Последние минуты уходящего две тысячи четырнадцатого. Курский вокзал, обращение президента, шампанское, веселые крики пассажиров. Только теперь я осознала, как не хочу быть одна. Максим так яростно сжимал мою руку, словно хотел сломать кости, а я была ему рада. Этот пугающий, суровый человек сейчас оказался для меня самым близким.
— Я задал вопрос, Таня. Ты решила сбежать?! — угрожающе переспросил он, а его люди тем временем напряглись, будто сейчас им придется ловить меня.
— Максим…И тут все эмоции, что я держала в себе, стараясь с достоинством пережить весь этот скандал, выплеснулись наружу. Сама не понимая, что делаю, я обвила руками талию мужчины, крепко прижимаясь к нему. Он ответил. Его руки сначала нерешительно скользнули по моей спине, а потом Макс практически вжал меня в себя. В его объятьях было так тепло, спокойно, безопасно… Бой курантов из динамиков заглушил мои всхлипы, но Максим почувствовал, что я плачу.
— Дальше я сам, — кинул он своим людям, а потом за подбородок поднял мое лицо, всматриваясь в заплаканные глаза, — а теперь расскажи, что, черт возьми, случилось?! Какая, на хрен, беременность? Ты с кем-то спала у меня дома?
— Нет, — отстранилась я, — это все мама и моя бывшая свекровь, они хотели свести меня с Андреем и не придумали ничего лучше, как сказать, что я жду ребенка.— Это не так?— Конечно, нет! Но мама все вывернула таким образом, что мое отрицание только убедило бы Андрея в обратном. Единственное, что пришло мне в голову, позвонить вам. Он слышал все по громкой связи.— Я подумал, что ты залетела и пытаешься определить срок: было ли это в моем доме или до.— Что за чушь? Я похожа на подобную женщину? — обиделась я на такое заявление.— Ты взрослый человек, и единственное, в чем тебя можно было бы упрекнуть — пренебрежение контрацепцией.— Давайте не будем говорить о подобных вещах, — мне стало до одури неловко, но я старалась не подавать виду. Неудачно.— Смутил тебя?— Максим! — только сейчас я поняла, что наступил Новый год, а мы все так же стоим на перроне, который успел опустеть, — вы из-за меня приехали на вокзал? В новогоднюю ночь?— Не хотелось терять няню, которая сумела поладить с принцессой. Не так просто найти хорошего сотрудника, — усмехнулся босс, продолжая поддерживать меня за талию, — своим звонком ты меня запутала, а когда не ответила ни на один вызов, понял: что-то не так.— А как вы… — я запнулась. Максим не раз говорил, что, если потребуется, он найдет меня. Глупо интересоваться, каким образом у него это вышло. Я смотрела фильмы, читала книги, где герои вживляли отслеживающие устройства в мобильники. Мой смартфон был перепрошит людьми Макса. Конечно, в нем жучок.— Пойдем отсюда. Это не лучшее место для разговора.Машину Макса я узнала сразу: большой черный внедорожник, возвышающийся над недорогими иномарками, и возле него — те самые мужчины, что были с боссом на перроне.
— Боялись, что не справитесь сами, и взяли с собой этих бугаев?
— Это моя охрана, а на эту ночь и твоя.— Мы возвращаемся домой?— Домой? Осваиваешься, девочка, — ухмыльнулся он, пропуская меня в салон автомобиля.— Каждому человеку нужно место, которое можно назвать домом. Другого у меня нет, — честно ответила я.— Обсудим это позже. И нет. Мы не домой.Мы мчались по Садовому кольцу в молчании; гнетущую тишину разбивал только шорох шин. Было очень стыдно и неловко. В первую очередь, за то, что заварила всю эту кашу, вытащив Максима на вокзал. Стоило бы извиниться, но я не решалась заговорить.
Мы вышли у небольшого переулка где-то неподалеку от Маяковской. В этом районе я бывала нечасто и только на главных улицах, поэтому не имела представления, куда Макс меня вел. Один из его людей передал боссу большую черную сумку, которую тот закинул на плечо.
— Где мы?
— В месте, где нам не помешают.Он считал, что подобного объяснения было достаточно. Почему-то сейчас меня не пугала неопределенность. Что бы ни задумал Максим, я была уверена, что зла он не причинит.
Мы шли недолго и где-то в середине переулка свернули влево. Обогнув небольшой одноэтажный особнячок, попали во двор, где спрятался такой же маленький домик.
— Здесь библиотека. Сигнализация ни к черту, так что нас не засекут.
— Предлагаете залезть в библиотеку? Действующую?— Почему нет? Я не намерен ждать до дома, чтобы услышать твою историю, рестораны и кафе сейчас переполнены, в клубах шумно. Смелей, Таня. Будешь умницей — разрешу взять какую-нибудь книжку. Ты же любишь читать?— Максим, я не собираюсь вламываться в библиотеки и воровать книги!— Говоришь так, будто у тебя есть выбор, — дьявольски оскалился мужчина, надвигаясь на меня. Ловко подхватил на руки и поставил на подоконник, — ты маленькая, так что тебе будет удобнее. Оборви-ка тот проводок, — босс указал на угол рамы, где крепилась сигнализация. Я подчинилась. — Умница, девочка.Макс отмычкой взломал дверной замок и галантно пропустил меня внутрь. Мне все это не нравилось, но выбора не было. Щелчок выключателя — и мы в небольшой прихожей, напоминающей чью-то дачу середины двадцатого века.
— Проходи, не стесняйся, — Максим махнул рукой в сторону большого зала с книжными стеллажами так, будто мы были у него дома.
— Вы уже бывали здесь?— Да, но как посетитель.— Тогда откуда вы знали про слабую сигнализацию? — не поверила я.— Это профессиональное. А то, что тут пусто, вполне логичное заключение. Не находишь? Мало кому захочется проводить здесь новогоднюю ночь.— Сделаю вид, что поверила.В читальном зале было всего три стола; я устроилась за ближайшим к двери и повертела головой, осматриваясь. Здесь было как-то по-домашнему уютно, словно в этом доме совсем недавно кто-то жил. Кто? Возможно, деятель культуры или искусства; возможно, купец или меценат. Мне стала интересна история этого здания и то, как оно превратилось в общественное место. Сложно представить, кто приходит сюда за книгами. С любопытством разглядывая полки с книжными коллекциями, я не решалась к ним подойти. Казалось, что такого права у нас нет, после того, как мы вломились в этот маленький храм литературы.
— Отметим Новый год. Кстати, поздравляю, — Максим извлек из своей сумки бутылку вина, пластиковую коробку с кубиками сыра и одноразовые стаканчики, — не удивляйся. В моей машине бар, но все остальное слишком крепкое для тебя.
— Вы притащили меня сюда, чтобы выпить?— Я нашел тихое место, чтобы ты все мне рассказала, а это, — он указал на бутылку, — хоть как-то напомнит, что сейчас Новый год. Не теряй времени. Рассказывай.— Особо нечего, суть я уже передала. Не думаю, что детали вас заинтересуют.— Вот именно, не думай. Говори, — строго сказал Макс, и я поняла, что мне придется заново пережить все события.Сложно было начать, но потом все получилось само собой. Я говорила и говорила, а босс внимательно слушал и изредка подливал вина. И к концу исповеди мне действительно стало легче. А Максим сидел напротив, потягивая мерло и неотрывно глядя мне в глаза. Аромат его одеколона окутал все пространство вокруг нас. Присутствие этого мужчины ощущалось каждой клеточкой моего тела. Вино ударило в голову, но рассудок оставался в трезвости, именно поэтому я удержала себя, когда дикое желание поцеловать босса мной овладело.
— Твоя мать либо совершенно не знает собственную дочь, либо до невозможности глупа. Ты никогда не пошла бы на такой обман, — хрипло проговорил он, и я вздрогнула от его голоса.
— Конечно, в подобные игры я не играю. Тем более, к Андрею я бы не вернулась.— А вот в этом я не уверен, — отчеканил он и откинулся на спинку стула, — такая большая любовь… Скажи честно, не простила бы, если он вернулся?— Нет, — отрезала я.— Многие женщины говорят так, а на деле…— Думаете, после его предательства я смогла бы жить с ним, как раньше?— Как раньше не смогла бы, но стараться все забыть, восстановить семью…— Семью? — усмехнулась я, — у него теперь будет новая семья. С Мариной. Они обручились.— А если у них не срастется? Всякое бывает… Уверен, что как только они разойдутся, Андрей захочет тебя вернуть. Что тогда? Долго ломаться будешь?— Мне не нравится то, как вы говорите со мной!— Таня, сегодня новогодняя ночь. Давай до рассвета забудем формальности и поговорим начистоту?— В каком смысле «начистоту»?— Я буду задавать тебе вопросы. Какие захочу, а ты на них ответишь, даже если сочтешь бестактными. В свою очередь, позволяю тебе спрашивать все, что заблагорассудится.Я в нерешительности закусила губу. Действительно, мне хотелось о многом спросить Максима, но в то же время было страшно. По взгляду мужчины было понятно — он не шутил. Но для чего ему вся эта игра? Почему хочет влезть мне в душу? Зачем? Не зная, к чему приведет такая откровенность, я все же решила рискнуть.
— Хорошо. Спрашивайте.
— Я уже задал вопрос. Когда Андрей захочет тебя вернуть, а я уверен, что это случится, сколько будешь ломаться?— Я не вернусь к Андрею. Предательство не прощу.Максим довольно ухмыльнулся. Не знаю, поверил он мне или нет, но точно был рад услышать такой ответ. Он достал из кармана пиджака пачку сигарет и закурил.
— Тебе не предлагаю — откажешься.
— Курить в библиотеке?! — возмутилась я, вызвав легкий смешок Макса, — вам не кажется, что это чересчур?— Нет. Так они задумаются о том, чтобы прочистить вентиляцию. Спрашивай.— Вы всегда делаете то, что пожелаете? — с вызовом бросила я и посмотрела на мужчину, который вдруг опустил взгляд.— Нет, — серьезно сказал он и сделал глубокую затяжку, — скорее наоборот, куда чаще я вынужден делать то, от чего меня воротит.— Что именно? — сорвалось с языка раньше, чем успела подумать.— Хм… Я ответил на твой вопрос. В детали вдаваться не намерен, — отрезал Максим, давая понять, что тема закрыта, — моя очередь спрашивать. Ты любишь Андрея?— Не знаю…— Правду! — разозлившись, прикрикнул он.— Я действительно не знаю… Он убил мою любовь, а то, что я чувствую к нему теперь, сложно как-то определить.— Хорошо. Засчитаем ответ.В библиотеке было холодно, слабые батареи не могли прогреть помещение, но я не могла признаться Максиму, что замерзла. Отчего-то в глазах этого мужчины хотелось выглядеть сильной, под стать ему. Я взяла из его руки сигарету и под его пристальным взглядом сделала затяжку. От неприятного табачного дыма резко затошнило, и я непроизвольно глубоко вдохнула и закашлялась.
— Решила почувствовать себя взрослой? Тебе не идет, — усмехнулся он, забирая сигарету, — не люблю курящих женщин. Задавай вопрос, Таня, только подумай хорошо, чтобы не пожалеть, когда получишь ответ.
— Почему вы не позволяете Люси чаще бывать с дочкой?— Так решил суд, — сухо сказал Максим, — она сама не стала оспаривать его решение.— Потому что проиграла бы. Она знала, что вы не отдадите дочь!— Ты в этом уверена? — раздражился Макс, — для нее все это была игра, вот она и получила.— Что именно вы называете игрой?— Моя очередь спрашивать.— Хорошо. Ваш вопрос?— На твой взгляд, принцессе было бы лучше с матерью? — впервые за все время, что я знала Максима, в его взгляде промелькнула растерянность и даже страх. Я понимала, как важен для него этот вопрос, и не могла ошибиться в ответе.— Я не знаю. Правда… Единственное, что точно могу сказать, — Софи не хватает мамы. Никто ее не заменит.— Таня… обещаю подумать над этим. Спрашивайте.— Из-за чего вы развелись?— Люси нуждалась в том, чего я не мог дать. Она хотела заботливого мужа, который окружил бы ее вниманием, я таким не был. Большую часть времени я посвящаю работе. Развестись предложила она, я согласился. Сейчас Люси со Славой, он замечательный человек и всем сердцем любит ее.— Задавайте…— Сколько у тебя было мужчин? — с улыбкой чеширского кота поинтересовался Макс. Он вновь откинулся на стуле и выжидающе посмотрел на меня.— Один, — не стесняясь, ответила я.— Я предполагал, хотя и сомневался.— Вы любили жену?— Очень, и она меня. Почему ты сменила имидж? Я заметил, твои волосы стали короче и темнее.— Новый год, новая жизнь. Хотелось перемен.— Женщины всегда считают, что это помогает, — Максим поднялся со стула и подошел ко мне, — перемены должны происходить внутри, — провел рукой по моим волосам, выхватывая одну прядь и накручивая ее на палец, — когда что-то ломается, одно теряет значимость, а другое — приобретает, — опустился передо мной на корточки и повернул мою голову так, чтобы я смотрела на него, — но мне нравится, хотя этот образ тебя усложняет. В тебе уже сложнее разглядеть того ангелочка, каким ты явилась ко мне, — он поднялся и снова сел. — А теперь спрашивай.— Почему вы не позволяете Люси и Славе переехать? Почему они могут видеть Софи, только живя рядом с вами? Это такая месть бывшей жене?— Ничего ты не понимаешь, девочка, — усмехнулся Макс и закурил новую сигарету, — только когда эти двое рядом, я могу быть уверен, что Софи у них в безопасности. Если они будут далеко, я не смогу этого обеспечить, не смогу каждые выходные отправлять к ним принцессу. Думаешь, я хочу насолить Славке и Люське? Нет. Я в некотором смысле рад за обоих. С ним она получает то, что я дать не могу.— Но что будет, когда Софи пойдет в школу, ей придется ездить в город?— Моя очередь задавать вопрос, Таня.— Да, извините.— Почему тебя так интересует моя бывшая?— Потому что не понимаю ваших отношений, а еще мне жаль Софи. Вы развелись, но у вас остался общий ребенок. Когда последний раз ваша дочь видела родителей вместе?— Это было давно. Не уверен, что принцесса помнит.— Вот об этом я и говорю. Вам необходимо найти общий язык с бывшей женой, а не бежать из дома всякий раз, как она приезжает. Ради вашей дочери.— Над этим я тоже подумаю. Видишь, продуктивный разговор у нас выходит. Мой вопрос… Таня, ты все еще боишься меня?— Не так, как раньше, — и это был честный ответ. — Совру, если скажу, что не опасаюсь вас. Мне до сих пор непонятно, на что вы способны, но в то же время рядом с вами ощущаю себя в безопасности.— Это хорошо. Я уже говорил тебе, что за своих людей заступлюсь. Тебя это тоже касается, и если ты правда думаешь так, как сказала, мне удалось добиться доверия. Спрашивай.— Максим… Вы же убивали людей?Я заведомо знала ответ на свой вопрос и не должна была его задавать. Не удержалась, сболтнула. К моему удивлению, Макс не разозлился. Мне даже показалось, что он ждал этого вопроса.
— Да. Убивал. Тебе вреда я не причиню. Ты веришь мне?
Я опустила голову, не желая, чтобы босс вновь увидел в моих глазах страх. Он говорил правду, что не причинит вреда. Я была в этом уверена.
— Это мой вопрос, Таня. Ты веришь, что тебе я не причиню вреда?
— Верю.— Так-то лучше. Задавай.— Кто та женщина, которая приходила к вам? — снова непозволительно личный вопрос.— Которая?— Стройная брюнетка. Я случайно вас видела.— Ах, Элина. Она элитная проститутка.Макс говорил спокойно, точно о чем-то совершенно естественном, я же была шокирована. Проститутка… Но зачем? Нет, конечно, я понимала, зачем она ему, но в голове не укладывалось, для чего ему платить за секс. Возможно, здесь что-то другое? Может быть, он влюблен в нее?
— Удивлена?
— Не спорю. Почему вы с ней?— С ней? К услугам Элины я прибегал пару раз. Не лучший экземпляр.— Экземпляр?— Послушай, Таня, то, чем я занимаюсь, отнимает много сил и эмоций. Периодически мне требуется разрядка. Нужен секс, простой и не прикрытый чувствами. Мне просто периодически надо кого-то отодрать.— Почему вы не найдете девушку?— Это уже новый вопрос, но позволю задать его вне очереди. Я не ищу отношений. После опыта с Люси я понял, что это не для меня. Все же я здоровый мужчина с физическими потребностями. Ничего больше. Я выбираю ту, что мне нужна, делаю то, что хочу, плачу и отправляю обратно. Все довольны.— А как же чувства?— Не путай чувства и потребность.— Неужели за все это время ни одна девушка не вызвала в вас настоящей симпатии? Неужели только похоть?— Да, именно так, Таня. Я не романтик, не милый мальчик, который будет читать стихи под окном прекрасной девушки. Мне не нужна возлюбленная, мне нужна шлюха. Меня все устраивает.Максим встал из-за стола, подошел к окну и совершенно беспардонно выбросил на улицу окурки, что тушил в одноразовом стаканчике. Повернувшись ко мне, он облокотился о подоконник и скрестил руки на груди.
— Светает. Думаю, самое время ехать домой.
— Да, вы правы, — согласилась я, чувствуя усталость во всем теле.— Последний вопрос за мной. Я задам его, но ответ слышать не хочу.— Мне не отвечать?— Нет, ты ответишь, но не вслух.Максим подошел ко мне и протянул руку, помогая встать. Оказавшись в опасной близости от него, я шумно сглотнула. Казалось, он видел меня насквозь. Я же проклинала себя за то, как открыто показывала свою заинтересованность в этом мужчине. Он чуть сжал мою руку, а потом сразу отпустил, но даже этого хватило, чтобы сердце застучало сильнее. Несмотря на холод в библиотеке, мое лицо горело, и он понимал, что причина этому в нем. Макс наслаждался моим смущением. Опустив ладонь на талию, босс подтолкнул меня к выходу.
— Какой вопрос вы хотели задать? — спросила я не своим, более высоким, голосом.
— Почему тебя так интересует моя личная жизнь?— Я…— Нет, — он приложил палец к моим губам, заставляя замолчать, — я сказал, что ответ на этот вопрос слышать не хочу. Осознай его для себя и сделай выводы из всего, что услышала.Автомобиль Макса ждал нас у самой двери библиотеки, только вместо трех бугаев остался один, видимо, водитель. Мы проскользнули в салон, и машина тут же тронулась. Теперь, когда на заднем сиденье мы были вдвоем, в салоне стало просторно. Я села напротив своего босса и только сейчас подумала о том, что наступило утро. Первый день нового года, а значит, и первый день моей новой жизни.
Максим вновь хмурился, и я почувствовала, как моя былая легкость испарилась. На смену ей пришел стыд за излишнюю откровенность перед начальником, а также за чересчур личные вопросы. К тому же, я испортила ему праздник.
— Максим, мне жаль, что все так вышло.
— О чем ты? — равнодушный тон резанул где-то в груди.— Новый год. У вас ведь были планы…— Нет, я был дома. Собирался посмотреть телевизор и лечь спать. Такой простой, непримечательный Новый год.— Ясно, — в нерешительности я закусила губу, Макс прищурился и выжидающе посмотрел на меня, — почему вы сами поехали за мной? Могли бы просто отправить кого-нибудь…— Потому что понимал, что ты не сбегаешь, тут что-то другое. Мои ребята тебя скрутили бы и притащили домой. После такого ты бы мне стала доверять?— Не знаю…— Вот. К тому же, мне было скучно.Ответ был исчерпывающим и обидным. Почему-то хотелось услышать, что я важна ему, но зачем тешить себя иллюзиями? Я прекрасно понимала, что мы не пара. Максим достал из-под своего сиденья свернутый плед и протянул мне.
— Поспи, пока мы едем. Ты устала, — и снова мягкий и ласковый голос. От этих перемен в нем хотелось выть волком, — можешь разуться и лечь на сиденье.
— Спасибо.Я так и сделала. Свернувшись в позу эмбриона, укрылась пледом и прикрыла глаза. Правда, сон ко мне никак не шел. В голове я прокручивала ответ на последний вопрос Максима. Почему меня так интересует его личная жизнь. Почему? Я влюблялась в своего начальника, и он это понял. Задавая этот вопрос, он сам отказал мне, прося сделать выводы из всего услышанного. Я их сделала: он не искал чувств и отношений, попросту не нуждался в этом. А значит, и мне не мог дать то, чего я втайне желала. Чуть больше двенадцати часов назад я лицом к лицу встретилась с бывшим мужем, который был некогда моей огромной любовью. Удивительно, но из-за него мое сердце больше не билось в бешеном темпе, дыхание не учащалось, тело не желало его ласк. Все это теперь вызывал во мне другой мужчина. Я хотела, чтобы с Нового года наступил другой этап моей жизни? И это произошло. Кажется, мне удалось закрыть главу под названием «Андрей», и теперь я погружалась в другую, и имя ей — «Максим». К сожалению, у моей книги не будет счастливого конца, это я поняла отчетливо и ясно.
Когда я в первый раз ехала из Москвы в дом Максима, то пришла к выводу, что живет он далеко от столицы. Вся дорога заняла более трех часов. Потом я покидала дом, где работала, на вертолете. С воздуха было сложно что-либо разобрать, тем более что наш транспорт не раз петлял над лесом. В тот день из столицы мы возвращались, так же, как и в первый раз, на машине без окон, и снова ехали достаточно долго. Определить направление я не могла, но, судя по времени в пути, предполагала, что дом Макса был в районе Твери на севере, Вязьмы на западе, моей родной Тулы на юге или Рошаля на востоке.Думая, что ехать еще далеко, я, несмотря на все тревожащие мысли, смогла уснуть. И даже не сразу поверила, когда начальник меня разбудил, что мы добрались так скоро. Впрочем, возможно, дорога пролетела незаметно, потому что я слишком крепко спала.Неважно… об этом можно было подумать потом. А сейчас— спать… Оказавшись в спальне, я сразу же скинула с себя одежду и з
В какое же дерьмо меня угораздило вляпаться? Нужно было сразу, как только я узнала в Максиме того мужчину с автоматом, отказаться от этой работы. А что теперь? Я живу в одном доме с преступником, воспитываю его дочь и, к тому же, в самом скором времени сама буду замешана в его грязных делах.За обедом босс не преминул напомнить, что в пять часов мы уедем. Более того, он сказал, чтобы я с собой сложила вещи из расчета на пять дней и обязательно взяла теплую удобную одежду. На все мои вопросы, что меня ждет, ничего определенного не говорил. Сам он оставался совершенно спокойным, будто не убивать людей планировал, а отправлялся с друзьями на шашлыки.Чем ближе время подбиралось к пяти, тем сильнее я волновалась. Расхаживая по комнате из стороны в сторону, я твердила себе, что не совершу ничего такого, из-за чего потом буду чувствовать вину до конца жизни. Но в то же время понимала, что никто меня не спросит. Приставят дуло к виску, вот и все. В какой-то момент я даже реши
—…Так, в четыреста десятом году новой эры варварские племена вестготов взяли Рим, а еще через шестьдесят шесть лет германский вождь Одоакр заставил последнего императора Западной Римской империи Ромула Августа отречься от престола. Падение Западной Римской империи ознаменовало начало нового времени— средневековья,— закончила я рассказ об Античности.—Думаешь, ему интересны твои лекции по истории? —недовольно спросил Игорь, собирающий в моей спальне детскую кроватку.—Никто не додумался привезти детские книжки, а так я смогла его укачать. Он очень беспокойный малыш,— прошептала я, укладывая уснувшего мальчика на свою кровать.—Да всем плевать, что с ним будет. Если орет, дай ему какое-нибудь успокоительное, и пусть заткнется.—Какое же ты животное! Ты и твои дружки! В вас нет ни капли человечности,— с отвращением кинула я в лицо мужчине.
Голова раскалывалась от боли. Я ничего не видела. Кругом темнота. Будто издалека доносилась классическая музыка. Кажется, Паганини… Правую щеку обожгло холодом, и я распахнула глаза.—Максим?Я сидела на переднем сиденье гелендвагена, а мой начальник стоял у открытой двери и, склонившись надо мной, прикладывал к моему лицу что-то холодное. Он казался встревоженным, а я не понимала, что вообще произошло. Вокруг нас был густой лес и ни единой живой души.—Очень больно? —виновато поинтересовался он.—Голова раскалывается. Говорить тяжело,— с трудом произнесла я, понимая, что правая половина лица опухла.—Держи, чтобы опухоль спала,— он вложил мне в руку свой шарф, в который, по-видимому, положил снег. Босс обошел автомобиль и сел за руль, сделал чуть громче музыку и нажал на газ,— синяк будет большой, тебя сильно ударили.—Ударили&hellip
Темнота. Вспышки яркого света во мраке. Чьи-то голоса. Легкое приятное касание. Сон, крепкий, глубокий, всепоглощающий. Опять голоса. Тепло. Аромат корицы. Снова сон…Я открыла глаза и осмотрелась. Сперва не поняла, где нахожусь, но потом узнала отведенную мне Игнатом Семеновичем комнату. Здесь я жила, когда мы с Сонечкой гостили у него. Я чувствовала себя на удивление бодро: в голове прояснилось, вернулась прежняя энергия и даже горло больше не болело. Как следует потянувшись, решила встать, но тут обратила внимание, что на мне надета длинная мягкая ночнушка, но не моя. Еще больше смутило, что под ней я была нагая. Я резко прикрылась одеялом, но потом сообразила, что в комнате одна. Неужели Игнат Семенович переодевал меня? Как стыдно…Я не сразу решилась подойти к большому настенному зеркалу и взглянуть на себя. В последние дни в том доме я не смотрела на себя, боясь увидеть некрасивое осунувшееся лицо, и не зря. Девушка, отразившаяся в зеркале, вызывала
Из всех людей, живших в доме Максима, самым неприятным был Эрик. Этот человек мне сразу не понравился, а после того, как он пытался заплатить за вред ребенку, неприязнь переросла в ненависть. Как и прочая охрана дома, он жил в отдельном флигеле и питался вместе со своими подчиненными. Если бывал в доме, то только в кабинете с боссом, где мог находиться часами. Это исключало вероятность наших встреч, чему я, безусловно, была рада. Этим вечером удача отвернулась, и я осталась наедине с этим пугающим мужчиной, который тоже не питал ко мне теплых чувств.Рядом с Эриком я выглядела букашкой. Похожий на скандинавского бога блондин с фарфоровой кожей зловеще возвышался надо мной. Будь я режиссером, обязательно пригласила бы его на роль нациста благородных кровей. Казалось, что он способен, не моргнув глазом, убить любого, кто окажется на его пути. Сейчас перед ним была я.—О чем ты хочешь поговорить? —стараясь говорить твердо, спросила я.—&
Люси и Слава жили в просторном двухэтажном доме где-то на полпути от особняка Макса до Москвы. Уже к ужину мы были на месте. Здесь все разительно отличалось от дома, где я жила последние два месяца: вычурный интерьер, дизайнерские украшения и модные картины. Сразу стало ясно, что все это— дело рук Люси. Внутреннее убранство особняка словно отражало хозяйку этой роскоши.—Твоя спальня на втором этаже, рядом с комнатой Софи,— обратилась ко мне Люси,— Слава поможет с вещами и покажет тебе ее. Дочку я сама раздену.—Хорошо,— кивнула я и улыбнулась малышке, которая уже стаскивала с себя шапочку.—Идем? —сзади подошел Слава с моей сумкой.—Конечно.Второй этаж ничуть не уступал первому. Длинный коридор с рядом комнат по одной стороне и целой галереей модных картин по другой оканчивался балконной дверью.—Балкон утеплен,— ки
Дрожащими руками под пристальным взглядом Софи я наспех собирала дорожную сумку. Ослушаться Максима было невозможно, помочь Славе и разрешить всю ситуацию тоже. Единственное, что могло прекратить скандал— наш с Максимом скорейший отъезд. В соседней комнате Люси пыталась успокоить бывшего мужа, но получилось у нее или нет, я не знала. Из-за стены не доносилось ни звука.—Пойдем, Софи,— я взяла малышку за руку и поспешила в детскую, но у самого порога столкнулась с Максом.—Все собрала? —спросил он, глядя на сумку.—Да.—Идем,— он кивнул в сторону лестницы, не давая мне даже попрощаться с Люси и Славой.В машине Максим практически не разговаривал, и пришлось бы ехать в полной тишине, если бы не Софи. Несмотря на позднее время, малышка совершенно не устала и всю дорогу пересказывала папе события вечера. Босс через силу улыбался дочурке, изредка что-то спрашивая.
Чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Сначала мы этого как-то не замечаем, пока в один прекрасный момент не остановимся и не оглянемся назад на прожитые годы. Мы приходим в этот мир невинными существами с пустой книгой жизни, которую изо дня в день заполняем самыми разными событиями. Сперва мы спешим стать взрослыми, выйти из-под родительского крыла, чтобы почувствовать вкус свободы. Когда это удается, на нас падает ворох проблем, с которыми мы учимся справляться самостоятельно, и только со временем жизнь входит в спокойное русло. Пока в нас много энергии, мы не задумываемся о том, сколько уже пройдено, живя будущим, ставя перед собой новые цели. И вот в один прекрасный момент приходит осознание, что мы уже не так молоды, что теперь то место, которое мы с трепетом берегли, занимают наши дети. Становится одновременно и радостно, и грустно.Я сидела в мягком кресле, теребя в руке маленький аккуратный букет нежно-розовых пионов и нервно отстукивая шпилькой по паркет
Во все времена самым низким человеческим поступком было причинение вреда слабому. Даже в военное время великие полководцы щадили женщин, детей и стариков. Я не знала, кто враг моего мужа, но в том, что это самый жалкий и беспринципный на свете человек, не сомневалась. Его методы были отвратительны, он бил по самому больному. Напасть на родителей Максима и его ребенка в день нашей свадьбы… Сколько же ненависти могло быть в одном человеке?Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.—Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать,— он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напу
В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, играла легкая расслабляющая музыка, а в до краев наполненной мраморной ванне, словно каравеллы, плавали лепестки алых роз. Я чувствовала себя королевой, которую готовили к священному таинству брака.За день до свадьбы мы с женской частью обитателей дома, включая и мою маму, которая вполне у нас освоилась, отправились в коттедж, снятый для свадьбы. Это был трехэтажный особняк в живописном районе Подмосковья, где, несмотря на слякотную мартовскую погоду, было удивительно красиво. Просторный придомовой участок был украшен цветочными скульптурами, создавая весеннее настроение, которое никак не хотело приходить в сыром и сером городе. Вдоль каменных дорожек уже распустились яркие первоцветы, а газон закатали искусственным настилом, настолько искусно выполненным, что даже у самого придирчивого гостя не возникнет сомнений, что это настоящая трава.Первый этаж дома вмещал в себя несколько просторных залов, переходящих один в друг
Как часто дети бывают жестоки. Порой именно ребенок, говорящий то, что у него на уме, не задумываясь о чужих чувствах, может чертовски сильно ранить. А если это наш ребенок, которого мы беззаветно любим, отдавая все лучшее, только чтобы родному малышу было хорошо, причиненная им боль во сто крат сильнее. То, что выкинула Соня, узнав, что у нее скоро будет второй братик, было слишком жестоко по отношению ко мне. Потребовалось много дней, чтобы я, как прежде, начала радоваться своему положению.Ранним утром следующего дня Максим позвонил отцу и попросил его с Василисой прийти к нам на завтрак, Лизе дал указание приготовить что-нибудь особенное, а из погреба достать бутылку шампанского. Неважно, что еще утро. Повод-то есть. По моей просьбе Салим и Лиза тоже присоединились к нам. Когда, наконец, все собрались за столом, Макс открыл шампанское и, подняв бокал, объявил о нашей скорой свадьбе. Вторую новость должна была произнести я, но учитывая, что вместо игристого вина пила апель
<i>…Она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!»— проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.</i>В десятом классе я прочитала «Анну Каренину». Еще до обращения к литературному произведению я знала,
Уличный термометр показывал минус двадцать пять. Этот февраль с упоением отыгрывался за слишком мягкие предыдущие зимние месяцы, показывая декабрю и январю, как надо правильно морозить. Скованные серебром деревья смотрелись чарующе, но только если глядишь на них из окна, стоя в теплом доме. К счастью, именно так я и делала. Усадив Сонечку на мягкий подоконник, поставив рядом поднос с горячим какао, глядя на красоту за окном, я стала рассказывать ей сказку про лесных жителей.—А лосику и горностаю не холодно в такой мороз? —спросила девчушка, доставая ложечкой пастилу из своего какао.—Нет, малыш. У лося плотная шерсть, она его согревает, а горностай привык жить в холоде,— ответила я, усаживаясь рядом на подоконник.Мы с Софи стали подружками, как и прежде. Не последнюю роль в нашем сближении сыграли новогодние каникулы, когда не было занятий в подготовительной школе, и с Илоной моя девочка не общалась. Постепенно мал
Говорят, что близкие люди— самые строгие учителя. Они не дают поблажек, желая выжать тот максимум, на который мы способны. Будь нашим учителем чужой человек, он мог бы закрыть глаза на пару-тройку ошибок, а вот требовательный близкий— ни за что. Максим оказался не просто требовательным, он был жестким, непоколебимым наставником. Все утро мужчина заставлял меня целиться, стрелять и перезаряжать. В какой-то момент я почувствовала, как сводит правую руку, хотела взять передышку, но он не позволил.—Продолжай, Таня,— отчеканил он, как только я опустила оружие.—Давай передохнем?—Нет. Продолжай. Бери третью справа банку.И снова выстрел. Зуд в ладони от отдачи пистолета. Слезы на глазах от обиды. Я не хотела учиться стрельбе. И уж тем более, убивать. Меня пугала решимость Максима, его стальной голос, строгий взгляд. Я не могла ослушаться, потому что боялась его, как маленькая девочка большого
«Времена года» Антонио Вивальди— одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра— одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея.—Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени,— вырвав руку, зло прошептала я.—Неужели даже не выслушаешь? —обиженно спросил Матвей.—Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия,— прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел!—
«Все течет, все изменяется»,— сказал когда-то Гераклит. Все текло и изменялось в моей жизни. Дни проходили один за другим, неделя шла за неделей, месяц за месяцем. За окном стоял необычный для конца ноября мороз, а я уже год жила в Максовом доме. Как много всего произошло за это время. От простой няни я прошла путь до хозяйки особняка, но если бы годом ранее мне бы сказали, что я буду жить с Максимом на правах его супруги, я бы не поверила. Тем не менее, я легко свыклась с новой ролью, хотя в доме было не все гладко.Максим с головой ушел в работу. Он не вводил меня в курс дел, часто уезжал и возвращался без предупреждения совершенно вымотанным. Как я могла понять, у него были серьезные проблемы, и, хотя он держал их в секрете, больше всего переживал за меня. После дня рождения Софи Макс просил не покидать дом без особой надобности. Только когда я находилась за трехметровым забором нашей крепости, мой мужчина мог за меня не волноваться. Я не решалась о