Пале-Рояль, Брийо
Андре
Что может быть приятнее мыслей о прекрасной женщине? Только прекрасная женщина в твоей постели. Но если ее нет, а мысли все время возвращаются к ней – к ее голосу, к касанию ее пальцев, к нежности ее губ, ко взглядам украдкой, из-под вуали? Благородному сэру остается лишь одно: облиться холодной водой, взять в руки шпагу и отправиться в фехтовальный зал погонять капитана императорских гвардейцев.
Там-то, когда Андре почти прижал Джеймса к стенке и почти приставил клинок ему к горлу, его и нашел черный монах.
– Сэр Вульф. – Глухой голос из-под капюшона разнесся по залу и чуть не заставил Андре пропустить смертельный удар, а десяток гвардейцев, наблюдающих за тренировкой, недовольно засвистеть и затопать.
Но чуть не считается! Проведя обманный финт, Андре таки выбил шпагу из рук Джеймса и упер острие ему в грудь.
&nd
мы с тобой одной кровиБрийо, «Дом сбывшихся желаний»Матильда– Вы еще и пунктуальны, прекрасная Тиль. – Андре де Грасси подал ей руку, чтобы помочь выйти из коляски. – С каждой нашей встречей вы восхищаете меня все больше.– Льстец. – Жар бросился Матильде в лицо, словно она была шестнадцатилетней школьницей с гормонами вместо мозга.– Я говорю правду и только правду. – Он поцеловал ей руку, пустив по телу волну жаркого предвкушения.– Искусный льстец.Тиль с трудом заставила себя оторвать взгляд от пронзительно синих глаз в прорезях полумаски, но маневр не помог: теперь она залипла на обтянутых черным сукном сильных плечах, как наяву чувствуя гладкость горячей кожи и дрожь напряженных мышц… нет, нет, она не будет сейчас думать об их единственной ночи! И тем более о свободных комнатах в доме Жози… и о том, как легко с
о светской жизниБрийо, Пале-Рояль, неделю спустяМатильдаКоролевский дворец до боли напоминал Версаль. Матильду даже одолела ностальгия – вспомнились ее редкие поездки во Францию, прогулки по музеям…– Это потрясающе, сердце мое. – В отличие от нее шевалье де Товиль по Луврам и Петергофам не прогуливался, и фонтаны с золочеными статуями произвели на него сокрушительное впечатление.Примерно как она сама, когда Легран приехал, чтобы сопроводить ее на прием. То есть сначала он не узнал Тиль в пухлощекой простушке, на которой дорогое черное платье сидело как на корове седло. А потом проверял с разных ракурсов, как держится иллюзия.– Восхитительно! – признал он, когда ему раз этак в десятый не удалось задержать на ней взгляд дольше полуминуты и запомнить ее черт. Ему-то, магу-менталисту! – Как тебе это удалось?– Позволь мне оставить эту тайну п
о планах матримониальных и прочихБрийо, Пале-РояльМатильдаТиль с жадным любопытством наблюдала за скандалом. Настоящие придворные игры, боже мой, какой материал был бы для диссертации! И как жаль, что она не в курсе, что же такого особенного в этом Черном Волке и краешек какой интриги она увидела! Но что Волк – фигура сильная, она убедилась. Принц буквально бросился его защищать, чуть не рассорился с герцогом Конте, а значит, Волк для него очень важен.Может быть, ей нужен в покровители именно такой человек? Конечно, лучше бы сам принц… Черт, как же неудобно пытаться просчитать ситуацию, ничего толком не зная! Конечно же, Легран ей в общих чертах рассказал о противостоянии военной и прогрессивной партий, возглавляемых старшим и младшим принцем, и о тесной дружбе ее покойного супруга с младшим принцем, но это было катастрофически мало!Когда Черный Волк снял-таки маску, Тиль не сдержала разо
о том, как насмешить боговБрийо, Пале-РояльАндреЧто-то с этой вдовой было сильно не так, но Андре так и не понял, что именно. Какая-то фальшь, что-то на уровне вопящей о подвохе интуиции.Но до интуиции ли ему было, когда граф Лавуа «случайно» толкнул его во время выхода императора, сунул в руку кинжал и велел:– Сейчас!Андре проклял все на свете, и особенно собственную дурь, едва коснувшись рукояти оружия, зачарованного сильнейшей ментальной магией.«Убей, убей, убей Мориса!» – требовал кинжал, тянул за собой, жег руки и распространял по венам магическую отраву.Андре казалось, что весь зал смотрит на него, ждет и скандирует, как на скачках: убей, убей! Даже в мутных глазах вдовы-невесты засиял тот же приказ: убей! Немедленно!Оттолкнув ее и еле выговорив короткое «уезжайте домой немедленно!» он кинулся за Морисом, сам не пони
о такой разной любвиБрийо, особняк шевалье Д`АмарьякаМатильдаНа второй день пребывания «в гостях» у Маньяка Тиль озверела от неизвестности и скуки. Сам командор смотался сразу же, как притащил ее в свое логово, слуги с ней не разговаривали, из предоставленных ей комнат она выбраться не могла – мешали решетки и какие-то хитрые заклинания. То есть она даже сумела огреть лакея, принесшего ей обед, отломанным подлокотником кресла и рвануть в открытую дверь… вот только переступить порог не смогла. Багровая дрянь отбрасывала ее раз за разом, и как Тиль ни умоляла кулон-защитник ей помочь, дрянь не поддавалась.Маньяк явился, когда она приставила лакею к горлу острую вилку и требовала артефакт, позволяющий проходить в дверь. Слуга зеленел, хватал ртом воздух, шевелил губами, но ничего не отдал и не сказал ни слова.– Он немой, моя прелесть, – раздался ненавистный голос, и несчастный
о настоящих друзьяхБрийо, камера в БастьиАндреРешетчатое окошко в двери с душераздирающим скрипом открылось, мелькнул тусклый свет, а затем за решеткой показался глаз. Один. Больше в крохотном окошке не помещалось.– К вам гость, шевалье Вульф. Будьте любезны, оставайтесь на месте.– Буду, дружище, куда ж я денусь, – вздохнул Андре, не вставая с соломенного матраса, прикрытого медвежьей шкурой.Эту шкуру вместе с парой авантюрных романов, дюжиной бутылок руанского, новенькой колодой карт и запиской Андре получил в первую же ночь своего заточения. В записке почерком Мориса значилось: «Сиди смирно и не ломись в открытую дверь, а то безвременно погибнешь при попытке к бегству». А с тех пор вот уже трое суток – ничего. Ни вызова на допрос, ни посетителей, ни-че-го! Ну, если не считать нескольких корзин с провизией, из которых Андре поочередно добыл и сдал тюремщику
о проклятиях и благословенияхАстурия, родовой замок БастельероМатильдаПервым, что почувствовала Тиль, было дыхание Андре. Сиплое, прерывистое и ускользающее. Она не понимала, где они, что с ними, но знала главное – он жив!– Фрау Мортале, какой сюрприз! – раздался незнакомый властный голос с жестким немецким акцентом. – Не думал, что ваш род сохранился.С трудом открыв глаза, Тиль уперлась взглядом в небесно-синие, почти как у Андре, глаза на породистом хищном лице.– Шевалье?.. – шевельнула она пересохшими губами.– Позвольте вашу руку, фрау Мортале, – незнакомец, одетый по-домашнему мужчина лет пятидесяти на вид, сдержанно улыбнулся. – Вряд ли вам удобно на полу.Только теперь Тиль осознала, что лежит наполовину на Андре, наполовину на застилающей пол медвежьей шкуре, совсем рядом потрескивает камин, а хозяин этого места &ndash
Виена, Астурия. Особняк рода Бастельеро. Год спустяМатильда– … а потом они провели древний ритуал, и сама Молчаливая Сестра благословила их. И стало наконец два барона Грасси… – баюкая на руках маленькую Елену, рассказывал Шарлемань. – Старый стал молодым, а молодой…– Не пришей кобыле хвост, – в тон ему продолжил счастливый отец, наблюдающий за ежедневным ритуалом укладывания младенца из мягкого кресла.Тиль устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Она тоже обожала эти редкие минуты покоя и тихого семейного счастья.– А молодой как был раздолбаем, так и остался, даром что учим его, учим, Дитрих уже поседел весь. – Шарлемань, уже полгода как обзаведшийся молодым и здоровым телом, не изменил убаюкивающего тона, но погрозил Андре кулаком. – Твой отец, девочка моя, безнадежный мальчишка. И за что только ему привалило счастье?Ел