Невыспавшийся удав посмотрел на меня очень нехорошо. Процедил:
– Свободна.
И я, замирая от страха и кайфа одновременно, стараясь не пританцовывать, пошла осваивать своё новое рабочее место в приёмную. Распахнула дверь одновременно с Дианой, которая ввалилась в наш общий кабинет явно не в настроении.
– А, вы уже здесь, – буркнула она. – Всегда так рано?
– Я пока завишу от корпоративного автобуса. Джеку – идти два шага от гостиницы.
– Скажи своему боссу, мой рабочий день с девяти до восемнадцати. И я не собираюсь...
– Диана! – послышался из-за двери рёв Джека.
Я мило улыбнулась:
Какой русский не любит быстрой езды! Даже если он американец...Мы прокатились до центра города с ветерком и нарушением правил дорожного движения. Касим попробовал было осторожничать, но шеф сказал грозное и не терпящее возражений «Fuck you!» И понеслись.Какой мужчина любит шоппинг? Никакой. Нет, когда мужчины сами по себе, бывает и обратное. Однако, работая в своё время в бутике «5th Avenue», я насмотрелась на закатывающих глаза спутников капризных покупательниц и их: «Ну, сколько можно! Ты и в этом красивая! Матч через полчаса...». Поэтому когда мы остановились перед начищенными до блеска стеклянными дверьми со скучающим охранником на пороге, я сказала шефу:
Джек примерял на себя дом, как я – пиджак. Удобно ли садится кабинет, не жмёт ли спальня. Не лезет ли наружу из-под забора подкладка... тьфу, соседи! Кажется, в голове шефа существовал свой собственный феншуй, не очень мне понятный. Тот дом с бассейном, который понравился мне больше всего, Джек отмёл с любимым словом «шмурдяк». В коттедже викторианского стиля шеф покривился, когда владелец, бизнесмен с красноречивой фамилией Рублёв, сообщил:– Дом снабжён качественными камерами видеонаблюдения и записи.– Зачем мне камеры? – фыркнул Джек.– Ну, – многозначительно посмотрел на меня Рублёв, – когда красивая девушка остаётся одна, мало ли кого она приведёт. Я, знаете ли, за женой... – Переведи ему, что он ублюдо
Театр начинается с вешалки. Утро начинается с улыбки. Моё утро – со звонка в шесть утра. Шеф позвонил и заявил:– Сандра, через пятнадцать минут Руслан будет у тебя. Сегодня встреча на высшем уровне. Имей в виду. – И был таков.Я положила трубку со стоном и стряхнула с головы кошку. В полированной стенке шифоньера отразился дом на голове. Боже... Кошка обиженно и как всегда беззвучно мяукнула. Мама назвала её Шамаханской, но царицы из нашего чёрно-бурого чуда не вышло, получилась просто Шамочка.– Самой обидно, – ответила я ей и вылезла из кровати.Дело в том, что поспать мне удалось не очень.При виде вчерашних покупок сестра Дина загорелась и потребовала делиться.– Прости,
– Ты такая красивая, – вдруг сказал Джек по-русски с жутким акцентом.И покраснел.В моей голове всё смешалось в хаосе, какой и не снился дому Облонских...Я?! Красивая? Сердце забилось, непослушное. Знал бы он, насколько красив сам! Ему так шло волнение! И этот взгляд... И растерянность, совершенно неожиданная на загорелом, как у корсара, лице. Джек шагнул ближе, и я почувствовала, как меня сносит идущей от него мощью, почти осязаемым влечением. Оно, такое объёмное и плохо поддающееся описанию, окутало меня вместе с его запахом и вскружило голову. Какие у него руки... Большие, сильные. Губы...По моему телу разлилась слабость и готовность сдаться.Но ведь он – босс! И донжуан! – вскричал громче сигнала тревоги в порту внутренний голос. &nda
Наверное, никто на свете так не радовался отчёту, в котором сам чёрт ногу сломит. Предстояло собрать, консолидировать и проанализировать данные в срочном порядке, потому что «нужно было ещё вчера». Шеф поручил отчёт мне, а не Диане. О, счастье! Ведь это значило, что я могла спокойно, как тихий офисный планктон, не отрываться от монитора и не думать, какой подвох ждёт меня в кабинете за синей дверью.И так моё сердце давало сбои постоянно, когда та открывалась, и, кажется, требовало передышки. Я была готова отправить шампанское гундосой даме из Москвы, приславшей через пару часов дополнительный запрос и требующей не перепутать алую, розовую и коралловую колонки, ведь это жизненно важно для Совета директоров и для всей компании в целом.Итак, пришлось включить «режим дедушки» и погрузиться в цифры, таблички, формулы. Понимала я их не очень, с Экселем дружила шап
Когда человеку нечего терять, он наглеет.«Чего мне бояться, если меня всё равно уволят? – подумала я, просидев в кругу верных, бродячих собак, больше часа, а то и двух. – Вообще ничего!»Слухи? О, они теперь почти правда! Косые взгляды? Да завтра я никого не увижу! Могу улыбнуться победно и сказать: завидуйте! Я настолько сногсшибательна, что искушенный американский плэйбой не устоял! Красивая одежда? Плевать! Наконец-то избавлюсь от этих мучительных каблуков каждый день. Школа вождения уже оплачена. Зарплата завтра, долг по квартире закрою, на остальное куплю круп, чаю, лука, картошки и арбузов. Мы и не на таком выплывали. Так что и плюсы имеются.А всё остальное никого не касается. Даже его... Это только моё сердце!Хотя я ещё поборюсь, конечно. Недаром я читала Трудовой Кодекс, советы
– Почему мы едем домой? – спросила я Руслана, узнавая в темноте улицы.– Ничего не знаю. Шеф сказал «надо перевод», значит, надо перевод, – пробурчал водитель.В висках у меня затикало. Особенно когда Руслан припарковал машину на повороте возле пруда, с обратной стороны от моего дома. В свете фар я увидела Джека. Он стоял у камышей, засунув руки в карманы, непривычно одетый не в костюм и туфли, а в джемпер, джинсы и кроссовки, и смотрел на тёмную поверхность воды.Сердце моё застучало, как сумасшедшее: зачем он здесь? Кому переводить – лягушкам? Или алкоголикам на той стороне, обычно распивающим спиртные напитки под невесть откуда тут взявшимися оливами.– Иди уже, – буркнул Руслан.И я
Наше уединение на лестничной клетке было прервано скоро и некстати: дверь в мою квартиру приоткрылась, выглянула взлохмаченная Дина с новым баклажанным цветом волос и железным прутом наперевес. Есть у неё такая дежурная арматурина на всякий пожарный.– Саш, ты плачешь? – спросила сестра и грозно глянула на шефа. – Тебя этот обижает?!Джек вытаращился совершенно бестактно. Я улыбнулась, с сожалением отрываясь от него.– Всё хорошо. Я сейчас зайду.Дина подозрительно глянула на моего босса, грюкнула железкой о металлическое дверное полотно с видом «берегитесь, я бдю» и скрылась за дверью, оставив щёлку. Я теребила пальцами ремешок сумочки. Шеф смотрел на меня. Хотелось снова к нему, но не бросаться же. Как тут не позавидовать кошкам – им всё можно,
За окном облака обнимали гору, и казалось, что мы – напротив вулкана Фудзияма, а вовсе не в гостинице «Ялта-Интурист». Джек спал, как обычно, разметавшись по кровати. Мертвецки. Наверное, уже шестой час. А я сидела в кресле, смотрела на него, потом на чаек и на ложную Фудзияму. Периодически тихонько вставала, накрывала своего любимого мужчину съехавшей простыней или возвращала под крупную голову подушку, готовую упасть на пол. Джек то сопел, по похрапывал, то говорил что-то невнятное и беспокойное. Пару раз встревоженно подскакивал, замечал меня, мгновенно успокаивался и снова валился в сон, как подкошенный.Игорь сказал, что Джек спал от силы часа четыре за все эти дни. И то не в кровати, а где срубала усталость – в самолёте, в автомобиле... Разве так можно?! Даже из-за меня.Я вздыхала и растворялась в нашей общей тишине. Наверное, это как раз и есть любовь
Море пахло им. Я пахла им. Сердце плакало им. Наверное, я бы просто лежала в снятой комнатке на первой линии у набережной, свернувшись в клубок и тупо глядя в стену сутками напролёт, но мысль о ребёнке заставляла вставать и выбираться из узкого, ярко-жёлтого домика с лесенками, как в курятнике, обвитого плющом и неизвестными мне лианами.Аборт? Нет, я отмела его сразу. Сложно будет? Да. Но я уже выживала на одних кабачках и овсянке в семнадцать лет целый месяц. Зато какими были вкусными хлеб и чай после подобной «диеты»! Наверное, только так познаётся настоящий вкус еды. Я умудрялась выживать с двумя за плечами, выживу и с тремя, – убеждала я себя. – А гены у Джека, кажется, хорошие. Будет здоров, как бык.Почему-то представлялся крепенький кареглазый мальчик с кудрявыми тёмными волосиками. А девочка не представлялась. Никак.
– Простите, – сказала Диана, скосив на меня глаза на секунду, – но я должна внести в реестр ваше имя. Так положено.– Чёрт знает что! – вспыхнула красавица и повторила: – Я его жена. Миссис Моника Рэндалльез!У меня в глазах потемнело – радужный мир схлопнулся, и небо упало на землю.Не обращая внимания ни на меня, ни на Диану, миссис Рэндалльез распахнула дверь в кабинет владельца компании.– Ну, здравствуй, дорогой! – сказала она. – Наконец, увижу, в какую чёртову глушь тебя занесло.И в ответ послышалось:– Какого хрена ты заявилась сюда, Моника?!Два сапога – пара. Кра
Джек поцеловал мои пальцы и улыбнулся:– Похоже, мне без тебя вряд ли удастся обойтись, тем более, когда ты так мастерски научилась подражать моему тону в письмах.– О, это просто! – рассмеялась я. – Добавь “Fuck you” или “What the fuck?”, и вот уже из писка птенца вырывается ужасающий рёв Джека Рэндалла. – Я показательно рыкнула.Джек тоже расхохотался.Наконец, принесли еду, и мне даже захотелось есть. Я ещё и супчика попросила у официанта, который теперь ни капли не раздражал, а казался невероятно милым. Джек передразнивал меня, а я его. Мы смеялись и вели себя совершенно неприлично – люди на нас оборачивались то и дело. На
«Оденься празднично», – сказал Джек и с загадочным видом ушёл ждать меня в машину.От волнения, не уточнив степень праздничности, я надела на себя вечернее платье, чёрное, струящееся, прямо в пол. Чуть дрожащими пальцами натянула чулки, вступила в замшевые туфли с положенными десятью сантиметрами каблуков.Во французском языке есть такой забавный оттенок – цвет бедра испуганной нимфы. Глядя на себя в трельяж, я подумала, что сейчас впору добавлять в палитру новый оттенок – цвет лица взволнованного ассистента, влюблённого при том. Глаза горели, громадные, про такие говорят - «на пол-лица», губы краснели после жадных поцелуев Джека, а вот в щеках – ни кровинки. Это, наверное, от того, что я с утра не смогла ничего запихнуть себе в рот, в обед была занята, а вечером – пара печеньиц и Танин чай.Гов
Утро только начиналось. Вместо отчёта по продажам по почте в кабинет пришёл сам Али Челик с бумажками в руках.– Мне срочно нужен Джек! – возопил он, сотрясая распечаткой таблиц. – У нас проблема, решение которой выходит за рамки моей компетенции!– Успокойтесь, Али-бей, – сказала я, поливая лиану на полочке из корпоративной лейки. – Шеф сейчас недоступен. Я изложу всё, как только он появится в сети. Он, кстати, уже спрашивал об отчёте. Что там стряслось?– Спойлинг, бестыжий, хамский слив по всем восточным населенным пунктам дистрикта: от Волгограда до Ставрополя. – Что такое спойлинг?– Джек знает.– Просто я т
Джека не было вторую неделю. И если поначалу он кратко отвечал на смски, отписывался в электронной почте и пересылал мне задания из центрального офиса в Москве или даже штаб-квартиры, то потом замолчал. Перед этим, правда, написал всем руководителям отделов и поставил меня в копию:«Уважаемые коллеги! Так как я нахожусь в зоне с плохим доступом к сети и мобильной связи, все вопросы мне адресуйте через моего персонального ассистента, Александру Лозанину. Проявляйте по максимуму ответственность и самостоятельность. Умение грамотно руководить на местах будет рассматриваться как ассесмент1. Результат ассесмента будет учтён при индексации вашей заработной платы и оптимизации бонусной системы компании». Где-то между строк читалось: «Накосячите, шкуру спущу и по ветру развею. Готовьтесь».Все
Интересно, какое дело собакам до того, что мы целуемся? Но они почему-то радовались, улыбаясь зубастыми мордами и виляя хвостами, а потом тактично отвернулись. Кажется, я очень люблю собак! И вообще всех люблю!– Что-то ты, как ледышка, – обеспокоенно заметил шеф, целуя мои руки. – Пошли к дежурному врачу. Мне тут ещё обмороков не хватало.– Всё нормально, – улыбнулась я. – Не надо.Но Джек потащил меня мимо работающих в ночную смену цехов к дежурному доктору. Тот самый, худощавый врач Юрий Николаевич при виде Джека вскочил и одёрнул белый халат по-военному.– Господин директор...– Добры morning, Юри, –
Во всём есть польза. Даже в пятнышках на обоях. Я уставилась на них, отвернувшись от мира, и просто дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох.Невесомая маленькая ручка погладила меня по голове – мама. У неё всегда прикосновение такое, будто эльф пролетел и крылышками провёл. Почти не почувствуешь, а всё равно успокаивает, потому что мама.По прошествии многих минут и ползучей тишины мой разум начал просветлевать. Стало неловко и не по себе. В английском есть хороший глагол – overreact – перереагировать, если добуквенно. Это как раз было обо мне... Почему я упала в обморок? Может, потому что мгновенно вспомнился прадед по линии папы, репрессированный якобы шпион. Его арестовали. Прабабушка и папин отец его больше никогда не видели. О