Маша пожала плечами и забралась обратно в салон авто. Поселок не так гостеприимен, как она ожидала. Проехав чуть дальше, она увидела то, во что боялась верить: дом, где жила её сестра из снов – Клава. Крыша немного прохудилась, но сомнений не было – это он! Остановилась. Вышла из машины. Память тут же восстановила образ живущей здесь девушки. Фигуру, рост, длинные светлые волосы, черты лица. И в этот момент дверь дома открылась, и на пороге появилась – она! Маша как завороженная смотрела вслед скрывшейся в хозпостройках девушке. Она потёрла глаза, ущипнула себя: "Это не сон!" Хотя её сны всегда были слишком реальны, как отличить, явь это или нет?
Выйдя из машины, она по свойски просунула руку в ничем не примечательную щель между досок калитки, подцепила пальцем петельку, замочек щелкнул, и дверца с тихим скрипом подалась вперед. Стоило войти во двор, и там же показалась "сестра". Светловолосая встала как вкопанная, смотря на гостью.
– Клава? – нерешительно произнесла Маша.
– А-а-а, – странно отреагировала та в ответ и, поворачиваясь в сторону дома, крикнула: – Ба! К тебе пришли.
Минуты две ничего не происходило, затем скрипнула входная дверь, и на улице появилась сухонькая старушка лет семидесяти. Её выцветшие глаза, не мигая, уставились на Машу.
– Варька! Как ты смогла? – воскликнула она и с неожиданной прытью кинулась навстречу, заключив девушку в объятия.
Пожилая женщина, что-то приговаривая, завела гостью в дом. Маша следовала за ней словно в трансе. Только сейчас она осознала то, на что абсолютно не обращала внимания: во снах её действительно звали Варварой! Написала уже четыре с половиной книги об этом и не заметила? Талант! Что делать-то? Сказать, что это ошибка, или согласиться? Ведь там, во снах, она ею и была. Планировка дома оказалась знакома, а вот обстановка частично изменилась. Маша подошла к резному платяному шкафу, коснулась его рукой и воспоминания вспыхнули в сознании: рыжеволосый парень, деревенский плотник подарил сестрам своё творение.
– Степашка-ромашка золотые ручки. Ты сохранила его, – неожиданно для самой себя с теплой улыбкой произнесла девушка.
– Как церквушку с домом спалили, только он чудом и остался. Полвека прошло, а мне всё кажется, я запах чувствую. Варя, Варенька! – не переставая гладить гостью по плечам и спине, приговаривала старушка, и слезы медленно стекали по её щекам. – Прости меня дуру старую, не смогла я тебя уберечь...
Всё это было слишком странным. Нервы были на пределе, хотелось бежать прочь. Подальше от этих людей, этого места. В голове не укладывалось, что Клавдия – это обнимающая Машу сухонькая старушка, а не похожая как две капли воды на "сестрицу" из снов девушка, стоящая чуть поодаль. Гостья терялась: как себя вести. Пожилая женщина одновременно ощущалась и чужой, и родной.
Ни с того, ни с сего в памяти пронеслись события последней ночи. Вопреки обыкновению, сон напоминал кошмар: Маша или, точнее, Варя оказалась подло заперта в деревянной церквушке, которую облили керосином и подожгли ненавидящие её местные кумушки. Сначала девушка металась в ужасе, голосила что было сил, но никто и не думал прийти на помощь. Едкий дым щипал глаза, заставлял свою жертву выворачиваться наизнанку в приступах удушливого кашля. И вдруг страх ушел, уступив место гневу. Сквозь шипение быстро схватившейся древесины, донеслись раскаты грома, завывание ветра, двери церквушки, словно снесенные мощным тараном, слетели с петель, а на улице, неумолимо туша пламя, бушевал невиданный по силе ливень. Стоило покинуть удушливый плен, и стихия начала утихать. Едва отдышавшись, девушка из последних сил поплелась к дому, откуда несколько дней не выходила. Но никто её больше не тревожил, попритихли бабоньки местные. А когда она наконец-то вышла из дома и направилась к берегу озера, царящую вокруг тишину разорвал звук выстрела. Щемящая боль пронзила спину. Рука коснулась груди и окрасилась кровью. Варя ощущала, как жизнь капля за каплей вытекает из неё. Обида накатила, заслонив собой все чувства. "За что? Я никому не желала зла. Мечтала о любви... ну что ж, я по вашей воле жить не буду, и вам тогда не жить!" И мир уплыл, и вновь вернулся. Больше не существовало боли, запахи исчезли, остались картинки, мысли, звуки и обида, которой не было прощения. Маша проснулась утром в холодном поту, и откуда-то пришло понимание: снов больше не будет, только реальная жизнь.
Девушка, вспомнив Витины слова про фото, обежала взглядом бедно обставленную, но уютную комнатушку. Между окнами обнаружилась рамка с десятком фотографий. Мягко отстранив не прекращающую причитать старушку, Маша подошла ближе и присмотрелась. Забыв спросить разрешения, она сняла рамку со стены и вытащила фото своего двойника.
– Мы на удивление похожи, – гладя изображение, произнесла она и столкнулась взглядом с ничего не понимающей светловолосой. – Но я не Варвара, то есть: днём я – это я, ночью – она.
Белокурая внучка Клавдии непонимающе переводила взгляд с бабушки на гостью.
– Да, да, девочка, прости. Конечно же, ты не она. Но в тебе её часть, я чувствую. Твою мать звали Леной?
– Откуда вы знаете, что её уже нет?
– Чувствую. Но ты не ответила.
– Да.
– Значит, выжила-таки, продолжила Варькину линию. Молодца... тебе двадцать пять, наверное?
– Да.
– Мать родами умерла во столько же?
– Но откуда...
– Сны-то вспомни, того гляди поймешь.
– Вы ведьма?
– Ну... зачем так? Сама такая же. Не случайно Варя тебя в наши места заманила, сама б ты дорогу не нашла. Вокруг тебя зло вертится. Да и тут сейчас нечисто... ой, нечисто. Да что же я? Вы знакомьтесь, что ли? – зачастила старушка и умолкла в ожидании.
– Маша, – после неловкой паузы робко произнесла девушка.
– Ну вот и чудно. Меня ты и так знаешь. А это Светланка, внучка моя. Дочка-то замуж за военного выскочила, да вот не повезло, как и большинству женщин из нашего рода... жизнь малышке дала, а свою потеряла. А отец колесит теперь по всей Руси, а Светка здесь, у меня. Не дело девке по временным квартирам мотаться, да и мне старой – подспорье, – продолжала старушка, а бросив взгляд в окно, добавила: – Машину-то отгони, а то всю дорогу перегородила. Не дай боже, зацепит кто. А я пока чаек заварю. На травках. Сама собирала. Светка, комнату гостье приготовь. Нече стоять, рот разинув.
Маша, как загипнотизированная, вышла на улицу, села за руль, перепарковала машину и вернулась в дом, где уже витал аромат свежезаваренных трав.
– Я словно чувствовала, что гости у нас будут, – причитала Клавдия, – с вечера тесто поставила, а с утречка уже и пирогов напекла. Да ты не жмись по углам, словно чужая. Кровинушка ты наша...
– Кровинушка? – растеряно повторила гостья.
– Да ты присаживайся, я побаю. Светка вон тоже глазами хлопает.
Вскоре все трое удобно устроились за старым колченогим столом со старомодной скатертью ручной вязки, покрытой прозрачной клеёнкой. На деревянной подставке парил старый с отбитой местами эмалью чайник, сахарница, чашечки, блюдца, пиалы с медом и каким-то вареньем, пироги.
– Так вот, – разлив по чашкам, начала своё повествование пожилая женщина. – Жили мы со старшей сестрой, Варькой, неподалеку возле озера. Пришли военные, кого просто выгнали с насиженных мест, а особо упертых истребили. Мать-то уже схоронили тогда, а отца куда-то угнали. Мы с Варькой девками малыми ещё были, и нас не тронули. Какое-то время жили вдвоём. Потом приблудился беглый старик священник, а следом народ эшелонами в наши края подался. Кто-то семьями, но больше бабы одинокие или с детьми. Занимали заброшенные дома, да и обживались помаленьку...
– Я-то тут причем? – не выдержала Маша.
– А ты наперед не забегай. Слушай, коль старшие говорят, – упрекнула девушку рассказчица. – Жили поначалу дружно. Да и не до раздоров было. Легко ли хозяйство с пустого места налаживать? Мы чем могли помогали. Кому по первости молочка, кому яйца. Хоть и малые были, а скотину сами содержали. Священник нам посильно помогал, помнится. Иногда у кого дитё захворает, или роды принять надобно, так Варька, не боясь пересудов, всё делала. И за хворой скотиной смотреть приходилось. Травы для отвода глаз использовала. Не нужны они ей были, да иначе суеверные, несмотря на доброту и помощь, вообще на костер отправили бы. Рискованно это было, но коли люди просят, как отказать? А потом приехали партийные. Ячейки создавать, совхоз организовывать. В то время Варька бурным цветом расцвела и о любви всё мечтала, о единственном, неповторимом. Да только где ж ему взяться, коль на деревне баб в пять раз больше, чем мужиков? Так вот один партийный припугнул её, мол, или... – старушка сделала многозначительное лицо, – или отдам под трибунал и тебя, и сестру. Поглумился и укатил восвояси, а Варька-то хворой себя почуяла. Как поняла она, что ребенок у неё будет – руки на себя наложить хотела. Мы со священником на силу её утихомирили. Но она всё одно толковала: грех на душу возьму, а его выродку всё равно жизни не дам. Благо понесла она в начале лета, беременность в тайне удалось удержать. К осени Варька больной сказалась и в селение не выходила. А с холодами ничего не видно под одёжей стало. Родила она в середине марта, да тут же хотела дитя жизни лишить. Да только родилась девочка, да такая милая, что у неё рука не поднялась. Варя ей даже имя дала – Елена. На том всё и кончилось, видеть дитя она не желала. Тогда священник увёз куда-то малышку. Сказал, что в приют сдал. А мужики как почуяли, что она теперь не девица, а женщина, и как с цепи сорвались. Бабы вызверились и месть затеяли. Не стало Варьки.
– Да, мама в марте родилась, – подтвердила девушка, про себя отмечая, что помнит историю с партийцем немного в иной интерпретации, а фрагмента с беременностью и родами вообще не было в её снах.
– Может, отец что-то рассказывал? – поинтересовалась старушка.
– Папа изредка вспоминал о ней. Но я не особо интересовалась. Я ж её не знала.
– Ну, тебя тоже понять можно, коль ты и в глаза-то её не видывала никогда. Ну, а так... на фотокарточке, бабушка твоя... – и, опустив взгляд, Клавдия добавила: – Но она умерла давно...
– Знаю, – взглянула на неё Маша. – Народ глупость сотворил. Хотя их тоже понять можно. Она довольно эгоистична была, всё только со своей точки зрения видела.
– Может и так, но я тоже хороша. Могла же заметить неладное, предупредить, чтоб в леса ушла.
– А она ушла бы? – припоминая характер девушки из снов, уточнила Маша.
– Вряд ли. Да от того не легче. На душе-то камень. Она ж обозлилась и мстить им стала. Пришлось выбирать между ней и живыми людьми. Жалко их стало. А она обиделась, посчитала, что её предала. Вот и сейчас тут что-то неладное творится. Как люди возле озера обосновались, так в поселке странность за странностью происходит. Не к добру это. А тут ещё и ты. Не подумай, что тебе не рады. Но неспроста это. Ой, неспроста. Не зная своих корней, в такую глушь забраться и к нашему дому прийти – чудо? Возможно. Да только жизнь не такая добрая штука, как хотелось бы.
Чаепитие за разговорами плавно перетекло в обед, а там и ужин подоспел. Светлана на время отлучилась скотину загнать, да подоить, а Маша всё не могла наговориться с Клавдией. Старушка вспоминала былое, расспрашивала девушку о её жизни. Строила предположения о том, что же на самом деле привело её в эти места. Спать легли далеко за полночь. Маша долго не могла сомкнуть глаз. В голове всё смешалось: явь – не явь.
Снов не было. Однако проснулась девушка на удивление бодрой, даже счастливой. Казалось, всё так и должно быть, она – дома. Вот только непреодолимое желание посетить дом у озера не давало покоя. Клавдия, заметив стремление девушки, обо всём догадалась и стала отговаривать:
– Девонька, не ходила б ты туда. Ничего интересного там нет. От дома остался только фундамент, да печь.
– Пусть так. Хотя бы озеро увижу, – упиралась Маша и в итоге настояла на своём.
Выехав за деревню, девушка порадовалась, что у неё внедорожник. В нужном направлении вела едва заметная дорожка, на которой в полный рост топорщилась слегка примятая трава. Возле леса обнаружился показавшийся знакомым джип. Припарковав машину рядом с ним, Маша нашла единственную хоженую тропу, ведущую вглубь зарослей. Пропетляв минут пять, она вышла на берег и застыла. Это место было непередаваемо красиво! Прозрачная водная гладь блестела в косых лучах утреннего солнца, то тут, то там всплескивали на поверхности рыбки. Неподалеку в подлеске, судя по уходящему вверх столбу дыма, кто-то жег костер. Зеленая, сочная трава напоминала яркий ковер...
– Ты пришла? Днём? – донёсся из-за спины полный удивления, знакомый голос.
Девушка обернулась и уставилась на Витю. На парне из одежды были только плавки. Очевидно, он недавно искупался: с влажных волос падали капли воды и медленно стекали по коже.
– Ты же говорил, что весь в делах и подвезти не можешь! – вспомнив свои мучения при выезде из города, обиженно выпалила Маша.
– Ну... я и не собирался, – растерялся было парень, потом на его лице мелькнуло понимание. – Так уж вышло. Сюрприз сделать хотел... видать, не вышло, – тихо добавил он. – Сам не знаю, зачем меня сюда принесло. Может, по тебе соскучился?
– Ты для пущего эффекта ещё в любви признайся, – съязвила Маша. В другое время она обрадовалась бы компании друга, но сейчас его присутствие раздражало. – И всё же, помимо сказок: какого тебя сюда принесло?
– Мда уж. Не ожидал такого приема. Во-первых, меня осенили кой-какие догадки, а проверить их можно было только в посёлке. Во-вторых, был уверен, что ты придёшь сюда. Думал, посидим, поболтаем, расскажешь, что нарыла.
– Ладно, извини, – понимая, что слишком агрессивно отреагировала, пошла на примирение девушка. – Слишком много всего навалилось. В голове каша. А тут ты...
– Пойдём, – скрываясь в прибрежном кустарнике, Витя поманил подругу за собой.
Пробираться пришлось сквозь почти непролазные заросли, но, достигнув цели, Маша с удивлением уставилась на открывшуюся картину. Перед ней простиралась залитая солнцем, свежевыкошенная полянка, посередине четко выделялся прямоугольник фундамента. В центре возвышалась закопченная и местами поросшая мхом печка-лежанка, на которую был брошен матрац. Это место навевало неимоверный покой.
– Прямо-таки сказка про Иванушку-дурачка, – усмехнулась девушка.
Возле одной из стен сохранилась сделанная из толстого бревна скамья. На поросшем травой полу лежал кусок ткани, а на нём полный набор для пикника.
– Ой, совсем с тобой заболтался, – воскликнул парень и бросился куда-то в сторону.
Только сейчас девушка заметила стоящий в отдалении мангал. Здесь она ещё больше ощутила себя дома. Витькино присутствие вдруг перестало раздражать, наоборот, Маша увидела его новым взглядом: взглядом женщины. "Но ведь он для меня как брат!" – одернула сама себя девушка. Но так и не смогла оторвать взгляд. Она поймала себя на мысли, что это не её чувства, словно кто-то навязывает ей свои желания. Было что-то неправильное во всем этом. В принципе, с момента её появления в Патошино всё происходящее никакими другими словами, нежели – странно, описать было невозможно. С одной стороны, всё по-прежнему казалась правильным, а с другой, необъяснимая нереальность, чуждость начинала ощущаться всё сильнее. В это время Витя направился к импровизированному столу. Вместо того, чтобы переступить невысокий фундамент, он обошел якобы сохранившее целостность здание и, пригибаясь, словно боясь зацепить притолоку, вошел "внутрь". Дальнейшее его поведение показалось не менее странным: он петлял, минуя невидимые двери. Маша прекрасно помнила планировку дома, он двигался правильно. Но откуда он знал? Да и зачем эти фокусы? Или это и есть его сюрприз? Тем временем друг потянулся к невидимому окну:
– Топай сюда! – позвал он.
У Маши от звука его голоса едва ноги не подогнулись. "Да что это со мной?" Девушка зажмурилась, потерла лицо руками. Наваждение вроде спало, перед ней стоял её Витька и никаких лишних рефлексий по отношению к нему уже не возникало. Успокоившись, она решила подыграть товарищу: обошла некогда стоявшее здесь здание и вошла через давно не существующую дверь. Но парень её старания не оценил. Ощутив неожиданно проснувшийся аппетит, Маша налетела на угощение.
– Классный здесь вид из окон, согласись? – неожиданно произнёс Витя.
– И с этим не поспоришь, – не переставая жевать, продолжила навязанный ей спектакль девушка.
– В общем деньги кой-какие у меня есть, и я подумываю: а не купить ли этот домик?
– О да! – наслаждаясь театральной постановкой, засмеялась девушка.
– А что? Я ещё в первый раз нашел это место. Оно мне понравилось. Домик старенький, конечно, но крепкий, и печь добротно сложена. Я ночевал тут уже не раз...
Маша настороженно следила за продолжающим разглагольствовать парнем. Складывалось впечатление, что он говорит всерьез. "Да нет, – не поверила девушка. – Он дурачится и слишком вошел в роль..."
– Ты выяснил, кто тот богатей, что купил эти земли? – наблюдая за реакцией друга, невпопад поинтересовалась Маша.
– А... да, это тот самый наследничек. Не так и беден он оказался, хоть и изгой.
– Эти земли уже куплены, как же ты собираешься этот участок взять?
Парень задумался.
– Если удастся вывести его на чистую воду, сделка будет считаться недействительной.
– Во-первых, с чего бы? Во-вторых, ты же сам сказал – он всё делает через подставных лиц.
– Тогда... не знаю, – на лице друга отразилась растерянность.
– Вить, не коси под идиота, тебе не идёт, – спектакль утомил девушку, время неумолимо утекало, в городе ждали дела, а она и здесь не всё ещё закончила. – Спасибо за пикник, но мне пора.
– Как всегда, – грустно произнёс парень.
Стоило ей выйти в несуществующую прихожую, и Витя, словно не замечая стоящую в паре метров от него девушку, со всей силы ударил кулаком в скамью, выругался и залез на печь. Неприятно удивленная такой переменой в настроении друга девушка перестала ломать комедию и, переступив через просевший фундамент, направилась к своей машине. Хотелось убраться подальше от постепенно сводящего её с ума места.
Возвращение в город напоминало пробуждение. Легкие с трудом вдыхали влажный, наполненный выхлопными газами и пылью воздух, редкие оазисы зелени резали глаз сероватой, пожухлой листвой. Вокруг царила суета. Но зато пропало ощущение двойственности. Уверенность в том, что это точно не сон, радовала. Маша в последние дни стала всерьез волноваться о своём психическом здоровье.Припарковав машину, она забежала в супермаркет возле своего дома и вскоре нагруженная покупками, подошла к подъезду. Сидящие на лавочке бабульки с добродушными улыбками поприветствовали девушку. Маша знала, стоит скрыться из вида, и ей основательно перемоют кости. Но по крайней мере, здесь никто, крестясь и причитая, не кидается прочь.В голове после поездки бардак. "Надо бы отдохнуть. Всё осмыслить в спокойной обстановке, накатать доклад для универа. Да и книгу закончить не помешало бы..." Девушке хотелось закрыть эту страницу своей жизни. Забыть о преследовавших с детства снах, даривших обманчивое о
Суета связанная с подготовкой к новогоднему танцевальному вечеру в «Доме Офицеров» оправдала себя в полной мере. Стоило войти в зал, как все взгляды оказались обращены к спутницам подполковника Вронского. Мужчины по достоинству оценили чувственную, женственную красоту Валентины, и нежную прелесть юной Анастасии. Женщины же не без зависти окидывали взглядом статные фигурки, и выгодно подчёркивающие все достоинства, но со вкусом без малейшего намека на вульгарность сшитые на заказ платья вновь вошедших. Николай Вронский с достоинством прошелся по залу. С правой стороны под ручку с ним, шествовала с королевской грацией жена, с левой – дочь. Они степенно раскланивались с многочисленными знакомыми. И вскоре остановились возле одной из колонн зала, откуда прекрасно просматривалось всё пространство и вход.– Говорят сегодня прибывает сам генерал-лейтенант Свиридов, – подойдя к ним поближе, тихим шёпотом, «по секрету», сообщила жена майора Гы
Маше вновь приснился сон. Особенно запомнилось отражающееся в озерной глади темное небо с россыпью непривычно ярких звёзд. В городе такого неба не увидишь, да и на даче она в последний раз была на исходе белых ночей, когда ночь определялась либо по часам, либо по плывущей в голубом небе луне. Душу наполняло ликование, ощущался непривычный прилив сил. Девушка, что-то тихо напевая, танцевала. Босые ноги ощущали прикосновения к мягкой траве. Каждое движение гибкого тела приносило непередаваемое наслаждение. А запахи! Какие же ароматные здесь травы! А доносимые слабыми порывами ветерка запах сосновой смолы и хвойного леса наполняли легкие, заставляя трепетно вздыматься девичью грудь. Душу рвали противоречивые чувства: триумф, опьянение внезапно обретенной свободой... свободой? Даже во сне Маша попыталась понять, что значит это странное ощущение. Но только так это и можно было описать. Объяснения не существовало. Словно она была всем и ничем одновременно и вдруг обрела целостност
Клавдия покосилась на витающего в облаках Витю и, не обращая на него внимания, разъяснила девушке причины неадекватного поведения её жениха. А Маша тем временем наблюдала за другом. Что-то с ним явно было не так. Рядом с ним девчонку едва не избили, а он как полоумный сидел и лыбился, смотря куда-то в пространство. Заметив озабоченный взгляд старшей, Клавдия вздохнула и кивком головы показала, чтобы заводила парня в дом. А Витя тем временем мыслями был слишком далеко. Он чувствовал – она рядом и больше ничто не имело значения. Он вспоминал последнюю ночь и не замечал происходящего вокруг. По его лицу блуждала глупая улыбка, но парню было всё равно, как он смотрится со стороны. Ещё тогда, десять лет назад Маша приглянулась ему, что и не странно – девочка-то красивая. Но она сразу дала понять, что какие-либо отношения её не интересуют, а дружба? Дружба – пожалуйста. Витя это оценил. Иные девицы в пятнадцать сами готовы на парня запрыгнуть, а эта не такая. И он решил ждать, в н
Выбраться на новую трассу по косогору труда не составило, как и поймать попутку до города, где Маша арендовала на длительный срок джип, не лежала у неё душа к легковушкам. Ехали почти без остановок, сменяя друг друга за рулём. Маша с облегчением вздохнула и поудобнее устроилась на пассажирском сиденье, однако отдохнуть девушке не удавалось. Оживлённо болтавший парень вдруг умолк, а вскоре ехавшая справа машина издала протяжный, режущий барабанные перепонки сигнал. Маша взглянула в окно: соседняя машина, отжимаемая их джипом, вынужденно пылила по обочине. – Эй, ты что творишь? – обращаясь к другу, воскликнула девушка и заметила на его лице всё ту же глуповатую улыбку и рассредоточенный в пространстве взгляд. Придерживая руль, девушка прямо на ходу нашарила наощупь на заднем сиденье бутыль, и напоила его бабкиным отваром. И больше не расслаблялась. Кто знает, когда его вновь накроет? А жить почему-то очень хотелось. На ночь они остановились в придорожном отеле.
– Да уж... ничего не скажешь, хорош подарочек, – пробормотала Маша, окидывая взглядом просторную комнату. Подарок, конечно, был королевским. Однако девушка находилась в недоумении. Что ей теперь делать? Первым порывом было разбудить друга и уехать из дома странной старухи, но теперь она не могла так поступить. Предстояло похоронить женщину. Удивительно, но, то ли потому, что она мало была знакома с усопшей, то ли учитывая её почтенный возраст, горечи при виде беззаботно улыбающегося бездыханного тела Маша не испытывала. Взгляд упал на конверт с письмом, откуда-то появилась уверенность, что оно адресовано ей, и, прихватив послание, девушка вышла на улицу, где устроилась на лавочке и в пробивающихся из окна лучах света начала читать: "Если ты читаешь это письмо, девонька, значит, судьба сжалилась надо мной, и привела тебя в мой дом. Всё моё имущество принадлежит теперь тебе. Ты удивишься, откуда старая тебя знает? Не бывает в жизни случайностей, куда ни посмотри, сплош
– А ты что, с Витькой поссорилась, что ли? – как-то вечером беззаботно поинтересовалась Света. – С чего ты взяла? – буркнула в ответ сестра. Нелегко ей давалось отсутствие любимого человека. Всеми силами старалась не думать о нём, не вспоминать, а тут такое... мелькнула мысль: а не заставить ли Свету забыть о его существовании? Жаль, нельзя сделать такое с собой. Насколько проще стала бы жизнь... – Ну, он по Патошино на джипе всю осень гонял. То к озеру, то обратно... Дальше Маша уже не слышала. Витя там? Как же так вышло-то? Должен же был забыть обо всём. Видать, сильнее её Варвара. Что же делать-то? В душе волной поднялась ревность. Она давно поняла, что тот сон, где они были возле озера, вовсе не был сном. Это была самая настоящая, пугающая своей нереальностью – явь. Варвара воплощалась и наслаждалась вновь обретённым телом. Не с кем-то другим, а с ним! До чего же жестоко было заставлять её видеть и ощущать всё то, что испытывала ведьма. И та ночь
Прошло две недели, прежде чем Света полноценно смогла ходить, и результаты обследований показали, что девушка абсолютно здорова. Это вызвало шок у персонала больницы. Чудо, да и только. Но факт расхаживал у них перед глазами, а значит, несмотря на уникальность случая, пациентку пора было выписывать. – Ты решила, куда поедешь? – наблюдая за недолгими сборами, девушки поинтересовался Семён. – Для начала к сестре на квартиру, – застёгивая порванную и местами испачканную кровью куртку, отозвалась Света. – Дай бог, чтобы она оказалась дома. Но в любом случае нужно взять денег и найти что-нибудь из одежды. – Я это к чему, – неловко замялся мужчина, чем немало удивил девушку. – Может, давай подвезу, если ты не против? Вид у тебя прости уж... можешь нежелательный интерес у полиции вызвать. – Если вас не затруднит… – Давай-ка на «ты»? – предложил Семён и, заметив, что девушка кивнула, продолжил: – Вот и чудно! Я только папку с бумагами прихвачу и куртк
Чьё-то явное давление, напоминавшее воздействие «не внушаемого» в их первую встречу, отпустило. Сова в шоке уставилась на сидящего рядом музыканта. В голове сквозь туман проступали воспоминания о минувших событиях. «Почему она оставила мне жизнь?» – недоумевала женщина, уверенная в том, что в тело музыканта вселилась ведьма. «Что ей от меня надо? Лучше умереть, чем стать куклой!» Но и жить хотелось. «Я убью её!» – твердо решила Сова. – Не мучай себя. Сейчас всё объясню, – явно прочитав её мысли, произнёс он. – Похвально девочка, что ты настолько одержима желанием выполнить наше задание. И ты его выполнила, – поймав удивлённый взгляд Совы, усмехнулся музыкант. – Да, да. Ты не ослышалась. И да, ты ошиблась. Я не Варвара. Увы, я слишком далеко, чтобы лично поучаствовать в этом деле. А так хотелось! Вот и вырвался, нашел свободное тело. Как зовут меня не важно, скажу лишь что ты не так давно убила моего лучшего ученика. – Пелагатти? – не поверила своим ушам Сова.
Подходя к монастырю, Светлана и Сова ожидали какого-то ажиотажа. Всё-таки, ни много, ни мало, был убит один из старших наставников ордена, что, как они слышали – крайняя редкость. Ай, нет, тишь да блажь. Им только напомнили, чтобы заглянули в трапезную, а потом явились на тренировочную площадку. Вот тебе и монастырь, монахи здесь регулярно отрабатывают навыки владения холодным оружием, арбалетами, луками, а порой и огнестрельным оружием. К тому же он, по сути, мужской, вот только девушки настолько были измотаны, что не особо обращали внимание на здешних старожилов. Подруги разошлись по своим кельям и вскоре встретились в трапезной. Здесь, как оказалось, их уже ждали: «невнушаемый», бывший наставник Совы и Седой со своим наставником. – Собственно, я заглянул попрощаться, – обратился к Сове её бывший учитель, – ну и, конечно же, поблагодарить тебя за всё и пожелать удачи. Мужчина по-отечески обнял подопечную и покинул помещение. Седой, не обращая ни малейшего внимания
Провести допрос полумёртвого, страдающего от многочисленных переломов, ушибов и внутренних кровоизлияний человека было не так-то просто. Катерина перво-наперво решила немного «подлатать» пленного. Эти действия окончательно ввели в ступор непонимающего, что происходит, но с любопытством поглядывающего на странные манипуляции женщины музыканта. Катерина, заметив его удивлённое лицо, маячившее за окном машины, вздохнула и вышла на улицу. Пришлось временно отключить его, мало ли чем аукнется для того впоследствии полученная информация. – Помоги, – подозвала она Семёна. – Нашего клиента на травку, а этого, – она кивнула на музыканта, – в салон обратно затащи. А то замёрзнет здесь ещё… И в этом она была права. Хоть в машине и было выбито одно небольшое по площади стекло, и внутри уже становилось достаточно прохладно, но хотя бы пронизывающий до костей ветер не завывал, норовя выкачать последнее тепло из неудачливых путешественников. Пока тягал бесчувственные тела, Семён ус
Семён наблюдал за тем, как Катерина молча считывает из сознания музыканта новые варианты развития событий. «Картина» с подключением новых переменных в виде Семёна и Катерины изменилась. Однако для отключившегося вскоре Станислава она осталась прежней: любимой грозила опасность, и он мог что-то изменить. А вот для Катерины и Семёна всё было иначе: в случае их появления Светлана оставалась в живых. И остальное не имело значения. Благо парень не осознавал криминальности своей роли в предстоящих событиях и посему не противился, с лёгкостью приняв условие: «хотите – поезжайте со мной, главное, денег на дорогу дайте». Станислав на удивление спокойно отреагировал на то, что новые знакомые столь активно взялись за дело и, к тому же, невероятным образом угадали примерное направление поисков, которое он и сам смутно ощущал, но объяснить, почему его тянет именно туда – не мог. Возможно молодой человек по натуре был слишком пассивен, но Семён это относил к какому-нибудь не афишируемому
Маша проснулась с ощущением ломоты во всём теле. Складывалось ощущение, что она в одиночку перегрузила вагон картошки. Болело всё, даже те мышцы, о существовании которых она никогда не догадывалась. А вдобавок, измученное неведомыми нагрузками тело ещё и продрогло до костей. Кое-как пересилив неприятные ощущения, девушка села и непонимающе заозиралась по сторонам: рядом еле теплятся посеревшие угли прогоревшего костра, яркие звёзды непривычно ярко освещают всю округу, делая очертания окружающих пейзажей более чёткими и устрашающе мрачными. Ночной воздух необычайно свеж и пропитан запахом хвои. Никого. Она одна. О том, как очутилась здесь – где это «здесь» находится? – она не помнила. Как всегда в последнее время, не понимая: явь это или сон? Казалось, что та далёкая жизнь в городе: учёба, работа – всего лишь видение. Но что тогда реальность? Словно из памяти вырвали кусок длиною в жизнь. Рука привычно метнулась к поясу. Сумочка на месте. И документы прощупываются. Различить,
Выделенный на подготовку месяц пролетел быстрее, чем неделя после посвящения, на смену белым ночам пришла тьма, и последние занятия проводились под покровом ночи в глухих карельских лесах. На протяжении всего этого времени друзья не виделись. Пелагатти ежедневно загонял Светлану до изнеможения. Занятия проводились самые разнообразные: девушка уже довольно хорошо овладела основами рукопашного боя, стрельбой из многочисленных видов короткоствольных огнестрелов, без проблем ориентировалась в темноте, при этом умудряясь пробираться абсолютно беззвучно – ни одна веточка под ногой не выдавала местоположения девушки, немногочисленное лесное зверье воспринимало её как естественную часть окружающей среды – не шарахалось прочь, чем могло бы выдать притаившуюся. Усовершенствованы были и магические навыки. Света могла подчинить себе всех окружающих в диапазоне почти пятидесяти метров. Девушка искренне недоумевала – зачем ей подобный навык? Но наставник не желал вступать в диалог, он по-
Время шло. Катерина и Семён в ожидании смотрели на товарища, а тот, казалось, ничего кроме фото на экране телефона не замечал. В этот вечер им так и не удалось разговорить ушедшего в себя парня. Да и телефон забрать оказалось проблемой. Тот никак не желал расставаться с сохранённым там изображением. Следующей ночью настойчивый телефонный трезвон выдернул Семёна из сна. Звонил Пётр: – Семён Витальевич, – послышался из трубки взволнованный голос, – я не знаю, что с ним. До этого нормальный парень был, а тут как белены объелся. Носится по квартире, никому спать не даёт. Просит, чтобы ему денег в долг дали, клянётся, что вернёт, и твердит, что ему срочно надо куда-то уехать… – тараторил Пётр. – Постой, кто – он-то? – сонно пробурчал всё ещё не проснувшийся Семён. – Да этот… патлатый музыкант… Семён мгновенно понял, о ком речь. Станислав поразил всех, выйдя из клиники не с пустыми руками, а с гитарой за спиной. Значит, он куда-то рвётся, но куда? З
Дождавшись возвращения с работы новоявленных сотрудников, Семён передал им на поруки беспокойно метавшуюся во сне Катерину и, несмотря на все заверения в том, что с женщиной всё будет в порядке, с неспокойным сердцем отправился домой. Глядя на неё там, в издательстве, мужчина и не предполагал, насколько тяжело ей даётся такое воздействие. Даже когда Катерина, дав последние установки секретарю редакции, едва не свалилась в обморок, Семён ещё не осознал, насколько она себя вымотала. Как показала практика, это были цветочки. Не успел он дослушать довольно длительную, едва ли не двухчасовую аудиозапись, сделанную в издательстве, как из комнаты, где спала Катерина, раздался душераздирающий крик. Мелькнула мысль: пока я отвлекся, кто-то успел проникнуть в квартиру… Семён схватил со стола мясницкий нож и влетел в комнату женщины, да так и застыл на пороге с вылупленными от ужаса глазами. Катерина витала в воздухе, примерно в полуметре над кроватью. Этим Семёна удивить или напугать
Где-то запели петухи, Маша, не открывая глаза, сладко потянулась, ощущая во всём теле приятную негу. Ей явно что-то снилось, и, судя по настроению, приятное. Она попыталась восстановить в памяти сон – не удалось. Это казалось странным после того, как полжизни было проведено не столько наяву, сколько в воспоминаниях и грезах о минувших снах. Откидывая в сторону одеяло, её рука коснулась чьего-то тела, и в ответ раздалось недовольное сонное ворчание. Кто-то завозился, устраиваясь поудобнее, и при этом по-хозяйски заграбастал девушку в свои объятия. Осторожно открыв глаза, она осознала, что находится в доме Валентины, рядом, прижимаясь к ней обнажённым телом, как ни в чём не бывало посапывает Витька, а сквозь плотно задернутые шторы пробиваются яркие лучи солнца. Почему-то девушка чувствовала, что за окном тепло и совсем не зима. – Я сплю! – поняла она и, отбросив излишнее смущение, вновь потянулась и выскользнула из объятий друга. Хотя, может, всё и не так? Может, мы е