Глава 2

Первый рабочий день

Холодный ветер и слякоть стали моими сопровождающими с утра. Я шла, подгоняемая в спину сквозняками, низ брюк покрывался мелкими пятнышками грязи, а в голове впервые за долгое время возник вопрос: «Может, и правда стоило купить машину?»

Станция Чистые пруды встретила меня тепло и солнечно, словно за сорок минут, проведенных в метро, в Москве сменился целый сезон. Погода этим летом настораживала: иной раз утром казалось, что начался обещанный учеными ледниковый период, к обеду жарило так, что хотелось содрать с себя кожу, а к вечеру до дома добиралась перебежками, держась за фонарные столбы в надежде, что не снесет ветром в Канаду.

За размышлениями я и не заметила, как добралась до знакомого трехэтажного здания, и лишь остановившись напротив массивной двустворчатой двери с надписью «Сотов и Малкин», вспомнила, куда и зачем бежала. Новая работа, новые обязанности, новые знакомства… все это ожидало там, внутри. Но я не спешила. Достав влажные салфетки, оттерла брюки от пятен, вернула свеженький вид темно-бежевым туфлям-лодочкам и, пожелав самой себе ни пуха ни пера, пошла покорять очередные вершины.

Регина Петровна, она же «акула пера», уже сидела на месте в небольшом кабинете на первом этаже. Увидев меня, робко сунувшую нос в приоткрытые двери, женщина шевельнула уголками губ, пытаясь, видимо, показать радушную улыбку. Вышло странно, но попытку я оценила, робеть перестала и радостно возвестила:

– Рада вас видеть. Снова. Я принесла недостающие в прошлый раз документы и готова сегодня же…

Договорить не дал звонок телефона.

Подняв вверх указательный палец, Регина Петровна бросила взгляд на часы, цыкнула и, сняв трубку, степенно ответила:

– Кадры. Слушаю. Да. Да. Сейчас? Поняла. Посылаю. Да.

Трубка вернулась на место, а меня одарили второй попыткой улыбнуться.

– Вас, Ульяна, уже ждут. Документы давайте, я их отксерокопирую, в личное дело подошью и в договор внесу данные. Через часик загляните, подпишем все. А пока вам на третий этаж в тридцать первый кабинет. Всего хорошего.

Я покивала для порядка, бумажки отдала и пошла, куда послали, сожалея о том, что с утра решительно отвергла валерьянку, заменив ее мощной порцией кофеина. Теперь организм был нереально бодр и до отвращения труслив.

Третий этаж встретил красивым фойе в светлых тонах и с растениями по периметру стен. Напротив лифта за столом сидела вчерашняя секретарша. При виде меня она встрепенулась и растянула губы в заученной улыбке:

– Доброе утро, Ульяна. Александр Сергеевич ждет у себя. – Мне грациозно ткнули рукой влево. – Сейчас я предупрежу его, что ты уже пришла.

Кивнув, я отодвинула рукав пиджака и бросила взгляд на часы. До начала рабочего дня оставалось десять минут. И мне категорически не нравилось ощущение, будто сотрудницы агентства и вовсе не уходили с работы.

– Можете идти. – Повесив трубку, Светочка снова дежурно улыбнулась. – Проводить?

– Не нужно. – Я тоже осчастливила ее видом на свои тридцать два зуба и пошла заданным курсом. Налево.

Проходя мимо первого по счету кабинета, услышала новый голос. На этот раз мужской. Чуть притормозив, разглядела молодого блондина в сером костюме и голубой рубашке под цвет глаз. Он говорил через гарнитуру, при этом хмуро листая папку с документами.

– ...была создана индивидуальная композитка. Мы рассылаем ее еженедельно по всем топовым кастинг-проектам, но предложений пока не поступило. Давайте наберемся терпения и…

Что «и» – не дослушала, так как меня заметили, после чего дверь закрылась плотнее. Прямо перед моим любопытным носом.

Поджав губы, я решила запомнить этого типа и сказать какую-то милую гадость при случае, а пока миновала еще одну дверь и остановилась у нужной. Под цифрой тридцать один красовалась надпись «Малкин А.С.»

Стук сердца в груди был гораздо громче того, что произвел на свет мой кулак, встретившись с деревом. Уж не знаю, какой из них услышал новый босс, но откликнулся тут же:

– Да!

– Доброе утро, – упрямо проговорила я, показываясь на пороге кабинета. Хотя внутри все противилось тому, что оно реально доброе.

– А, явились. – Александр Сергеевич посмотрел на меня из-под очков, быстро пробежал взглядом по костюму от застегнутой наглухо блузки до мысков туфель, снова поднял глаза и удовлетворенно кивнул: – Хорошо. Как вас?.. Марьяна?

– Ульяна.

– Угу. На первом этаже у нас кухня, там кофемашина. Пользоваться умеете?

– Разберусь, – убежденно кивнула я.

– Хорошо. Мне три ложки сахара без молока. И перекусить что-то организуй. Давай быстренько.

– А вещи? – Я покрутила в руках сумкой-чемоданом. – Мне пока место не определили, где можно…

– Здесь твое место. Вон стул, положи там шмотки и принеси, наконец, чертов кофе!

«Стрессоустойчивость, умение схватывать на лету», – вспомнила я выборки из собственного резюме. Надо бы соответствовать.

Повесив пиджак на стул, туда же положила сумку и вышла, успев бросить на шефа недовольный взгляд. Он что-то читал в планшете, одной рукой придерживая дужку очков, а второй листая виртуальную страничку вверх. Сопел с негодованием, кривил губы. По всему видно: занят чем-то очень важным.

С кофемашиной я справилась, с завтраком тоже разобралась. Потом сбегала в химчистку, что нашлась за два квартала от работы, и забрала оттуда два серых костюма. Вернувшись, побежала к юристам, где на меня составили разовую доверенность для получения корреспонденции агентства. Сходила на почту, получила две коробки и пакет писем с пригласительными, еле приволокла их на работу, сама же рассортировала. Только собралась на обед, как была схвачена за руку и в добровольно-принудительном порядке отправилась с шефом на съемочную площадку какого-то сериала. Присутствовала на странных переговорах, где в течение двадцати минут два мужика в дорогих костюмах крыли друг друга матом, пытаясь прийти к консенсусу по поводу гонорара третьего мужика. Я при этом стояла с умным лицом и не понимала, зачем меня притащили.

– Сотню накинь, и Макс подумает, – посмотрев на часы, сообщил Малкин собеседнику.

– Да вы охерели совсем! – противился жадный продюсер. – За пять минут в кадре такие бабки. Обойдусь!

– Как знаешь, – скучающим тоном заявил шеф, – рейтинги у тебя – днище, Паша, а я предлагаю реальный выход. Не хочешь принять руку помощи – тони дальше.

– Рука помощи? Серьезно?! Да твой Старовойтов – одноразовая звезда. Он уже в закат пошел! Не борзейте!

Малкин демонстративно зевнул в кулак.

– Все, мы уходим. Но смотри, Паша, через три дня Макс будет уже в Израиле, там съемки «Проклятия фараона» начинаются, и он в одной из главных ролей… Так что потом не ной, хоть в дружбу, хоть в службу, а уже помочь не смогу.

Продюсер встал в стойку, нахмурился, потер лоб.

– Серьезно? Его позвали?

– Иначе и быть не могло, – пожал плечами Малкин.

– Ладно, – «сломался» продюсер, – твоя взяла. Завтра жду Макса, заплачу по твоему тарифу. Но это грабеж.

– Это дружеская скидка, Паша, – покачал головой шеф. – Актеры такого масштаба могли бы требовать больше, но тебе повезло, что мы знакомы и ты мне нравишься. Я вижу в тебе потенциал, и только поэтому уговорил Макса выделить время.

– Конечно, и бабки здесь совершенно ни при чем, – пробухтел продюсер…

Через двадцать минут мы сидели в машине, поедая салаты «на вынос», купленные в более-менее приличном ресторане, потому что времени катастрофически не хватало, и Малкин звонил куда-то, но ответом ему были лишь длинные гудки.

– К Старовойтову, – сбросив вызов, сказал он водителю. – Не дай бог пьет, сучонок.

Судя по тону и перекошенной физиономии, настроение шефа внезапно упало и разбилось. Брови сошлись на переносице, открылся ноутбук, и длинные пальцы яростно забарабанили по клавиатуре, да так, что та едва не дымилась.

По пути со мной заговорили лишь дважды. Первый раз Александр Сергеевич спросил, какого хрена я на него пялюсь – пришлось молча отвернуться, – а во второй раз я чихнула, и водитель пожелал мне здоровья. И это за тридцать минут езды, благо хоть без особых пробок.

Одним словом, когда приехали на место, я мечтала, чтобы этот день закончился, и хотела оказаться в теплой постели. Мечта почти сбылась и гораздо быстрее, чем я рассчитывала.

Макс Старовойтов нашелся в одной из квартир многоэтажки в очень даже приличном спальном районе Москвы. Он радушно распахнул двери, даже не спрашивая «Кто там?» и потрясающе улыбаясь, схватил меня за руку со словами:

– Блин, какая милота. Это мне?

На Малкина посмотреть я не успела, Старовойтов потащил меня за собой. Пробежав вслед за звездой экрана в одну из комнат, была осторожно брошена на кровать, рядом со скомканным одеялом и голой, явно девичьей задницей, из которой росли длинные ноги. Остаток тела и голова девицы терялись под мятой, накинутой как попало простыней.

– Прелесть, – услышала я голос шефа совсем рядом. – Отрываешься, значит?

– Есть такое, – отозвался Макс Старовойтов.

Вспомнив, где и с кем нахожусь, уставилась на предмет вожделения тысяч и тысяч девиц нашей необъятной родины.

Он стоял у журнального столика. В одних плавках, увенчанных неким неизвестным мне лейблом сбоку. Ростом чуть выше среднего, мускулистый, поджарый, кричаще красивый… Блондин с синими глазами, на которые вечно падает чуть удлиненная челка. Прикурив от зажигалки, Макс запрокинул голову назад, вдохнул поглубже и тут же выпустил в потолок колечки дыма.

Я закашлялась и вернулась в реальность.

Вскочив со смятой постели, передернула плечами, понимая, что именно здесь происходило до нас, и брезгливо отряхнула руки.

– Ты просил пару дней отдыха, – спокойно проговорил Малкин.

– Да. – Макс снова заулыбался, при этом глаза его были сильно затуманены. Ступив назад, он наткнулся на что-то и едва не упал. – Сука!

Зазвенело стекло – столкнулись несколько пустых бутылок.

– Ты пьян, как скотина, – все тем же терпеливым тоном вещал шеф.

– Чертовски верно замечено! – засмеялся Макс, разводя руки в стороны. – Это и называется отдых, друг. Расслабься.

Звезда шоу-биза упал на кресло, стащил с подлокотника неприлично короткое черное платье, расшитое пайетками, и швырнул его в сторону.

Задница на кровати, «поймав» одежду, пошевелилась, и спустя миг миру явилось растрепанное заспанное нечто. С большими губами, красивым узким носиком и глазами, полными недоумения.

– Привет, – хрипло поздоровалась красотка – а девушка действительно была хороша, если не брать во внимание волосы дыбом и «смоки айс», перебравшийся с верхних век на нижние. – А где все?

Ее голая красиво стоящая грудь примерно третьего размера заставила меня осуждающе нахмуриться. И даже отвернуться, поджимая губы. А потом еще и подумать злорадно: «Вот родит она когда-то, и все это обвиснет до пупка. Непременно обвиснет! А у меня все останется на месте. Весь первый размер!»

– Все ушли, вам пора, – ответил Малкин девице. – Всего хорошего. Макс, скажи девушке до свидания.

– Пока, солнце, – грустно пожал плечами Старовойтов, затягиваясь очередной порцией никотина и одновременно вынимая из-под себя три шнурка, связанных вместе. «Трусики», – догадалась я и сразу подумала, что в таких ходить – целая пытка.

– Ты мне позвонишь? – заулыбалась милая девушка, на удивление ловко поймав собственное белье. – Где написать номер?

– Он помнит его наизусть, – вмешался шеф, подхватывая красотку за запястье и подталкивая к выходу. – Память профессиональная.

– Но я не говорила… – пыталась возразить девица, оправляя платье одной рукой и прижимая к груди трусики второй.

Проследив за ними взглядом, я поправила очки на носу и повернулась к Максу, где столкнулась с веселым, даже каким-то мальчишеским взглядом.

– Нас не представили, мышка. – Старовойтов поднялся с кресла и вернулся к столику, где затушил сигарету прямо в тарелке с сырной нарезкой. При этом он продолжал смотреть на меня и немного криво улыбаться, больше на левую сторону.

– Ульяна Михайловна, – копируя тон Малкина, проговорила я. – Помощница вашего агента. Его правая рука, можно сказать.

– Правильно. – Макс вдруг хлопнул в ладоши и с силой их потер. – За это надо выпить.

– За что? – не поняла я.

– За то, что Саня перестанет мозолить собственную руку. Ему давно нужна была помощница, совсем ведь озверел.

Я крепко сжала зубы, понимая, на что актеришка намекает, и уже хотела высказаться по этому поводу, но меня опередили.

– Еще хоть стопку выпьешь, и я расторгаю контракт. – Малкин говорил прямо над моей головой, так что я даже вздрогнула от неожиданности. – Хватит отдыхать, Макс.

– Только не надо угроз, – поморщился Старовойтов. Но бутылку поставил на место. – Что прикажешь делать? Сидеть и читать томики Ницше?

– Учить слова. – Меня обошли слева, пахнуло дорогим мужским парфюмом. – Я выбил тебе роль в «Императрице» у Паши Клименко. Два дня съемок, а потом летим в Израиль на пробы к фильму «Проклятие фараона».

Миг, еще один – и перед нами, кажется, другой человек. Бодрее, сосредоточеннее и гораздо серьезнее.

– Как? – только и спросил этот новый Макс.

– У тебя очень хороший агент, Старовойтов, – хмыкнул шеф. – Не «пролюби» все из-за своей дурости.

– Не верю. Паша разорился на роль для меня? И в «Проклятие» позвали? С чего бы?

– С того, что ты красив, богат и знаменит. Ну и я реально хорошо знаю свою работу. Кстати, знакомься, моя помощница. Правая рука. Пока на стажировке. Ульяна.

Мое отчество демонстративно опустили и подчеркнули шаткое положение на должности, но хоть без аморальщины обошлось, вроде той, что гениальный актер приписывал.

– Здравствуйте, – как можно нейтральнее проговорила я. – Рада знакомству.

– Ты мне тоже сразу понравилась, мышка, – улыбнулся Старовойтов, протягивая руку и пожимая мои холодные пальцы. – Бледненькая какая, не гоняй ее сильно.

Последние слова были адресованы шефу, конечно, а вот смотреть Макс продолжал на меня.

– С этим как-нибудь сам разберусь, – ответил Малкин, щелкая пальцами. – Пошли, Ульяна. Дела.

Я снова сжала зубы и едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Так обращаться с собой я никому никогда не позволяла, но уволиться сразу было все равно что признать свою слабость.

– Не обращай внимания, – шепнул Макс за миг до того, как я забрала свою ладонь из его руки, – он не такой уж сухарь, мышка. Но бесить его тоже не стоит.

– Ульяна, – поправила его я. – Спасибо за советы и до свидания, Максим Андреевич.

Покидая его квартиру, я бросила последний красноречиво-брезгливый взгляд на мятую постель и бутылки на полу, после чего с чувством некоего превосходства гордо удалилась вслед за начальством.

Александр Сергеевич ждал меня у лифта, задумчиво постукивая длинными пальцами по стене и глядя в пол. Со мной он снова не говорил. Ни когда я приблизилась, ни в авто, ни в офисе. Но я упорно дошла за ним до кабинета, чтобы все-таки замереть на пороге с вопросительно-недоуменным выражением лица.

– Двери закрой! – недовольно рявкнул шеф, стоило ему усесться в глубокое кожаное кресло и откинуться на высокую спинку.

Я выполнила просьбу и хотела облегченно вздохнуть, когда услышала новый рык:

– С этой стороны, Рыбкина!

Пришлось войти, плотно прикрывая за собой двери.

– У тебя такой вид, будто я тебя уже утомил, – констатировало начальство.

– Ни капли, – ответила, подбираясь всем телом. Плечи выпрямила сильнее, натянула заинтересованную полуулыбку на губы, сцепила руки в замок. – Что будет угодно?

– Переигрываешь, – неожиданно спокойно отмахнулся Малкин и закрыл глаза рукой. – Голова у меня разболелась. Найди таблетку какую-нибудь и свободна на сегодня.

– Давление скакнуло? – уточнила я. – Вы гипертоник? Или наоборот? Что обычно помогает?

– Зануда, – тихо, почти неслышно, проговорил шеф.

– Значит, предпочтений нет, – догадалась я. – Удивительно. В вашем возрасте и при такой профессии уже надо знать… Ой, спазмалгон сейчас дам.

Я осеклась, увидев неожиданно озверевшее лицо Сергеевича и, стащив с плеча сумку, закопалась в ней едва ли не по самые уши.

– Что ты там про возраст лепетала, Рыбкина? – все-таки спросил Малкин, при этом усаживаясь ровнее и хмуря брови все сильнее с каждой последующей секундой.

– А что такого? – Я не нашла в себе сил промолчать. – Все болезни молодеют. От инсульта сваливаются совсем молодые люди. Поэтому и сказала…

– И сколько, по-твоему, мне лет? – Он склонил голову набок, вскинул бровь, забарабанил пальцами по столешнице.

– Да откуда мне знать? – пожала плечами, при этом жадно разглядывая по-мужски красивое лицо босса. Морщинки нашлись только по внешним уголкам глаз да на лбу еле видная полоска. Седины не обнаружилось, цвет лица показался здоровым… Но карьеру он строил не один год, а больше десяти. Значит, лет сорок? Решив сделать человеку приятно, сократила насчитанные годы: – Тридцать пять?

Малкин неотрывно смотрел на меня, только пальцами барабанить перестал, отчего вокруг повисла зловещая тишина.

– Тридцать четыре? – похлопала ресницами я.

– Тридцать два, Рыбкина, – закатил глаза шеф, после чего резко оттолкнулся ладонями от стола и поднялся. – Сам таблетку найду, иди с глаз долой.

– Давайте я завтра в аптеку с утра зайду, – предложила, чувствуя себя виноватой, – куплю вам аппарат для давления, и тогда в следующий раз можно будет понять…

– Домой, Рыбкина! – завопил Малкин, указывая пальцем на дверь.

Меня словно ударной волной вынесло из кабинета, и очнулась у самого лифта.

Нажав на кнопку вызова, услышала сзади флегматичный голос секретарши Светочки:

– Давно он так ни на кого не орал, видно, сработаетесь.

Дома я оказалась значительно раньше, чем в те времена, когда работала на Коршунова. Это приятно радовало и в то же время вызывало легкую растерянность. Слишком уж непривычно было видеть из окна собственной квартиры, как темнеет на улице. Радуясь давно забытым ощущениям, я даже на подоконник влезла с ногами, поставила тарелку с подогретым спагетти на колени и прижалась лбом к прохладному стеклу, разглядывая прохожих внизу.

Прелесть.

Помню, сидела здесь же, готовясь к зачетам и экзаменам, зубря конспекты и иногда вскидывая голову, чтобы повыть на луну от усталости. В институте у меня была репутация зубрилки. В то время как большинство сокурсников встречались друг с другом, переживали личные драмы и шумной толпой отмечали придуманные ими же поводы, я корпела над тетрадками. Иногда они просили пустить их ко мне в квартиру, но всегда получали категорический отказ. Нет, я любила общие праздники, но только в свободное от учебы время и без участия моей жилплощади. Не хватало еще разгребать потом за всеми мусор и проблемы с соседями.

«Зануда», – отчетливо прозвучал в голове голос Малкина. Но обидно не стало. Пожалуй, он очень верно охарактеризовал меня. А еще сегодня я была «мышкой». Это уже от звезды шоу-бизнеса, Макса Старовойтова. За серый костюм, молчание и очки на носу, наверное… Вот это неприятно. Определенно, шеф мне понравился гораздо больше глупого актеришки, сразу перешедшего с незнакомой девушкой на панибратские отношения.

В животе заурчало, и я, опомнившись, поняла, что пропустила момент, когда на город окончательно спустилась темнота, а спагетти безнадежно остыли. Пришлось греть повторно и есть их почти деревянными.

Решив вернуть себе настроение, набрала ванную с пеной и включила релаксирующую музыку. Даже пять минут успела покайфовать. Перед тем как телефон зазвонил.

– Алло, – буркнула я в трубку, даже не глядя на номер и собираясь по-быстрому отшить собеседника.

– Рыбкина? – голос мужчины на той стороне звучал удивленно. – У тебя что там, вода журчит?

– Кто это? – испуганно спросила я, пытаясь сесть поудобнее и брызгаясь во все стороны. – Александр Сергеевич?

– Я. Давай выходи быстрее, машина у подъезда.

– Какая машина? – Я оторвала телефон от уха и посмотрела на экран. Девять часов вечера.

– Рабочая! – тем временем неслось из динамика. – У тебя пять минут! Валера, глуши пока двигатель, она там мыться изволит.

Связь оборвалась, а я все еще смотрела на телефон, не понимая, что это вообще было.

Затем медленно, словно во сне, отложила аппарат подальше, вылезла из ванной, вытерлась и принялась сушить волосы, постоянно поглядывая на экранчик. Вдруг показалось? Могло быть такое?

Спустя пять минут телефон снова зазвонил. Я бросила на него недовольный взгляд и продолжила красить правый глаз. Значит, не показалось, блин…

Когда зазвонил домофон, я уже бегала по квартире в нижнем белье, разыскивая колготы, помаду и очки.

О чем и сообщила шефу в динамик. Он милостиво дал мне еще минуту. Сволочь!

В общем, блузку застегнула, уже открывая двери, тогда же надела вторую туфлю и выбежала в ночь непонятно куда, непонятно зачем.

– Мы из-за тебя опоздаем, Ульяна Михайловна, – встретил меня у подъезда Малкин. – Макс просрет контракт на рекламу, и кто будет возмещать потери?

– Какие потери? – отмахнулась я. – Сейчас поздний вечер. Приличные люди спят уже.

– Так мы с приличными не работаем, – хмыкнул шеф. – А ты что говорила на собеседовании?

– Что?

– Работа – это святое, а личное время – блажь.

– Я так говорила? – поразилась, едва поспевая за Малкиным.

– Да. Немного иначе, но общий смысл тот же. Так что работаем, Рыбка, и не ропщем. Ясно? И рубашку поправь нормально, а то всю разницу между полами насквозь видно.

Он сел в машину первым, не придержав для меня дверцы, а я уставилась на собственную блузку, где расстегнулись или изначально оказались не застегнутыми пара пуговиц. На том самом месте, где сказал Малкин, чтоб ему икалось всю ночь.

– Трогай, Валера, – услышала, едва села в авто. – Моя помощница соизволила снизойти.

– Если бы вы меня заранее предупредили, – я повернулась к начальству и гневно сверкнула очками, – то не пришлось бы ждать. И ехать за мной тоже не пришлось бы. И…

– И? – вскинул бровь Малкин. А тон у него был такой, что захотелось поежиться.

– И… извините, – пробормотала отворачиваясь. Ведь действительно, меня предупреждали, что работа будет вне графиков. Так чего теперь строить из себя обиженную? – Сама, конечно, во всем виновата. Буду теперь знать…

– Ага, – довольно ухмыльнулся шеф, – в любое время, Рыбкина. Дня и ночи. Работа у нас такая, мы себе не принадлежим. А теперь по делу. Знаешь компанию «Русикон энд Ворм»?

– Нет.

– Они продают мужское белье.

– Качественное? – уточнила я.

– Чего? – Малкин пару раз моргнул. – Белье? Нормальное. Какая разница? Суть в том, что они наняли Макса для рекламы. Он сегодня сниматься должен.

– Не приехал? – предположила я.

– Типун тебе на язык. – Малкин бросил на меня настороженный взгляд. – Съемки в одиннадцать начнутся. Студия в получасе езды отсюда. Так вот, пойдешь туда и отзвонишься, как только увидишь Старовойтова. Что, мол, Звезда на месте, отрабатывает бабло.

– Хорошо, – подавив зевоту, кивнула.

– Если приедешь, а его там нет – звонишь мне. Я его, падлу, из-под земли достану.

– Может, сразу к нему на квартиру поехать? – предложила я. – Захватить его на съемки.

– Нет, – качнул головой шеф.

– Почему?

– Нет его дома, говорю.

Я чуть вздернула бровь и скривила губы. Честно говоря, не очень понимаю, чего так носиться с тем, кто ведет себя совершенно непрофессионально? Неужели нет других талантов?

Малкин на мою мимику отреагировал. Склонил голову, помолчал чуть, а потом неожиданно пояснил:

– Макс – машина, когда надо. Но в последние недели он работал слишком много, а потом сорвался немного на репортеров. Так что пришлось ему отпуск небольшой организовать. А Старовойтов и отпуск – слова не очень совместимые, нужно контролировать возвращение.

– Так вы его искать будете, если он на съемки не придет? – поняла я. – Ужас какой. Как будто вам это больше, чем ему нужно.

– Так и есть, Ульяна. Нам это нужно больше, чем ему. Его карьера – наша работа и наша забота. Он пролетит – мы за ним. Мордой в асфальт. Это ясно?

Меня снова отругали, вот что ясно.

– Да, – сокрушенно кивнула я, принимаясь правильно застегивать блузку. – Буду вам звонить и отчитываться, если его нет. Все поняла.

Студия обнаружилась не где-нибудь, а в одном из многочисленных строений на ВДНХ. И внутри триста квадратных метров, нашпигованных оборудованием.

За свои двадцать три года я всего один раз была на «профессиональной фотосессии». Так обозвал ее Генка, парень с моего потока. Он прошел недорогие курсы, купил аппаратуру с рук и решил создать себе портфолио. Пригласив меня в числе еще пятерых девочек на свою съемную квартиру, включил круглую лампу, прикрученную к штативу, натянул на стене золотистые шторы и вдохновенно щелкал на кнопочку зеркального фотоаппарата, советуя, как лучше встать. Накрасились тогда мы сами, одежду принесли свою.

К слову, фотографии получились неплохими, но карьера у Генки не сложилась. Может, моделей выбрал не тех, может, свет выставил не в ту сторону – не знаю.

Помещение же, в которое сегодня нас привез Валера – водитель шефа, – оказалось огромным, освещаемым всевозможными лампами. Стены в нем были отделаны самыми разными фактурами, от белого лофтового кирпича и старой штукатурки до амбарной доски… Вдоль всего зала тянулись большие окна, к некоторым из которых шли ступени. Нашлись там и всевозможные декорации, в основном сдвинутые в одну кучу у левой стены.

В центре всего этого великолепия стояли несколько кожаных диванчиков и столик, на котором нашлись несколько бутылок воды, фруктовая ваза и большая пачка M&M’s.

– Для Макса, – пояснил очень худой парень в широких, свалившихся до середины бедер джинсах. – Меня Джонни зовут. Я помощник Энтони. Он просто бог в искусстве фотографий, видела его работы?

– Конечно, – не задумываясь, соврала я. – Они потрясающие.

– А ты в теме, – улыбнулся Джонни, отчего кожа на его лице натянулась сильнее, и я четко разглядела небольшие трещинки у крыльев носа, удостоверившись в своем первом впечатлении – на лице парня лежала тонна тональника, а глаза были подведены карандашом.

Внезапно зазвонивший телефон прервал нашу беседу с помощником фотографа, и я, отбежав в сторонку, приняла вызов.

– Ну? – голос у шефа был раздраженным. – Он там?

– Нет, – ответила тихо, косясь на пятерых мужчин, толпящихся у оборудования рядом с центральным окном. – Но они пока не волнуются, время еще есть.

– Идиот хренов... – неразборчиво зарычал Малкин. Мне показалось, он стукнул смартфоном пару раз, потому что его слова слышались то громче, то чуть тише, прерываясь глухими «бдыщ».

Матом шеф владел виртуозно, ввинчивал его в предложения вместо запятых и точек, и для любимой Звезды слов не жалел.

– Ульяна! – наконец позвал он. – Мы едем в один клуб неподалеку. Уже подъезжаем. Если этот упырь появится раньше, чем я позвоню снова, сразу набери меня.

– Поняла.

– Не спи, Валера! – заорал Малкин в ухо, забыв отключиться. – Добавь скорости!

Мысленно пожелав водителю терпения и понимания, я вернулась к диванчику в центре зала и выжидающе уставилась на дверь.

– Приветствую, – раздалось над ухом спустя минуту. Интонации нового голоса явно выдавали природу его носителя. Такие парни любят синий цвет и кофточки в обтяжку…

Вот и этот типаж, как и Джонни, был «в тренде»: имел полные губы, даже во время разговора вытягивающиеся «уточкой», идеальный цвет кожи и большие темные глаза. Невысокий, в фирменных кроссовках на платформе, в желтых брюках на подтяжках и клетчатой рубашке… Хотелось назвать его Карлсоном и поискать сзади пропеллер.

– Я Энтони, – чуть растягивая слова, пропел он. – Тот самый.

Мне протянули руку с таким видом и таким образом, что на миг я даже задумалась, не хочет ли он, чтобы я ее поцеловала?

Встав с диванчика, легко пожала наманикюренные пальчики «того самого» и, как можно раболепнее улыбнувшись, ответила:

– Для меня большая честь познакомиться с вами. Ваши фотографии – это просто произведения искусства.

– Так и есть, – не стал спорить с очевидным мой новый знакомый. – Я бы даже из вас мог сделать богиню.

Кашлянув в кулак, постаралась сохранить серьезность и не сильно обижаться на четко произнесенное им «даже из вас».

– Вряд ли. Я слишком… проста для всего этого, – ответила, обводя глазами зал.

Энтони вскинул брови, чуть обернулся, бросил взгляд на приготовленное для фотосессии оборудование и снова посмотрел на меня.

– А ну-ка, – он щелкнул пальцами, – встань к тому окну! Только… Рома! Сделай ей губы. Нарисуй что-то яркое. Глаза оставь как есть, и мне нравятся ее очки.

– Что? – вскинулась я, косясь на вход. Макса все еще не было, а время безжалостно шло вперед. – О нет, я не могу… Не надо. Я здесь не для этого, ребят. Эй…

Перед глазами возник еще один невероятный мужчина, теперь уже блондин. Крашеный. С чуть отросшими черными корнями, а может, специально так выкрашенными. Он схватил меня за подбородок и, чуть откинув голову назад, покрутил головой из стороны в сторону, при этом то слепо щурясь, то делая огромные глаза.

– Красный! – постановил мужик, после чего потащил меня за собой к столику у окна.

– Слушайте, я всего лишь помощница Александра Сергеевича. Серьезно. Я просто жду…

– Мы все ждем, – отмахнулся Роман и, ткнув длинным ухоженным пальцем в Энтони, покачал головой: – Наш-то совсем на психе. А знаешь, какой он в гневе? Бр-р-р… Макс появится – сразу начнем работу. А пока скучно. Ну же, закрой рот! Угу… Ализариновый будет как раз к месту.

Мелькнул колпачок помады, в руках мужчины появилась кисточка, и меня снова схватили за подбородок.

– Идеально! – Спустя минуту Роман слепо щурился, разглядывая меня. – Дай руку, запишу тебе номер оттенка и фирму. Пользуйся, дорогая, я сегодня твоя добрая тетушка Фея.

Присутствующие, столпившиеся вокруг, дружно заржали, а я нахмурилась, собираясь сказать, чтобы прекратили самоуправство. Но увидела себя в зеркале слева и передумала. Отражение мне неожиданно понравилось. Обычно, если я и красилась, то основной экзекуции подвергались глаза, тогда как губы либо вообще не трогала, либо красила под естественный тон. Теперь же все было в точности наоборот.

– Ярко-красные, пухлые и сочные, как ягода в самом цвету, – прокомментировал подкравшийся со спины Энтони. – С таких только росу поутру собирать.

Я резко обернулась к нему и услышала щелчок. Мелькнул затвор фотокамеры.

– А теперь будь хорошей девочкой и встань у окна, котя моя. Вполоборота. Расстегни четыре пуговицы сверху, приспусти ткань на плечо, – неожиданно твердо скомандовал фотограф.

И спорить не захотелось. Почему, собственно, нет? Мы ведь все ждем Макса, и лучшее, что я могу сделать – это немного развеять их скуку, позируя. Мне не сложно, а им нравится.

Все сделав по инструкции, посмотрела в объектив. Новый щелчок. Новые команды. И еще, и еще… Бокал пенистого шампанского в моих руках… Команда: «Ну-ка, пригуби, зая моя!» Снова стою в пол-оборота, теперь смеюсь, чуть откинув голову назад. На бокале след от красной помады.

– Волшебно, – комментирует Энтони. – Вот вам и помощница для Несмеяны! Прелесть!

– Для кого помощница? – удивляюсь я.

– Для Несмеяны, – хихикая, отвечает Джони. – Ты что, не знаешь? Это тайное прозвище Малкина. Из него улыбку только миллионным контрактом выжать можно и хорошими рейтингами. Сочувствую тебе.

Я пожала плечами и собиралась сказать, что почти его не знаю, но он не показался мне таким уж злодеем. И не успела.

– Вот это да! – Макс Старовойтов хлопал в ладоши. Стоял прямо за плечом фотографа и улыбался от уха до уха. Синеглазый, блондинистый и притягательный. – Хороша! Энтони, ты просто творец! И ведь ничего особенного – только губы красным… Вот за что я тебя обожаю: ты фееричен, брат!

Фотограф польщенно растянул пухлые губы, затрепетал ресницами и закатил глаза.

– Льстец, – проговорил с придыханием. – А с другой стороны – все правда!

– Хватит болтать!

Малкин в ладоши не хлопал.

Стоял позади всех, смотрел зло и перебирал пальцами правой руки нечто вроде четок. А мне вдруг стало стыдно за свое поведение и за то, что стою у окна перед мужчинами со спущенной почти до пупка блузкой, с полным бокалом… И еще эта помада…

– Испортил нам все веселье! – вступил в разговор Роман. – Засмущал девочку.

– Этой девочке платят за работу, – тихим ледяным голосом сообщил шеф, в то время как Макс снял с себя кожаный пиджак и спокойно расстегнул пояс на джинсах.

Сбежав «со сцены», я натянула блузку, плотно запахнув ее на груди, и поставила бокал на столик.

– Простите, Александр Сергеевич, увлеклась, – проговорила едва ли не шепотом с самым виноватым видом, при этом встав так, чтобы не смотреть на уже почти голого Макса. – Просто стали возникать вопросы, где Звезда, и я решила, что неплохо было бы отвлечь их…

– И развлечься самой, – закончил он, не сводя с меня сурового взгляда.

Нервно дернув плечами, я упустила ткань блузки, отчего на пару секунд оказалась всей «душой нараспашку» перед шефом.

– Ох! Блин… Это случайно… – проговорила тихо, спешно застегиваясь. – Но я не выпускала ситуацию из-под контроля.

Малкин молчал, а я все никак не решалась посмотреть в его глаза, продолжая терзать пуговки блузки. Пока Старовойтов не выкрикнул громко: «Работаем!» Тогда я вздрогнула и подняла глаза. Шеф больше не хмурился. Наоборот, смотрел как-то странно, слишком внимательно, что ли?

– Поехали, – заявил он. – Теперь Макс отработает на все сто.

– А… попрощаться не нужно? – только и спросила я, спеша за начальством, ухватившим меня за запястье.

– Нет, они слишком заняты процессом. Отвлечешь – еще и влетит. Творческие люди могут быть очень милыми на вид, но они полные шизофреники, Ульяна, если мешать им работать.

Мы вышли на свежий воздух, и я с удовольствием вдохнула ночную прохладу. Лишь спустя пару шагов набралась смелости и уточнила:

– Вы нашли его в клубе?

– Угу, – Малкин кивнул и отпустил мою руку. Развернулся быстро, преградив дорогу, и заговорил тоном, от которого мурашки побежали по спине. Не то от страха, не то от… Да нет, от страха, конечно. – Так, Рыбкина, не знаю, что тебе сказала Регина, но, похоже, ты либо слушала невнимательно, либо тебе неправильно донесли мои требования. От подчиненных я не терплю своенравия, хамства или замечаний в свой адрес; не принимаю на работу девиц с романтическим бредом в голове; не объясняю того или иного своего решения, но требую четкого исполнения своих приказов. Если прошу сидеть на месте и ждать, то надо сесть и ждать. Это ясно?

– Да, – с готовностью кивнула я.

– Что «да», Рыбкина? Ты осталась в студии ждать появления Макса, а в итоге я нашел тебя фотографирующейся с шампанским в руках.

– Исправлюсь, – еще активнее закивала я. – Больше не повторится.

– Уверена?

– На все сто!

Он скривился. Не поверил, кажется, ни слову.

– Уволить бы тебя, Рыбкина, – проговорил, снова перебирая четки в руке, – но, с другой стороны, с задачей ты справилась. Хоть и весьма своеобразным образом. Энтони не кипишевал, проценты за простой не требовал, даже наоборот – остался доволен. Так что, считай, тебе повезло. На первый раз. Но на будущее...

– Спасибо, – сказала я, улыбаясь во весь рот, – будущего не будет! Ой, то есть в будущем такого не будет…

Малкин покачал головой, и его взгляд вдруг съехал с моих глаз на губы.

– Я сейчас сотру, – заверила его, вспоминая про помаду и моментально возвращая скорбную серьезность на лицо.

– Оставь, – хмыкнул шеф. – Буду тебя по яркому пятну на лице от других сотрудников отличать.

Я даже не нашлась, что сказать на этот выпад.

– Но вот что, Рыбкина, – продолжил он тем временем, – купи себе водолазок, что ли. Без пуговиц и вырезов. И завтра на работу заграничный паспорт принесешь, Регине отдашь с самого утра. Командировка у нас намечается. Длительная. Если обманула насчет парня, лучше сразу его брось, потому что он тебя все равно вряд ли дождется.

– Нет парня, – радостно улыбнулась я. – Некому меня ждать.

– Очень хорошо. Хоть чем-то порадовала, еще внеплановых соплей и истерик мне не хватало. – Отворачиваясь, Малкин позвал за собой в машину: – Поехали, домой тебя забросим.