Терминатор
Голова гудела, как пустой казан из-под узбекского плова, по которому жахнули молотком. Я схватился за черепушку рукой, на ладони осталось липкое пятно. Всмотрелся ошарашенно в вымазанные пальцы.
Кровь?! Эта муха разбила мне голову в кровь?!
Она. Мне. Дожили...
В расплывающийся фокус перед глазами попал проём открытой двери и коридор. Следы мелких лапок в кроссовках на бетонной пыли. Сбежала!
Я был в отключке? Сколько? И чего я сижу?
Оттолкнувшись руками от стены, я вскочил и тут же пошатнулся, голову так повело, что я за малым не рухнул обратно. С усилием удержался на своих двоих, а в ушах зашумело сильнее. Шагнул вперёд и чуть не споткнулся о гантель килограмма три на вид.
Мелкая пакостница меня вот этим приложила? Как удержала-то, Муха, тяжесть такую и где взяла? Обернулся, скользнул взглядом в пустую комнату и мимоходом отметил: ага, встала на стул. К счастью, размаха не хватило грабануть со всей дури, а то бы валялся тут с проломленным черепом, как кокос под пальмой. Липкое и горячее ощущалось по всей левой стороне — от головы и за шиворот. Пахло кровью. Ну, хоть не мозгами.
Додумывал я уже на ходу, рванув по коридору к лестнице. Как пьяный, криво взбежал по ступеням. Сквозняком шарахнуло в лицо из распахнутой входной двери, зашелестел полиэтилен.
– Женя! – крикнул я с порога. – Евгения!
Балда, куда она побежит, если вокруг забор! И я баран, местности не знаю. Стоп, а я закрыл ворота? Да, закрыл. Они автоматические. Чёрт, а калитка есть?
Бегом я пересёк двор. Пролетел мимо распахнутого Крузера, заглянул внутрь. В багажник. Покружил мимо куч строительного мусора, песка, щебня, каких-то жбанов. Адреналин бил по вискам. Возникло странное ощущение, что я снимаюсь в «Пятнице, тринадцатое», только мне забыли дать в руки пилу. Эта Муха наверняка так и думает!
– Женя! – проорал я в глухую темень.
Тронул ручку калитки, та легко поддалась и, кажется, ещё хранила тепло ладошки. Я метнулся наружу.
– Женя!
Не дура, с дороги свернула. Но куда? Вокруг же ни черта нет, один пустырь с облезлым кустарником, камыши, лесополоса и километр до железной дороги. А если девчонка по шпалам до города двинет? Она же сообразительная, как выяснилось! Сердце рухнуло в желудок. Голову снова повело. Я обеими руками удержал её, словно поставил на место.
Нет, далеко балерина бы сбежать не успела, она не рейнджер.
Я включил фонарь в телефоне и осветил чёрные заросли.
– Глупая! Женя! Ты же меня подставляешь и себя! – гаркнул я в промозглую ночь.
Вдалеке завыла собака. Я застыл, затем сделал пару намеренно громких шагов и перевёл луч фонаря к камышам у Дона, плескающего совсем рядом. А сам весь превратился в слух. Пусть думает, что иду туда. Ледяной ветер охладил саднящую над виском рану. Заколыхал ветки стоящих на пригорке мёртвых акаций, серо-синие, как призраки степи, сухие будыли. Я сделал ещё пару фальш-шагов и буквально шестым чувством уловил шевеление в кустах с противоположной стороны от дороги. Попалась!
Я ломанулся туда, ломая сухостой, как бешеный лось в весенний гон. Шорох прекратился. Ясно, Муха затаилась. Но поздно, красавица, я уже понял, где ты. В несколько прыжков я оказался у раскидистых голых веток безымянного куста. Луч фонаря вглубь высветил розовое пятнышко. Забилась, как мышка.
– Женя, я вижу тебя, вылезай! – рявкнул я.
Ни звука в ответ. Да что я тут шутки играть с ней буду? Сколько можно?
Продолжая светить фонарём, я выждал несколько мгновений. А потом со страшным треском разворошил, сломал и раздвинул ветвистую преграду, царапая руки. Наклонился и оказался нос к носу с беглянкой. Она сидела на земле, втянув голову в плечи. Даже не глянув на меня, отвернулась и зажмурилась, словно я на самом деле собрался её убивать. Аж тошно стало.
Я протянул ей руку и примирительно сказал:
– Ладно, побегала и хватит, Женя. Пойдём в дом, простудишься.
Она мотнула головой, пискнула что-то нечленораздельное и подалась назад, но было некуда. От покатившейся слезы по щёчке скрутило в груди. Быть страшным гоблином оказалось противно. Тянуть её насильно тоже не хотелось. Куст проклятый весь на колючках и сучках – исцарапаю же!
Я встал на колени в паре дюжин сантиметров от неё. Полупрозрачная кроха сжалась в комок.
– Послушай, мороз, ветер, а ты в одном свитере.
Молчит и глаз не открывает, белая вся, как привидение. Дрожит. Обхватила руками коленки. Реально почувствовал себя маньяком-насильником.
– Евгения! Прекрати вести себя, как маленькая! Сама сказала, что взрослая! – рявкнул я.
Ноль реакции.
На меня накатил гнев – тут её спасаешь от простуды, от смерти, от чёрта лысого, а она выпендривается! Я выругался в сердцах, почувствовал, как что-то тянет за шиворот и дёрнулся. Принялся отдирать от себя одной рукой прицепившуюся к вороту рубашки колючку, и в голове опять резко заломило. От внезапной боли я громко втянул сквозь зубы воздух.
Женя открыла глаза. И мгновенно расширила их, увидев пятно крови там, где у меня дико саднило. Остатки слёз блеснули в свете фонаря, но выражение ужаса, наконец, исчезло.
– У вас кровь! Больно? – напряжённо спросила она.
В глазищах эфемерного мотылька отразились вина и сочувствие. И я сразу забыл, что секунду назад Евгения меня бесила так, что хотелось достать лопату.
– Терминаторы боли не чувствуют, – соврал я и улыбнулся.
Она моргнула виновато.
Я снова протянул ей руку:
– Ну что, пойдём?
Взлохмаченный мотылёк в розовом громко сглотнул и заявил совершенно серьёзно и по-взрослому:
– Мне на самом деле очень жаль, что пришлось нанести вам увечье. Это была вынужденная мера. Понимаю, не приемлемая, но в данных обстоятельствах... Вам надо срочно к врачу. Зашить.
– Потом разберусь, – кивнул я.
Она вдруг вскинула подбородок и добавила весьма жёстко:
– Прошу прощения, но я с вами никуда не пойду!
ЖеняТакого отчаяния, как сейчас, под этим проклятым кустом я не испытывала даже когда меня хотели отчислить из Академии за слишком правдивые посты в Инстаграме. И не ощущала одновременно таких сильных чувств: ненависти, страха, холода и вины, сбившихся в один плотный клубок.Я ударила человека! Я чуть не убила его!Но это была война и отвратительная неизбежность — единственный путь к свободе или конец всему! Кровь на виске, жуткие потоки, вместе с неестественными тенями, похожими на грим злодея, подчёркивающий ужасное лицо передо мной, были тому подтверждением.– Пойдём со мной, – сказало чудовище до мерзости дружелюбно, и снова вибрации его голоса, низкого и густого, обманчиво приятного перекатились в
ЖеняЯ прислушивалась к тому, как он умывается, и всплески воды под его ладонями превращались в моей голове во вступительные трели из второй сцены первого акта «Щелкунчика». Нарастающие от pianissimo1 всё громче и громче курлыканья флейт, перекликающихся со скрипками, повторялись на режиме повтора, а снежная буря из мыслей угасала, уступая место логике. Я снова и снова продумывала его слова: «Тебя убьют и меня тоже», и по спине ползли мурашки уже не из-за мужчины, стоящего за открытой дверью, а из-за неизвестных людей, которым я помешала. Под музыку Чайковского они представлялись мне гротескными, наплывающими на мой мир тенями, способными поглотить меня, как маленькое пятно света на сцене, и растворить полностью – так, что не останется ни меня, ни с
Терминатор– Ты долго. Ёпта, тебя что, кошки драли? – осмотрел меня с прищуром Зубр, едва я показался на пороге гостиной.Подумалось, что «убежище» для Жени было практически аналогом этого дачного особняка, стоявшего на отшибе, разве что более обжитого и расположенного на противоположном крае города. Но стандарт соблюден: вокруг ни души, высокий забор, оборудованный подвал, вымершие соседи и чёрные скелеты акаций по дороге. Темень и вой ветра.– И носорог пнул, судя по башке? – с усмешкой добавил Дрон, правая рука шефа, коренастый, не слишком высокий, злой.Стильный пиджак смотрелся на нём, как расшитая попона на диком кабане. Жёсткая темная щетина вепря
ТерминаторМеня сложно просчитать, ибо по натуре я ходячий парадокс – люблю риск и осторожность. Да, они как бы на противоположных чашах весов, но в этом моя суть. Поэтому я распихал по карманам внутренний сумбур и ажиотаж. Заехал в частную клинику, где полированный хирург поставил мне нормальные скобы на голову, интеллигентно поиздевавшись. Навестил МакДональдс, наблюдая за возможным «хвостом». Как назло серых Калин расплодилось, будто кроликов весной и нельзя было исключать, что Миха, будучи опытным оперативником, уже пересел на другую тачку.Поэтому я, как записной параноик, проехал в «шанхай», расположенный на спуске к Дону. Покружил по извилистым переулкам, где новёхонькие высотки соседствовали с хибарами, помнящими Соньку Золотую Ручку, где в ржавчину кованых ворот въелись разговоры шпаны, а в каждом
ЖеняНи утром, ни в полдень, ни в час дня Терминатор явиться не соизволил. В моём и без того мутном состоянии забрезжило беспокойство. А если он попал в аварию, потерял координацию после удара по голове? Или его поймали «свои» или «чужие» – причём точно не понятно, кто в данном случае кто. Что мне делать, если Терминатор больше не вернётся? Должна ли я ему доверять? Паника гнездилась где-то рядом, но я не позволила ей меня захватить – вчера и так
Женя«А вдруг он влюбился в меня?» – подумала я и сама удивилась, вставляя флэшку в совершенно новый ноутбук с большим экраном.Хотя я и так была поражена происходящим. Несмотря на высказанную просьбу, я совсем не ожидала ни того, что Сергей её выполнит, ни установки зеркал, ни горсти лекарств для лечения больного горла. Казалось, попроси я снести стену, он возьмёт кувалду и сделает это без лишних слов. Разве так бывает? Почему он ведёт себя подобным образом? Да, спас, спасибо ему огромное! Но остальное? Ведь не обязан.Я смешалась и прикусила палец, как обычно, когда мне сложно до чего-то додуматься.Всё-таки его поведение было мне не ясно и потому настораживало. Среди балетных проще понять мотивы и стремления, а Терминат
ЖеняТерминатор осмотрелся и расстегнул куртку.– Ну как ты тут? Не скучала?– Мне никогда не бывает скучно, – ответила я.– Редкая особенность для девушки. Практически уникальная. – Он легко бросил курку на подоконник. – Надо сюда купить вешалку.Я кивнула:– Ага. Можно ещё шкафчик для обуви, средства по уходу, отпариватель, ну и что уж там мелочиться – стоит для комфорта устроить нормальный гардероб.Терминатор сразу сосредоточился и спросил:
ТерминаторПроститутки рулят. Полезная древнейшая профессия обеспечивала жаждущим удовлетворение второго самого важного после выживания инстинкта, а мне – алиби. Сколько бы я не отсутствовал, теперь я был понят и снят с подозрений. Естественно, никто не говорил мне об этом, но я знал. Если хотите, сработало шестое чувство.Им заправляет не нос, не глаза, не задница, как у некоторых, а пятнышко кожи на загривке – там, где рождаются мурашки. Не зря же за это место прикусывают самки волчат, перекрывая доступ к бунту и свободе выбора. Зоологи об этом не пишут, это моя собственная теория. Но чёрта с два меня кто-то переубедит в обратном, потому что именно загривком я чувствую реальное положение вещей. К примеру, засаду. Или подвох.Сейчас загривок сообщал приятны