Терминатор
Проститутки рулят. Полезная древнейшая профессия обеспечивала жаждущим удовлетворение второго самого важного после выживания инстинкта, а мне – алиби. Сколько бы я не отсутствовал, теперь я был понят и снят с подозрений. Естественно, никто не говорил мне об этом, но я знал. Если хотите, сработало шестое чувство.
Им заправляет не нос, не глаза, не задница, как у некоторых, а пятнышко кожи на загривке – там, где рождаются мурашки. Не зря же за это место прикусывают самки волчат, перекрывая доступ к бунту и свободе выбора. Зоологи об этом не пишут, это моя собственная теория. Но чёрта с два меня кто-то переубедит в обратном, потому что именно загривком я чувствую реальное положение вещей. К примеру, засаду. Или подвох.
Сейчас загривок сообщал приятны
ТерминаторЕй нужна была запись репетиций? Не вопрос. Я разобрался, как подключить камеры слежения, выходящие в аппаратную, пока моя балерина разминалась. Объяснил ей принцип работы, чувствуя себя слегка, как Бобик в гостях у Барбоса. Знали бы в центре, чем я тут занимаюсь, засмеяли бы. С другой стороны, какая им разница?! Стоит оборудование, прокисает, а человеку надо.Тем временем маленький человек в обтягивающем трико и пуантах, разрозовевшийся и жутко серьёзный, заявился и поманил меня в тренажёрный зал. Мне было любопытно и немного смешно. Я усмехнулся и пошёл за ней, включив систему на рекординг.– Вот смотри, – засуетилась вокруг меня Женя, потыкала в экран ноутбука, где резвились на сцене с декорациями её коллеги в белых пачках. Она промычала легоньк
ЖеняЯ ошпарила ладонь о его щёку и отдёрнула, испугавшись. Взгляд Сергея налился сумерками, опасными, мрачными, как дно оврага в тумане Сонной лощины. Моё дыхание замерло в центре груди с воспоминанием о том, что я полностью в его власти. Похищенная, спрятанная, как трофей в подвале и в обруче его рук – практически пленница. Моё тело сковало льдом, лишь ладонь продолжала гореть. Как и щека Терминатора.Что теперь сделает он?!Сергей опустил руки и отстранился.– Финита ля комедия, – хрипло констатировал он, похожий на грозовую тучу, закрывшую собой свет. И намеренно грубо, по-жигански добавил: – Кина не будет.И это испугало меня ещё сильнее.
ЖеняЯ лежала с открытыми глазами и не могла заснуть. В голове спорили друг с другом мысли и играл Чайковский. С последним как раз ничего необычного – он там давно прописался: я встаю под первые такты балета и засыпаю под «Времена года», но мысли! Неудобные противоречивые, обвинительные и защищающиеся! О, как они замучили меня! Хотелось, чтобы наступила тишина. Я категорически не хочу больше думать! Отчего в голове нет такой кнопки, чтобы просто всё выключить и проснуться только утром?А ещё хочется кофе из кофейни напротив театра в уютнейшем местечке, где пахнет ванилью и корицей, а на пенке латте, сваренном на кокосовом молоке, симпатичный барриста мне обязательно рисует забавные рожицы и маленькое сердечко. Иногда мне кажется, что я ему нравлюсь. Но латте нет, и поговорить не с кем.
ТерминаторЯ припарковался у обочины и задумался. Из головы не выходил вечерний звонок Зорину – моему контакту по защищённой связи.– Егор Максимыч, – сказал я в ответ на твёрдое «алло», – группа собирается отбывать. Видимо, коридор организован. Мои действия?– Собираться — не значит отбыть. Что по Зубру? – проворчал полковник Зорин. – Пока ничего. По-прежнему держит дистанцию. Информацию по проекту выдает дозировано. На связь при нас не выходит. Вы пробили тот номер, что я вам д
ТерминаторКогда лезешь голой рукой в улей, должен быть готов, что потом придётся быстро бегать. Так что мне пришлось почувствовать себя ужом на сковородке. Очень ушастым ужом, тупым на вид, который мешался под ногами, пока все психовали.– Я говорил тебе, что рвать когти надо было сразу! По свежему! – басил свирепо Дрон на Зубра так, что прекрасно было слышно со второго этажа.Я понёс наверх опустевшую коробку из-под кофе.– Можно попробовать морем, – вставил Эдик. – Тут до Азовского рукой подать.– Слышь, ты крымский хан, рот закрой! – оборвал его Дрон.
Женя– Ты ждала меня? – низким, совсем севшим голосом произнёс Терминатор.Я насупилась, закусила губы, чтобы не расплакаться. Это было унизительно. С другой стороны, плакать одной ещё унизительнее. Захотелось спрятать ладонями лицо, но я выпрямилась, расправила плечи, руки в первом порт-де-бра, в смысле, в начальной позиции.Он шагнул ко мне, коснулся предплечий и заглянул в лицо.– Женя, ты что, плачешь?Я подняла подбородок гордо и мотнула головой, но проклятые слёзы потекли из глаз горячими ручьями, словно я копила их преднамеренно.– Ну что ты? Ч
ТерминаторЯ выехал на холм из царства мёртвого бурьяна и камыша окрылённый, несмотря на всю задницу и помчался по трассе обратно. Время! Оно постоянно было на подсосе, как сдыхающая колымага. Благо, новенький Крузер гнал, наплевав на все скоростные ограничения – по крайней левой полосе и только вперёд!– Я больше не буду плакать, обещаю, – сказала Женя на прощание, счастливая, скользнула взглядом в окно и отметила: – О, ты снова на другой машине. Эта мне больше нравится!В сердце ещё пульсировало её ласковое, девичье тепло. Милая моя... Кроха...
ЖеняПирожные остались не тронутыми, рядом с весёлыми шариками апельсинов. Украдкой, словно воришка, я отпила недопитый Серёжей чай, мне показалось, что я чувствую вкус его губ. Я облизнула свои с улыбкой и поймала себя на мысли, что флиртовать с его чашкой – глупость несусветная. Отставила её, смутившись. О том, что мой напиток стынет, позабыла.В душе сверкающими переливами ворковали трели из дуэта Мизгиря со Снегурочкой – как раз из того момента, когда он в неё влюбился. Нежные, полные вкрадчивой романтики, узнавания, п
ЖеняЯ прошла мимо знаменитого маркета на Ковент-Гарден, украшенного корзинами, фонтанирующими буйством ампельных цветов – красочных мазков на фоне галереи разных оттенков шоколадного. Белое, воздушное и одновременно основательное здание высилось над площадью, как много сотен лет назад, и не возникало сомнений – это театр! Сколько раз я проходила этой дорогой и по-прежнему замирало сердце, а в голове мелькали сравнения с Большим и Михайловским. Прекрасному никогда не перестаешь удивляться! В красоте вокруг, в её деталях, рукотворных или природных, грандиозных и мельчайших, поражающих взгляд и еле зримых таится волшебство радости. И вкус к жизни!Британская Королевская опера была создана, чтобы вызывать восхищение. А чувство причастия к тому, творится в её стенах неизменно будило во мне священный трепет. Его подхватывал ветер
ТерминаторМне повезло: пуля задела по касательной. Правда, снова пришлось попасть в лапы того же хирурга, потому что «свежесклеенное» ребро на такие перегрузки рассчитано не было даже с титановым остеосинтезом. Дрону повезло меньше, но и он жить будет. Моя пуля попала ему в селезёнку, зашили. Как мне рассказали, я потерял сознание в ту секунду, когда прибыл наряд. Благо, что в моём кармане завалялось удостоверение сотрудника ФСБ. Будто бы и врач на скорой был тот же. Может, врут, но я вообще-то везучий. Хорошо, что не задело почку, потому что Петюне я её действительно задолжал: он оперативно сообщил бате о том, что тут происходит, и генерал Горячев инициировал собственное расследование и сам прилетел в Ростов, к тому же не один, а со следственной группой. Возможно поэтому припаять мне ничего не успели...Дрон в отличие от З
ТерминаторБабушки рано встают. Бабушки выходят за молоком, которое по старинке от эксклюзивной коровы привозит седой мужик на старой Ладе. Это бывает не в каждом дворе и не каждый день, но сегодня мне повезло. Во дворе девятиэтажного дома у пруда стояла очередь с трёхлитровыми банками перед открытым багажником. Там на подносе были расставлены пластиковые стаканы со сметаной, вздыхал под марлей домашний творог, а из канистры текло рекой по банкам молоко, пахнущее сеном.Я восхитился вслух запахом, признался в любви к молоку и тут же узнал, отчего вырос такой большой. Три минуты небритых улыбок и вопросов невзначай. Слово за слово, и я узнал, что во втором подъезде на седьмом этаже у лифта живёт некая Валентина Павловна, и она сдаёт комнату настоящей балерине. Что Валентина Павловна ленится и спит долго, потому и в очереди за молоком её
ТерминаторКом в горле. Боль, смешанная с пустотой. В стеклянных глазах давно ничего не было, но я должен был убедиться. Коснулся шеи. Липкий холод вместо живого тепла и биения пульса.– Прости, Максимыч, – одними губами проговорил я.Дышать стало трудно. Прежде чем сожаления и угрызения совести разыграли свою громкую партию, мой мозг выдал сигнал тревоги. Я обернулся. Никого.Первый урок Зорина: надо осмотреть место преступления раньше других. Думай и действуй. Расслабляться нельзя. Осознанно поступив на воинскую службу, ты должен быть воином до конца. И везде.Я сглотнул, перебарывая эмоции, и констатировал: Зорин умер не сейчас. Болью резануло душу. Я сказал себе: позже, мне ну
ТерминаторЯ ехал по ночному проспекту и снова думал до скрипа в мозгу. Признание Дорохова было у меня записано в только что купленном телефоне. Что мы имеем?Генерал Линской потребовал, чтобы Дорохов дал срочное интервью с опровержением похищения Кролика Роджера, наговором на Женю и блогера. Генерал практически выдал текст, контакт, кому звонить на телевидении, в обмен на хлопоты о должности для Дорохова в Большом театре или Михайловском и обещании забыть какую-то «провинность».Обычная сделка, которая показывает, что генералу было важно замять скандал с похищением политика любыми средствами. А Зорин говорил о распоряжении «слить» Кролика Роджера сверху. Генерал Линской, его прямой непосредственный начальник. Куда уж выше...
ТерминаторВесь день я проспал под уколами, но на следующий Зорин озадачил меня отчётом, будто аудиозаписи ему было мало. Ненавижу бумажную возню! В работе под прикрытием имелись свои плюсы – этой ерундой не приходилось заниматься. Но коли я раскрылся, мне и потеть. На вопрос Зорину, задержан ли я, с кивком в сторону широкоплечих братцев у дверей, полковник сослался на мою безопасность, чем насмешил и заставил ещё больше напрячься. Когда всё настолько «затирают», хорошего не жди.Между процедурами и отчётами я выяснил у хирурга, что теперь на самом деле частично превратился в Терминатора, поскольку мои рёбра скреплены титаном – мол, передовая технология остеосинтеза, которая позволяет быстро восстанавливаться. Я пошутил, что предпочёл бы стать жидкокристаллическим киборгом, тот практичнее — из лужицы сразу
ЖеняНет, мы не поехали в аэропорт, а хотелось. В мутной, нездоровой реальности с запахом валерьянки и вина я что-то ела, может быть, даже торт. Папа говорил, Валентина Павловна тоже. Утешали? Возмущались? Я не слышала.В моей голове гремел оркестр – финальное адажио из «Щелкунчика». Скрипки, басы, виолончели, арфы, торжественные разрешения аккордов, как саундтрек к кадрам из памяти. Вот я падаю на конкурсе в Москве и подворачиваю ногу. А в следующем году там же получаю третье место. Мой первый день в театре, я выскочила не на своём месте в ряду в кордебалете, а потом таращилась, глядя, как Элка с Ирой уминают гамбургер прямо за кулисами в балетных пачках. Выпускной в Академии, когда Ане Трошиной стало плохо, над ней суетилась наша врач, а я думала
ЖеняМы не успели. В холле театра никого не было, съёмочная группа уже уехала. Теперь охранники смотрели на меня совсем не так, как вчера, и во взглядах гардеробщиц умиление сменилось ошарашенным недоумением.О да, а ещё я младенцев ем по ночам! – хотелось крикнуть им.Под папино «Дочурка, а может, не надо? Вот и уедем, давай уедем...» я прошагала, сжав кулаки, к служебному входу.Кабинет Дорохова. Дверь из дуба или сосны? Натуральное дерево. Ещё недели не прошло, как я стояла перед ней и дрожала, жалкая, неуверенная, мечтающая о светлом будущем. Прима? Ха-ха-ха!Теперь мечтать было не о чем, и терять тоже! Ва-банк, чёрт побери, не знаю зачем и крыть мне нечем, но не могу ин
ЖеняЯ повернулась к проёму. Что-то громыхнуло с громким хлопком, и за кулисами посыпались ящики, отлетая от металлических конструкций. Девушки, ожидающие своей очереди для выступления, бросились врассыпную с визгом. Тот, кого я краем глаза приняла за Серёжу, чертыхнулся и принялся собирать сбитые им элементы, подготовленные для сегодняшней оперетты. Это был внушительного роста немолодой рабочий сцены, – видела его множество раз, но не знаю, как зовут. Вечно угрюмый и вызывающий у меня желание обойти седьмой стороной мужчина с глуповатым лицом. Как я могла его перепутать с Серёжей?!Дорохов рявкнул в микрофон, требуя прекратить бардак. Рабочий выглянул и забубнил:– Щас я, щас, наладим всё. Промашка вышла, бывает. Чего так ругаться-то? Не специально же!