Теперь она точно сердится и готова сказать что-то еще, но я притягиваю ее ближе и позволяю себе один поцелуй со вкусом виски и невинности.
Теперь я знаю ее секрет.
Я знаю все ее секреты. По крайней мере, те, что я успел прочесть.
У Веты не было мужчин, для нее это все впервые. Останавливает ли это меня? Нет. Особенно, когда она отвечает на поцелуй и пытается на ощупь расстегнуть пуговицы на моей рубашке.
— Не торопись, — говорю я, оторвавшись от пьяняще-сладких губ, и отвожу ее руки в стороны. Полотенце, конечно же, соскальзывает к нашим ногам: и то, которым я вытирал ее волосы, и то, в которое замотана Вета. И судя по тому, как тихо смеется явно захмелевшая рыжая, от последнего она избавилась нарочно.
— Ты уверен? Если передумал, так и скажи!
Девушка охает, когда я не позволяю ей опомниться, накрывая ее рот новым поцелуем, на этот раз долгим. Таким, что через некоторое время она перестает цепляться за мои ладони, и скользи
ВетаПотихоньку просыпаясь, первым делом отмечаю, что у меня просто нереально дерет горло и заложен нос. Все-таки простыла. Вторым номером идет приглушенный свет, а это значит, я закрыла жалюзи на окне бильярдной, потому что когда я забываю это сделать, то яркое утреннее солнце будит меня задолго до будильника. А третье… Я лежу явно не на диване, а на чем-то более широком и более удобном.Попытка повернуться на спину приводит к тому, что я натыкаюсь на твердое мужское плечо, а потом резко откатываюсь и так же резко поворачиваюсь в его сторону. Чтобы рассмотреть. Чтобы все хорошенько рассмотреть.Твою же маму!Я лежу в постели с обнаженным Ником Омельчином.Обнаженная я лежу в постели с обнаженным Ником Омельчиным.Ну то есть не обнаженная, у меня есть одеяло, а вот под ним ничего нет. Ник спит на животе и укрыт краешком простыни, но она такая тонкая, что сразу видно — под ней только он сам в чем ма
От этих воспоминаний кожа под моими пальцами вспыхивает, соски сморщиваются, а внизу живота сладко тянет. Это было как ожившая фантазия, только реальность оказалось во сто крат ярче. Я и раньше ласкала себя, и это был не первый мой оргазм, но точно самым сильный и запоминающийся. Я будто парила, а потом рухнула вниз с шестьдесят первого этажа. И конечно же, даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что я буду делать это с Ником. Точнее, что Ник сделает это со мной.Капец!Я занималась оральным сексом со сводным братом и мне совсем не стыдно. Осталось набить эту фразу на своем предплечье или щиколотке и гордиться этим фактом. Набить…Может, Влад и прав, что я сама провоцирую мужчин? Вон Ника же спровоцировала, ведь он мог действительно трахнуть меня, и я бы не пикнула, позволила ему все. А он сам, кажется, удовольствия не получил. Это я помнила точно, хотя после оргазма практически провалилась в сон.Но почему он меня не трахнул? Особ
Мой голос повышается на пару октав, а нижняя челюсть едва не падает на стол. Потому что я просто не могу представить, что кто-то, а тем более Омельчин копается в моих вещах. И находит блокнот желаний. Только не это! Я же вчера его дома забыла. Мог ли он его прочесть? Нет, он бы так не сделал… А если сделал?Я, сжимая кулаки, впиваюсь взглядом в его спину, буравлю голову, только чтобы добраться до мужских мыслей. Да я сейчас ему весь дом разнесу, если только выяснится, что он залез в блокнот!Порядок он любит, порядочный!Да я… я ему краской все стены изрисую! И всю одежду выкину из окна.Я...— Разве нахождение в собственной бильярдной означает рыться в вещах? — холодно спрашивает Ник, оглядываясь на меня и прерывая ход моих мыслей.Он подходит к холодильнику, усеянному кучей листков с его записями, и снимает оттуда карточку.— Найти тебя было проще, чем ты думаешь. Очевидно, ты ее обронила.
Я хотела поставить точку в этой ситуации, и я ее поставила.По крайней мере, мне хотелось в это верить, потому что несмотря на горьковатый осадок от секс-предложения Ника, после того как я сказала ему правду, стало легче.Поднялась к себе, и чтобы не думать про Омельчина (кажется, теперь это мой девиз на ближайшие пару месяцев!), взялась за обработку домашнего задания. В пятницу Джордж отошел от своего правила «одного лучшего снимка» и задал снять фотоисторию. Я собиралась выбрать среди фотографий Милы и Маси: девушка и ее чихуахуа получились очень фотогеничными и яркими.Ближе к обеду все-таки выползаю на кухню, чтобы сделать себе чай, и обнаруживаю, что Омельчин куда-то ушел. И мне действительно не интересно куда. Вот ни капельки! Хотя я могу поспорить на что угодно, что он поехал к той, которая не просит поцелуев на колесе обозрения. Надо же было сказать такой бред! У меня даже в блокноте нет такого желания. Но стоит добавить. Вдруг од
Сегодня Джордж меняет подход и начинает занятие не с разбора, а с лекции. Не глядя на стенды, дождавшись, пока все развесят свои фото, он рассказывает про нюансы студийной съемки. Несмотря на то, что преподаватель из него очень требовательный, объясняет он просто и понятно, а еще это позволяет увлечься процессом и забыть про Влада с Кристиной, сидящих по соседству. Даже взгляды однокурсников от презрительных до любопытных тут же смахиваю или смотрю в упор, до тех пор, пока любопытный сам не отводит глаза.Я большую часть детства чувствовала себя чудным зверьком, но теперь не собираюсь никого забавлять!В перерывах я придумываю себе занятия: добавляю фото в инстаграм, читаю, прогуливаюсь до кулера в конце коридора, где пью горячую воду, чтобы смягчить горло. Делаю все, только чтобы ни с кем не общаться. Впрочем, остальные не жаждут нашего общения. Даже Артем, который появляется на лекции последним. Уверена, на первой перемене ему все объяснили. Между мной и другими студ
Так как у меня еще есть время, то я особо не тороплюсь, и выхожу из аудитории последней, чтобы натолкнуться на Арта, не иначе как дежурящего на лестничном пролете. Он набирает что-то на телефоне, но при виде меня подбирается, прячет смартфон в карман и преграждает мне путь, когда я пытаюсь пройти.— Это правда? — спрашивает он.Все это дурно пахнет. У меня болит горло, я хочу есть и домой, на диванчик в своей бильярдной, и я честно задолбалась что-либо кому-либо доказывать.— Что правда?— Что твой парень сломал нос Владу.— Это сделал мой сводный брат, — говорю. — И тебе что-нибудь сломает, если не пропустишь.Арт присвистывает и поднимает руки:— Спокойно! Я твой друг.— Влад тоже до недавнего времени был мне другом, — хмыкаю я.— Да ладно, Вета? Этот мешок дерьма? По нему же сразу было видно, что позер и мудак редкостный. Но почему-то девчон
НикЯ рассчитывал на легкий поцелуй, на простое прикосновение. Чтобы расставить акценты: это не дружеские посиделки со сводным братом, и даже не попытка защитить от внимания одного придурка, как, по всей видимости, считала Вета. Это напоминание, что ничего не изменилось, и что я до одури по-прежнему ее хочу.Но губы рыжей такие мягкие и сладкие, а все внутри раскаляется, вспыхивает за долю секунды, что приходится мысленно жать на тормоза и сдавать назад. Я продлеваю это мгновение, проталкиваясь в ее рот языком, ощутимо сминая губы и наконец-то отстраняясь, чтобы взглянуть на потрясенную Вету. Она тяжело дышит, глаза широко распахнуты, пальцы сжаты на моих предплечьях.— Стоп! Стоп! Стоп! — обретает дар речи рыжая, отодвигается от меня как можно дальше и строго так интересуется: — Что это значит?— Ничего из того, что мы с тобой не делали, Вета, — подмигиваю я ей и пристегиваю ремень безопа
ВетаЯ бы и хотела думать про слова Омельчина. Об этом точно стоило подумать. Но сегодня в моей голове только сопли. Причем не в самом романтическом смысле.Лучше бы в романтическом!Потому что за весь день на занятиях я использовала две пачки бумажных платочков и стопку салфеток из буфета и стерла ими себе нос так, что теперь к нему больно прикасаться.О том, чтобы остаться дома даже речи не шло. Я же должна была показать Джорджу фотографии! Показала. Получила полный разбор с ошибками. Правда идею похвалили, и то хлеб. Приуныла немного и подумала, что в моей жизни в последнее время много вещей и слов на букву «П». Вот, например, «простуда».Позитивная сторона у моего состояния тоже была. Во-первых, из-за насморка и кашля Влад держался от меня подальше. Во-вторых, на цеплялки Кристины мне реально было начхать. Тоже буквально.Сегодня мы работали на улице, и к концу дня я так