Окраина
Железный нож в твоей руке дымится и течёт.
Мне жаль, что всё закончится печально.
Дмитрий Курцман
– Ваша милость, позвольте Вас от дел государственных оторвать! Бросьте уже свои бумаги, милорд Иридион! Не делайте умный вид – мы всё равно в него не поверим!
– Вот так гости! – эстиец вскочил из-за стола и с распростёртыми объятиями устремился навстречу Эливерту. – Не скажу, что ждал вас, но рад безмерно! Кайл, друг мой… Располагайтесь! Миледи Дэини, они и Вас в нашу глушь затащили?
– Знакомься – это мой друг Орлех, – представил вифриец, – купец из Ялиола! А это – милорд Иридион ар Данкалнау, ныне
– Из Ялиола? – усмехнулся эстиец хитро. – Сдаётся мне, ты с этим купцом раньше вместе промышлял, так, атаман?
– Ваша милость, за что напраслину на честного человека
Дорога ДевятиСнился мне путь на Север, Снилась мне гладь да тишь. И словно б открылось небо, Словно бы Ты глядишь…Борис ГребенщиковМост парил в зыбком облаке тумана.Всё, как тогда… Чёрная трещина, расколовшая древние скалы до самых недр. Водяная взвесь клубится над этим шрамом каменного лика.Мёртвая тишина. Грозный рёв стремительной Лидоны, что грохочет на дне ущелья, не достигает слуха тех, кто сейчас здесь, наверху.Эливерт окинул взглядом завораживающую картину и неспешно двинулся к потемневшей от времени арке древнего моста. Он остановился в одном шаге от пропасти. Сердце вначале сжалось болезненно, потом заметалось в панике в тесной клетке рёбер. Душа слёзно взмолилась: «Закрой глаза! Отвернись! Не смотри!».Но Эл остался стоять на самой кромке, пристально вглядываясь в пугающую черно
Лэфиарны проводили гостей до самой границы своих земель, как было принято у «детей неба». Махнули вслед прощально и растворились в лесной глуши, вернув смертных обратно в мир людей. Дальше сами…Хорошо, что теперь не надо скрываться и прятаться. И всё-таки неплохо бы раздобыть лошадей, а не тащиться пешком по бесконечным вифрийским дорогам до самого Лириволи.Тут как раз выяснилось, что в «Зимнюю столицу» идти не надо.– Порталов много… – невозмутимо объясняла Тайлли, пока они шли пустынным лесным большаком строго на север. – Не все мы ещё с братом разыскали, но находить несложно, когда знаешь как. Вот снимем чары с Криса, и опять за это возьмёмся. Ещё хочу научиться много людей с собой проводить, ну, и животных. А то вот как неудобно! Приходится пешком ходить, время тратить. Да и со спутниками не получается сразу на Дорогу Девяти выходить, только в особенных местах.– Вы, миледи, так обыденно
К родным берегамС нами память сидит у стола,А в руке её пламя свечи…Ты такой хорошей была, Посмотри на меня, не молчи!Крики чайки на белой стене Окольцованы чёрной луной,Нарисуй что-нибудь на окнеИ шепни на прощание рекой...Юрий ШевчукПорталы, несомненно, штука удобная, но всё-таки путешествовать на старых добрых лошадках – куда приятнее! Особенно, когда они не такие уж и старые, а самые лучшие, что нашлись в королевской конюшне.Серая пустота Дороги Девяти внушала тревогу, а вот раскинувшиеся до горизонта вересковые пустоши наполняли душу неизъяснимой безмятежностью. Вольные ветра ласкали лицо. Пьянило медовой сладостью летнее разнотравье. Птицы свистели вокруг на разные голоса.И пусть передвигаться так, да ещё в сопровождении двух десятков воинов в полно
Кайл переменился в лице.Да, слова Шэрми прозвучали как гром среди ясного неба, с этим не поспоришь. Но Настя не ожидала, что Кайл (её невозмутимый, хладнокровный, сдержанный, каменноликий Кайл) может среагировать столь эмоционально и бурно.Дэини и саму бросило сначала в жар, потом в холод, в голове поплыло как-то нехорошо. Глупости! Какое значение имеет эта печальная весть для неё, для них обоих?Но это разум шепнул в утешение чуть слышно, а сердце забилось пугливо и встревоженно. Насте очень захотелось куда-нибудь присесть. Она чувствовала, что близка к обмороку.– Что случилось? – Кайл кашлянул, с трудом обретая способность говорить. – Как он? Шеали…– Да кто ж его знает! Разве что Великий Небесный, – пожала плечами Шэрми. Добавила, опустив глаза: – Видно, хворый был… Лёг спать один раз, да и не проснулся. Увела Вечная Дева! Так-то…– Бедная Келэйя! – полукровка покачал
На крепостной стене такой ветер гулял, что Настя моментально замёрзла. Лето на Севере так обманчиво! Впрочем, как и всё остальное здесь…– Ты чего такая?Настя покосилась на Эливерта, размышляя, стоит ли с ним говорить о таких деликатных вещах.А если не с ним, то с кем? Во всей Долине Ветров не найдётся второго такого человека, кто понимал бы тебя лучше, чем он, Рыжая!Настя посмотрела вдаль на серебристую морскую гладь.– Нельзя было сюда приезжать, Эл… Но я ведь хотела, как лучше сделать! Я думала, возвращение сюда ему поможет.– Да что случилось? Объясни толком! – нахмурился Ворон.– Эши мне однажды предсказала, что Кайла отнимет Север. Я гибели его боялась. А выходит, она совсем другое имела в виду.– Дэини, разве можно из-за каких-то пророчеств так расстраиваться? Перестань!– То, что предсказано, всегда сбывается, Эл. Просто мы не всегда это понимаем, или тол
РабыняОдинокая птица сидит На карнизе окна.У неё разорили гнездо И украли птенцов.Ты не смог бы ответить, Кто может грустить как она,Если б только взглянул В выщербленное ветром лицо.Павел ПиковскийСумрак таится в мохнатых еловых лапах даже среди бела дня. Сырой туман вьётся над тропой. Капли вчерашнего дождя, будто серебряные мониста на кончиках игл. Пепельно-серые космы лишайника ползут по черным стволам, свисают седой бородой над дорогой с болотной зелени ветвей.Хвойные чащи всегда производят слегка мрачное впечатление. Но Сизый лес особенно напоминал владения какой-нибудь злобной ведьмы из жуткой сказочки. И тишина – мёртвая, пугающая, даже птицы примолкли.Нет, со слов Кайла в прежние времена в этой дремучей чащобе водилось изрядное к
Ворон, с изумлением разглядывая девчонку, едва успел сделать шаг к ней навстречу, как она тотчас снова зашипела:– Не подходи! Глаза выдеру! Вот только тронь!– Да ничего я тебе не сделаю! Угомонись!Ворон покорно отступил, потирая исполосованную девчонкой руку.– Так и поверила! – ядовито хмыкнула незнакомка. – Стой, где стоишь! Знаю я вас, мужиков… Вам всем одно надо! Только я не дамся. Понял? Только сунься – пожалеешь!Эливерт изумлённо вскинул брови. Может, он ошибся на счёт её возраста. Речи какие-то совсем не детские…– Че-е-е-го? – ошарашенно протянул вифриец. – Да ты себя видела, соплячка? Чтобы я на такую позарился! Ты меня за кого принимаешь, мелюзга? У меня дочь почти такая…– Рассказывай давай! – скривилась чумазенькая. – Дочки там, сыночки… Кому из вас это когда мешало?Да уж! Эливерт невольно усмехнулся. И разговор,
Узник башни одиночестваПрости меня теперь. Учил прощать Господь.В недуге горестном моя томится плоть, А вольный дух уж почиет безмятежно.Анна АхматоваСнова замок у горизонта. Сколько их уже было за последние дни? Но этот особенный…Немногим меньше Эруарда, а, может быть, даже такой же. Просто оставленная недавно каменная твердыня возвышается на скалистом утёсе и оттого кажется величественной, мощной, устремлённой в небесную высь. А Солрунг распластался по равнине, прильнул к буйным порослям разнотравья, приземлённый, тяжеловесный, словно древний курган.Серебряная кайма моря, на фоне которой отчётливо вырисовывается силуэт крепости, производит впечатление куда ярче, чем серый безликий холм.Анастасия перевела взгляд на мужа. Замечает ли он вообще эту светлую, будто стальной клинок, полосу моря, эти бескрайние пустоши? Или в глаз