так же внимательно меня слушают. Ну, я отвлеклась. Согласно легенде прародители инков, Манко Капак и его жена Мама Окльо, вышли из вод озера Титикака и основали город. Они искали место, где золотой посох Манко Капака войдет в землю. На этом месте они и основали город инков. Манко Капак – это первый инка, сын Солнца и Луны. Он был послан Солнцем на Землю, чтобы спасти людей от варварства и истребления друг друга, научить земледелию и ремеслам и утвердить культ подлинных богов – Солнца, Луны и творца мира Пачакамака.- Так интересно! – сказала Александра. - Откуда ты все это знаешь?- Мне много рассказывает Ниньо. Она просто кладезь всяких легенд и историй, - Олеся немного смутилась. – И еще мне так интересно слушать!Хотя в школе
- Ниньо, перестань, я сейчас лопну от смеха, - Александра согнулась пополам, держась за живот. - Хватит экспериментировать. Давай вернемся к первоначальному варианту.Ниньо в позе художника, разглядывала прическу Александры, на чьей голове было что-то невообразимое. Короткие волосы уже достаточно отросли, чтобы их можно было хоть как-то уложить. Она сходила в парикмахерскую и оформила затылок, челку и виски. Теперь ее хорошенькое лицо украшала стильная стрижка, которой Ниньо пыталась придать праздничный торжественный вид. Сейчас голова Александры была похожа на панковскую с гребешком из волос. Осталось только выкрасить его в несколько цветов, и панк получится натуральным.- Да… - согласилась Ниньо, - это как-то чересчур. Пожалуй, моя фантазия иссякла. Получай, - она щелкнула пальцами, и голова Александры стала прежней. - Ну вот, пресно, конечно, - она скривила носик, - но, в общем, сойдет.Короткая стрижка делала еще больше зеленые глаза. Она делала их вы
- Все, что ты рассказываешь, так интересно! – Александра прижималась к Илье, не желая ни на минуту выпускать его из объятий. - Я много, где была, но подобной красотыникогда не видела. А какой твой отец? Вы с ним похожи?- Олеся говорит, что очень, - ответил Илья. - Я, если честно, так не думаю. Когда тебя выписывают? – перевел он разговор на другую тему. Продолжать разговор о Титикаке он пока не мог, не хватало храбрости.- Денис Матвеевич сказал, что я полностью поправилась, и что он отпустит меня, как только ты приедешь, - она улыбнулась, целуя Илью. - Значит сегодня, сейчас.- Тогда, может, пойдем уже отсюда? – предложил Илья, обнимая ее. - Ты даже не представляешь, как сильно я соскучился.- А я? Я считала часы до твоего приезда. Мне казалось, что время просто остановилось. Особенно тоскливо становилось по вечерам. Тогда я вспоминала, как ты просиживал тут со мной допоздна, как я выгоняла тебя домой, и мечтала, чтобы все это
- А знаешь, Илюш, ты еще столького не видел, - тараторила Олеся, когда они возвращались с прогулки.Она показывала ему те места, что считала самыми красивыми. И ведь не уставала карабкаться по скалам, перепрыгивать с кочки на кочку, как газель. Илья, и то, уже слегка выдохся, а сестра бежала вперед, захваченная восторгом от окружающей красоты. Ее художественная натура расцвела, как распускается пышный бутон цветка, попадая в благоприятную почву.- Здесь есть остров, который называется Такеле. Меня туда возили Алвас с Ниньо. С его вершины открывается потрясающий вид. От красоты просто дух захватывает! Озеро намного больше, чем кажется. Ты знаешь, что его называют аналогом нашего Байкала? – поучительно говорила Олеся с таким серьезным видом, что Илье становилось немного смешно. - Из Титикаки, так же как из Байкала, берет начало всего лишь одна река, а впадает их в него великое множество.Вообще, считается, что это озеро кусочек океана. Только вот вода в нем пр
- Ну, и чего мы такие сердитые?- Чего пугаешь? – вздрогнул Илья, выходя из состояния задумчивости. - И вообще, почему ты прячешься? Не можешь сделаться видимой?Со стороны картина выглядела забавно. Сидящий на палубе яхты, которая мчала его по водам Титикаки, Илья эмоционально разговаривал сам с собой, усиленно жестикулируя руками. Алвас, наблюдавший за ним с небольшого расстояния, тихонько посмеивался, но старался делать это незаметно, чтобы тот еще больше не разозлился.- По-твоему, я специально играю с тобой в прятки? – возмутилась Ниньо.- А что я еще должен думать? У нас ты разгуливала спокойно везде, а здесь почему-то прячешься.- У вас я на спецзадании. Это приравнивается к экстренным ситуациям. А тут я дома. Есть только одно место, где я могу стать сама собой – остров Алваса, считающийся священной территорией, - увещевала его она.- Ну, превратись в кого-нибудь, что ли. Трудно говорить с пустотой, даже не знаешь, к
- Никусь, я дома, - с порога зычно крикнул Карякин. Вот уже второй день он несся домой на всех парусах, стараясь ни на минуту не задерживаться на работе.- Денечка, наконец-то! - Вероника выбежала из кухни, откуда доносились аппетитные запахи - Карякин их почувствовал еще в подъезде, на первом этаже. Она вытирала руки о фартук и светилась от радости.Два дня назад она уволилась от Карлова. Выносить причуды хозяина стало откровенно страшно. На смену постоянным запоям, пришла фанатичная религиозность. Он теперь целыми днями просиживал за «божественными книгами», как сам их называл, молился, активно постился. Глаза горели, как у идейного скинсхеда, речи были наполнены пророчеством. Он даже соорудил себе что-то типа иконостаса, перед которым часами простаивал на коленях в молитвах. Постоянно заговаривал о конце света. Все сводилось к тому, что в живых останутся такие, как он, а такие, как Вероника, погибнут в первую очередь.Однажды Карякин, с кото
- Теплые вещи сложил? – стараясь говорить бодро, спросила Александра. - Говорят, там прохладно, особенно на Титикаке, - она полусидела в подушках на больничной койке и ела овсяную кашу, которую принес Илья, а приготовила Вероника, взявшая на себя обязанности кормить «бедняжку». Больничную еду есть запретила, назвав ее отравой, способной одним видом довести человека до смерти.- Наверное, даже больше, чем следует, - улыбнулся Илья, что получилось не очень весело.- Так я тебе и поверила, - с сомнением посмотрела на него Александра. - Точно? Ничего не забыл?- Да не переживай ты за меня! – Илья тряхнул головой. - Лучше скажи, как ты тут справишься?- Не считая того, что буду умирать от скуки, в остальном, да, справлюсь, - она усмехнулась. - Кроме того, у меня теперь столько опекунов! Денис Матвеевич сказал, что продержит меня тут до твоего приезда. Вероника, наверное, решила меня раскормить, чтобы я стала похожа на толстую корову. Ес
Первым пунктом культурной программы, которую наметил себе Эдуард, было путешествие в Гаагу, что находится в двухстах километрах от Амстердама. Как человека с низменными наклонностями, его привлекало все великое, что не укладывалось в примитивном сознании. Так его манила дипломатическая столица мира, где находится Международный суд.Добрался до ГаагиЭдуард на поезде. Найти вокзал в Амстердаме не составило труда. Центральные улицы этого города спроектированы так, что все ведут к вокзалу.«И чего я сюда приперся? - думал Эдуард, бродя по красивому, необычайно колоритному кварталу красночерепичных крыш. - Ровным счетом ничего интересного. Все так чисто, аккуратно, аж, противно. Ну, хоть один бы скандальчик что ли. А то ходят все чинные, спокойные. Тьфу, поглазеть не на что!» Красота и неповторимость города не находила отклика в его душе.Через дорогу от квартала находился стильный и современный район, где располагались голландские министерства. &la
Лев с Вероникой подходили к палате интенсивной терапии, куда вчера перевели Александру. Состояние стабилизировалось, и держать ее в реанимации не было смысла.- Возьми себя в руки, - строго сказал Лев. - Что ты трясешься, как осина на ветру? Это всего лишь больница. Здесь повсюду живые люди, хоть и не совсем здоровые. Вряд ли ты подбодришь Илью таким видом.- Все-все, - пролепетала Вероника,- больше не буду. Обещаю вести себя хорошо.- Вот и умница, - удовлетворенно кивнул Лев. - Так, нам сюда… - он прислушался возле двери палаты. - Такая тишина, как будто там никого нет.Тихонько приоткрыл дверь, пропуская Веронику вперед. Не успела она заглянуть в палату, как вдруг замерла на месте. Льву пришлось подтолкнуть ее.Он приложил все усилия, чтобы не шуметь при этом. Грозно уставившись на Веронику, которая стояла, вытаращив глаза и отвесив нижнюю губу, Лев не сразу повернулся в сторону кровати, на которой лежала Александра, а когда сделал эт