Глава 2. Колени и диваны

Обманчивое апрельское солнце нагрело термометр на моем окне до двадцати градусов, и я, доверчивая, как все россияне, нарядилась в плащ. Мы ведь, россияне, всегда верим в лучшее. Верим, что вот этот президент, наконец-то… Как жестоко я обманулась! Ледяной весенний ветер превратил меня в сосульку - да,  симпатичную, изящную сосульку.

Скользя по тротуару, фрагментарно покрытому льдом, снегом и весенними лужами, на полусогнутых обмороженных ногах я подъехала к редакции журнала «Удачные покупки».  Имея в родственниках маму-банкиршу, заметите вы, уместнее подъезжать к работе на личном «мерсе». И не кутаться в жалкий плащик, а томно сверкать глазами из недр норковой или шиншилловой шубы. 

Однако, в моем распоряжении не норковое манто и «мерседес», а старый плащ и две обледеневшие ноги. Хорошо, что не одна и не три.  И я вполне довольна. 

Боже, какой холод! И это начало апреля? Что происходит с планетой? А где широко разрекламированное глобальное потепление?

Когда мне стукнуло семнадцать (и это было - я с трудом сдерживаю рыдания - уже в прошлом веке!), мы с Марго крупно поругались. С юношеским максимализмом я отстаивала право самостоятельно выбирать жизненный путь. Я не хотела экономического образования.  А мама  считала его счастливым лотерейным билетом. Тогда, вспомнив об американской системе воспитания, Марго  заявила: «Хорошо, теперь ты взрослая. Примем этот факт за аксиому. Но если у тебя возникнут проблемы - не вздумай  вешать их на меня!»

Ну, что ж! В то время ей и вправду было не до детей. Она работала по двадцать пять часов в сутки, пытаясь не упустить ни единого шанса, даруемого  экономической ситуацией в стране (страна выходила из кризиса). Наверное, ей было нелегко пинком отправить меня во взрослый мир. А ведь американцы так и делают. И если у ребенка возникают материальные затруднения (как же им не возникнуть!), они не помогают деньгами вовсе не из жадности, а потому что иначе дитя не научится самостоятельно решать свои проблемы. Такая  вот родительская политика. И - как следствие - широкая сеть домов престарелых. Ведь нужно куда-то сдавать порезвившихся на воле предков.

…Впрочем, лишив дочь материальной поддержки, мама оставила за собой моральное право ежедневно скармливать мне солидные порции  нравоучений. Только искренняя дочерняя любовь подпитывает мое терпение, когда я в сотый раз выслушиваю заявления типа:

1) Кофе  вреден.

2) Спать днем - кощунство.

3) Лучшая подруга - умный мужчина.

4) Лучший друг - работа.

5) Жизнь коротка.

6) Никотин - яд.

7) Лень - страшный грех.

Кто бы спорил!

…Да, если Марго и переживала из-за меня, то мой категорический отказ изучать финансы и кредит укрепил ее дух. Наши пути разошлись. В двадцать один я стала суверенным государством. Сняла квартиру, работала в трех местах, жила, как хотела, иногда голодала. Мама тем временем оттачивала мастерство управленца, а потом, очаровав десяток инвесторов, открыла собственный банк. 

Ей есть чем гордиться. «Гелиос» выстоял во время банковского кризиса и сейчас входит в десятку самых динамично развивающихся банков России. Маргарита Эдуардовна Бронникова не раз награждалась почетными титулами. Вот только дочь, по ее мнению, оказалась неудачницей. Зато сын Сергей  полностью оправдал надежды матери. Попрактиковавшись в мамином банке, он проявил себя отличным финансистом и уехал в Москву, как только рамки нашего города стали ему тесны.

Постепенно усилия Марго на ниве банкостроительства дали первые всходы. Она превратилась в крупную фигуру областной бизнес-элиты. А я, по идее, должна была пополнить ряды «золотой молодежи» города. Но ничего не произошло. Нет, мама, вообще-то, предложила мне вернуться  «под крыло». Она даже собиралась купить однокомнатную квартиру в том же доме, где располагались ее апартаменты. Но с условием, что я тут же бросаю журнал, бросаю курить, бросаю бойфренда (о, когда-то у меня был бойфренд!) и перехожу на работу в пресс-службу банка «Гелиос». И тут же, выпучив глаза, начинаю изучать менеджмент (так и быть, не финансы и не кредит, раз у меня на них аллергия).

Да-а-а… Восьмидесятиметровая квартира в центре города в охраняемом жилом комплексе! Холл, огромная кухня и даже гардеробная комната, где я удачно бы разместила две пары сапог и  пять водолазок! Какой простор, какое великолепие!…

К несчастью, презент был завернут в обертку маминого недовольства моим образом жизни. Восемьдесят квадратных метров в обмен на нравственную свободу. Конечно, я не могла принять такой подарок. И осталась на съемной квартире - шестиметровая кухня, тараканы-эксгибиционисты…

И все-таки мне не удалось сохранить суверенитет. В лучшем случае я могу считаться анклавом. Живу отдельно, но драгоценная Марго ни на секунду не выпускает меня из поля зрения. Она еще не утратила надежды откорректировать мой характер и мировосприятие, и делает это путем деликатных замечаний. На дисплее телефона всегда висит надпись: «Пропущено 8 звонков». И все они от мамы. Не знаю, как она находит время еще и для управления банком. Теперь я понимаю, пока Сережа не уехал в Москву, он оттягивал на себя девяносто процентов материнской любви и энергии.  И не потому ли он сделал ноги в сторону столицы, что устал быть зависимым?..

Через секретаря я узнала телефон Миланы Мстиславовны Сенчулиной. 

- Безумно рада тебя слышать, Юля!

Я смутилась.

Неужели она ничего не помнит?

Или помнит, но не держит зла?

- Привет. Мила, как же так? Я только вчера узнала, что ты работаешь в мамином банке. Более того, я и не предполагала, что ты осталась здесь.  Думала,  после школы ты перебралась в другой город.

- Я училась в Питере, но вернулась. А в «Гелиосе» уже два года. Слушай, Юля, нам обязательно нужно поговорить.  Столько лет прошло! Ты замужем? У тебя есть дети? Как ты, вообще, живешь? Давай встретимся!  Ты согласна?

Конечно, я согласна!

Мы договорились устроить слет одноклассниц в кофейне «Бисквит» - недалеко от банка. 

Мила, вероятно, жаждала узнать подробности моей личной жизни (и - косвенно - почерпнуть  интимные сведения о начальнице). Но и я испытывала к ней интерес. Нет, требование МЭ перенять опыт успешной сверстницы не являлось побудительным мотивом. Мной двигало, во-первых, банальное любопытство: как ей удалось прорваться в круг избранных? Во-вторых, я была обязана попросить у Милы прощения. Да, я виновата перед ней. После исчезновения Милы из нашей школы прошло много лет, но я, существо сентиментальное и, к сожалению, отягощенное обостренным чувством справедливости, продолжаю сгорать от стыда при упоминании ее имени. Как мы поступили с Милой! Ее образ - вкупе с другими малоприятными фантомами - таился в моей памяти за дверью из черного гранита. А теперь вырвался на волю, как джинн из бутылки, и мои щеки покрылись лихорадочным румянцем.

Я спрятала телефон. Итак, встречаюсь с Милой Сенчулиной, удачливым менеджером банка «Гелиос». Девушкой, заслужившей одобрение самой М.Э.Бронниковой. А когда в последний раз мама хвалила меня? Сейчас вспомним… Так, надо хорошенько напрячь мозги… 

- Здравствуй, детка! - остановил меня в коридоре шеф.  Я почти пронеслась мимо, презрев субординацию и элементарную вежливость - так взволновал разговор с Милой.

- Ой, здравствуйте, Степан Данилыч! Извините, я вас не заметила!

Да, когда мужчина возвышается над вами подобно Статуе Свободы, его неимоверно трудно заметить.

- Юля, ты, случайно, не заболела? Ты красная.

Я приложила ладони к пылающим щекам. Ладони, наоборот, оказались совершенно ледяными.

- Я не заболела, Степан Данилыч. Просто замерзла, пока добиралась сюда. А потом попала в тепло и от перепада температур зарумянилась. Это естественная реакция сосудов, им свойственно расширяться, чем и объясняется приток крови к лицу, и…

- Юля, меня всегда удивляло твое умение компетентно, а главное - кратко, объяснить суть  любого явления.

- Степан Данилыч, сейчас я  сконцентрируюсь и побледнею, - пообещала я.

- В принципе, тебе и так не плохо. Значит, ты вполне здорова? А то возьми больничный.

Святой человек! Какой больничный при моем графике работы? Я, бывает, без всяких больничных  целыми неделями не появляюсь в редакции журнала.  Хотя, конечно, материалы всегда сдаю в срок.

И тут я заметила, что не только я странно выгляжу, удивляя собеседников пунцовым цветом лица. Сам Степушка сегодня был неординарен. Его глазные яблоки странно вращались. Он что, претендует на роль  вурдалака в мистическом триллере? Надо срочно сообщить боссу - это не его типаж. С внешностью Степана можно претендовать максимум на роль Гигантского Пупса в леденящей кровь эпопее «Игрушки-убийцы». Ведь шеф такой гладкий,  упитанный, с окладистой русой бородой.

Приглядевшись, я поняла, почему взгляд  Степана Данилыча подозрительно блуждает. Ах, да! Ведь сегодня я - редкий случай! - надела юбку, а не джинсы. И Степан усилием воли пытался заставить себя смотреть не туда, куда хочется, а туда, куда следует глядеть при разговоре с женщиной - в вырез кофточки. Вернее, я хотела сказать,  в ее чудесные голубые глаза.

Я коварно выставила вперед ногу.

Степан смутился.

- Юля, ты в курсе, что у тебя отличное…

Колено?! Я быстро выставила вперед второе. Пусть Степан Данилович убедится, что и оно не хуже.

- … чувство стиля.

- ?!

- Ты хорошо написала про аквапарк.

Предпочла бы услышать комплимент ногам.

Это надежнее.

А великолепный стиль, распыляемый на статьи об аквапарках и супермаркетах, - это как-то грустно.

Марго считает мою работу суматошной и непрестижной: я - журналист в рекламном издании «Удачные покупки».  И каждый раз лечу в редакцию, как на крыльях. Мне здесь рады.  У нас элегантный офис, приятный коллектив и жизнерадостная атмосфера. Местные капиталисты, воспетые в журнале,  оборудовали штаб-квартиру по последнему слову моды и техники.  Их деньги и товары в обмен на литературный дар журналистов-рекламистов.

Да, я работаю в рекламном издании, и у нас все честно. Вы открываете красочный глянцевый журнал и знаете - любая статья, восхваляющая фирму или личность, оплачена из кармана героя статьи. «Удачные покупки» распространяются б*******о, журнал развозят по офисам крупных фирм, выкладывают на стойки в больших магазинах. Можно не брать и не читать.

Наверное, это самый честный вид рекламы - мы не держим потребителя за идиота. Не пытаемся навязать ему известную марку водки, демонстрируя ее в пятнадцати ракурсах восемьсот раз в течение одной серии фильма.  И самый честный вид журналистики - уж лучше нахваливать кефир и ряженку предпринимателя Пустобрыева, чем выдавать в эфир сюжеты об успешной реализации реформ и улучшении жизни народа. Слезы льются градом, когда видишь  в новостях старушку, выигравшую от монетизации льгот. Это где ж такую откопали? Наверное, журналистам Первого канала пришлось сильно постараться, чтобы раздобыть для съемок сей редкий экземпляр.  Да, эти ребята настоящие профессионалы: вроде бы ни о чем другом, кроме убийств, взрывов, авиакатастроф они говорить не в состоянии.  А получили задание разъяснить народу необходимость реформ - и пожалуйста, на экране масса положительных, жизнеутверждающих сюжетов

- Юля, держи, - шеф протянул мне серебряный прямоугольник визитки. - Наш новый заказчик. Аслан Кумраев. Мебельные салоны «Таунхауз». Знаешь?

- Знаю. Очень красивая мебель. И по демократичным ценам. Например, если я начну голодать прямо сейчас, то к пятидесяти годам вполне  успею накопить на диванчик.

- Не обольщайся. Не успеешь.

- Почему же! - От обиды перехватило дыхание. - Вы хотите сказать, что до пятидесяти мне осталось совсем немного?

- Да нет, я просто помню о твоем кредите. На диван тебе никак не выкроить.

- Ах, да.

- Но ты поработай с Кумраевым. Повосхищайся им. Возможно, он подарит тебе что-нибудь из салона. Тот же диванчик.

- Вот еще! Не нуждаюсь в буржуйских подачках!

- Да ладно, не выпендривайся. Все мы этим кормимся. Аслан, кстати, забил четыре страницы.

- Четыре страницы! - задохнулась я. - Нонсенс! Даже такие неординарные мужчины  как Шрёдер, Лужков или Брэд Питт не сумели бы исторгнуть из меня более чем полстраницы комплиментов. Куда уж какому-то Аслану Кумраеву!

- Каждый или в совокупности членов?

- Что? Я не об этом.

- Не о чем? - озадачился Степушка.

- Ну, не о членах, - чуть слышно прошептала я, вновь покрываясь румянцем.

- Вроде бы разговор шел об Аслане Кумраеве, - с подозрением посмотрел на меня шеф.

- Изначально - да. Но вы почему-то уклонились в сторону физиологических нюансов.

- Каких? - упавшим тоном спросил Степан Данилыч.

- Ну, этих самых… Как же… Мммм… - замялась я.

Перезревшая  мадам с четырнадцатилетним сексуальным опытом вообще-то могла бы свободно оперировать различными понятиями.  Раз уж мы заговорили об этом приятном предмете. Но у меня разнузданное воображение и острая нехватка сексуального общения. Поэтому я покрылась краской сразу же, едва босс упомянул мужское достоинство Аслана Кумраева…  Странно, а почему Степан вообще  вспомнил об этом аксессуаре господина Кумраева? Однозначно, там что-то экстраординарное. Заметное невооруженным глазом. Восточный ведь мужчина, судя по имени. Откуда-нибудь из Дагестана, Бангладеша или как там это все называется…

Нет, мужчины  меня удивляют!  Любую, самую интеллектуальную беседу, они способны вывести на укатанную колею: а) футбол; б) секс. 

- Степан Данилыч! - взмолилась я. - Отстаньте же. Я уже забыла, о чем мы говорили!

- Я - о четырех страницах,  - напомнил босс. - Ты - о членах.

Ну вот, опять!

- Я?! Я? Да вы первый начали!

- Ладно, ладно, не нервничай. Ну, значит, четыре страницы. Но это - с фотоматериалом. Тимофей нащелкает.   И, пожалуйста, не затягивай. Поставим прямо в номер. Кстати, Брэд Питт - это актер? Я прав? Точно, я вспомнил. Его же избрали губернатором Калифорнии.

- У вас потрясающая эрудиция, Степан Данилыч!

Боссу около сорока. Не настолько он старше, чтобы называть меня «деткой». Но у Степана рост и борода. Поэтому он на всех смотрит   покровительственно. Но  мягок, заботлив и немного болтлив. Любит поразглагольствовать. Особенно в компании подчиненных - ведь подчиненным не следует перебивать шефа. Ко мне вот прицепился с половыми органами, словно маньяк какой-то. Дались они ему!

…Значит, у меня новое задание. Мебельные салоны «Таунхауз». Сегодня же  разыщу Аслана Кумраева,  повешусь на восточного гиганта талисманом  и буду ездить  по  салонам, пока не составлю четкого представления о предмете статьи.

Интересно, а про диванчик босс пошутил или сказал всерьез? Ну, да, несомненно, обзавестись диваном из престижного салона мебели - удачное дополнение к гонорару. И это практикуется. После выхода имиджевых статей заказчики иногда благодарят автора.  Правда, я всегда чувствую себя  при этом неловко. Но наши клиенты невероятно настойчивы.

Одна бизнес-леди, собственница косметологического салона, презентовала мне купон на элитную процедуру «Орхидея».  Уникальная омолаживающая процедура  по цене автомобиля. Клиентками салона являются первые дамы области, и они, надо полагать, с готовностью выкладывают сумасшедшие деньги за манипуляции с их дряблыми физиономиями. И вот я, свежая, юная, случайно затесалась в этот паноптикум.  Необыкновенно повезло! По словам окружающих, я выгляжу на двадцать один (в реале - двадцать девять. Увы!). Лазерно-ретиноловая мощь «Орхидеи» скостила бы еще лет пять, и я превратилась бы в десятиклассницу. Чудо! Сказка!

К несчастью, выяснилось, что у меня аллергия на препарат, используемый во время сеанса. Таких случаев - один на миллион! - вопила испуганная дама-косметолог. Я опухла, как жертва паротита. И две недели хрипела, словно агонизирующий кабанчик. Зато омолодилась совершенно б*******о! Ни копейки не потратила!

А вот еще случай. Владелец  восславленного мной супермаркета прислал корзину фруктов и сыра. Фрукты - экзотические, сыр - изысканный,  с плесенью. Владелец супермаркета, очевидно, очень хотел произвести на меня впечатление. Да, произвел. Еще какое. Потому что и к экзотическим фруктам, и к плесневелому сыру нужно долго и трудно привыкать. Мы с подругой Ириной -  неискушенные крестьянки! - были не подготовлены к утонченному наслаждению. Что с нами потом приключилось! Вспоминаю с содроганием. Я подозреваю, именно так страдают носители холерного вибриона. Если бы владелец супермаркета  видел наши мучения, он сразу же повесился бы. Потому что порядочный человек не имеет права жить с таким клеймом на совести…