Глава 1

Анмар, Асад

Четыре года назад.

Нейтан

— Ну, где ты, Ли? — нетерпеливо бормочу я, вглядываясь в темноту за высоким забором резиденции Саадатов. Опустив стекло, вдыхаю душный ночной воздух Асада, призывая все свое терпение. 

Она придет. Мы обо всем договорились. Осечки быть не может. 

Но, Шайтан, как же медленно тянется время.

Я намеренно припарковался в тени деревьев на другой стороне дороги, чтобы не привлекать внимание. 

Действовать осторожно и незаметно меня научил отец, возглавляющий разведывательные службы Анмара. Джамаль Каттан — большая шишка и пример для подражания. Я планирую в будущем стать не хуже и добиться еще большего, но сейчас мне семнадцать, и все мои мысли заняты одной голубоглазой девчонкой, в которую я без памяти, до одури влюблен, а она считает меня всего лишь другом детства.

Черные в сумраке шапки пальм лениво раскачиваются под дуновением теплого ветра, в виднеющихся из-за мраморного забора окнах дворца давно погас свет.  

Она опаздывает. На целых пятнадцать минут. Не знаю много это или мало, чтобы начать волноваться? Учитывая, что я торчу тут уже полчаса, и потряхивать меня стало, чуть ли не сразу, то вопрос можно снять за ненадобностью. 

 Бегло взглянув на браслет часов, добавляю еще пару минут. В нервном ожидании барабаню пальцами по рулю хаммера, без спроса позаимствованному из гаража отца. Надеюсь, он не заметит, учитывая, что у него их несколько. Одним больше, одним меньше, кто, вообще, считает эти железяки? 

А у меня исключительная ситуация, а точнее личная секретная освободительная операция по спасению дочки шейха из-под его грозного ока. Это охренный риск, если мы оба попадемся, нам не просто влетит, а разразится настоящий скандал. Мало не покажется никому. Но, Аллах свидетель, повод у нашей авантюры — самый стоящий из всех возможных. 

У Алисы сегодня день рождения, и может быть, это наш последний шанс увидится до ее отъезда в Америку. Если бы я был старше на год, мы могли поехать туда вместе. А теперь впереди двенадцать месяцев разлуки и неизвестно, как они нас изменят. Вдруг она влюбится в кого-то другого или шейх выдаст ее замуж до окончания университета? И что тогда? 

— Нейт, открывай, ты спишь тут, что ли? — постучав в окно с пассажирской стороны, спрашивает запыхавшаяся Алиса Саадат. Откуда она? Как я пропустил?

Потеряв дар речи и улыбаясь, как влюбленный идиот от уха до уха, снимаю блокировку двери, и тут же в салон автомобиля врывается аромат ее духов со свежими цитрусовыми нотками. 

— Ты угнал джип отца? — бросает, запрыгнув на соседнее сиденье. — Совсем идиот? А, если он заметит? Машина наверняка жучками напичкана. Найдут в раз. Забыл, кем твой предок работает? — тараторит раскрасневшаяся девушка, а я смотрю на нее, как заворожённый. 

У Алисы невероятно красивое лицо, хрупкое, совершенное и такое живое, с задорным вызывающим блеском в голубых глазах и капризными полными губами, созданными для воплощения сексуальных фантазий. 

Я таких девчонок, как Алисия Саадат, никогда не видел. И хотя я знаю ее с детства, эффект залипания в первые минуты каждой нашей встречи — никуда не исчез. Она меняется, взрослеет, и расцветает все ярче и ярче. Это невозможно не замечать, нельзя привыкнуть. 

Может быть, однажды я ослепну…

— Хамдан Нейтан Каттан, я подозреваю, что ты не только тачку угнал, еще и напиться успел? — махнув перед моим лицом ладонью, она смеется над моим зависшим состоянием. 

Сдернув со своей головы шелковый темный платок, она бросает его на заднее сиденье. Ее пепельно-белые волосы рассыпаются по плечам, спрятанным под черной абайей. Наплевав на все последствия, я зарываюсь в них рукой и, стремительно приблизившись, порывисто накрываю приоткрытые губы своими, горячими и жадными. В первые секунды она задерживает дыхание и замирает от неожиданности, а потом я уже не даю ей опомниться. 

Воспользовавшись временным замешательством Ли, проталкиваю язык в ее сладкий рот, и дождавшись робкого ответа, целую глубоко и неистово. 

Она не упирается, не делает ни одной попытки к сопротивлению и от этого молчаливого согласия у меня окончательно сносит крышу. Обхватив пальцами белокурый затылок, я прижимаю ее к сиденью, с хриплым стоном атакуя нежные губы. 

Мы целуемся бесконечно долго, до потери дыхания и темноты за сомкнутыми веками. Сердце отчаянно барабанит в груди, по венам течет жидкий огонь.  Она тихо стонет, податливо отвечая на каждое движение моего языка. Гремучее возбуждение превращает мое тело в один оголенный нерв и мне чертовски мало. Еще одно прикосновение и нас просто снесет в пропасть, но я не хочу думать о последствиях. Я до одури хочу Алисию с того момента, когда впервые узнал о физической стороне отношений с девушками.

Оторвавшись от влажных губ, чтобы глотнуть воздуха, прижимаюсь носом к виску Ли, считаю бешеные удары ее пульса. Она тяжело дышит, ресницы трепещут. С ума сойти, какая она невероятная. Это лучше, чем в любой из моих фантазий. Скользнув пальцами по тонкой девичьей шее, спускаюсь ниже, накрывая ладонью вздымающую грудь под тканью абайи… И все заканчивается. 

— Хамдан, ты совсем спятил? — упираясь ладошками в мою грудную клетку, задыхаясь возмущается Алисия. Дерьмо, если Ли называет меня моим первым именем, значит, она жутко зла. Вранье! Уверен, что ей понравилось. Отстранившись, я откидываюсь на спинку своего сиденья. Кладу дрожащие руки на руль, сжимая до побелевших костяшек. Мне надо остыть. В таком состоянии я вряд ли смогу доставить нас в пункт назначения. 

— Что на тебя нашло? — требовательный горящий взгляд впивается в мое лицо. 

— Это был мой вариант: с днем рождения, Алия, — говорю первое, что приходит в голову.

— Алиса или Алисия, — поправляет девушка. И, правда, я ее раздраконил не на шутку. — Мне не нравится Алия. 

— А Ли? — повернув голову, я с улыбкой смотрю на нее, грудную клетку заливает волна нежности. Алиса так очаровательно возмущается, при этом краснея, словно девственница. Но она и есть девственница. И эта девственность принадлежит ее будущему мужу. 

Не мне, черт побери, не мне.

— Ли — можно, — снисходительно кивает моя невинная принцесса. — Ты же знаешь, как я не люблю все эти арабские имена, — поясняет она, приглаживая растрепавшиеся волосы. 

— Но ты и есть арабка, Ли. Твой отец шейх целой провинции, — напоминаю я, включая зажигание. 

— Мы поедем или так и будем торчать здесь, пока твой и мой отцы не натравили на нас специальный отряд?

— Успокойся, Ли. Через сорок минут будем на месте, — пытаюсь усмирить разгневанную девчонку. — Пристегнись, пожалуйста, — прошу я, и хаммер резво трогается с места.

— Я не арабка, Нейт, — после непродолжительной паузы, упрямо поджав губы, бросает Алиса. — До двенадцати лет я была американкой, жила в Нью-Йорке, и с тех пор для меня ничего не изменилось.

— Ага, кроме того, что последние пять лет ты живешь в Анмаре, во дворце шейха, под его неусыпным контролем, ходишь в школу для девочек и носишь абайю. Совсем ничего, Ли. Абсолютно.

— Это временные трудности. Уже через десять дней я буду жить в общежитии Колумбийского университета, а все свои абайи могу подарить твоей сестренке или будущей жене, — язвительно парирует Алиса. — Тебе уже нашли невесту? 

— Я сам себе выберу невесту, Ли. И точно будут способен сам купить ей одежду и все, что она пожелает, — невозмутимо заверяю я. 

— Везучая сучка, — дерзко смеется девушка, изображая пальцами кавычки. 

— Почему мы соримся, Ли? — бросив на нее беглый взгляд, прямо спрашиваю я. Алисия демонстративно отворачивается, скрещивая руки на груди.

— Потому что ты заснул язык мне в рот, — чуть тише выдает она. 

— Брось, Ли. Мы целовались раньше, — непринужденно отзываюсь я, пытаясь разрядить обстановку. 

— В двенадцать лет, — напоминает девушка. — Это не считается, мы были детьми, и язык ты держал при себе.

— Тогда я просто не знал, что с ним делать. А теперь знаю. Вот и решил поделиться опытом. По-дружески, — я смеюсь, а она краснеет, гневно шипит, пихая меня локтем в плечо. 

— И кто же тебя научил? — прищурив мятежные прозрачно-голубые глаза, с подозрением любопытствует Алисия. Ревнует? Это же хороший знак, да?

— Да много кто. В городе полно мест, где могут научить, чему угодно, — необдуманно отзываюсь я. Думать разумно в присутствии Алисии, вообще, весьма сложно. Ответом мне служит мрачное, тяжелое и взрывоопасное молчание. 

— Лучше, расскажи, как ты выпорхнула из своей клетки, — снова заговариваю спустя минуту тягостной тишины. — Я ждал тебя ровно там, где мы договорились. 

— С западной стороны забора было слишком много охранников. Не поверишь, но мне удалось пробраться через центральные ворота. Пристроилась к маминым подругам. Они как раз уходили домой. Одной больше, одной меньше, кто вообще считает этих закутанных с ног до головы женщин? Кстати, ты так и не сказал, куда мы едем.

— Это сюрприз к твоему дню рождения, — загадочно улыбаюсь я. 

***

Путь до секретного места занимает чуть дольше обещанного времени, потому что большая часть пути проходит по бездорожью. Хаммер смело рвется вперед, огибая высокие дюны, оставляя за собой клубы песчаного тумана. Все дальше и дальше, следуя за точкой в навигаторе, вихляя между барханов, в самую сердцевину пустыни Махрус, туда, где много лет не ступала ни одна нога бедуина. 

— Приехали, — сообщаю я, притормозив возле трех одиноких пальм. Глушу двигатель и показываю недоумевающей Алисии на поблёскивающее в темноте озеро. — Нам туда.

— С ума сойти, Нейтан! — затаив дыхание, восклицает Ли, выскакивая из внедорожника. — Какая красота. Невероятно! Это же озеро? Озеро в пустыне! — бросив на меня восторженный взгляд, она снимает с ног плетеные сандалии, и, сунув их мне в руки, босиком несется к причудливой формы водоему. 

— Алиса, не вздумай лезть в воду, — кричу вслед резвой девчонке, доставая из багажника объёмный рюкзак. 

— Догоняй, Нейт, иначе меня сожрут пираньи, пока ты возишься, — не оборачиваясь счастливо смеется строптивая дочь шейха, сверкая пятками и запинаясь о подол абайи. 

Аллах, как она похожа сейчас на себя в маленькую. Сколько раз мы носились с ней по берегу океана, когда наши семьи выезжали в ставший традиционным дружеский отпуск на островах? Каждый год, но в этом — шейха задержали политические вопросы, и мы полетели без них. В итоге я считал дни до возвращения домой и писал Ли сообщения в три раза чаще, чем обычно. 

Добравшись до кромки озера, Алисия останавливается, стаскивает с себя абайю и, швыряя надоевшее одеяние за спину, попадает прямо в меня.

— Аккуратнее, Ли, а то я могу подумать, что ты уже начала собирать приданое для моей будущей невесты, — подшучиваю я над девушкой, завороженно смотрящей на зеркальную гладь озера, в которой отражаются бесчисленные звезды. 

Мне не интересны звезды, золотой серп луны и бесконечное черное небо над нашими головами. 

Я смотрю на хрупкую Алисию Саадат, грезящую о свободе, и не понимаю, что она в ней нашла. 

Бросив рюкзак на песок, я встаю рядом с ней. Плечом к плечу. Как раньше. Но теперь я гораздо выше, а она по-прежнему старше меня на год, и мы оба уже не дети.  

— Это прекрасное место, Нейт. Спасибо тебе, — растроганно шепчет девушка, находя в темноте мою ладонь.  — Это похоже…

— Я знаю, — понимаю без слов. Я могу припомнить каждый закат и рассвет, что мы встретили, стоя вот так же, глядя на океан, слизывая соль с пересохших губ, и держась за руки. 

— Не океан, конечно, но концентрация соли в нем выше, чем в Мёртвом море. Вода ледяная, плавать нельзя, — голос звучит непривычно низко. Я поглаживаю большим пальцем ее запястье, улавливая нервный ритм ее пульса.   

— Как ты его нашел?

— Мы наткнулись на него во время учений год назад. Я запомнил. 

Днем тут очень красиво. Белый от соли песок и вода прозрачного аквамаринового оттенка, как твои глаза…, — взволнованно сглотнув, сжимаю ее ладонь крепче. —  А, если смотреть сверху, то озеро по форме напоминает два пресекающихся кольца, — тихо добавляю я.

В моих словах гораздо больше смысла, это почти обещание, клятва, давать которую я не имею никакого права. И поэтому мы молчим, соприкасаясь взглядами, пронизанные чем-то необъятным, сокровенным, необъяснимым. 

Особенный момент, уникальное место.  

— Как оно называется? — повернув голову, Алисия немного смущенно смотрит мне в глаза. Теплый ветер остывающей пустыни ласково заигрывает с ее серебристыми локонами. 

— Его открыли несколько лет назад. Король назвал озеро в честь своего первого сына и наследника, — с тяжелым сердцем произношу я. 

— И как? — она недоумевающе хлопает длинными ресницами.

— Позор, женщина, ты не знаешь, как зовут твоего будущего короля? 

— Понятия не имею, — легкомысленно заявляет бесстрашная Алисия. —  Лучше спроси меня, как зовут всех президентов Америки с начала ее основания. 

— Амиран. Озеро носит название Амиран, — отвечаю я, резко отворачиваясь и хмуро уставившись на темные воды. 

— Красиво, — вздыхает Алисия и повторяет шепотом, ножом царапая мое сердце: — Амиран…

В течение следующих тридцати минут мы занимаемся обустройством площадки для нашего праздничного пикника. Я расставляю ночные светильники, собираю палатку, разжигаю костер, Ли расстилает покрывала и выкладывает из моего необъятного походного рюкзака сыр и фрукты. 

— Это, что такое, Хамдан Натаниэль Каттан, — строго спрашивает Алисия, когда очередь доходит до бутылки.

— Вино, — посмеиваясь, невозмутимо пожимаю плечами.

— Разве твоя религия позволяет тебе употреблять алкоголь?

— Это и твоя религия, Ли, — сухо напоминаю я, честно стараясь не пялиться на ее обтянутые короткими шортами задницу, бесконечные ноги, изящные руки и высокую грудь под простой белой футболкой. Одеты мы, кстати, почти одинаково. Только у меня не шорты, а полноценные джинсы, а футболка тоже белая и того же лейбла.

— Навязанная насильно. Когда мы жили в Америке, отец обещал, что мы с сестрами сможем выбирать… — она не договаривает, добравшись до еще одной бутылки. На этот раз пустой, за исключением свернутых внутри записок, и памятной для нас обоих. — Это же… — мы встречаемся взглядами, снова понимая друг друга без слов. — Откуда? 

— Я откопал ее в нашем месте, когда мы были на Бали этой зимой. Перечитывал наши детские послания в одиночестве, пока не выучил наизусть, — смущенно улыбаюсь я. 

— Еще один сюрприз, Нейт? — игриво ухмыляется Алисия. — Ты меня завалил подарками. Сначала устроил побег, потом поделился опытом, теперь вот показал уникальное озеро, собираешься напоить вином, развлекая чтением наших глупых каракулей. Признаюсь, не ожидала, что ты такой романтик. А мой портрет сохранился? 

— Конечно, — киваю с шутливым возмущением, ловко откупоривая полную бутылку и разливая содержимое в одноразовые кружки. 

— И ракушки?

— Можешь сама проверить.

Сверкнув белоснежными улыбками, Алисия с нетерпением вытаскивает трухлявую пробку из полежавшей десятилетие в песках Бали детской сокровищницы. 

— О господи, какая я была смешная, — разворачивая один из листков, она прижимает пальцы к губам. Голубые глаза искристо сверкают. 

— Красивая, — возражаю я, протягивая ей кружку с вином. — Ты всегда была очень красивая. 

— Да, ладно, тебе. Красивая… Скажешь тоже, — смущенно отмахивается Ли. — Слушай, а давай ты прочитаешь свои послания, а я свои? Будет, забавно. Я уверена.

Я соглашаюсь, потому что, если Алисия Саадат что-то задумала, то возражать ей абсолютно невозможно. Пригубив вина для храбрости, мы принимаемся за чтение страниц из нашего тайника и хохочем до колик в животе.

— Торжественно клянусь, что всегда буду твоим другом. Даже если ты отберешь все мои ракушки, и разрушишь песчаный замок, который я строил для тебя. 

— Торжественно клянусь, что я всегда буду дружить с тобой, даже если Камила и Мэрайя будут дразнить меня за то, что я играю с мальчишкой.

— Клянусь, что больше не стану бросать песком в твою сестру, хотя она липучка и бесит меня. 

— Клянусь, что больше никогда не обзову тебя мелким, хотя ты действительно ниже меня и младше на целый год. 

— Клянусь, что никогда не буду дружить с другими девчонками, потому что все они уродины. 

— Клянусь, всегда делиться с тобой своим кокосом, даже если ты свой уже выпил. 

— Клянусь, что когда я стану большим и сильным, как папа, женюсь на тебе и буду защищать до конца наших жизней… — смех гаснет, когда я дочитываю свое последнее послание. 

Глядя в глаза притихшей задумчивой Алисии, откладываю пожелтевшую страницу в сторону. 

— Ты заметила? — серьёзным тоном спрашиваю я.

— Что?

— Наши клятвы не равноценные. 

— Мне и правда не жалко для тебя кокоса, Нейт, и ты больше не мелкий, — она смеется, переводя разговор в шутливое русло. Не разделив ее веселья, я, молча, протягиваю ей вновь наполненную кружку. 

— Чувствую подвох, — забирая свой импровизированный бокал, подозрительно щурится Алисия. — Такой весь серьезный, словно это ты на год постарел, а не я. Признавайся, Каттан, в чем цель всей этой спецоперации? 

— Тебе сегодня исполняется восемнадцать, мы не виделись целую вечность, и я хотел сделать этот день, точнее ночь особенной, — искренне отвечаю я. Она лучисто улыбается, и, протянув руку, убирает прядь волос с моего лба.  

— У тебя получилось, Нейт. Я тронута. Правда, — ее пальцы задерживается на моей щеке и резко опускаются вниз. — За мой день рождения, — стукается свое кружкой о мою. — А за тебя. За самого лучшего моего друга. 

Выпив вино, мы снова встречаемся взглядами. Ее — немного мутный, шальной. Мой — прямой и настойчивый. 

— А, если я больше не хочу быть твоим другом, Ли?

— Почему? Я что-то не то сказала? — обескураженно хмурится девушка. Ее розовые губы манят, как магнитом. Вокруг ночь и звезды, песчаные барханы, шелест ветра, шепот пустыни и плеск воды, и никого, кроме нас.   

— Я хочу целовать тебя… как в машине, — смело признаюсь я, подстёгиваемый горячащим кровь алкоголем и сумасшедшим желанием, от которого напрочь отказывают тормоза и темнеет в глазах.

— Так целуй! Чего ждешь? — смеется Алисия, запрокинув голову, и я пропадаю в бездонном омуте ее широких зрачков. 

«Я смогу остановиться», искушает внутренний голос, когда она тянет меня за футболку, доверчиво подставляя влажные от вина губы. И я целую их, целую до изнеможения, до полного сумасшествия и хриплых стонов. 

Минута, две, вечность. 

Время скачет прыжками, звезды гаснут, реальность исчезает, как и все причины, почему я должен остановиться. Остаётся лишь безумное желание, отчаянная болезненная потребность, страсть, сметающая все на своем пути. Алисия дрожит в моих руках, горит и плавится, наши губы в унисон шепчут: люблю… еще… хочу. Эти слова пылают между обжигающими поцелуями, разбивая вдребезги последние сомнения. 

Нечем дышать, жажда и голод. Сердце остервенело бьет по ребрам. Я стаскиваю с нас одежду нетерпеливыми руками, упиваясь каждым мгновением, жадно и неистово лаская всю ее с головы до ног, хаотично, порывисто, неловко, одержимо. Так, как умею. 

Я теряю голову и сердце, забирая то, что никогда мне не принадлежало, совершая самую чудовищную в своей жизни ошибку, которая впоследствии уничтожит нас обоих, испепелит дотла, превратив наше будущее в один бесконечный бег… бег босиком по пеплу.