Демон помахал лодочнику, но тот слишком занят вытаскиванием душ из воды. Тогда Асмодей сложил ладони в трубочку и прокричал гулким голосом:
- Харо-он!
Тощая фигура в лодке перестала нагибаться. В руке трепыхается несчастный, которого перевозчик выдернул из вязкой жижи. С призрачной одежды текут черные ручьи и с плеском исчезают в реке. Умерший жалобно стонет, будто уже подвергли адовым пыткам.
Харон швырнул призрака в копошащийся клубок душ и поднял голову. Я застыла, увидев вместо лица провал, а перевозчик уставился чернотой капюшона в нашу сторону и тоже замер.
Затем всплеснул руками и загудел так, что вода задрожала:
- Асмодей, гнилые твои рога! Где тебя носило? С прошлого раза должен мне два золотых.
Послышалось шуршание. Перевозчик поднял локти и завертел головой в поисках источника звука. У самых ног обнаружил призрака, который дергает за подол и писклявым голосом требует, чтобы тот прекратил трепаться и немедленно доставил его на друг
Не знаю, сколько плыла, но руки устали. На ладонях вздулись мозоли и жутко саднят, а я поняла, почему у лодочников такие грубые руки.Вода с тихим плеском бьется в борта лодки, ветер стих и только запах смолы все еще витает.В который раз поймала себя на мысли, что воспринимаю происходящее, как реальность, которую сложно отрицать, когда за тобой гоняются инквизиторы и Цербер, а демон не прочь залезть под юбку.Воздух плотный, звуки тонут в нем, как мухи в патоке, кажется, эха здесь никогда не было. Чтобы хоть как-то оживить это совсем не живое место, стала рассуждать вслух.- Пора смириться, - произнесла я, прислушиваясь, как глухо звучит голос. - Быть нарожденной ведьмой, которой необходимо получить инициацию, чтобы не стать желчной бабой, не просто.Что это значило, понятия не имела, но само название не внушало доверия. Потом подумала, что время здесь может идти иначе, и в человеческом мире прошла сотня лет. Волосы под рукавами встали дыбом. А ко
Когда бар остался позади, я прошла еще немного и свернула на широкую улицу. Небо пасмурное ощущение, что вот-вот дождь пойдет. Но что-то подсказывает, здесь его не бывает.Машины припаркованы прямо под домами, рядом все те же коновязи, будто они тут обо всех позаботились. Только место для метел не предусмотрели, словно ведьмы тут редкость. Хотя постояльцы бара остроконечной шляпе не удивились.Иду мимо старых построек, ботинки тихо стучат по асфальту. Хочется услышать эхо, но звук гаснет где-то под пятками. На желто-коричневых стенах истертые надписи на английском, кое-где можно разглядеть кованые буквы на вывесках. Окна заколочены, а улицы все так же пустынны, как в фильмах про всеобщий конец.По правую руку от меня тянется длинная каменная стена, иногда перемежается решетками. Между прутьями проглядываются темные деревья и мрачный дом в тумане. Готические шпили теряются в облаках, над ступеньками ветвятся замысловатые цветочные узоры, а черные глаза окон недоб
Шарик неспешно катится под ногами. Янтарный свет рассекает сумрак леса и ведет по тропе, только ему известно, куда. Хочется верить, что не в очередное демоническое логово.Но выбора нет. Я ковыляю за ним, в тайне радуясь, что никто не орет «где твоя метла», и можно наслаждаться спокойствием, рассматривая заросли.Лес непривычно плотный, стволы такие длинные, что кроны смыкаются где-то очень высоко, образуя густой купол с едва заметными просветами. Кустарники выше меня в два раза, но они, вместе с травой разошлись, и шагаю по тропе мимо зарослей.Из них торчат корявые, словно пальцы старух, ветки. На листьях белесый туман, будто кусты сами этот туман выделяют, а в темноте время от времени мелькают горящие точки.Плечи дернулись, я проговорила, обращаясь к шарику:- Надеюсь, это не глаза. И так жутко.Шарик сверкнул оранжевым боком, подпрыгнув на кочке, а я продолжила:- Мне даже отбиваться не чем. Хотя…
Туман чуть поредел, проступили кусты и небольшие деревья. Лунный свет сюда попадает мало, но его достаточно, чтобы очертить жутковатые контуры. То тут, то там сверкают брюшки светлячков. Если за ними увязаться, можно крепко заплутать.За кустом, что поближе, снова зашуршало. Я сжала кулаки. Не уверенна, что это поможет, но лежать и ждать смерти не готова, а я одна из не многих, кто действительно тут может умереть.- Не бейте, - донеслось из-за веток.Я прищурилась, пытаясь разобрать, что там такое. Между кустами появилась светящаяся фигура, мутная и синяя. Через пару мгновений она уплотнилась и стала почти неотличимой от обычного человека.Мертвец шагнул вперед, лунный луч высветил фигуру.Я разжала пальцы и выдохнула:- Вы?Передо мной неловко жмется и опускает глаза старик из соседней квартиры. Тот самый, который умер вчера, но сейчас он не кажется таким несчастным и потерянным. Осанка выпрямилась, да и выглядит моложе. Морщины разг
Через метров пятьдесят тропа снова стала шире и можно не растопыривать руки в попытке удержаться. Идем друг за другом. Я иногда оглядываюсь. Почему-то кажется, что призрак может свалиться с обрыва, хотя легче меня в сотню раз.Лунный свет мягкостелетсяпо хребту. Небо темное, облака так и остались на месте, словно застыли. Если бы не ветерок и шорох камней под ногами, решила бы, что попала в картинку.Впереди резво катится янтарная капля с переливающейся, как золото, сердцевиной. В других условиях, я бы подумала о продаже, но сейчас шарик кажется настолько родным, что подобное действие было бы святотатством.Из оврага слева доносится злобное рокотание «боулингов», которых в последний момент лишили закуски.Когда покосилась вниз, в сумраке тумана заметила, как мелькают круглые блестящие спины. Иногда видно короткие ручки. Но хуже всего ряды зубов, которые тоже можно заметить, если приглядеться.&n
Лицо старика вытянулось, брови поползли вверх.- Как это не в Бретани? – произнес он удивленно. – Ты умом тронулась, милая. Глянь в окно – лес да туманы. Бретань, как она есть.Я покосилась в сторону. За окном клубится сырая дымка, сквозь завесу туч бледнеет луна, поют сверчки, иногда ухает филин. Кажется, там действительно развернулся типичный пейзаж северных островов, хотя никогда на них не бывала.- Послушаете, - начала я и смахнула с плеча паука. Тот бесстыдно опустился с потолка и уселся, как дома. – Мне требуется помощь. Янтарный шарик привел сюда, а причин не доверять ему нет. Впрочем, как и доверять.При этих словах желтый комочек возмущенно сверкнул и подскочил у порога. Я развела руками и подмигнула ему, мол, не принимай на свой счет, и шарик снова сверкнул, откатившись к дверному косяку.У входа деликатно извиваются щупальца растения, которое наполовину высунулось из бочки и тыкает шипами в рассохшиеся деревяшки.
Не знаю, сколько бежала. Когда впереди замаячили изгибы плетеных арок, поняла, что преодолела приличное расстояние. Издалека в темноте арки напоминают раскрытые пасти, корявые ветки тянутся в стороны и добавляют жуткого антуража.На бегу повертела головой и покосилась через плечо, опасаясь, что тварь преследует, а я не слышу. Но за спиной лишь чернота и смыкающиеся над головой кроны.Когда снова повернулась вперед, нога, как назло, зацепилась за корягу, а я вскинула руки и с хрустом повалилась в ветки.- Черт! – вырвалось у меня, когда стукнулась подбородком.Вокруг тихий шелест листвы, стрекотание сверчков, зато в ушах грохочет и сердце норовит пробить грудную клетку.Несколько секунд лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам. Когда, поняла, что нападать не собираются, осторожно подняла голову и глянула по сторонам.Лес прежний. Только стволы деревьев стали толще и приземистей. Кусты тоже уплотнились и превратились в плотную темную ст
Морда оборотня задумчиво вытянулась. Он громко поскреб когтями подбородок и прохрипел:- Какая сообразительная. Быстро переметнулась. Думаешь, я тупая зверина, не понимаю, что задумала?Перспектива потерять последнюю надежду к спасению вдохновила на новую ложь. Я медленно поднялась, упираясь спиной в изголовье. Сзади послышался шорох старых досок, словно крошатся, как хлебный мякиш.- Не знаю, о чем ты, - проговорила я твердо. – Думала, ты из тех, кто не упускает добычу. Потому и смирилась. Я ж умная.- Хе, - усмехнулся оборотень. – Ишь, умная.Он сделал еще шаг, шерсть на загривке вздыбилась. Зверь нервно дернул ушами и закачал хвостом, но не как добродушные собачки, а размеренно и вдумчиво. Словно от этого зависит его статус.Несколько мгновений он сверлил меня взглядом. Буквально кожей ощущала, как скользят звериные мысли по телу, даже черное платье не укрывает. И если от взгляда Асмодея в низу живота растекается приятное тепл
Старшая ведьма сосредоточенно таращилась в котел с зеленой бурлящей жидкостью. На лице мелькали эмоции, похожие на любопытство и озабоченность. Но, так как обычно подобных ощущений ведьма не испытывала, морщины не знали, как себя вести, поэтому просто прыгали вверх и вниз.Несколько дней назад она дождалась посылку с ямайским перцем и теперь экспериментировала с четкостью изображения в котле. Получалось плохо. Жидкость бурлила и плескалась на деревянный пол, который очень тяжело отмывать от зелий и снадобий.В дверь постучали, ведьма раздраженно фыркнула и спросила нарочно важным тоном:- Кто там?- Леонора, - донеслось из-за двери, - это мы.Старшая ведьма не глядя махнула рукой, створка отворилась, в дом вошли две ведьмы. Одна с пышными формами и мундштуком в зубах, в котором торчит незажженный огарок самокрутки. Она с довольным видом поставила метлу в угол рядом с полками для тарелок и прошагала к котлу. Остановившись, заглянула внутрь и смачно
Пока меня тащило по дымоходу, успела подумать – как же я заберу Германа, если выберу сторону. Но завершить мысль не дала метла. Она оказалась плохо управляема и несколько раз больно стукнула меня о стены.Наглотавшись золы, я вылетела из трубы. Перед глазами мелькнул тонкий серп месяца и редкие звезды. все закружилось, и я едва успела направить черенок к задней части дома.Метлу перевернуло, а меня свесило головой вниз. Пришлось цепляться за древко, на манер ленивца, который повис вверх ногами и думает ползти дальше или нет.Кряхтя и сопя, удалось вернуться в нормальное положение. Крыша избы поблескивает в бледном сиянии ночного светила, словно покрыта тонким слоем глянца или слюды. А может это слизняки так далеко забрались и измазали своими дорожками черепицу.Я услышала, как скрипнула дверь, приглушенные голоса мужиков и недовольное старческое бормотание. Потом четыре фигуры двинулись от дома по тропе в сторону деревни. В одной из ни
Я оцепенела, только руки медленно поднялись над головой. Дед скривил физиономию и сурово смотрит. Седые волосы короткие и всклоченные, словно не мыл их неделю. Лицо сухое и в морщинах, даже в темноте видно шрам на лбу. Облачен в старый сюртук и штаны.Двустволка вытаращилась на меня парой черных отверстий. Никогда прежде не приходилось быть на прицеле, ощущение беспомощности и обреченности поползло из живота, колени подкосились. Лишь усилием воли не дала себе рухнуть в пыль.Из избы пахнуло свежим хлебом и пирогами, в груди шевельнулась надежда, но тут же потухла, когда зарычала собака. Псина все еще держится рядом и скалит пасть, готовая кинуться в любую секунду, едва хозяин прикажет.Дед шагнул на крыльцо и поправил приклад.- Воровка пожаловала, - проговорил он старческим голосом. – Ишь какая. Молодец, Полкан, поймал расхитительницу. Отработал кость с мясом.Я попыталась опустить руки, те в поднятом положении быстро затекли, но дед пригроз
В лицо пахнуло холодом, щеки покрылись водяной пленкой. Ветер в ушах засвистел, как взбешенный соловей-разбойник, а на встречу понеслись прозрачные фигуры с перепуганными глазами.Рядом дрыгается Герман. Судя по морщинам на лбу и перекошенному рту, прыгать ему не хотелось, и теперь он неумело уворачивается от потока умерших, которые локомотивом несутся снизу. По началу я тоже пыталась откланяться в полете, но души напирают с лосиной мощью. Пришлось смириться.С протяжными стонами, вроде "у-у-у" и "му-а-а", они пролетают сквозь меня, заставляя проноситься мурашки по коже, размером с горошину. А в носу остается похожий на смесь меда и земли, запах.Платье вновь поднялось к макушке. Только невероятными стараниями удалось вернуть подол вниз и перевернуться на живот.Герман прокричал жалобно:- Какая муха вас укусила?- Что? – крикнула я в ответ, пытаясь удержать равновесие.- Прыгнули зачем, спрашиваю, - от
Меня обдало холодом. Дама с собачкой быстро менялась в лице. Из ошарашенной физиономия стала возмущенной, даже надменной.Я пробормотала:- Почему они так не любят живых? В Аду ладно, там жарко, воды нет. Но тут?.. Жаль, а ведь я хотела тебя ей оставить.- Что-о? – изумился Герман.- Не переживай, - отозвалась я. - Теперь вижу, эта грымза ничуть не лучше твоей вдовы.Женщина, наконец, пришла в себя и выпалила, потянувшись к кнопке на стене:- Живым запрещено здесь находиться.Я поспешно поднялась и попятилась в сторону второго вагона, махая мертвецу, чтоб тот пошевеливался и следовал за мной. Тот не сразу понял, что от него требуется, глупо хлопал ресницами и переводил взгляд с меня на даму, и обратно.Когда, все же, додумался, долговязая нажала на кнопку. Кнопка беззвучно мигнула синим, но где-то непременно раздался оповестительный сигнал.- Думаю, нам пора, - проговорила я, толкая задом дверь в тамбур.Ока
Я еле успела сделать равнодушную мину, чтобы коротышка не начал подозревать. Лишь теперь обилие облаков, солнце, которое почему-то не греет, и небо цвета блю-курасио» обрели смысл. Хотя мороз совсем не райский.- Гм, - хмыкнула я. – Действительно. Наверное, от холода мозги замерзли.Глаза коротышки превратились в льдины, взгляд стал пронзительным и колючим. Он свесился с буфера, все еще держась одной рукой за ручку, и спросил с нажимом:- Ты холод чувствуешь?Я чуть не застонала, запоздало догадавшись, что тут, как и в Преддвериях, живых скорее всего не жалуют, в отличии от равнодушного Лимба. В голове, как муравьи по раскуроченному гнезду, забегали мысли, пока взгляд карлика становился внимательней, глаза синели, пока не превратились в сапфировые.Подумала даже, сейчас позвонит по небесному телефону, голубя отправит, или как тут у них принято. Явится стража в горящих доспехах, и живую ведьму низвергнут в Тартар.Картина представ
Туман расступился, внизу раскинулись белоснежные кудри облаков. Воздушные клубы, как куски ваты, медленно перекатываются друг черед друга, и небо на их фоне кажется концентрированно голубым. Такой насыщенный цвет я видела лишь однажды в стакане с коктейлем Наташи с громким названием «блю-курасиу». Этот самый «блю» растекся по небесам ровным слоем.Сверху тоже облака, только отдельными островками, но такие пышные, что кажется, в небе кто-то разбросал куски дрожжевого теста. Горизонт заполнен убегающей вдаль пушистой рябью, которая в лучах холодного солнца и концентрированной синевы сама отливает индиго.Вокруг мертвая тишина. Если в Преддевериях Ада и Лимбе слышались шорохи, крики птиц и завывание ветра, то здесь аж в ушах звенит. Слышно, как стучит сердце, как раскрываются легкие, даже как кровь носится по венам.- Очуметь… - вырвалось у меня.Герман слева тоже застыл с открытым ртом, но когда заругалась, недовольно по
Я погружалась все глубже. Оказалось, земля может быть жидкой, и одновременно, не заливаться в нос и уши. Вокруг поплыли жирные дождевые черви, разноцветные кивсяки с хитиновыми панцирями, какие-то букашки. Перепуганный крот вытаращился на меня слепыми глазами и быстро задергал носом.Меня несло бурным, но целенаправленным потоком мимо корней и ходов подземных животных. Даже не думала, что под землей дерево такое же раскидистое, как и сверху. Корневища замысловато переплетаются, расходятся в ширь и в глубь.Я посмотрела вниз и ахнула. Подо мной зияет бездна, в сравнении с которой Марианская впадина просто овражек.Из пропасти тянет холодом и небытием. Когда-то давно я была на горном озере. Красивое, холодное, с маленькими тритонами. Вода была настолько прозрачной, что возникал обман зрения, и камешки на дне казались совсем рядом. Но стоило нырнуть, погружалась на два метра. Озеро было тектонического происхождения и располагалось в каком-то жутком ра
Морда оборотня задумчиво вытянулась. Он громко поскреб когтями подбородок и прохрипел:- Какая сообразительная. Быстро переметнулась. Думаешь, я тупая зверина, не понимаю, что задумала?Перспектива потерять последнюю надежду к спасению вдохновила на новую ложь. Я медленно поднялась, упираясь спиной в изголовье. Сзади послышался шорох старых досок, словно крошатся, как хлебный мякиш.- Не знаю, о чем ты, - проговорила я твердо. – Думала, ты из тех, кто не упускает добычу. Потому и смирилась. Я ж умная.- Хе, - усмехнулся оборотень. – Ишь, умная.Он сделал еще шаг, шерсть на загривке вздыбилась. Зверь нервно дернул ушами и закачал хвостом, но не как добродушные собачки, а размеренно и вдумчиво. Словно от этого зависит его статус.Несколько мгновений он сверлил меня взглядом. Буквально кожей ощущала, как скользят звериные мысли по телу, даже черное платье не укрывает. И если от взгляда Асмодея в низу живота растекается приятное тепл