Наверное, никто на свете так не радовался отчёту, в котором сам чёрт ногу сломит. Предстояло собрать, консолидировать и проанализировать данные в срочном порядке, потому что «нужно было ещё вчера». Шеф поручил отчёт мне, а не Диане. О, счастье! Ведь это значило, что я могла спокойно, как тихий офисный планктон, не отрываться от монитора и не думать, какой подвох ждёт меня в кабинете за синей дверью.
И так моё сердце давало сбои постоянно, когда та открывалась, и, кажется, требовало передышки. Я была готова отправить шампанское гундосой даме из Москвы, приславшей через пару часов дополнительный запрос и требующей не перепутать алую, розовую и коралловую колонки, ведь это жизненно важно для Совета директоров и для всей компании в целом.
Итак, пришлось включить «режим дедушки» и погрузиться в цифры, таблички, формулы. Понимала я их не очень, с Экселем дружила шап
Когда человеку нечего терять, он наглеет.«Чего мне бояться, если меня всё равно уволят? – подумала я, просидев в кругу верных, бродячих собак, больше часа, а то и двух. – Вообще ничего!»Слухи? О, они теперь почти правда! Косые взгляды? Да завтра я никого не увижу! Могу улыбнуться победно и сказать: завидуйте! Я настолько сногсшибательна, что искушенный американский плэйбой не устоял! Красивая одежда? Плевать! Наконец-то избавлюсь от этих мучительных каблуков каждый день. Школа вождения уже оплачена. Зарплата завтра, долг по квартире закрою, на остальное куплю круп, чаю, лука, картошки и арбузов. Мы и не на таком выплывали. Так что и плюсы имеются.А всё остальное никого не касается. Даже его... Это только моё сердце!Хотя я ещё поборюсь, конечно. Недаром я читала Трудовой Кодекс, советы
– Почему мы едем домой? – спросила я Руслана, узнавая в темноте улицы.– Ничего не знаю. Шеф сказал «надо перевод», значит, надо перевод, – пробурчал водитель.В висках у меня затикало. Особенно когда Руслан припарковал машину на повороте возле пруда, с обратной стороны от моего дома. В свете фар я увидела Джека. Он стоял у камышей, засунув руки в карманы, непривычно одетый не в костюм и туфли, а в джемпер, джинсы и кроссовки, и смотрел на тёмную поверхность воды.Сердце моё застучало, как сумасшедшее: зачем он здесь? Кому переводить – лягушкам? Или алкоголикам на той стороне, обычно распивающим спиртные напитки под невесть откуда тут взявшимися оливами.– Иди уже, – буркнул Руслан.И я
Наше уединение на лестничной клетке было прервано скоро и некстати: дверь в мою квартиру приоткрылась, выглянула взлохмаченная Дина с новым баклажанным цветом волос и железным прутом наперевес. Есть у неё такая дежурная арматурина на всякий пожарный.– Саш, ты плачешь? – спросила сестра и грозно глянула на шефа. – Тебя этот обижает?!Джек вытаращился совершенно бестактно. Я улыбнулась, с сожалением отрываясь от него.– Всё хорошо. Я сейчас зайду.Дина подозрительно глянула на моего босса, грюкнула железкой о металлическое дверное полотно с видом «берегитесь, я бдю» и скрылась за дверью, оставив щёлку. Я теребила пальцами ремешок сумочки. Шеф смотрел на меня. Хотелось снова к нему, но не бросаться же. Как тут не позавидовать кошкам – им всё можно,
Моё настоящее уже сидело за директорским столом, склонившись над бумагами. Дверь в кабинет была раскрыта, гулял утренний скознячок. Место Дианы пустовало. Я тихонько прошла и оперлась о косяк, пользуясь моментом побыть с ним вдвоём, пусть даже так... издалека.Шеф снова не выспался, хотя под загаром бледности было и не рассмотреть. Джек меня не замечал, что-то сосредоточенно бубня себе под нос. В раскрытое окно влетела занудливая осенняя муха и принялась кружить над головой Джека. Он посмотрел вверх и проговорил по-русски:– Муха, мухи, мухе, мух... – вскочил с каким-то документом в руках и с воплем американского неандертальца бросился на нарушительницу спокойствия: – Ааа, кто придумал этот русский?!Одномоментно муха была зверски убита, я громко рассмеялась, и Джек меня увидел. Он возмущённо всплеснул руками и прорыч
Люди шли в кабинет генерального директора, как к царю с челобитной. Молодой инженер с тоненькими усиками – с рацпредложением; рекламщица Марина – с жалобой на нехватку бюджета; кадры – с новостями о грядущей проверке; снабженцы – с документами на подпись; уборщица с просьбой о материальной помощи – её сыну операцию сделали.Шеф поджал губы, глянул на меня и не отказал. Отчего ещё больше вырос в моих глазах.И вообще это был день взглядов. Я ловила их на себе постоянно. На собрании, когда вела протокол; когда отрывалась от монитора, услышав его шаги; во время встречи со школьниками, которым на заводе устраивали бесплатные экскурсии; при переводе для тётечек из просительно-образовательной организации.Карие глаза смотрели на меня то мельком, то будто бы изучали, любовались, пробовали на вкус, ласкали одно мгновение или ж
Волшебство прервалось внезапно. Шорох веток и наглое:– Ты гля... – заставило нас обоих вернуться в реальность.Джек разогнулся и одним движением задвинул меня за свою спину. Я выглянула из-за его бицепса и увидела две омерзительные рожи гопников с Нахаловки – так район вокруг Ботанического сада называется.– Fuck you, bastards! – рыкнул Джек зло.– Чё тут? – появилась третья образина в трениках.– Педофил иностранный, гля... Ты чё, урод, наших девок портишь?– Ща научим.– Пошли вон! Я взрослая! – выкрикнула я. Стало до жути страшно, сумерки, вок
Я отстранилась немного. Отвернулась вполоборота, спасаясь необходимостью куда-то повесить мокрый джемпер.– Не бойся, малышка, – нежно проговорил Джек, проводя ладонью по моим волосам. Его дыхание было так близко, так сладко.– Я не боюсь, – ответила я и облизнула внезапно пересохшие, горячие, припухшие губы. – Точнее, боюсь... – я повернула к нему голову и подняла глаза, – боюсь, что если я... мы..., то ты перестанешь меня уважать...В глазах Джека засветилось изумление, смешанное с восхищением.– Но я уважаю тебя.– Правда? – Я сглотнула и снова отступила, за моей спиной оказалась стена. Внизу живота всё скручивалось тугим жгутом от одного его взгляда, бельё было абсолютно
Коварный, он так и задумал! Моя одежда оказалась развешенной аккуратно в ванной. И после душа всё-таки был настоящий завтрак. С жареными бананами и острой телятиной в соусе!– Это карне гисада, – гордо сказал Джек. – Пуэрториканское блюдо.– Очень вкусно, – честно призналась я, уплетая его шедевр за обе щёки. – Я голодная, как сто тысяч волков!– Голодная? – его глаза снова хитро блеснули.– Просто голодная, не так, – поспешила я уточнить.– Ну ладно, а то я подумал...– А откуда ты знаешь пуэрториканскую кухню? И на каком языке ты ночью говорил? На испанском?–
За окном облака обнимали гору, и казалось, что мы – напротив вулкана Фудзияма, а вовсе не в гостинице «Ялта-Интурист». Джек спал, как обычно, разметавшись по кровати. Мертвецки. Наверное, уже шестой час. А я сидела в кресле, смотрела на него, потом на чаек и на ложную Фудзияму. Периодически тихонько вставала, накрывала своего любимого мужчину съехавшей простыней или возвращала под крупную голову подушку, готовую упасть на пол. Джек то сопел, по похрапывал, то говорил что-то невнятное и беспокойное. Пару раз встревоженно подскакивал, замечал меня, мгновенно успокаивался и снова валился в сон, как подкошенный.Игорь сказал, что Джек спал от силы часа четыре за все эти дни. И то не в кровати, а где срубала усталость – в самолёте, в автомобиле... Разве так можно?! Даже из-за меня.Я вздыхала и растворялась в нашей общей тишине. Наверное, это как раз и есть любовь
Море пахло им. Я пахла им. Сердце плакало им. Наверное, я бы просто лежала в снятой комнатке на первой линии у набережной, свернувшись в клубок и тупо глядя в стену сутками напролёт, но мысль о ребёнке заставляла вставать и выбираться из узкого, ярко-жёлтого домика с лесенками, как в курятнике, обвитого плющом и неизвестными мне лианами.Аборт? Нет, я отмела его сразу. Сложно будет? Да. Но я уже выживала на одних кабачках и овсянке в семнадцать лет целый месяц. Зато какими были вкусными хлеб и чай после подобной «диеты»! Наверное, только так познаётся настоящий вкус еды. Я умудрялась выживать с двумя за плечами, выживу и с тремя, – убеждала я себя. – А гены у Джека, кажется, хорошие. Будет здоров, как бык.Почему-то представлялся крепенький кареглазый мальчик с кудрявыми тёмными волосиками. А девочка не представлялась. Никак.
– Простите, – сказала Диана, скосив на меня глаза на секунду, – но я должна внести в реестр ваше имя. Так положено.– Чёрт знает что! – вспыхнула красавица и повторила: – Я его жена. Миссис Моника Рэндалльез!У меня в глазах потемнело – радужный мир схлопнулся, и небо упало на землю.Не обращая внимания ни на меня, ни на Диану, миссис Рэндалльез распахнула дверь в кабинет владельца компании.– Ну, здравствуй, дорогой! – сказала она. – Наконец, увижу, в какую чёртову глушь тебя занесло.И в ответ послышалось:– Какого хрена ты заявилась сюда, Моника?!Два сапога – пара. Кра
Джек поцеловал мои пальцы и улыбнулся:– Похоже, мне без тебя вряд ли удастся обойтись, тем более, когда ты так мастерски научилась подражать моему тону в письмах.– О, это просто! – рассмеялась я. – Добавь “Fuck you” или “What the fuck?”, и вот уже из писка птенца вырывается ужасающий рёв Джека Рэндалла. – Я показательно рыкнула.Джек тоже расхохотался.Наконец, принесли еду, и мне даже захотелось есть. Я ещё и супчика попросила у официанта, который теперь ни капли не раздражал, а казался невероятно милым. Джек передразнивал меня, а я его. Мы смеялись и вели себя совершенно неприлично – люди на нас оборачивались то и дело. На
«Оденься празднично», – сказал Джек и с загадочным видом ушёл ждать меня в машину.От волнения, не уточнив степень праздничности, я надела на себя вечернее платье, чёрное, струящееся, прямо в пол. Чуть дрожащими пальцами натянула чулки, вступила в замшевые туфли с положенными десятью сантиметрами каблуков.Во французском языке есть такой забавный оттенок – цвет бедра испуганной нимфы. Глядя на себя в трельяж, я подумала, что сейчас впору добавлять в палитру новый оттенок – цвет лица взволнованного ассистента, влюблённого при том. Глаза горели, громадные, про такие говорят - «на пол-лица», губы краснели после жадных поцелуев Джека, а вот в щеках – ни кровинки. Это, наверное, от того, что я с утра не смогла ничего запихнуть себе в рот, в обед была занята, а вечером – пара печеньиц и Танин чай.Гов
Утро только начиналось. Вместо отчёта по продажам по почте в кабинет пришёл сам Али Челик с бумажками в руках.– Мне срочно нужен Джек! – возопил он, сотрясая распечаткой таблиц. – У нас проблема, решение которой выходит за рамки моей компетенции!– Успокойтесь, Али-бей, – сказала я, поливая лиану на полочке из корпоративной лейки. – Шеф сейчас недоступен. Я изложу всё, как только он появится в сети. Он, кстати, уже спрашивал об отчёте. Что там стряслось?– Спойлинг, бестыжий, хамский слив по всем восточным населенным пунктам дистрикта: от Волгограда до Ставрополя. – Что такое спойлинг?– Джек знает.– Просто я т
Джека не было вторую неделю. И если поначалу он кратко отвечал на смски, отписывался в электронной почте и пересылал мне задания из центрального офиса в Москве или даже штаб-квартиры, то потом замолчал. Перед этим, правда, написал всем руководителям отделов и поставил меня в копию:«Уважаемые коллеги! Так как я нахожусь в зоне с плохим доступом к сети и мобильной связи, все вопросы мне адресуйте через моего персонального ассистента, Александру Лозанину. Проявляйте по максимуму ответственность и самостоятельность. Умение грамотно руководить на местах будет рассматриваться как ассесмент1. Результат ассесмента будет учтён при индексации вашей заработной платы и оптимизации бонусной системы компании». Где-то между строк читалось: «Накосячите, шкуру спущу и по ветру развею. Готовьтесь».Все
Интересно, какое дело собакам до того, что мы целуемся? Но они почему-то радовались, улыбаясь зубастыми мордами и виляя хвостами, а потом тактично отвернулись. Кажется, я очень люблю собак! И вообще всех люблю!– Что-то ты, как ледышка, – обеспокоенно заметил шеф, целуя мои руки. – Пошли к дежурному врачу. Мне тут ещё обмороков не хватало.– Всё нормально, – улыбнулась я. – Не надо.Но Джек потащил меня мимо работающих в ночную смену цехов к дежурному доктору. Тот самый, худощавый врач Юрий Николаевич при виде Джека вскочил и одёрнул белый халат по-военному.– Господин директор...– Добры morning, Юри, –
Во всём есть польза. Даже в пятнышках на обоях. Я уставилась на них, отвернувшись от мира, и просто дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох.Невесомая маленькая ручка погладила меня по голове – мама. У неё всегда прикосновение такое, будто эльф пролетел и крылышками провёл. Почти не почувствуешь, а всё равно успокаивает, потому что мама.По прошествии многих минут и ползучей тишины мой разум начал просветлевать. Стало неловко и не по себе. В английском есть хороший глагол – overreact – перереагировать, если добуквенно. Это как раз было обо мне... Почему я упала в обморок? Может, потому что мгновенно вспомнился прадед по линии папы, репрессированный якобы шпион. Его арестовали. Прабабушка и папин отец его больше никогда не видели. О