Илья медленно подъезжал к дому. Он взглянул на часы - время приближалось к десяти. Долго же он добирался! А все эти пробки… Из автомагнитолы механический голос сообщал последние сводки. По сведениям гидрометцентра день сегодня обещал быть аномально жарким: температура воздуха прогреется до тридцати градусов. Последний раз пятнадцатого июня в Екатеринбурге такая жара наблюдалась в пятьдесят шестом году. Интересная статистика, но какая-то бесполезная. Что ему от этих знаний?
Открыв ворота просторно гаража, Илья заметил машину отчима – серебристый Ауди последней модели. Так, одно из двух: либо тот дома, либо ему мыть эту красавицу. Уж лучше второе, к этому он хоть привык, чем лишний раз видеть этого человека. Мысли от усталости лениво ворочались в голове. Спать хотелось дико.
Илья отогнал свою машину в дальний угол гаража и вышел через боковую дверь. По широкой дороге, мощенной бежевой плиткой, направился к большому особняку, построенному в викторианском стиле. Этот дом из красного кирпича, с множеством узких и длинных окон, не вызывал у Ильи ни малейшего теплого чувства. С двумя просторными пристройками, одна из которых выполняла роль летней столовой, а другая – зимнего сада, дом казался неестественно крупным. Лишь мансарда с большими полукруглыми окнами не рождала ассоциаций с неприступной крепостью.
Илья предпочитал пользоваться наружной лестницей, что вела прямиком в отведенные ему «апартаменты» – просторную мансарду, расположенную над гостиной. Она единственная выбивалась из общего стиля - кое-как отделанная изнутри и захламленная всякими старыми вещами. В углу он оборудовал себе уютное гнездышко, где и старался проводить свободное время. Не считая работы в больнице, он еще много чего выполнял по дому, тем самым оплачивая проживание здесь. Когда умерла мать, отчим сразу поставил такое условие – либо он трудится на благо семьи, либо убирается на все четыре стороны. Сразу же уволили двоих домработников, чьими обязанностями занялся Илья. Он следил за садом и газоном; раз в месяц проводил капитальную чистку бассейна, регулярно мыл машины и выполнял различные мелкие поручения главы семейства.
Илья уже начал подниматься по крутой лестнице, когда услышал голос Вероники:
- Илюш, пойдем, я тебя накормлю, пока все горячее.
Он вернулся и заглянул за угол дома. Вероника высунулась из окна и приветливо помахала полной рукой.
- Дома никого нет, все разъехались. Иди умойся и дуй на кухню.
- Ладно, Ник, через пять минут буду.
С Вероникой они дружили. Не считая родной сестры Олеси, она была единственным человеком, кто по-доброму относитлся к нему в этом доме.
Быстро взбежав по лестнице, Илья осмотрелся. Куда бы запрятать этот ящичек? В руках он вертел реликвию, от которой мечтал поскорее избавиться. Надо убрать так, чтоб надежно и, главное, не забыть потом, куда. Так ничего лучше и не придумав, Илья закопал древний сосуд в груду старых вещей, до которой ни у кого в этом доме не доходили руки. А потом поспешил обратно. Ополоснулся он из колонки, расположенной на заднем дворе возле просторной площадки для мытья машин. С кухни доносились настолько дурманящие запахи, что аппетит разыгрался не на шутку.
- Садись, дорогой, сейчас буду кормить тебя, - приветливо улыбнулась Вероника. - Обед еще не готов, но пироги уже подоспели. Сейчас только налью тебе чаю, и можешь приступать. - Она внимательно на него посмотрела. - Что, тяжелая выдалась ночка?
- Да, не то чтобы очень… Но поработать пришлось, - отшутился Илья. - А как Олеся, нормально себя чувствует? Она уже уехала? Жаль, не застал ее, хотел пожелать удачи на экзамене.
- Да, сегодня выехала пораньше, у нее какое-то дежурство там. Вроде здорова, но настроение, по-моему, не очень, больно грустная, - ответила Вероника.
- Не знаешь, почему? Ее никто не обижал?
- Думаю, что нет, - ответила Вероника. – К ней тут хорошо относятся, не то что к тебе... Может, Эдька опять приставал? Честно говоря, не видела. Он, как одержимый, ходит за ней по пятам, но вроде не обижает.
- Чего только хочет от нее? Она же еще ребенок. Может, мне поговорить с ним? – размышлял Илья, уплетая пирожки с капустой.
- Не стоит, Илюш, - перебила его Вероника. - Пока ведет себя нормально, не лезь. Только себе хуже сделаешь. Этот деспот ведь и выгнать может, - зло закончила она.
- У тебя что-то произошло с ним сегодня? – догадался Илья.
- Да позавтракать ему вздумалось раньше на час, - в сердцах ответила она. - То валяется в постели неизвестно до скольки, завтрак приходится несколько раз подогревать. А тут решил вскочить ни свет ни заря. Ну а я в наушниках была и не слышала его воплей. Можешь представить, как он разъярился? Вот и работаю сегодня бесплатно, - сокрушенно закончила.
- Вот, дерьмо! – в сердцах выругался Илья. - Почему ты не уволишься? Можешь не отвечать, - жестом остановил ее, - сам знаю. Из-за нас тут все терпишь? – с сожалением посмотрел на женщину. - А он-то думает, что облагодетельствовал тебя, что ты держишься за свое место не знаю как. Не стоим мы такой жертвы, Ник, - грустно закончил.
- Ты же знаешь, у меня нет семьи, - тихо проговорила Вероника. - Вы с Олеськой заменили мне ее. Я вас люблю – тебя, как брата, а Олесю, как родную дочь. Не могу я вас бросить. А Карлов… Да плевать я на него хотела! Уйти всегда успею. Пока есть силы, буду терпеть, - уверенно закончила она и бодро улыбнулась. - За меня не переживай. Лучше о себе подумай. Тебе здесь живется несладко. Переехать бы тебе.
- Я не могу, и ты об этом знаешь, - просто ответил Илья. - Не стоит даже говорить на эту тему.
Родная сестра Ильи, четырнадцатилетняя Олеся, с рождения страдала тяжелой формой эпилепсии с частыми повторяющимися припадками. Что послужило причиной заболевания, никто не знал. Медицина такие вещи не диагностировала. Исследования показали только, что определенная часть ее мозга повреждена. И с возрастом таких участков становилось все больше. Если у одних людей, перенесших припадок, в дальнейшем он мог и не повториться, то у Олеси они случались с периодичностью раз в неделю, не реже.
Именно из-за болезни сестры Илья выбрал профессию нейрохирурга. И останавливаться на достигнутом не собирался. Тему для диссертации он выбрал посвященную вопросу родовой травмы, как возможной причины возникновения эпилепсии. Да и Олеся была привязана к брату. Только ради нее он не покидал этот дом, терпел любые прихоти отчима. Ближе сестры у него никого не было.
- А что делает в гараже машина Карлова? – спросил Илья у Вероники.
- Он велел тебе вымыть ее к двенадцати часам. Сам уехал на Мерседесе, - поморщилась она.
- Все понятно, поспать не получится, - устало вздохнул Илья. После плотного завтрака держать глаза открытыми было еще труднее. А стрелка часов уже неумолимо приближалась к одиннадцати. Это значит, начинать нужно прямо сейчас, иначе нарвется на праведный гнев. - Спасибо за завтрак. Пойду растрясать жирок, - постарался сказать он как можно бодрее, чтобы Нику не мучили угрызения совести.
Илья перегнал машину отчима из гаража на площадку и, немедля, принялся за дело. Просто вымыть машину было мало. Следовало натереть ее полиролью, чтобы сверкала. Карлов, принимая работу, заглядывал во все щелочки, проверяя качество выполнения приказания. Времени едва хватило на все. Перегоняя красавицу обратно в гараж, Илья увидел въезжающий в ворота Мерседес и услышал металлический голос отчима, дающий распоряжения водителю:
- Не забудь, что тебе в два забирать Олесю из школы. Постарайся не опоздать. Я спрошу потом у нее.
Отношение отчима к младшей сестре Ильи не подчинялось логике. С одной стороны, он ее не любил, с другой - относился к ней очень внимательно. Знакомым представлял не иначе, как собственную дочь. Гордился ее успехами в живописи и даже собирался организовать персональную выставку. Только Олеся категорически отказывалась. Она любила рисовать, но делала это для себя. Единственное, что она разрешила отчиму - развесить несколько картин в доме, и он не уставал хвалиться ими перед знакомыми.
Чувства Олеси к отчиму были еще более сложными: она его отчаянно боялась, презирала за суровое отношение к брату и Веронике, которую любила, как родную мать, но в глубине души не могла не благодарить за все, что он для нее делает.
Чтобы не столкнуться с Карловым, Илья быстро поставил машину в гараж и через боковую дверь, а затем по наружной лестнице пробрался к себе. Отчим никогда не поднимался к нему. Разовые поручения передавал через Веронику, или при случайном личном контакте.
В углу огромной мансарды Илья соорудил себе что-то вроде комнаты. Из мебели там был только старый диван и стол со стулом. На столе компьютер, и аккуратные стопки бумаг – плоды трудов над диссертацией.
Сил держаться на ногах уже не осталось. Илья, не раздеваясь, лег на диван и тут же уснул. Проснулся он от того, что кто-то крепко его обнимал. Рядом спала сестренка, прижимаясь к нему. Сейчас она походила на ангелочка: длинные светлые волосы разметались по подушке, бледное личико с пухлыми губками выглядело спокойным и расслабленным. Илья тихонько, чтобы не разбудить Олесю, посмотрел на часы. Стрелка приближалась к пяти. Значит, он проспал больше четырех часов. Сестренка, наверное, пришла, когда он спал, сначала сидела, ждала пробуждения, а потом не выдержала и прилегла рядом.
Ильяс улыбкой разглядывал ее спящее лицо - такое трогательное и беззащитное. Ему хотелось оградить сестру от любых опасностей. Но самой большой бедой была ее болезнь, и именно тут он оказался бессилен. Он мог только правильно назначить лечение и следить за тем, чтобы она все выполняла.
Как он ни старался двигаться аккуратно, Олеся распахнула большие светло-карие глаза с длинными темными ресницами и удивленно подняла густые брови, не понимая в первый момент, где находится.
- Все в порядке, малыш, - поспешил успокоить ее Илья, - ты уснула в моей комнате.
- Илюшка! - ее симпатичное личико с точеными чертами расцвело в радостной улыбке. – Я уснула, - с этими словами она обняла его и поцеловала в щеку.
- Школьницам тоже нужен дневной сон, - отшутился Илья. - Не только тем, кто трудится по ночам. Как прошел экзамен?
- Да неважно, - погрустнела она. - Сдавала математику, боюсь, будет двойка, совсем мало задач решила.
Из-за слабого здоровья училась Олеся неважно, часто пропускала занятия. Только связи отчима и помогали ей оставаться в элитной школе. Благодаря ему, ее не отчисляли и ставили тройки вместо двоек.
- Не переживай, малыш, - ласково сказал Илья, - не всем же быть учеными. Ты у нас, зато, талантливая художница, вон какие картины пишешь.
От похвалы Олеся зарделась и смущенно улыбнулась. Только из уст Ильи она принимала ее. Его мнение ее больше всего волновало.
- Знаешь, в доме сегодня прием, - вспомнила она. - Тебя опять не посчитали, - грустно добавила.
- Вот и замечательно! Будет время поработать, - весело отозвался Илья.
После смерти матери он никогда не участвовал в семейных торжествах. Его туда просто не приглашали. Более того, отчим официально распорядился, чтобы его там не было. Прислуга, на правах которой Илья жил в доме, должна знать свое место. Илья не переживал на этот счет. Беспокоила только реакция Олеси - она каждый раз расстраивалась, а это могло спровоцировать приступ.
- Ты же знаешь, как мало у меня времени, чтобы работать над диссертацией. А это замечательная возможность, когда точно знаешь, что никому не понадобишься.
- Я бы тоже хотела остаться с тобой, но Максим Анатольевич настаивает, чтобы я была, - Олеся всегда звала Карлова по имени отчеству, не нарушая официальности. Собственно, того это вполне устраивало. - Опять, наверное, будет петь мне дифирамбы, - уныло добавила она.
- Которые, заметь, абсолютно справедливы, - улыбнулся Илья.
- Да, только мне ужасно неудобно быть в центре внимания, тем более что там будет Александра. Рядом с ней мне неудобно. Чувствую себя убогой. А она такая!.. – мечтательно закончила девушка.
- Просто, она старше тебя, - сухо проговорил Илья. - В ее возрасте ты будешь лучше.
- Ты так говоришь, потому что любишь меня, - рассмеялась Олеся, - но все равно приятно.
- Так держать! – подхватил Илья. - А сейчас беги, тебе нужно подготовиться к ужину. А я немного поработаю.
Олеся еще раз поцеловала брата, и ее стройная невысокая фигурка упорхнула вниз по внутренней лестнице. Спускаться или подниматься по наружной Илья ей строго настрого запретил.
Просторная гостиная погружена в полумрак. Окна задернуты тяжелыми бордовыми портьерами, свободно свисающими с массивных позолоченных карнизов. На большом камине, облицованном белым кафелем, тикают часы времен королевы Анны, будто бы отсчитывая время назад. Стены обтянуты тканью с благородной зелено-золотистой вертикальной полоской. На потолке строгая лепнина с большой старинной люстрой в центре. Пол покрыт пушистым ковром светло-коричневого цвета…Вероника суетилась с венчиком в руке, смахивая пыль с индийских и китайских шкатулок, разнообразных ваз и других восточных вещичек. Их тут было расставлено такое огромное количество, что ощущался налет колониальности. Стены украшали картины в простых багетах и зеркала в богатых обрамлениях. В этой комнате, несмотря на кажущиеся излишества, все было уравновешенно, симметрично расставлено, во всем чувствовалась мера и дизайнерский вкус.Мебель строгих правильных форм отлично сочеталась с причудливыми китайскими кашпо. Овал
- Сашенька! Папа уже выкурил две сигареты. Скоро начнет нервничать.- Уже иду! – крикнула изящная шатенка, сидящая перед туалетным столиком и добавляющая последние штрихи к безупречному макияжу. - Еще пять минут.Она провела щеткой по длинным волнистым волосам, брызнула на себя немного духов и встала из-за столика. Стройную фигуру подчеркивало маленькое черное платье с глубоким вырезом. Короткие рукава открывали безупречной формы руки с узкой кистью и длинными пальцами.Туфли на каблуке делали и без того высокую фигуру еще выше. Большие, зеленые глаза, почти не тронутые косметикой, светились умом и сообразительностью. Весь ее облик «кричал» о богатстве.Она вышла из комнаты и по широкой лестнице спустилась в холл, где ее поджидали мать с отцом. Небольшого роста кругленький мужчина с дымящейся сигаретой в зубах нервно расхаживал взад-вперед, что-то бубня себе под нос и размахивая руками. Высокая красивая брюнетка, лет сорока пяти, в стиль
До Ильи доносились звуки из гостиной, которые постепенно становились все громче. Гости подвыпили, оживились, торжественность обстановки слегка разрядилась. Он слышал, как Карлов пригласил всех перейти в летнюю столовую на чашечку кофе. Там же можно было покурить, чего не разрешалось в гостиной. Хозяин дома придерживался строгих правил, одним из которых и было, что для подачи кофе рекомендуется менять обстановку, переходить в другою комнату, где можно расслабиться, принять более удобную позу и позволить себе закурить трубку.У Олеси, наконец-то, появилась причина удрать. Илья услышал торопливый топот ее ножек по лестнице и с улыбкой повернулся к двери.- Уф, - забежала она и плотно прикрыла дверь, - слава богу, все закончилось,- она забралась с ногами на диван и довольно посмотрела на брата.- Как все прошло? – спросил он.- Как обычно – пафосно и неинтересно, - наморщила она свой аккуратный носик. - Решили, что Лев с Александрой поженятс
Лев Карлов и на следующее утро не смог сесть за руль. Накануне он явно перебрал и чувствовал себя ужасно. Голова раскалывалась, тело казалось чужим и вялым, руки безбожно дрожат… Даже процедура одевания вызвала приступ тошноты.В доме отца долго находиться не мог, несмотря на то, что тот с утра пораньше отправился в гости. Лев предпочел воспользоваться услугами водителя отца, а свою машину доверить опытным рукам Ильи. Впрочем, с последним лично он почти не общаться. С детства опасался пронзительного взгляда названного брата. Машину Лев оставил в гараже и передал через Веронику поручение вымыть ее как следует.Младший сын Карлова редко проводил выходные дома. Как только стал совершеннолетним, предпочитал европейский уикенд. Когда погода позволяла, улетал за границу сдрузьями – такими же отпрысками богатых родителей. Вот и сегодня с утра Эдуард отправился прямиком в Париж – разгонять тоску.Для Ильи же утро субботы началось традицион
Александра какое-то время продолжала смотреть на дверь, закрывшуюся за Ильей. И что это было? Попытка оскорбить? Сам-то кто!.. Она покусывала нижнюю губу, понимая, что раздражается по пустякам, и не видя для этого веской причиной. Что-то в поведении пасынка Карлова ее задело, а вот что именно, она не знала, как ни прокручивала последние события в голове. Она всеми силами старалась превратить Илью в злодея, но ничего не получалось. Бросив тщетные попытки, вынуждена была признать, что вел он себя безупречно, ну или почти безупречно. Все таки, когда он прикасался к ее ноге (умелые движения его рук она не могла забыть, так и видела эти сильные загорелые пальцы на своей коже), то, кажется, позволил себе лишнее. А, может, ей и это только показалось. Сейчас она уже ни в чем не была уверена. Как бы там ни было, образ парня наглухо застрял в ее голове, и выкинуть его оттуда не получалось.Александра в раздражении взглянула на ногу, перетянутую эластичным бинтом. Какое-то
Илья проснулся с рассветом. Первым делом он проведал спящую сестренку. Поцеловал ее и накрыл одеялом. В распахнутое окно врывалась прохлада уходящей ночи, и Олеся свернулась калачиком. Привычка раскрываться во сне у нее была с раннего детства. Вот ведь мерзнет – а не укроется.Кухня пустовала, видно Вероника позволила себе сегодня подольше поспать, зная, что хозяев нет дома. Ее жилище располагалось в том же домике, где и Олесина мастерская, в соседней комнате.Илья весело хлопотал на кухне, готовя нехитрый завтрак и напевая легкомысленную песенку. Настроение было замечательное! Интересно, с чего бы это? Да и разве это важно! На душе легко, и это главное. А причины не важны. От позитивных мыслей с утра пораньше стало еще радостнее.Он наспех позавтракал, оделся и покрутился перед зеркалом на манер Карлова старшего- Ты павлин! – сказал своему отражению, а потом добавил: - Посмотрим, можно ли растопить этот лед. Снежная королева, прежде всего, б
Наконец-то уборка банно-спортивного комплекса была закончена. На это у Ильи ушел почти целый день. Не считая нескольких часов сна после ночного дежурства, все остальное время он провел в этом сооружении, убирая сауну, тренажерный зал и начищая бассейн.Вечером, когда уже почти стемнело, не чувствуя ног от усталости, Илья добрался до мансарды, без сил упал на диван и наконец позволил мышцам расслабиться. Олеся находилась тут же - копошилась в захламленном углу, пытаясь разобрать и рассортировать хранящиеся в беспорядке вещи. Она сочувственно поглядывала на брата. В такие дни ей до слез становилось жалко Илью, она тайком плакала, стараясь, чтобы он этого не видел. Все попытки помочь, он давным-давно отверг, не разрешая даже приближаться к зданию бассейна в день капитальной уборки. Он запретил ей даже говорить на эту тему. Поэтому она сейчас и сидела тихо, глотая слезы и наблюдая, как тяжело вздымается грудь брата. Зная, каких трудов ему стоило наводить порядок в комплексе, Олес
- Что, так и будем молчать? – индейская девушка сидела на кухонном табуретеи весело размахивала ногами. Ей очень понравилось, что высота регулируется. Она то поднималась, то опускалась, задорно повизгивая при этом. - Садитесь уже тоже, и давайте поговорим, как приличные люди.Илья с Олесей послушно опустились на соседние табуреты, продолжая молчать. Ниньо посмотрела на них и громко рассмеялась:- Ну, вы даете! Прямо, как испуганные щенки – ушки прижали и забились в угол. Давайте, я за вами поухаживаю, - она встала, взяла приготовленные чашки, разлила в них кофе и поставила перед братом с сестрой. - Вот, промочите горло и скажите уже что-нибудь.И опять Илья с Олесей послушно отхлебнули из чашек. Илья даже взял конфету и начал разворачивать, но вдруг опомнившись, бросил ее на стол:- Повтори еще раз, зачем ты здесь? – настороженно спросил он.- Неужели, я так непонятно говорю на вашем языке? – удивилась Ниньо. - Я пришл
- Индейская легенда гласит… - Олеся уселась поудобнее напротив большой кровати, откуда укутанные в одеяло на нее смотрели Александра с Ильей. - Вы мне сейчас напоминаете моих учеников, - улыбнулась она. - Они так же внимательно меня слушают. Ну, я отвлеклась. Согласно легенде прародители инков, Манко Капак и его жена Мама Окльо, вышли из вод озера Титикака и основали город. Они искали место, где золотой посох Манко Капака войдет в землю. На этом месте они и основали город инков. Манко Капак – это первый инка, сын Солнца и Луны. Он был послан Солнцем на Землю, чтобы спасти людей от варварства и истребления друг друга, научить земледелию и ремеслам и утвердить культ подлинных богов – Солнца, Луны и творца мира Пачакамака.- Так интересно! – сказала Александра. - Откуда ты все это знаешь?- Мне много рассказывает Ниньо. Она просто кладезь всяких легенд и историй, - Олеся немного смутилась. – И еще мне так интересно слушать!Хотя в школе
- Ниньо, перестань, я сейчас лопну от смеха, - Александра согнулась пополам, держась за живот. - Хватит экспериментировать. Давай вернемся к первоначальному варианту.Ниньо в позе художника, разглядывала прическу Александры, на чьей голове было что-то невообразимое. Короткие волосы уже достаточно отросли, чтобы их можно было хоть как-то уложить. Она сходила в парикмахерскую и оформила затылок, челку и виски. Теперь ее хорошенькое лицо украшала стильная стрижка, которой Ниньо пыталась придать праздничный торжественный вид. Сейчас голова Александры была похожа на панковскую с гребешком из волос. Осталось только выкрасить его в несколько цветов, и панк получится натуральным.- Да… - согласилась Ниньо, - это как-то чересчур. Пожалуй, моя фантазия иссякла. Получай, - она щелкнула пальцами, и голова Александры стала прежней. - Ну вот, пресно, конечно, - она скривила носик, - но, в общем, сойдет.Короткая стрижка делала еще больше зеленые глаза. Она делала их вы
- Все, что ты рассказываешь, так интересно! – Александра прижималась к Илье, не желая ни на минуту выпускать его из объятий. - Я много, где была, но подобной красотыникогда не видела. А какой твой отец? Вы с ним похожи?- Олеся говорит, что очень, - ответил Илья. - Я, если честно, так не думаю. Когда тебя выписывают? – перевел он разговор на другую тему. Продолжать разговор о Титикаке он пока не мог, не хватало храбрости.- Денис Матвеевич сказал, что я полностью поправилась, и что он отпустит меня, как только ты приедешь, - она улыбнулась, целуя Илью. - Значит сегодня, сейчас.- Тогда, может, пойдем уже отсюда? – предложил Илья, обнимая ее. - Ты даже не представляешь, как сильно я соскучился.- А я? Я считала часы до твоего приезда. Мне казалось, что время просто остановилось. Особенно тоскливо становилось по вечерам. Тогда я вспоминала, как ты просиживал тут со мной допоздна, как я выгоняла тебя домой, и мечтала, чтобы все это
- А знаешь, Илюш, ты еще столького не видел, - тараторила Олеся, когда они возвращались с прогулки.Она показывала ему те места, что считала самыми красивыми. И ведь не уставала карабкаться по скалам, перепрыгивать с кочки на кочку, как газель. Илья, и то, уже слегка выдохся, а сестра бежала вперед, захваченная восторгом от окружающей красоты. Ее художественная натура расцвела, как распускается пышный бутон цветка, попадая в благоприятную почву.- Здесь есть остров, который называется Такеле. Меня туда возили Алвас с Ниньо. С его вершины открывается потрясающий вид. От красоты просто дух захватывает! Озеро намного больше, чем кажется. Ты знаешь, что его называют аналогом нашего Байкала? – поучительно говорила Олеся с таким серьезным видом, что Илье становилось немного смешно. - Из Титикаки, так же как из Байкала, берет начало всего лишь одна река, а впадает их в него великое множество.Вообще, считается, что это озеро кусочек океана. Только вот вода в нем пр
- Ну, и чего мы такие сердитые?- Чего пугаешь? – вздрогнул Илья, выходя из состояния задумчивости. - И вообще, почему ты прячешься? Не можешь сделаться видимой?Со стороны картина выглядела забавно. Сидящий на палубе яхты, которая мчала его по водам Титикаки, Илья эмоционально разговаривал сам с собой, усиленно жестикулируя руками. Алвас, наблюдавший за ним с небольшого расстояния, тихонько посмеивался, но старался делать это незаметно, чтобы тот еще больше не разозлился.- По-твоему, я специально играю с тобой в прятки? – возмутилась Ниньо.- А что я еще должен думать? У нас ты разгуливала спокойно везде, а здесь почему-то прячешься.- У вас я на спецзадании. Это приравнивается к экстренным ситуациям. А тут я дома. Есть только одно место, где я могу стать сама собой – остров Алваса, считающийся священной территорией, - увещевала его она.- Ну, превратись в кого-нибудь, что ли. Трудно говорить с пустотой, даже не знаешь, к
- Никусь, я дома, - с порога зычно крикнул Карякин. Вот уже второй день он несся домой на всех парусах, стараясь ни на минуту не задерживаться на работе.- Денечка, наконец-то! - Вероника выбежала из кухни, откуда доносились аппетитные запахи - Карякин их почувствовал еще в подъезде, на первом этаже. Она вытирала руки о фартук и светилась от радости.Два дня назад она уволилась от Карлова. Выносить причуды хозяина стало откровенно страшно. На смену постоянным запоям, пришла фанатичная религиозность. Он теперь целыми днями просиживал за «божественными книгами», как сам их называл, молился, активно постился. Глаза горели, как у идейного скинсхеда, речи были наполнены пророчеством. Он даже соорудил себе что-то типа иконостаса, перед которым часами простаивал на коленях в молитвах. Постоянно заговаривал о конце света. Все сводилось к тому, что в живых останутся такие, как он, а такие, как Вероника, погибнут в первую очередь.Однажды Карякин, с кото
- Теплые вещи сложил? – стараясь говорить бодро, спросила Александра. - Говорят, там прохладно, особенно на Титикаке, - она полусидела в подушках на больничной койке и ела овсяную кашу, которую принес Илья, а приготовила Вероника, взявшая на себя обязанности кормить «бедняжку». Больничную еду есть запретила, назвав ее отравой, способной одним видом довести человека до смерти.- Наверное, даже больше, чем следует, - улыбнулся Илья, что получилось не очень весело.- Так я тебе и поверила, - с сомнением посмотрела на него Александра. - Точно? Ничего не забыл?- Да не переживай ты за меня! – Илья тряхнул головой. - Лучше скажи, как ты тут справишься?- Не считая того, что буду умирать от скуки, в остальном, да, справлюсь, - она усмехнулась. - Кроме того, у меня теперь столько опекунов! Денис Матвеевич сказал, что продержит меня тут до твоего приезда. Вероника, наверное, решила меня раскормить, чтобы я стала похожа на толстую корову. Ес
Первым пунктом культурной программы, которую наметил себе Эдуард, было путешествие в Гаагу, что находится в двухстах километрах от Амстердама. Как человека с низменными наклонностями, его привлекало все великое, что не укладывалось в примитивном сознании. Так его манила дипломатическая столица мира, где находится Международный суд.Добрался до ГаагиЭдуард на поезде. Найти вокзал в Амстердаме не составило труда. Центральные улицы этого города спроектированы так, что все ведут к вокзалу.«И чего я сюда приперся? - думал Эдуард, бродя по красивому, необычайно колоритному кварталу красночерепичных крыш. - Ровным счетом ничего интересного. Все так чисто, аккуратно, аж, противно. Ну, хоть один бы скандальчик что ли. А то ходят все чинные, спокойные. Тьфу, поглазеть не на что!» Красота и неповторимость города не находила отклика в его душе.Через дорогу от квартала находился стильный и современный район, где располагались голландские министерства. &la
Лев с Вероникой подходили к палате интенсивной терапии, куда вчера перевели Александру. Состояние стабилизировалось, и держать ее в реанимации не было смысла.- Возьми себя в руки, - строго сказал Лев. - Что ты трясешься, как осина на ветру? Это всего лишь больница. Здесь повсюду живые люди, хоть и не совсем здоровые. Вряд ли ты подбодришь Илью таким видом.- Все-все, - пролепетала Вероника,- больше не буду. Обещаю вести себя хорошо.- Вот и умница, - удовлетворенно кивнул Лев. - Так, нам сюда… - он прислушался возле двери палаты. - Такая тишина, как будто там никого нет.Тихонько приоткрыл дверь, пропуская Веронику вперед. Не успела она заглянуть в палату, как вдруг замерла на месте. Льву пришлось подтолкнуть ее.Он приложил все усилия, чтобы не шуметь при этом. Грозно уставившись на Веронику, которая стояла, вытаращив глаза и отвесив нижнюю губу, Лев не сразу повернулся в сторону кровати, на которой лежала Александра, а когда сделал эт