— Значит, вернусь я на следующей неделе, — поведал Загорулин, глядя на хмурые лица коллег. — Ну же, бодрее. Не надо делать вид, что вы все будете страдать.
Будем страдать, дорогой Всеволод Николаевич. Просто до боли, до крови, до отвращения. Будем страдать, что вы уезжаете на такой маленький срок!
Совещание, что называется, удалось. С утра шеф умудрился всем перепортить настроение, а потом мило сообщил, что в связи с производственной необходимостью вынужден срочно отбыть в Санкт-Петербург.
И всё бы ничего, но часть сотрудников прекрасно знает, что у него там живёт любовница, а остальные уже успели наслушаться сплетен. Мне тоже насплетничали. Я только диву даюсь и мысленно восхищаюсь: как можно таким быть и при этом почти всё время выходить сухим из воды? А выходить и впрямь получается, не без этого. Все шишки вечно летят на сотрудников.
— А что с семинаром? — подала голос Анастасия Сергеевна, подперев подбородок кулаком.
Короткая стрижка, внуш
Гостинцы для Никитушки пришлось оставить у главврача. После разговора я чувствовала себя настолько мерзко, что не хотелось никого видеть. Благо Никитка всё ещё спал. Поэтому обошлось. На улице по-прежнему светло и тепло. Совсем другая жизнь, далекая от запахов лекарств, опустошающей белизны и леденящих душу звуков: шагов, шороха накрахмаленных халатов и тихих вздохов. Ибо громко вздыхать в клиниках не принято. Даже если всё очень плохо. Я бросила быстрый взгляд на клинику. Едва заметно качнула головой и сделала глубокий вдох. Несмотря на теплую погоду, руки заледенели. Поморщившись, потёрла ладони друг о друга. Снова началось. То ничего-ничего, то будто просыпается. Не смертельная и не совсем болезнь, но вещь малоприятная. Особенно когда проявляется в разгаре весны и лета. Ничего, с этим можно бороться. Поменьше нервничать и нормально есть. Даже у хохотушки Вавы есть проблемы с нервами, факт. Взглянув на часы, я довольно хмыкнула. Так-так, есть время нормальн
Ночка выдалась ещё та. Сначала сборы, потом попытка заснуть. Но организм резко передумал спать, а мозг одну за другой подсовывал глупые мысли. Например: «А давай прямо сейчас погладим то зеленое платье? С рюшами». Я себя признала сумасшедшей. Ну куда? Куда это всё? А потом встала, открыла шкаф и посмотрела на платье. Хм, не будем спешить. Женщина без рюшей — что мужчина без самомнения. И то и другое не слишком нужно в жизни, но почему-то её украшает. В итоге, заснув глубоко за полночь, я вскочила по звонку будильника в шесть. От желания послать всё подальше и не выполнить прямое распоряжение Загорулина спасли только привычка рано вставать и привычка же работать на совесть. Будучи жаворонком, я весьма неплохо справилась с этой задачей, однако аппетита никакого. В коем-то веке. Поэтому кофе на скорую руку и хватит, там можно будет отыскать что-то съедобное. Загорулин обещал полный сервис, а вряд ли бы он согласился поехать куда-то, где не кормят и нет к
Некоторое время не двигалась и молча глядела в спину уходящему гендиректору «Фемиды». Я вдруг осознала, что с удовольствием бы поучилась у него так вести дела. Вроде бы ничего не сказал лишнего. Но тень повелительного тона не скроешь. А если обе стороны заинтересованы, то результат — вот он. Можно было, конечно, придумать отмазку, только… к чему? Потянуть время? Вопрос от этого не решится. В голове царили разрозненные мысли, упорно не желающие выстраиваться в цельную картинку. Я шумно выдохнула и, потянув на себя дверь, вошла в аудиторию. Пока есть возможность услышать что-то новое и интересное, ею надо воспользоваться. А письмо, «Кирана» и разговор могут подождать. Но отделаться от странного тревожного чувства, что вот сам Лебедев ждать не будет, не удавалось. *** Забавно, от чего иногда зависят встречи и расставания. И от чего зависит твоё нахождение в том или ином месте. Увидеть коллегу на периодическом отраслевом мероприятии — ниче
Я затаил дыхание. В глазах Ксюши — вежливое удивление и не больше… Черт, неужели это всё важно только одному мне? Молчание начало затягиваться. Ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и честно… практически безразлично сказать: — Хотел воздухом подышать… Пойдемте отсюда, Ксюша. Тут сейчас такой бардак будет. Она покосилась на развеселую орду, потом кивнула. — Я уже поняла, — сказала она, когда мы вышли в опустевший коридор, — что сюда приезжают именно для этого. — А кто как, — искренне отозвался я. — И для этого тоже. Понимаете, Ксюша, когда люди уже хорошо знают друг друга, совместная пьянка эти связи укрепляет и поддерживает. Но вот знакомиться в таких обстоятельствах я бы не советовал. Вас, конечно, запомнят, но не факт, что запомнят правильно. — И не собиралась… — возмущенно начала Ксения, но потом осеклась и передернула плечами, видимо решив, что не стоит сейчас изображать Вавельского дракона. Пусть и со всем присущи
Идя к двери, я чувствовал себя странно тоже. Будто уже хапнул вина. Или веселящего газа. Или… господи, что происходит-то? Открыл, вежливо поздоровался, забрал тележку с заказом и захлопнул дверь перед самым носом наверняка разочарованного официанта. А, плевать. Рассчитаюсь потом на ресепшене, и чаевые оставлю хорошие. Тележка так и осталась стоять у двери. Накрыли прилично, голодными не останемся. Я пошёл назад. А Ксюша так и стояла возле кресла, вцепившись в его спинку и глядя на меня сумасшедшими, голодными, зовущими глазами. Молча. Ожидающе. Хотя вот сейчас ей было бы самое время очнуться и начать выбираться из номера. Только Ксюша сумку опустила на сиденье. — Ксюша, — хрипло сказал я, подойдя совсем близко, только руку протяни. Но не протянул, так и замер напротив — глаза в глаза. — Ксюша… Надо бы и самому отмерзнуть. Улыбнуться, позвать у ужину, растормошить эту золотую статуэтку — не хуже моей Фемиды, чтоб её… Хотя какая она Фемида? Девочка-огонёк, поте
Спалось на удивление сладко. Без сновидений, без тревожных звуков, без подсознательного желания поскорее открыть глаза. А ещё затекла нога. Правая. Настолько, что хотелось этой ногой дать кому-нибудь по морде, например. Я шумно вдохнула и подсунула руку под подушку. Вставать совершенно нет желания. Мягкая полудрёма кутала в свои объятия и не собиралась выпускать. И было так хорошо, что хотелось наплевать на всё, снова провалиться в зовущую тьму и продрыхнуть ещё пару часиков. «Ты же жаворонок», — укоризненно заметил внутренний голос. Плевать. Жаворонок, сова, голубь — птица божия, тьфу… Кстати, почему все мышцы так странно ноют? Откуда-то донесся мужской голос. Говорил тихо, спокойно, деловито. Ага, с балкона. Я резко распахнула глаза. Осознание окатило горячей волной. Стало не до сна и ноющих мышц. Твою ж налево! Как можно было так отключиться и позабыть, что находишься в номере Лебедева? На диване. Потому что вчера гордо отказалась о
— Глеб, — невозмутимо начала я, решив, что хватит уже баловаться с отчеством, всё равно это глупо. Потом подцепила вилкой кусочек ветчины. — Неужто вы считаете, что по вопросу «Кираны» невозможно договориться? — Не вы, а ты, — поправил он и тут же добавил: — При должном подходе вполне возможно. Но я не об этом. Я посмотрела на него, чуть приподняла бровь. Мол, а о чём же? — «Кирана» не годится в подмётки даже предыдущему делу, — ровно заметил Лебедев, откидываясь назад, на спинку кресла. Белая фарфоровая чашка в руках, проницательный взгляд; случайный лучик солнца лениво скользнул по собеседнику, добавляя смуглой коже золотистого сияния. Сама элегантность. Но не нужно забывать, что перед тобой сидит настоящий хищник. Который спокойно может играть с добычей, лениво следя, как ты пытаешься что-то сделать. И как-то выкрутиться. — Поэтому мы можем найти компромисс, — сказала я, прикидывая, стоит ли углубляться в обсуждение дела или оставит
Загорулин вернулся только в понедельник к обеду. Злой, разочарованный в жизни и срывающийся на сотрудниках. Чуть ли не до слёз довёл Иру, которая совершенно не понимала, чем провинилась перед шефом. Отчитал производственников и наорал на коммерсантов. Пытавшегося держать ответ начальника снабжения не захотел и слушать. Напоролся, правда, на скалу в лице Анастасии Сергеевны и немного поубавил пыл. Всё же главбух знала, что сказать и как сказать. А поскольку финансовый вопрос святое, то Загорулину приходилось прислушиваться. Правда, стоило ей только выйти, как наступила моя очередь. Настроенная достаточно философски, я вошла в кабинет шефа. Загорулин что-то громко выстукивал на клавиатуре. «Ишь, какая деловая переписка, — отметила я про себя, — как бы Сергею не пришлось потом приклеивать кнопки» — Садись, не стой столбом, — бросил Загорулин, не отрывая взгляда от монитора. Какое дивное приглашение. Но лучше не спорить, себе потом будет дороже. И думать
На новом месте меня приняли хорошо. Впрочем, в «Адаманте» тоже сотрудники были настроены достаточно благодушно. И даже Загорулин поначалу казался не таким уж гадом. Но тут… Поверить было трудно. Но теперь я — часть этой команды, а не девочка из другой фирмы, что за углом. И пусть в просторном кабинете сидит несколько человек, всё равно я — часть «Фемиды». И все излучают либо доброжелательный интерес, либо откровенное любопытство. Но при этом нет даже намека на негатив. Возможно, в компаниях, где все занимаются одним делом и искренне нуждаются в помощи друг друга, всё так и происходит. Я не пришла на чье-то место, слава богу. Глеб объяснил, что в последнее время работы и правда много. А все сотрудники — люди, и работа без отпуска и больничного — зло, особенно если хочешь сохранить хорошие отношения со своими подчинёнными. Мой непосредственный начальник, Шкиль Михаил Самуилович, оказался персонажем колоритным. Невысок, жилист, седовлас. В очках, при акк
— Да не кричи ты так! Утро не было томным. Точнее, совсем немного, когда я сквозь сон чувствовала, как пальцы Глеба скользят по моей спине, вырисовывая круги. По позвоночнику, чтобы замереть у ямочек на пояснице. И при этом делается так хорошо и спокойно, что снова клонит в сладкий и спокойный сон. А потом случается он — звонок от, мать её за ногу, Дианки! Видимо, она вчера пыталась дозвониться, но ничего не вышло. И уже в Москве, на пересадке, не могла найти себе места. — Я не кричу, — ни капли не смутилась она. — Я наоборот само спокойствие. И коплю силы исключительно для того, чтобы дать тебе в лоб при встрече. — Встрече? — эхом повторила я, глядя в окно. Так, стоп. Ей же долететь ещё надо. Значит, мгновенное избиение откладывается. Лебедев уже принял душ и отправился на кухню. Деликатный мой. Только удовлетворился кратким: «Это подруга», кивнул и покинул комнату. Внизу уже неслись машины, переходили дорогу ежившиеся под вет
Сумасшествие какое-то. Пожалуй, это единственная разумная мысль, которая появилась в моей голове. За окном проносились витрины магазинов и тёмные переулки. Да, сейчас с души упал камень, а от напряжения остались только отголоски. Операция прошла успешно, и это самое важное. Глеб прав. Тысячу раз прав, что всё будет хорошо. И что… глупо сидеть у двери палаты, сейчас я Никитке совершенно не нужна. А вот дальше здраво рассуждать почему-то не получалось. Мне сейчас сделали предложение. Предложение, боже. А ещё просто привезли еду. Я могу поклясться, что в жизни не ела ничего вкуснее этой курицы-гриль, завернутой в лаваш. И не пила более вкусного чая. Разум, конечно, намекал, что после дня голодовки и нервотрёпки любая пища будет как лучший деликатес, только кто слушает разум? Особенно после таких слов. Осознать и поверить толком не получалось. Что там! Даже как-то классифицировать собственные действия невероятно сложно. Я не знаю, как прав
До «Сианы» я добрался часам к девяти вечера, да и то повезло — пробка, в которую угодил, рассосалась быстро. Стоянка клиники оказалась полупустой, несколько машин, наверное, принадлежат дежурным медикам или поздним посетителям. Что там говорила дама-администратор по телефону? Ксюша ждет во дворе? Ну да, у неё-то машины нет. Кстати, вот еще этим стоит озаботиться. Только выяснить, умеет ли девочка водить. Хотя… всему можно научиться, было бы желание. В рабочем блокноте, где у меня записано сотни две телефонов на любой случай, имеется и несколько контактов приличных автодилеров, кое-чем обязанных... Так что машину можно взять хорошую и без переплаты. Правда, вряд ли она сейчас может это себе позволить… Ну, в крайнем случае дать служебную на несколько месяцев. Выйдя из «Лексуса», я прошел ухоженным двориком клиники к парадному входу, поискал взглядом и почти сразу наткнулся на знакомую фигуру, застывшую на скамейке под традиционной больничной елкой — нарочно их, что ли,
— Чурбашка, — вырвалось у меня в сердцах. Ксюша обалдело смолкла, а потом с явной растерянностью поинтересовалась: — Почему? — Потому что раньше не сказала. Сам не знаю, почему вылетело именно это слово. Бабушка называла так всех, у кого с умом явная проблема. У Ксюши вообще такого не наблюдалось, но «чурбашка» сорвалась сама. Свободной рукой я потянул ежедневник, пытаясь вспомнить, что и куда можно сдвинуть. Получалось, что почти все. А что нельзя сдвинуть, то можно перенести. Поймут, ничего страшного там нет. Ксюша еще несколько секунд помолчала, потом отозвалась официальным, то есть насквозь промороженным тоном: — Прошу прощения. Я понимаю, что должна была предупредить о своих обстоятельствах. Если считается, что они помешают работе… — Ксюша, — рявкнул я, уронив ежедневник и едва не сбив рукавом чашку ароматного кофе, приготовленного Инночкой, — я тебя сейчас ещё хуже назову. И буду прав, ведь ты первая начала.
Для начала совсем неплохо. Он держит себя в руках. Помрачнел, конечно, но при этом молча ждал, что скажу я. Я же все выходные обдумывала, что именно сказать. Правду — вы, дражайший шеф, мудак, и вообще меня переманили на другую работу, — отмела сразу. Понятное дело, даже если б и надо было сказать нечто подобное, подобрала бы очень мягкие формулировки. Профессионалка всё же. Но тут… Говорить о другом месте работы крайне неосмотрительно. Да, вряд ли Загорулин не узнает, что его юристку совратил… тьфу, сманил Лебедев. Поэтому решила сказать почти правду: — Переезд, Всеволод Николаевич. Сейчас семейные дела повернулись так, что надо с ними срочно разобраться. Загорулин чуть приподнял брови, взял ручку, постучал задумчиво о крышку стола. — Настолько серьёзные, что надо увольняться? — Я не знаю, когда вернусь, — развела руками я, стараясь удержать печально-скорбное выражение лица. — Здоровье ребёнка, сами понимаете. Загорулин бросил на меня
Если бы кто сказал мне, что я проведу несколько ночей в квартире Лебедева Глеба Александровича, буду есть с ним за столом, обсуждать Загорулина, дело «Кираны» и неожиданно — консалтинговый семинар, который состоится осенью, то… посоветовала бы пойти и протрезветь. А ещё то, что с нашей «помолвкой» пока не делается резких движений. Лебедев пояснил, что, пока я не ушла из «Адаманта», делать ход назад очень глупо. Приставания Загорулина (я о них рассказала) могут возобновиться. Искреннее хотелось верить, что Лебедев говорит это не только потому, что приставания, но и… Что «и» — уже не моего ума дело. Нечего разевать рот на мужчину, который тебе явно не по рангу, Вава. В происходящее я не верила. От слова совсем. Лебедев вёл себя спокойно и невозмутимо, словно у него жил не посторонний человек, а родственница. При этом родственница весьма приятная и не вводящая в состояние когда-же-ты-отсюда-уберёшься. Возможно, это потому, что на небе наконец кто-то смил
Снилось черт знает что. Ледяная Кунгурская пещера, Лебедев с загадочной улыбкой. И какой-то до ужаса перепуганный священник, который сказал: «Теперь вы муж и жена. Ребята, давайте отсюда скорее сваливать, пока это всё нам не рухнуло на головы» И первым и побежал. Да так быстро, что мы не смогли бы догнать, даже если бы захотели. — Пусть бежит, — шепнул Глеб, крепче прижимая к себе. — Наконец-то мы одни. И прижался к моим губам. …А потом я открыла глаза и уставилась в потолок. Чего только ни приснится. Эх… Во сне было всё же хорошо. И целовался там Глеб не хуже, чем в реальности. «На новом месте приснись жених невесте», — тут же вспомнилась дурацкая поговорка. Кажется, и приснился. Что будем делать, Вава? Готова ли ты как-то по-хорошему договориться с мужчиной, который неожиданно помог решить вчерашнюю проблему? Такого не пошлёшь. Да и, положа руку на сердце, посылать совсем не хочется. Медленно сев на кровати, я провела
— Ксюша, — терпеливо сказал я, понимая, что она действительно слабо соображает. — Здесь мокро и очень-очень сыро. Это старый фонд, постройка отвратительная, стены и без того ловят влагу, как картонные, а уж после такого… Ты здесь несколько дней будешь все сушить и проветривать, понимаете? Насчет дивана даже не знаю. По-моему, проще его выкинуть. Но в любом случае сегодня вам ночевать негде, так? А у меня огромная квартира с отличной гостевой спальней. — Я не поеду! Даже не рассчитывай на что-то! — Почему? — с неподдельным интересом вопросил я. — Я специально сказал про гостевую спальню, чтобы ты не начала думать всякую ерунду. Ксюша, мы взрослые люди. Мне не обязательно затаскивать тебе к себе домой, чтобы… В общем, необязательно. А тебе нужно нормально выспаться и отдохнуть. Здесь это невозможно по определению. У тебе есть варианты лучше? — Гостиница, — буркнула Ксюша и отвела взгляд. — Минимум на неделю с учетом ремонта, — подхватил я. — Причем ты т