«Не вздумай «забыть» о своем приезде в пятницу! Будут Мазуровы!» – гласило сообщение от матери, вызывая у меня нечто сильно напоминающее зубную боль. Будто бы я мог забыть, даже если очень этого хотелось, учитывая ее напоминалки всеми возможными способами. Зверь раздраженно заворочался внутри, поддерживая мое настроение. Как будто имел на это право, похотливая скотина. Забыл, кто нас в это все втравил, а? Это же ты, придурок мохнатый, решил впервые вылезти на свет, дабы поприветствовать эту Алану Мазурову, сообщая всем, что она твоя пара. Теперь сколько веревочке не виться, а жрать последствия до конца жизни предстоит. Причем в основном мне, как бы с души ни воротило. А вот главное с чего? Как же древняя теория об идеальном совпадением истинных пар и их безусловном влечении друг к другу? Ладно, влечение было, нормальное такое, но в семнадцать у тебя стоит почти на все, у чего есть сиськи, даже на чертовы манекены в магазинах иногда вставал. И покувыркались мы тогда с Аланой знатно. Слава Луне, что без далеко идущих последствий, но после куда все девалось. И красивая она, чего уж там, и в постели тигрица, а вот не хочу и все тут. Короче, желания нет, а вот обязательства есть, и чует моя задница, что близится тот час, когда нашим семьям надоест ждать моего «созревания». Собьют на землю недозрелым и запихнут в брак, не спрашивая готовности.
Телефон снова задергался на гладкой стеклянной столешнице, выдавая оповещение об открытии дверей в доме в Малиновке, и я поморщился раздраженно. Опять Родька небось притащил туда кучу своих прихлебателей и расфуфыренных шкур, считающих себя типа порядочными девушками, чтобы покуражиться вдали от родительских глаз, а между прочим сегодня никакой не выходной и кое-кто еще на работе. Придурок малолетний. Ладно, уже давно не малолетний, но возраст не предполагал и пропорционального собственному прибытию процесса увеличения наличия мозгов и чувства хоть какой-то ответственности. Уж не в случае с моим младшим долбоклюем братцем точно. Ну а, с другой стороны, не насрать ли мне на него? Это обязанность родителей, решивших, что им необходим еще один отпрыск «для сохранения семьи», теперь заморачиваться его воспитанием. Вот первый и основной пример «счастья» в проклятых истинных парах, коими и были наши родители. Как, вылупив еще одного совместного ребенка, вообще можно сохранить семью, где два человека давно друг другу поперек горла и ходят налево? И все только потому, что «истинные не расходятся». Мне не понять, да и пытаться не собираюсь.
Подняв глаза от монитора, нахмурился, заметив, что за окном уже стемнело. Переписку же с особо много о себе воображающей заказчицей, желавшей непосредственного общения с «кто у вас самый главный», давно закончил. Дура. Как все бабы. Хоть какой породы. Вот ни шиша не понимаешь ты в организации охраны, методах, новшествах в нашей среде, так какого хера лезешь, умничаешь. Дал тебе твой богатый папик бабок на «свой бизнес» и мои координаты для организации безопасности – пользуйся и не звезди попусту. Мужик-то знает, к кому тебя, идиотку, отправить.
Черт, надо пойти в клуб, хлопнуть хорошенько коньяку, снять телку с упругой задницей и сиськами, отодрать ее пару раз в мотеле неподалеку – и полегчает. Или уехать подальше в лес и побегать хоть пару часов на четырех, вместо двух. Гадство. Когда я давал волю хоть одному зверю в последний раз? Все некогда. Что-то прям бесит все, будто сам уже баба в ПМСе.
Телефон опять ожил, загудев и затрясшись на беззвучном, и я увидел улыбающуюся рожу Родьки на экране.
– Да?
– Ты только не психуй, брателло, – пьяненько загундел он. – Ну не успел я вызвать уборщиков после выходных, но завтра как штык…
– Ты о чем? – раздраженно рыкнул я.
– Ну об этой хибаре в Малиновке же! – повысил он голос. – Мне оповещение пришло об открыти… Бля-я-я-я-я! Это не ты там? Кто-то из предков? Мне пиз…
Я сбросил его и быстро вошел в приложение, подключаясь к камерам в загородной двухэтажной избушке. Ни я, ни родители там не бывали уже лет сто, оставив этот дом как площадку для блудливых игрищ младшенькому Уварову. Но давным-давно я установил системы видеонаблюдения везде и всюду в принадлежащей семье недвижимости. Было бы странно, если бы владелец самого мощного холдинга безопасности в этой части страны этого не сделал.
В первый момент я даже не совсем понял, что вижу на дисплее. Что это за хрень вообще? Какие-то хаотично скачущие по диванам в гостиной тощие фигуры в мешковатой невзрачной одежде, да еще и почему-то с медицинскими масками на харях. Чисто черти вырвались из ада. А в руках что? Баллончики с краской? Ну твою же в качель! В дом вломились какие-то, мать их, обдолбыши и теперь бесновались там, разнося и обгаживая все подчистую. С таким мне уже случалось сталкиваться по роду деятельности. Ошизевшие от бесконтрольности подростки периодически устраивали нечто подобное, оставляя после себя руины. Гребаные вандалы! Это что за пакостный прикол такой, влезть в приличный дом и все засрать? Убью, нах! Своими руками прям и придушу, глотки поразрываю и крови нахлебаюсь. Это же позорище какое будет, если все узнают, что влезли не в какой-то там дом, а в, считай, мой. Что это за сапожник без сапог, главный, сука, безопасник половины России, к которому смогли прощемиться эти мелкие паразиты.
– Вдовин! – рявкнул я в трубку в ярости. – Живо дежурную группу поднимай и дуйте на всех парах в мой дом в Малиновке! Знаешь где?
– Как не знать, шеф, – пробасил мне в ответ зам по оперчасти. – Проблемы?
Я в двух словах обрисовал ситуацию.
– Привезешь мне этих ушлепков в Карский! – приказал я, выключая компьютер.
– Наказывать будешь? – хмыкнул он.
– Еще как! Глаза на жопу натяну, руки поотрываю и туда же засуну и дерьмо потом жрать заставлю!
– Одобряю!
– Только смотри, чтобы никаких ментов, – напутствовал я. – Нам их вмешательство ни к чему. А то вдруг детишки каких-нибудь крутых недородителей. Мешки этим пидорам на морды натяните и свои рожи не забудьте…
Эх, погано, что Малиновка – все же человеческий загородный поселок. Был бы нашей территорией, я бы прямо там охоту на баранов этих устроил. Загоняли бы их как дичь.
– Да я ж не первый раз замужем, шеф! – почти огрызнулся подчиненный, прерывая связь.
А я надел пальто, спустился на лифте на первый этаж и остановился на пару секунд перед зеркальной стеной в холле, любуясь собственной кровожадной ухмылкой и тем, как светлеет хищно радужка, а зрачок вытягивается. Зверь заворочался под кожей, заворчав в предвкушении, кулаки уже прямо чесались, ногти ныли, а внутри так и кипела жажда сжимать цыплячьи шейки этих прыгучих козликов, и в голове рисовались сценарии наказания один гнуснее другого. Я вас, животные вы малолетние, навсегда научу уважать чужую частную собственность. Так что секс на сегодня отменяется – будет другой выход накопившемуся раздражению. И это даже круче. Давненько я своими руками никого жизни не учил. Даже подзабыл, как это. Все такие сейчас цивилизованные стали, аж тошно. Чуть что – в суды бегут. А мы так, по старинке, без судов и следствий обойдемся. И совсем не факт, что вообще чему оттуда бежать останется.
Но уже на подъезде к Карскому меня настиг облом. Вдовин позвонил, чтобы мрачным тоном мне сообщить, что к моменту их прибытия в Малиновку дом полыхал вовсю, а соседи вызвали пожарных, так что по-тихому, похоже, не выйдет.
– Ни слова никому, что сначала был взлом и только потом пожар! – зарычал я.
Даже если мелкие ублюдки сейчас горят там, то туда им и дорога! Репутация фирмы дороже каких-то оборзевших сопляков. А вот если не горят… Вот тогда мы их из-под земли достанем и на ленты порежем. Так что, возможно, это и не облом, а вполне себе отложенное удовольствие.
А оно, как известно, даже слаще.
Мне было так страшно, как ни разу в жизни до этого. До такой степени, что на меня напала нервная икота, и, учитывая и без того колотившую трясучку, всю телепало, как будто кто-то тыкал и тыкал в меня шокером. Жуткие мужики, вывалившиеся, как настоящие демоны, из темноты, рыча не по-человечьи как-то, заломали нас четверых так быстро, что и пикнуть толком не успели. Натянув на головы мешки, пошвыряли, как мусор, в какую-то тачку прямо на железный пол и повезли куда-то, не думая отвечать ни на один из наших истеричных вопросов.Нет, я, конечно, понимала, что однажды мы все же влипнем, довыделываемся, и вот прямо задницей чуяла, что какое-то дерьмо сгущалось вокруг уже дней пять, с того самого вечера, когда мы случайно подпалили ту хату за городом. И главное, как так вышло, вообще не пойму. Ну вскрыли дверь, ну пошли шарить везде, выискивая дорогое бухло, жратву или еще че покруче, ведь Шмель побожился, что эт
Девка, ну надо же! Как мужики не учуяли-то сразу девку среди этих огрызков? Видно, так они провоняли друг другом и еще настолько интенсивно фонили страхом, что отдельного аромата было не разобрать. Очень будоражащего, оказывается, аромата. Открытие, однако, резко испортило мне настроение, снижая градус злости. И я не стал врать себе, будто причина в том, что с бабами я не воюю, даже если они твари распоследние, дуры или оторвы. Просто, едва пахнуло поверх панической кислятины ее собственным телом и после первого же взгляда на два маленьких полушария в прорехах содранной одежды, у меня встал. А там и посмотреть-то не на что! Не зря под курткой и намека-то не было – пацан пацаном. А когда Лешка совсем содрал ее одежду по пояс, в животе прямо потянуло от вида смугло-оливковой кожи, сисек этих, реально маленьких, таких, что просто утонут в моей лапе, с вызывающе торчащими вверх коричневыми сосками. Такими пухленькими, что ли, выглядящими так, будто
– Лимончик? Лимонка, ты тут? – позвал меня тихонько Шмель, как только нас опять с мешками на головах погрузили в машину. – Ты в порядке?Нет, я была вообще не в порядке.И дело не только в физических ощущениях. Кожа на шее и щеках была раздражена от тершейся об нее столько времени щетины котоволчары, соски слегка чесались и болезненно реагировали на каждое касание ткани, после того как он их вчера сосал, облизывал, прикусывал, тер пальцами, будто не мог никак наиграться. Внутри… там внизу все тянуло, еще оставаясь чересчур влажным и чувствительным, и я бы хотела убедить себя, что это дискомфортно, но, к сожалению, было не так. То есть болеть по-настоящему у меня ничего не болело, что удивительно после того, что этот демон златоглазый со мной творил, и это-то и было обиднее и противнее всего. Меня, считай, насильно поимел абсолютны
– Захар Александрович, тут к вам Родион Александрович. Пускать? – ледяным тоном процедила Людочка, мой бессменный помощник и секретарь на протяжении уже пяти лет, она же адский привратник, натуральный Цербер о трех головах, ни одна из которых не была подвержена очарованию улыбочек моего смазливого младшего кровного родственника.Единственным, с кем она так и не решалась вступать в противоборство за право вторгнуться в мой кабинет без предупреждения, был мой отец, да и то потому, что до начала своей карьеры у меня, она пару лет отработала у него, и тот просто млел перед ее заградительными способностями и непрошибаемой невозмутимостью. Посетители могли орать и бушевать или исцеловать ее зад, но без команды сверху никто из них не смог бы проникнуть в святая святых, даже если охрана пасовала перед какой-нибудь чересчур охреневшей особой мира бизнеса или политики, возомнившей, что его проблема с без
– Эй! Как там тебя… Багоева! – позвала меня противным голосом Снегирева, старшая по торговому залу или черт знает, как это зовется.– Батоева, – машинально поправила ее и в очередной раз спросила себя, что я тут делаю.Работаю. Ага.– Да без разницы! – пренебрежительно махнула она. – Давай топай в бытовую химию ценники менять на скидочные!Я поплелась куда сказали, уже заранее ощущая щекотку в носу. Среди этих порошков, моющих и чистящих средств на меня всегда нападал такой дикий приступ чихания, что вся слезами и соплями просто обливалась и в голове плыть начинало, как у обкурившейся. И эта жирная корова была этому свидетельницей, так что послала меня туда нарочно. В третий раз уже. Чтобы потом явиться попозже в сопровожд
Конечно же, она опять постриглась. Даже короче прежнего. Еще и волосы теперь рыжие стали, а не черные, и бровь проколола. Словно вызов мне бросала этим, пусть и понятия не имела, что за ней удаленно наблюдаю. Непокорная кукла. Знала бы ты, что каждое это изменение делало все только хуже. И для меня, и для тебя.Ее черты сейчас стали казаться еще более рафинированно игрушечными, мультяшными – эдакое чертово идеальное личико-сердечко, с губами, на четкую прорисовку которых художник-создатель наверняка убил уйму времени, судя по результату. Долбаные, мать их, губки, что пока еще так и не коснулись моего члена и дергали за все нервы, буквально умоляя исправить такую оплошность. И я исправлю, уж будь уверена, кукляшка. Темные глазищи шокировали теперь сходу, не прикрытые больше длинной челкой. Наткнуться на них взглядом было сродни ни с хера получить пощечину на ходу, причем работало это не только на мне.
До конца моей смены оставалось часа полтора, когда на парковке перед супермаркетом началась какая-то странная суета. Сквозь стеклянные стены были видны сине-красные проблесковые маячки, промчалась «Скорая», а в торговый зал спустя минут пятнадцать вошли менты, и почти у них на хвосте вломилась девица с большим оранжевым микрофоном наперевес, украшенным понизу логотипом одного из центральных каналов. По пятам за ней, то и дело натыкаясь на тележки, несся бородатый мужик с большущей камерой, как приросшей к лицу. Они скрылись между рядами, а я, озадаченная, подгребла поближе к кассам и выходу в попытке что-нибудь разнюхать. Ну любопытно же. Хоть какая-то развлекуха в этом болоте.Высмотреть ничего не удалось, тащиться на улицу было пока неохота, приставать с расспросами к нашим грымзам – тоже, так что я зевнула и ушла выполнять очередное высочайшее повеление мадам Снегиревой, которая, к сло
– Ну наконец-то! – раздраженно проворчал отец вместо приветствия. – Мазуровы уже сорок минут здесь, и Алана дважды о тебе спрашивала.– И тебе добрый вечер, отец, – не снимая маску невозмутимости, ответил я. – Как поживаешь?– Иди! – нетерпеливо дернул он головой и, подхватив с подноса скользящего между именитыми гостями официанта свежий бокал со спиртным и почти кинув туда свой опустевший, натянул любезную улыбку и зашагал прочь.Нет, его вечное недовольство и холодность меня не задевают уже уйму лет. С самого детства что бы и как бы я ни делал, это всегда было или не так или недостаточно хорошо. Самая щедрая похвала – «сносно, сын». Подхватил управление семейным бизнесом, когда он
Неделю спустя– Захар Александрович, господин Милютин внизу, настаивает на встрече. Охрана уточняет, можно ли пускать.Дурацкая ухмылка сползла с моего лица, где прочно прописалась с прошлой ночи. Заставив себя сегодня геройским усилием уйти на работу из собственной квартиры, я оставил Аяну, расслабленно спящей в моей, пардон, уже нашей постели. Конечно, она ни словом не упомянула, что готова перебраться насовсем, но я же теперь оптимист. К тому же обнаружил в себе недюжиные способности упертого прилипалы. Распрощавшись с Серафимой, в чьем происхождении обязательно разберусь когда-нибудь потом, я, естественно, прицепился к понимающе усмехающемуся Родиону и делающей строгое лицо Аяне в поездке к его квартире. И даже не стал настаивать на входе внутрь. Просто самым беспардонным образом потребовал у брата подушку и одеяло и расположился бомжевать
– Чтобы я еще эту киношную херню про тотальный контроль над всеми смотрел? – раздраженно проворчал Родька, устало помассировав переносицу. – Гребанному большому брату моя сестренка не по зубам, блин!И теперь это совсем не хорошая новость для меня и не повод для гордости для него. Я наступил на горло всему своему айтишному отделу, принудил к прямому хакерству, заставив получить доступ куда только можно и искать мою кукляху везде и всюду, используя все камеры. Но черта с два мы нашли что-то стоящее. След обрывался на рыжем парне Николае Смирнове с его раздолбанной колымагой, что подвез замерзшую и явно травмированную Аяну после ее сумасшедшего прыжка из окна в развлекательном центре. Найду – прибью за это! Совсем чокнулась, так собой рисковать? Нельзя, сука, сидеть и ждать, когда я приду и вытащу тебя? И, кстати, теперь Коля Смирнов имеет возможность пересесть на тачку получше своего
– Эй, подожди! – Рыжик, подобравший меня на дороге и высадивший рядом с перекрестком, названном Серафимой, выскочил из машины следом и догнал, протягивая листок. – Тут это… ну, мало ли. Позвони как-нибудь. Или давай вообще ко мне. Я не какой-то там, приставать не бу…– Спасибо за то, что остановился и подвез. – Я торопливо выдернула бумажку из его рук, уже почти стуча зубами от пронизывающего ветра и нервов. – Обязательно позвоню.– Может, куртку давай...– Нет, спасибо! – отмахнулась я не слишком любезно, к своему стыду, и рванула в толпу.Мне не хотелось, чтобы случайный помощник увидел меня с Серафимой. В наше время не хрен делать отследить по камерам, в какую машину я занырнула, найти его и вытянуть
Естественно, нормально поспать у меня не вышло. Не новость. С момента исчезновения кукляхи из моей прямой досягаемости я и не припомню, когда спал больше десяти минут кряду. Но этой ночью понятие «как в аду горю» обрело новый уровень. Тоска, тревога и, само собой, лютая кислотная ревность меня как на дыбе растягивали, железом каленым прижигали, жилы тянули. Под утро я просто уже метался по квартире из угла в угол, борясь с животными половинами, что рвали в клочья мой контроль, требуя бежать, прорываться, отнять, отбить. Пропади пропадом нынешняя цивилизованность и то, что моя женщина росла не среди мне подобных. Будь ты за это проклят особенным образом, Милютин. Знала бы всегда Аяна об оборотнях и наших замашках – поняла бы, если бы я пришел ее вызволять силой, предстань я перед ней хоть от макушки до пяток в крови каждого, кто станет на моем пути.«А если бы ты сам не был тупым муд
– Проваливай! – прорычала я маячащему на границе света и темноты огромному монстру. – Пошел вон! Я знаю, кто ты, и не хочу видеть никогда больше!Как будто он хоть раз послушался, сколько бы ни гнала. Припав животом к земле, он пополз ко мне, корча забавные рожи и поскуливая. Густой золотисто-бурый мех нисколечки на скрывал мощь мускулатуры под ним. Глаза цвета золотистого меда прикованы ко мне, знакомо обездвиживая и поднимая в теле жаркую волну желаний, выдрать которые из себя не выходило.– Очень правдоподобно, особенно если на твои зубищи глянуть, – огрызнулась я, силясь отвернуться и не смотреть на эти ужимки.Потому что я знаю, чем это закончится. Я не смогу сдержать улыбки, как бы ни старалась, даже если она прорвется сквозь слезы. Он подползет ближе, смешно задирая задницу и пом
– Захар Александрович! – приоткрыв дверь, окликнула меня Людмила, отвлекая от бездумного созерцания темноты за окном, разбавленной кляксами уличных фонарей.– М?– Восемь вечера.– И?– В приемной никого. Звонков нет. До одиннадцати завтра никто не назначал встреч.– Угу.– Не угу, а почему бы вам не пойти домой?– В смысле? – Это что, сейчас моя личная помощница взялась мне указывать?– В прямом. Я вам обед сюда заказала, вы к нему не притронулись. И вчера. Один кофе хлещете. Люди скоро станут выбегать из вашего кабинета с к
С каждым днем мое пребывание в доме Федора становилось все более раздражающим. Если поначалу я давала нашим с ним отношениям хоть какой-то шанс, то сейчас, на четвертой неделе, поняла – это бесполезно. Чем дальше, тем меньше он меня замечал. Все общение сводилось к тому, что он сообщал мне, в какое время сегодня нужно быть готовой к выходу, с ним или без него и как одеться предпочтительней. Чем я занимаюсь в то время, когда не востребована им, Милютина, похоже, не интересовало.Впрочем, говорить со мной об этом у него необходимости не было, ведь ни единый мой шаг не оставался бесконтрольным. Не знаю, был ли его загородный дом и прилегающий к нему участок в гектар примерно прежде натуральным режимным объектом, но сейчас он точно таким являлся. Стоило мне покинуть комнату, и я тут же натыкалась на слоняющихся то тут, то там молчаливых охранников. Нет, никто мне дорогу не перекрывал и отчета не требовал
– Ну надо же, какая встреча! Не сказать, что из разряда приятных, да, Кнутов? – Я опустился на стул напротив бывшего подчиненного за угловым столиком в фастфудовской кафешке и огляделся. – А я думал, тебе Милютин достойно хоть заплатил за инфу о дочке, чтобы не пришлось жрать в таких отстойных местах. Что, он не из щедрых, или ты сам продешевил?Кнутов, и так-то белобрысый и светлокожий, сбледнул еще больше, зыркнув сначала на плюхнувшегося рядом со мной Родьку, а потом и в сторону входа, где я нарочно оставил двух парней оперативников из команды Вдовина. Боишься, сучонок? И правильно.– Не понимаю, о чем ты, – гулко сглотнув, буркнул он.– На хер эту брехню! – рыкнул я, подаваясь вперед так, что металлические ножки столика истерично взвизгнули, проехавшись по плиточному пол
Лионелле я не понравилась. Она мне тоже. В большей степени потому, что она, очевидно, была именно той представительницей женского пола, какой хотел видеть меня Захар. Едва ли старше меня, блондинка с ангельским личиком, губки бантиком, глазки василечки. Фигурка опять же в облегающих тряпках высший класс, всего везде хватает и нигде ничего сверх меры. Вот уж где кукла куклой. Случилось бы котоволчаре с такой пересечься, и она бы точно не осталась незамеченной. А что, то что ему нужно. Стопроцентная содержанка к тому же. Угодливая, ухоженная, разряженная, вся такая нарочито сексуальная, приторная и липкая, как патока, когда обращалась к моему типа родителю, и все время преследующая меня цепким, ревнивым взглядом. Изображающая из себя легкомысленную и милую в общении дурочку, но надо быть слепой, чтобы не заметить мелькающих в ее прозрачно-голубых больших глазищах цифр подсчета упущенной с моим появлением выгоды. Но ни полсловечка поперек, пока Федор отд