— Да не кричи ты так!
Утро не было томным. Точнее, совсем немного, когда я сквозь сон чувствовала, как пальцы Глеба скользят по моей спине, вырисовывая круги. По позвоночнику, чтобы замереть у ямочек на пояснице. И при этом делается так хорошо и спокойно, что снова клонит в сладкий и спокойный сон.
А потом случается он — звонок от, мать её за ногу, Дианки! Видимо, она вчера пыталась дозвониться, но ничего не вышло. И уже в Москве, на пересадке, не могла найти себе места.
— Я не кричу, — ни капли не смутилась она. — Я наоборот само спокойствие. И коплю силы исключительно для того, чтобы дать тебе в лоб при встрече.
— Встрече? — эхом повторила я, глядя в окно.
Так, стоп. Ей же долететь ещё надо. Значит, мгновенное избиение откладывается.
Лебедев уже принял душ и отправился на кухню. Деликатный мой. Только удовлетворился кратким: «Это подруга», кивнул и покинул комнату.
Внизу уже неслись машины, переходили дорогу ежившиеся под вет
На новом месте меня приняли хорошо. Впрочем, в «Адаманте» тоже сотрудники были настроены достаточно благодушно. И даже Загорулин поначалу казался не таким уж гадом. Но тут… Поверить было трудно. Но теперь я — часть этой команды, а не девочка из другой фирмы, что за углом. И пусть в просторном кабинете сидит несколько человек, всё равно я — часть «Фемиды». И все излучают либо доброжелательный интерес, либо откровенное любопытство. Но при этом нет даже намека на негатив. Возможно, в компаниях, где все занимаются одним делом и искренне нуждаются в помощи друг друга, всё так и происходит. Я не пришла на чье-то место, слава богу. Глеб объяснил, что в последнее время работы и правда много. А все сотрудники — люди, и работа без отпуска и больничного — зло, особенно если хочешь сохранить хорошие отношения со своими подчинёнными. Мой непосредственный начальник, Шкиль Михаил Самуилович, оказался персонажем колоритным. Невысок, жилист, седовлас. В очках, при акк
— А это Ксения Георгиевна, наша новая сотрудница! Прошу любить и жаловать. Она очень хорошая. Да, это правда. Во мне много хорошего. Все шестьдесят шесть килограммов живого женского веса в целом и по отдельности. При росте метр пятьдесят девять, подло не дотягивающем до метра шестидесяти, есть на что посмотреть. А некоторым хотелось и потрогать. Например, моему шефу — Загорулину Всеволоду Николаевичу. Явно любитель форм и большой женской харизмы. Особенно такой, как моя. Только вот я как не очень жалую мужчин, который взглядом успевают тебя раздеть, впечатлиться и одеть обратно. Потому как понимают, что финансово такую красоту просто не потянут. Радовало, что с коллегами у нас сразу пошло на лад. Я мрачно посмотрела на стопку бумаг, возвышающуюся на краю стола. Аккуратную такую, уголок к уголку. Даже сейчас, разъярённая и готовая разорвать собеседника на мелкие кусочки, не позволяю эмоциям взять верх над разумом. И уж тем более появиться беспорядку на
Мужчины говорят, она производит на них непередаваемое впечатление. Но сама лишь кивнула, давая понять, что возражений нет, есть только курс на дом. И возможно, ещё бы и пообсуждала с ним всякое разное, так как работа прежде всего, но… — Желание клиента — закон, — ответила я с едва заметной улыбкой. Ровно настолько, чтобы заказчик не чувствовал, что от него хотят избавиться. Ну, давай, хватит сидеть, иди уже. Что? — Закон, говорите, — вдруг задумчиво протянул Лебедев, и мне вмиг подурнело. Может, в обморок хлопнуться? Второй раунд переговоров я не вытяну на уровне. Да и без уровня тоже. Надо срочно делать ноги. Но сама сидела в кресле, не шевелясь и глядя на собеседника. Только чуть вопросительно приподняла бровь: — Конечно, закон, Глеб Александрович, — сказала как можно более убедительно. И тут же задохнулась от тяжёлого взгляда, плавленого текучего серебра, которое ещё чуть-чуть — и коснётся кожи, обжигая до крика.
Генеральный директор «Адаманта» — идиот. Это случается даже с генеральными директорами, увы. Хуже того, он беспечный, наглый идиот, привыкший, что ему сходят с рук оплошности в бумагах и затягивание сроков. Но в этот раз господину Загорулину не повезло…Перечитывая документы, предоставленные клиентами, уставшими ждать от «Адаманта» выполнения обязательств, я улыбнулся. Прямо мечтательно улыбнулся.Разгильдяй — законная добыча в бизнесе. Собственно, дело легкое… Господин Загорулин, с которым я уже успел познакомиться лично, никак не выглядит достойным противником. Честно говоря, я даже подумал скинуть этот контракт на соответствующий отдел, но решил тряхнуть стариной и съездить сам. Старый знакомый и давний клиент очень уж просил решить дело побыстрее — сам не рад, что связался с «Адамантом».Да и вообще, юрист должен практиковать, если хочет остаться профессионалом. Ум и навыки нуждаются в посто
Колька… Николай Анатольевич Касумко, шмель ему в цветочек. Вот скажи, черт побери, нельзя было заниматься делами получше? После тебя же тут повеситься хочется! Натворил дел и скрылся в неизвестном направлении. По словам той же Иры, увольнялся он в спешке, да такой, что даже обходной лист не полностью подписал. Только трудовая оказалась на руках — и смылся. А вот упоминание о Лебедеве настроение подпортило. Завтра встреча. Придётся играть на его поле и умудриться поставить хотя бы шах. При этом выйти по максимуму не расцарапанной. А то так и до стриптиза дойдет. Чего только ни сделаешь, чтобы уважаемый юрист отвлекся от контракта и переключил своё внимание. Надо убедить соперника, что у тебя есть полный набор, а не один голый король. Где остальные фигуры? Да кто их знает, пали в неравном бою с глупостью и безалаберностью. Но вы, Глеб Александрович, не обращайте внимания. Вы играйте, черными или белыми, любой каприз. Что говорите? Любыми выиграете? Да, но… — Какая ты в
Прошла неделя. Дождливая погода больше не возвращалась, солнечные лучи нежили и обнимали город, наполняя его теплом и светом. Пермь шумела, смеялась, говорила на множестве языков. Кому-то могло показаться, что здесь слишком много людей. Кому-то — что все бегут и чем-то заняты.Суматоха ли? Толпа?Ни то, ни другое меня не пугало. Куда бы я ни приезжала, всегда умела увидеть то прекрасное и звенящее, что присуще только городу, в котором находишься. У каждого из них своя душа. Не хуже и не лучше других, просто своя. И можно найти как хорошее, так и плохое. Зависит уже от человека.Раздался телефонный звонок. Я оторвалась от бумаг и взяла трубку.— Ксюша, зайди к шефу, — сообщила Ира.— Хорошо, — кивнула я, нажала на отбой и откинулась на спинку стула. Потом уперлась ногой в пол и отъехала на колёсиках назад.Люблю кресла и стулья на колёсиках, ничего не поделаешь. В прекрасной двадцативосьмилетней мне до сих пор жи
Здание, в котором расположилась «Фемида», выглядит солидно. Но не устрашающе, за что большое спасибо. — Ксюшенька, идём! — браво пригласил Загорулин. Мне почему-то стало до жути тоскливо; захотелось как можно скорее оказаться дома и обняться с кактусом. Он хоть и колючий, но никогда не попросит с тебя штраф. Что ж, не стоило даже гадать — офис оказался современный, стильным, просторным. Отделы за полупрозрачными стенами, деловые разговоры, дресс-код. «Подождите секунду, переключу на другую линию» и «Да, конечно, этот вопрос решён». Впрочем, куски доносившихся разговоров, неосторожно вылетающие из-за приоткрытых дверей, меня не особо волновали. По сути, частично похоже на офис Загорулина. Только там занимаются другим. Одни технологи чего стоят. Кабинет секретаря Лебедева не выбивался особо среди остальных. Симпатичная шатенка в бордовом костюме и с идеальной укладкой сидела за столом. Макияж, прячущий истинный возраст. Красивая. У таких барышень и цвет
Дома было прохладно. Уходя, я оставила окно открытым. Неосторожно. Теперь придётся кутаться в одеяло в попытке согреться. Да, наверное. Потом. Когда кожа перестанет гореть, а мысли — всё время возвращаться к происходившему в «Фемиде». Впрочем, всё равно. На балконе вообще холодно. Зато свежий воздух. И можно успокоиться. Я выдохнула и с силой сжала чашку с горячим кофе со сливками. Нет, это надо же было так! Правду говорят: в историю нельзя войти, в историю можно вляпаться! Это как раз про меня. Какой черт дернул меня с этим «подыграй»? А Лебедев возьми и оторвись! Кто же знал, что у него тоже чувство юмора… не уступает моей сообразительности. Рожа Загорулина, конечно, была непередаваемой. Теперь, правда, огроменный вопрос: отстанет или удвоит усилия? Но я тут же отмела мысль про удвоение усилий. Лебедева он побаивается. Разве что попробует действовать через меня на него. Но… А, черт, сложно. Это дело мы более-менее замяли. Хотя далеко не с те
На новом месте меня приняли хорошо. Впрочем, в «Адаманте» тоже сотрудники были настроены достаточно благодушно. И даже Загорулин поначалу казался не таким уж гадом. Но тут… Поверить было трудно. Но теперь я — часть этой команды, а не девочка из другой фирмы, что за углом. И пусть в просторном кабинете сидит несколько человек, всё равно я — часть «Фемиды». И все излучают либо доброжелательный интерес, либо откровенное любопытство. Но при этом нет даже намека на негатив. Возможно, в компаниях, где все занимаются одним делом и искренне нуждаются в помощи друг друга, всё так и происходит. Я не пришла на чье-то место, слава богу. Глеб объяснил, что в последнее время работы и правда много. А все сотрудники — люди, и работа без отпуска и больничного — зло, особенно если хочешь сохранить хорошие отношения со своими подчинёнными. Мой непосредственный начальник, Шкиль Михаил Самуилович, оказался персонажем колоритным. Невысок, жилист, седовлас. В очках, при акк
— Да не кричи ты так! Утро не было томным. Точнее, совсем немного, когда я сквозь сон чувствовала, как пальцы Глеба скользят по моей спине, вырисовывая круги. По позвоночнику, чтобы замереть у ямочек на пояснице. И при этом делается так хорошо и спокойно, что снова клонит в сладкий и спокойный сон. А потом случается он — звонок от, мать её за ногу, Дианки! Видимо, она вчера пыталась дозвониться, но ничего не вышло. И уже в Москве, на пересадке, не могла найти себе места. — Я не кричу, — ни капли не смутилась она. — Я наоборот само спокойствие. И коплю силы исключительно для того, чтобы дать тебе в лоб при встрече. — Встрече? — эхом повторила я, глядя в окно. Так, стоп. Ей же долететь ещё надо. Значит, мгновенное избиение откладывается. Лебедев уже принял душ и отправился на кухню. Деликатный мой. Только удовлетворился кратким: «Это подруга», кивнул и покинул комнату. Внизу уже неслись машины, переходили дорогу ежившиеся под вет
Сумасшествие какое-то. Пожалуй, это единственная разумная мысль, которая появилась в моей голове. За окном проносились витрины магазинов и тёмные переулки. Да, сейчас с души упал камень, а от напряжения остались только отголоски. Операция прошла успешно, и это самое важное. Глеб прав. Тысячу раз прав, что всё будет хорошо. И что… глупо сидеть у двери палаты, сейчас я Никитке совершенно не нужна. А вот дальше здраво рассуждать почему-то не получалось. Мне сейчас сделали предложение. Предложение, боже. А ещё просто привезли еду. Я могу поклясться, что в жизни не ела ничего вкуснее этой курицы-гриль, завернутой в лаваш. И не пила более вкусного чая. Разум, конечно, намекал, что после дня голодовки и нервотрёпки любая пища будет как лучший деликатес, только кто слушает разум? Особенно после таких слов. Осознать и поверить толком не получалось. Что там! Даже как-то классифицировать собственные действия невероятно сложно. Я не знаю, как прав
До «Сианы» я добрался часам к девяти вечера, да и то повезло — пробка, в которую угодил, рассосалась быстро. Стоянка клиники оказалась полупустой, несколько машин, наверное, принадлежат дежурным медикам или поздним посетителям. Что там говорила дама-администратор по телефону? Ксюша ждет во дворе? Ну да, у неё-то машины нет. Кстати, вот еще этим стоит озаботиться. Только выяснить, умеет ли девочка водить. Хотя… всему можно научиться, было бы желание. В рабочем блокноте, где у меня записано сотни две телефонов на любой случай, имеется и несколько контактов приличных автодилеров, кое-чем обязанных... Так что машину можно взять хорошую и без переплаты. Правда, вряд ли она сейчас может это себе позволить… Ну, в крайнем случае дать служебную на несколько месяцев. Выйдя из «Лексуса», я прошел ухоженным двориком клиники к парадному входу, поискал взглядом и почти сразу наткнулся на знакомую фигуру, застывшую на скамейке под традиционной больничной елкой — нарочно их, что ли,
— Чурбашка, — вырвалось у меня в сердцах. Ксюша обалдело смолкла, а потом с явной растерянностью поинтересовалась: — Почему? — Потому что раньше не сказала. Сам не знаю, почему вылетело именно это слово. Бабушка называла так всех, у кого с умом явная проблема. У Ксюши вообще такого не наблюдалось, но «чурбашка» сорвалась сама. Свободной рукой я потянул ежедневник, пытаясь вспомнить, что и куда можно сдвинуть. Получалось, что почти все. А что нельзя сдвинуть, то можно перенести. Поймут, ничего страшного там нет. Ксюша еще несколько секунд помолчала, потом отозвалась официальным, то есть насквозь промороженным тоном: — Прошу прощения. Я понимаю, что должна была предупредить о своих обстоятельствах. Если считается, что они помешают работе… — Ксюша, — рявкнул я, уронив ежедневник и едва не сбив рукавом чашку ароматного кофе, приготовленного Инночкой, — я тебя сейчас ещё хуже назову. И буду прав, ведь ты первая начала.
Для начала совсем неплохо. Он держит себя в руках. Помрачнел, конечно, но при этом молча ждал, что скажу я. Я же все выходные обдумывала, что именно сказать. Правду — вы, дражайший шеф, мудак, и вообще меня переманили на другую работу, — отмела сразу. Понятное дело, даже если б и надо было сказать нечто подобное, подобрала бы очень мягкие формулировки. Профессионалка всё же. Но тут… Говорить о другом месте работы крайне неосмотрительно. Да, вряд ли Загорулин не узнает, что его юристку совратил… тьфу, сманил Лебедев. Поэтому решила сказать почти правду: — Переезд, Всеволод Николаевич. Сейчас семейные дела повернулись так, что надо с ними срочно разобраться. Загорулин чуть приподнял брови, взял ручку, постучал задумчиво о крышку стола. — Настолько серьёзные, что надо увольняться? — Я не знаю, когда вернусь, — развела руками я, стараясь удержать печально-скорбное выражение лица. — Здоровье ребёнка, сами понимаете. Загорулин бросил на меня
Если бы кто сказал мне, что я проведу несколько ночей в квартире Лебедева Глеба Александровича, буду есть с ним за столом, обсуждать Загорулина, дело «Кираны» и неожиданно — консалтинговый семинар, который состоится осенью, то… посоветовала бы пойти и протрезветь. А ещё то, что с нашей «помолвкой» пока не делается резких движений. Лебедев пояснил, что, пока я не ушла из «Адаманта», делать ход назад очень глупо. Приставания Загорулина (я о них рассказала) могут возобновиться. Искреннее хотелось верить, что Лебедев говорит это не только потому, что приставания, но и… Что «и» — уже не моего ума дело. Нечего разевать рот на мужчину, который тебе явно не по рангу, Вава. В происходящее я не верила. От слова совсем. Лебедев вёл себя спокойно и невозмутимо, словно у него жил не посторонний человек, а родственница. При этом родственница весьма приятная и не вводящая в состояние когда-же-ты-отсюда-уберёшься. Возможно, это потому, что на небе наконец кто-то смил
Снилось черт знает что. Ледяная Кунгурская пещера, Лебедев с загадочной улыбкой. И какой-то до ужаса перепуганный священник, который сказал: «Теперь вы муж и жена. Ребята, давайте отсюда скорее сваливать, пока это всё нам не рухнуло на головы» И первым и побежал. Да так быстро, что мы не смогли бы догнать, даже если бы захотели. — Пусть бежит, — шепнул Глеб, крепче прижимая к себе. — Наконец-то мы одни. И прижался к моим губам. …А потом я открыла глаза и уставилась в потолок. Чего только ни приснится. Эх… Во сне было всё же хорошо. И целовался там Глеб не хуже, чем в реальности. «На новом месте приснись жених невесте», — тут же вспомнилась дурацкая поговорка. Кажется, и приснился. Что будем делать, Вава? Готова ли ты как-то по-хорошему договориться с мужчиной, который неожиданно помог решить вчерашнюю проблему? Такого не пошлёшь. Да и, положа руку на сердце, посылать совсем не хочется. Медленно сев на кровати, я провела
— Ксюша, — терпеливо сказал я, понимая, что она действительно слабо соображает. — Здесь мокро и очень-очень сыро. Это старый фонд, постройка отвратительная, стены и без того ловят влагу, как картонные, а уж после такого… Ты здесь несколько дней будешь все сушить и проветривать, понимаете? Насчет дивана даже не знаю. По-моему, проще его выкинуть. Но в любом случае сегодня вам ночевать негде, так? А у меня огромная квартира с отличной гостевой спальней. — Я не поеду! Даже не рассчитывай на что-то! — Почему? — с неподдельным интересом вопросил я. — Я специально сказал про гостевую спальню, чтобы ты не начала думать всякую ерунду. Ксюша, мы взрослые люди. Мне не обязательно затаскивать тебе к себе домой, чтобы… В общем, необязательно. А тебе нужно нормально выспаться и отдохнуть. Здесь это невозможно по определению. У тебе есть варианты лучше? — Гостиница, — буркнула Ксюша и отвела взгляд. — Минимум на неделю с учетом ремонта, — подхватил я. — Причем ты т