Глава 3. Перевоплощение

Мы с Иришей стоим под вывеской кофейни «Бисквит». Дрожим от холода и плотно прижимаемся друг к другу, как сиамские близнецы, сросшиеся в плечевом суставе. Носы покраснели,  в ледяных пальцах - сигареты. Несмотря на мороз, мы твердо намерены выкурить их до конца.

 В «Бисквите» - зона для некурящих. Модная тема. Однако, что делать нам, грешницам?  Ириша курит эпизодически - вспоминая молодость и за компанию со мной. А я курю, потому что являюсь человеком творческой профессии. Как же  иначе объяснить собственное безволие? Да, у меня солидная оправдательная база. Если не курить во время работы на компьютере,  то придется что-то жевать или пить - в виде допинга. Обязательно необходимо себя занять, пока в голове жирной гусеницей шевелится очередной литературный пассаж.  Но к  печенью, пирожным и колбасе я равнодушна. Можно пить вино.  Жорж Сименон, например, пил. В начале карьеры он писал приключенческие романы - по роману в неделю. Или в два дня, не помню. И хлестал вино литрами. Но он мужчина. А я - нежная девица. В кого я превращусь на алкогольном допинге?

Остаются сигареты и кофе…

- Все, это последняя, - сказала Ириша. - Больше - никогда.

- Угу, - с энтузиазмом кивнула я. - Завязываем. Денег уходит уйма, зубы желтеют. Мы же не двухсотлетние крокодилы, чтобы щеголять желтым оскалом.

- У тебя отличные зубы.

- Ты серьезно?

- Да. Как в Голливуде, только натуральные.

-  Это все мои бельгийские леденцы. Отбеливают и дезодорируют. Угощайся.

- Спасибо. Ты, Юля, вообще прекрасно выглядишь.

- Честно?

- Ну, конечно!

Вот поэтому я уже несколько лет не расстаюсь с Иришей. Она чрезвычайно благожелательно настроена по отношению к подруге. И всегда готова сделать комплимент. Она смотрит на меня восхищенно. Именно такого взгляда я безрезультатно добиваюсь от мамы многие-многие годы. Почему ты не приходишь в гости? - время от времени интересуется Марго. А зачем? Чтобы подставить самолюбие под камнепад упреков и отравленные стрелы ее сарказма?

А Ириша никогда меня не критикует. Любит. Впрочем, мама, я подозреваю, тоже любит, только тщательно это скрывает. Но любовь Ириши гораздо удобнее - ничего в себе не нужно менять. Лучше лежать в комфортном шезлонге, чем на аппликаторе Кузнецова. Хотя аппликатор, утверждают медики, чрезвычайно полезен.

- Ну, и где твоя Мила Сенчулина?

- Сейчас появится. Думаю, подойдет минута в минуту. Сотрудникам «Гелиоса» раз в год делают прививку от гриппа и круглогодично - прививку пунктуальности. Мила не опоздает.

Ирина ждет появления моей одноклассницы с не меньшим нетерпением, чем я. Вчера вечером она уже узнала некоторые подробности.

- Ты представляешь, Мила Сенчулина! - шокировано восклицала я и металась туда-сюда по комнате. - Сотрудник «Гелиоса»! Начальник юридического отдела! Но как?! Каким образом?!

- Почему бы нет?

- Почему?! Сейчас я тебе ее опишу. Некрасивая жирная девочка. Слоновьи ножки, студенистая попа, щеки-булочки.

- Сколько же она весит?

- В школьные годы была, по крайней мере, девяносто. Сейчас, думаю, перевалила за центнер. Возраст, все-таки. Далее. Маленькие глазки надежно укрыты от мира бронированными стеклами очков. Воспаленные прыщи рассыпаны, как ежевика, по бескрайней толстой физиономии. Волосы «никакого» цвета - ни русые, ни каштановые, а какие-то пегие. Постоянный коржик в руке. Юбка, порванная по боковому шву. Колготки с затяжками. Драповое пальто в катышках.

- Ужасно!

- И не говори! При всем при том,  она была  у нас «новенькой»! Заявиться в школу в таком затрапезном виде! Ты вспомни, когда в старших классах появляется новичок, его персоной активно интересуются. И на волне всеобщего внимания не трудно сделать карьеру - пробиться в школьные лидеры. Однако и превратиться в изгоя тоже реально. 

- Да, да, да! - подхватила Ирина. - Вот я помню к нам в девятом классе перевели Алешу Самойлова. Вау! Синие глаза, длинная челка.  Фантастический мальчуган! На первом же уроке он получил тонну записок с предложением дружбы. Все девочки сошли с ума. 

- Да. Достаточно обладать красивой внешностью, или непробиваемым самомнением, или ироничностью и артистизмом. На худой конец - важными родителями и крутой экипировкой. Но у бедной Милы не было абсолютно ни-че-го! За одну неделю мы превратили ее в парию. В 83-ю школу она пришла с хорошими оценками. Но мы затерроризировали толстушку до такой степени, что у доски она боялась открыть рот. Педагоги поддались общему настроению и тоже, в меру способностей, гнобили бедняжку.  Страшно представить, как она страдала!

- Юля! И ты тоже участвовала в травле?

- Да.

- Юля, ты что?! Ты же добрая! И справедливая.

- А еще - страшно трусливая. Я сочувствовала Миле, но тщательно скрывала свою жалость.  Иначе переступила бы магическую черту, отделяющую Милу от коллектива. Нет, я не пинала ее тяжелым шипованным ботинком - я пинала ее войлочной тапочкой. Но все-таки пинала.

- Юля! Ну, как же?!

- Да, я догадывалась, что под отталкивающей оболочкой, под сальной прыщавой кожей и пластами жира может скрываться настоящее богатство - грустное, страдающее сердце. Доброе, отзывчивое, ранимое. И так далее. Но я была подростком, и ни за что на свете не противопоставила бы себя коллективу.

- И чем все кончилось?

- Мила забрала документы и перевелась в другую школу. Возможно, поступила в экстернат. Не знаю. Просто однажды она не пришла на уроки. И вот теперь, через столько лет - я узнаю от мамочки шокирующую новость!

- И как же, по-твоему, она выглядит сейчас?

- Думаю, по крайней мере, опрятно.  Она бы не устроилась на работу в «Гелиос», если бы не выглядела пусть не импозантно, но хотя бы прилично. Наверное, Мила стала синим чулком. Карьеристкой, помешанной на работе. Моя мама именно таких и любит. А что еще остается Миле при ее  внешности?

Естественно, после моего рассказа Ирина воспылала здоровым любопытством и как бы невзначай оказалась в районе кофейни в час икс. Мы вошли внутрь и устроились за столиком.

- О, да тут дорого! - прошипела Ирина, поднимая глаза над меню.

Для нас сейчас будет дорого даже в муниципальной столовой для бомжей.

Я выплачиваю кредит. Да, у меня теперь собственная квартира. Далеко не восьмидесятиметровая, без холла и гардеробной.  Зато я не должна ради нее наступать себе на горло - отказываться от друзей, бросать курить, изучать менеджмент. Все, что от меня требуется, -  выворачивать карманы. Так как и зарплата в «Удачных покупках», и гонорары за статьи в «Стильной Леди»,  и случайные заработки - все проваливается в черную бездну. 

Я ничего себе не покупаю. Этой весной глянцевые журналы настоятельно рекомендовали обзавестись пальто.  Must have сезона. Я долго выбирала между твидовым и стеганым, между вышивкой и драпировкой, сравнивала бренды и цены. А  потом достала из шкафа старый плащ с подстежкой, встряхнула, отковыряла от рукава  какую-то прилипшую фигню - и в путь!

Ирише тоже не сладко. Нет, у нее собственное жилье и кредит выплачивать не надо. Но она в одиночку  растит двухлетнюю дочь.  Вытаскивая из почтового ящика ворох квитанций, она покрывается нервными пятнами. Потому что Ирина гораздо менее успешно выращивает Анечку, чем  коммунальные службы - цены на свои услуги. У них это получается резво. Детсад и няньки съедают солидную часть Ириного бюджета.  В аптеках, где Ира частый клиент, ее просто раздевают догола. Едят они с Аней как птички, зато одежда, обувь, игрушки, книги, проезд в транспорте и занятия в дошкольном образовательном центре выжимают последние соки из Ириного заработка.

- Как жить, как жить? - грустит подруга.

Неустроенность и неуверенность, как весенний холодок, постоянно леденят сердце. В глазах - печаль и растерянность одинокой женщины, лишенной мужской поддержки. Ириша не из тех, кто «на скаку» и «в горящую избу». Она нежная и хрупкая. Она необыкновенно красивый экзотический цветок, нуждающийся в заботливом уходе. По большом счету, для нее и работать противоестественно - настолько она роскошна. Все равно что ставить к токарному станку Мону Лизу. Но приходится. У Ирины дочка и надо как-то выкручиваться.

На планете есть много нищих государств и одно богатое, где дети - фактор бедности. Стоит родиться парочке спиногрызов, и семья (обыкновенная, не «новорусская» и не чиновничья) тут же скатывается в пучину бедности. Попытайтесь с трех раз угадать название богатого государства.

Да, политика, проводимая правительством, убеждает нас: ребенок, наравне с шикарным автомобилем или отдыхом на Сейшелах - забава богатых. Кто станет ездить на джипе (пусть он даже достанется б*******о!) при зарплате в пять тысяч рублей? Учитывая, что ездить придется, в основном, вокруг бензоколонки: джип страшно прожорлив. А бензин - дорогое удовольствие. Он стоит тем дороже, чем больше нефти добывается в стране. Поэтому на джип не соглашайтесь. Оставьте эту радость обеспеченным людям.

Так же и дети.

Пока европейцы сражаются за естественное воспроизводство, наше правительство впору отправлять в Китай. Пусть организуют  для китайских министров мастер-класс на тему «101 радикальный способ сокращения численности страны». Китайцев - больше миллиарда, они там в Китае уже и смотреть друг на друга не могут: куда ни глянь - одинаковые желтые физиономии, с утра до вечера, с понедельника до воскресенья. Вот тут бы и нагрянули наши высоколобые умельцы и за пару лет отучили китайцев размножаться…

 Но я беру на руки Анечку, вдыхаю ее молочно-карамельный запах, зарываюсь лицом в пушистые волосы и думаю: нет, надо рожать. Вопреки всему - бедности, нищете, глобальному потеплению, терроризму, экологическим катастрофам, массовому психозу, людской черствости, телевизионному кретинизму, ценам на бензин, энергетическому кризису, отсутствию возлюбленного, взрывам, стихийным бедствиям… Единственное оправдание жизни - в ее продолжении. Она должна продолжаться из века в век, несмотря ни на что, обязана прорываться тугими зелеными ростками, цвести, сиять и приносить в мир любовь, нежность, счастье…

Поэтому я никогда не укоряю Иришу в недальновидности - зачем рожала без мужа? Кстати, она обзавелась эмбрионом еще будучи вполне  обеспеченной дамой. У Ирины был друг-бизнесмен. Весть о беременности возлюбленной вполне могла подтолкнуть бойфренда к порогу ЗАГСа. Но этого не произошло. Вскоре мужчина уже развивал бизнес в другом регионе страны, прихватив с собой в нагрузку восемнадцатилетнюю наложницу -  свежую, как персик. А Ирине оставил в качестве алиментов двухкомнатную квартиру и бескрайние возможности практиковаться в ненависти ко всему  мужскому. Он даже не вернулся на пару дней, чтобы забрать Иру и дочь из роддома.

С тех пор подруга бегает. Носится по кругу, как породистая лошадка на Мельбурнских скачках. Утром к восьми - Нюру в садик. Потом на троллейбусе в агентство недвижимости, где она безуспешно подвизается маклером. Из нее такой же маклер, как из Шварценеггера балерина.   В течение рабочего дня Ира бесславно и униженно пытается впарить клиентам квартиры. Продавец она ужасный. К шести вечера - галопом в садик. Забирает дочь, а с ней - мешок  мокрых колготок и ворох платьев, заляпанных кашей. Два раза в неделю занятия в детском центре. И почти каждый день - метания по магазинам и аптекам. Героические будни матери-одиночки.

Но это оптимальный вариант. Бывает и так: у ребенка температура тридцать девять, у Ириши - тридцать восемь,  а на телефоне висит директор агентства и яростно требует немедленно привезти документы. Или: в доме всего полкило риса и ни грамма дензнаков, а до зарплаты - две недели.

В такие моменты на помощь Ирише приходит добрая подруга Юлия.  Хотя нет, я рядом не только в тяжелые моменты, а всегда. Именно я забирала Ирину из роддома, и потом мы четыре месяца жили вместе. Как дружная лесбийская семья. Наверное, так и думали соседи. Все мерзкие мысли соседей пусть останутся на их совести.

А я за четыре месяца вплотную ознакомилась с двумя категориями понятий из  книги «Изощренные пытки. Пособие для начинающих».

Первое - детские сопли, понос, запор, лихорадка, истошный крик. Второе - лактостаз, нехватка молока, мастит, послеродовая депрессия, истерика. И после этих испытаний я полюбила Анечку так, как любит младенца человек, сменивший ему миллион памперсов и вложивший в него миллиард килоджоулей труда.  Самозабвенно! А все мои прагматичные рассуждения о нецелесообразности детопроизводства бедняками - сущий бред. Если Бог дает детей, он дает и на детей. Наверное, основной смысл нашего знакомства и дружбы с Ириной в том и заключался, что я буду помогать ей выращивать ребенка.

 - Подруга ворует твое время и силы! - возмущается Марго. - Она повесила на тебя сопливого, больного младенца. А ты, глупая, и рада! Вместо того, чтобы устраивать личную жизнь, ты нянчишь чужого ребенка!

Но моя мамуля всегда возмущена. Всегда активно недовольна. Такой характер. И я пропускаю замечания мимо ушей. Другая мысль гложет меня порой: как мы поделим ребенка, если вдруг поссоримся с Ириной? В жизни всякое случается. И что я тогда буду делать?..

 …- Возьмем кофе, - решила Ира и захлопнула меню.  - Смотри, какая дама подъехала.

Я обернулась и сквозь стеклянную стену увидела перламутровый «пежо», припарковавшийся у кофейни. Из него вышла  стройная красотка в длинном пальто, отороченном мехом. Сапоги на шпильке, лайковые перчатки, модная сумка. Стопроцентное попадание, воплощенный гламур.  Водопад рыжих волос взметнулся над пушистым воротником. Девушка направилась в кофейню.

- Эх, - грустно вздохнула Ириша. - Как хорошо иметь машину!

- Да уж! Меня вчера в троллейбусе не изнасиловали только потому, что едва не задушили. Девушка в момент асфиксии - не лучший объект для насилия. Я была такая фиолетовенькая, малопривлекательная… Хотя некрофилы, наверное…

- А как она одета! Да,  стильная девица…  Классное пальтишко! И такие яркие глаза… Скорее всего, линзы. Губы очерчены изумительно - наверное,  именно такой рот и называют чувственным. Правда, Юль?

Но я не ответила. Потому что в этот момент судорожно хватала ртом, не претендующим на звание чувственного, воздух. Мне срочно требовался аппарат искусственного дыхания, дефибриллятор, сигарета и двести граммов коньяка. Ай, ладно, несите заодно и донорскую печень!

Потому что в интересной рыжеволосой барышне  я - с огромным трудом - узнала МИЛУ СЕНЧУЛИНУ!!!