ГЛАВА 28
1994 год
– Ну что? – как будто откуда-то издалека послышался голос Мишки и я вздрогнула. Открыла глаза, увидела его и вдруг тиски, что сердце сдавливали, дышать не позволяли, ослабли.
Живой. И я живая… Вроде бы. Лежу на кровати, только не на своей. Кажется, я у Басмачёва дома, в их с Веркой спальне.
– Всё нормально, не считая немного пониженного давления, – чей-то чужой голос, не слышала его раньше.
ЭПИЛОГ 11995 годМихаил Басмачёв– Привет, кроха,– взяв на руки дочь, впервые свободно вдохнул. Не так, как обычно, кусками хватая жизнь, а полной грудью. Там же, в груди, что-то больно трепыхнулось и заныло. Странное ощущение. Дикое и непривычное. И в глазах щиплет…Он не ощущал этого, когда родился сын. Ну, да, был рад. Очень. Даже счастлив. Но чтобы вот так… Чтобы до слёз… Нет. С появлением на свет дочери внутри что-то перевернулось. Как будто только сейчас начал чувствовать вкус жизни. Настоящей ж
ЭПИЛОГ 2Иван БероевОна сидела у окна и даже не повернулась, когда он вошёл. Дверь с хлопком закрылась, а Иван присел на её скрипучую койку. Огляделся вокруг, сердце сжалось от жуткой тоски. Знал ли он когда-то, как закончится его любовь? В тошнотворно белых стенах, выбеленных известняком.– Здравствуй, Марина.Её плечи чуть вздрогнули, напряглись. Стиснула пальцами край подоконника и тихо выдохнула. Каждый раз так. Боится, дрожит, но радуется его приходу, как полоумная.
ЭПИЛОГ 3Катя– Смотри, папа приехал!– уж не знаю, кто больше радовался приходу Миши, я или дочь.Когда он возвращался домой, бежала встречать его с нашей крошкой на руках, а Басмачёв смеялся и обещал отправить меня в ясли. Улыбка исчезла, когда из машины вылез малыш. Он забежал за спину отца и робко выглянул из своего временного укрытия.– Илюшка… Смотри, Машка, братик твой приехал.Илья подрос. Теперь он был не таким
Лихие 90-е… Одна из самых страшных эпох, потери которой сравнимы с потерями во время гражданской войны.Чеченский конфликт, криминальные разборки, проституция и стаи озлобленных малолеток-беспризорников.Но даже в то страшное время было место для любви. Крышесносной и сумасшедшей, больной и болезненной. Любви нищей бродяжки к криминальному авторитету, для которого такие, как она – пыль.Знакомьтесь! Екатерина Семечкина, она же Катька-проныра – девочка с улицы, оборванка, воришка. Эта сложная, временами жёсткая история о ней, маленькой беспризорнице, полюбившей бандита.
ГЛАВА 21992 годКто-то похлопал меня по щекам и я начала выныривать из тёмного провала.– Эй ты! А ну на меня смотри!Нет, не надо. Не хочу туда! Не хочу снова боль чувствовать! Дайте мне ещё чуть-чуть насладиться этой невесомостью, где не холодно, не голодно, где тихо и спокойно.Но кому-то срочно потребовалось привести меня в чувство и я искренне надеялась, что очнусь и увижу маму. Свою любимую мамочку, что оставила меня на произвол судьбы
1992 годВ голове вертелась лишь одна мысль – конец. Если меня здесь застукают, придётся очень несладко. Хотя, чего уж там… Пиздец будет. Этот браток мне голову снимет, а потом скажет, что я такая и пришла.Отдышалась за пару секунд и, присев, спряталась за какой-то бочкой. Только бы не вошли сюда, только бы…И конечно же, по закону подлости дверь скрипнула и послышались чьи-то тяжёлые шаги. Ну вот. Вот и капут. Судя по тяжести шагов, пришла не продавщица. Уж из её рук я бы как-нибудь да выскользнула, а вот кого покрепче мне не оттолкнуть и не напугать.И что самое хреновое, этот самый «покрепче» двиг
1992 годВ голове вертелась лишь одна мысль – конец. Если меня здесь застукают, придётся очень несладко. Хотя, чего уж там… Пиздец будет. Этот браток мне голову снимет, а потом скажет, что я такая и пришла.Отдышалась за пару секунд и, присев, спряталась за какой-то бочкой. Только бы не вошли сюда, только бы…И конечно же, по закону подлости дверь скрипнула и послышались чьи-то тяжёлые шаги. Ну вот. Вот и капут. Судя по тяжести шагов, пришла не продавщица. Уж из её рук я бы как-нибудь да выскользнула, а вот кого покрепче мне не оттолкнуть и не напугать.И что самое хреновое, этот самый «покрепче» двиг
ГЛАВА 51992 годЗа огромным столом, что, к слову, ломился от разнообразной жратвы, сидело десятка два братков и все не последней «масти». Ну, по крайней мере, я так подумала по их одежде и выражению наглых рож, которые перекосило явно из-за моего появления. Конечно, куда мне до элиты этой. Уж их дети точно не слоняются по грязным улицам в поиске чего-нибудь пожрать. Да и они не знают, как оно, докуривать бычок, найденный у мусорки, да в протухших помоях копаться.– Пойдём,– Басмач, как будто не замечая моего замешательства и недовольства своих друзей, потащил меня к столу.
ЭПИЛОГ 3Катя– Смотри, папа приехал!– уж не знаю, кто больше радовался приходу Миши, я или дочь.Когда он возвращался домой, бежала встречать его с нашей крошкой на руках, а Басмачёв смеялся и обещал отправить меня в ясли. Улыбка исчезла, когда из машины вылез малыш. Он забежал за спину отца и робко выглянул из своего временного укрытия.– Илюшка… Смотри, Машка, братик твой приехал.Илья подрос. Теперь он был не таким
ЭПИЛОГ 2Иван БероевОна сидела у окна и даже не повернулась, когда он вошёл. Дверь с хлопком закрылась, а Иван присел на её скрипучую койку. Огляделся вокруг, сердце сжалось от жуткой тоски. Знал ли он когда-то, как закончится его любовь? В тошнотворно белых стенах, выбеленных известняком.– Здравствуй, Марина.Её плечи чуть вздрогнули, напряглись. Стиснула пальцами край подоконника и тихо выдохнула. Каждый раз так. Боится, дрожит, но радуется его приходу, как полоумная.
ЭПИЛОГ 11995 годМихаил Басмачёв– Привет, кроха,– взяв на руки дочь, впервые свободно вдохнул. Не так, как обычно, кусками хватая жизнь, а полной грудью. Там же, в груди, что-то больно трепыхнулось и заныло. Странное ощущение. Дикое и непривычное. И в глазах щиплет…Он не ощущал этого, когда родился сын. Ну, да, был рад. Очень. Даже счастлив. Но чтобы вот так… Чтобы до слёз… Нет. С появлением на свет дочери внутри что-то перевернулось. Как будто только сейчас начал чувствовать вкус жизни. Настоящей ж
ГЛАВА 281994 год– Ну что?– как будто откуда-то издалека послышался голос Мишки и я вздрогнула. Открыла глаза, увидела его и вдруг тиски, что сердце сдавливали, дышать не позволяли, ослабли.Живой. И я живая… Вроде бы. Лежу на кровати, только не на своей. Кажется, я у Басмачёва дома, в их с Веркой спальне.– Всё нормально, не считая немного пониженного давления,– чей-то чужой голос, не слышала его раньше.
ГЛАВА 241994 годОбработала его рану ещё раз и сделала перевязку. Всё это время Миша сидел на стуле и смотрел на меня с какой-то странной, кривой ухмылкой. Иногда она исчезала, когда я касалась раны, от боли перекашивалось лицо, но вскоре снова появлялась.– А ты у меня преданная девочка, да?– усадил к себе на колени, а я обняла его за шею, стараясь не касаться раны.– На всё ради меня готова?Как-то не нравится мне этот разговор. Что, снова попытается меня под кого-нибудь подсунуть?
ГЛАВА 22Очнулась в своей постели. Рядом спал Миша, а я попыталась вспомнить, что вчера произошло и почему у него чуть ниже груди повязка, пропитанная кровью. Поднесла руку к лицу Басмачёва, чтобы понять, дышит хотя бы, или нет, на что он грозно заворчал.– Спи, давай. Рано ещё.Выдохнула. Жив.– Что произошло?Миша ничего не ответил, а кадры прошедшего «праздника» понемногу возвращались ко мне, принося с собой страх и непони
ГЛАВА 191994 годПетька, надо отдать ему должное, привёз меня по названному адресу быстро и без происшествий. Немного играл на нервах тот факт, что Медведь теперь будет знать мой адрес, но соврать я не могла. По словам Миши меня будут тщательно проверять и врать смысла нет. Вернее, врать-то, как раз, придётся, но строго по схеме Басмача.Вышла из машины и потопала к подъезду, краем глаза поглядывая на Петьку, что даже не думал уезжать. Ждёт. Наверное, хочет посмотреть, в какой квартире загорится свет. Это, конечно, хреново. Зачем Медведю знать, в какой квартире я живу? Разве что… Он захочет пожаловать в гости. Или же пришлё
1994 год– Хорошо выглядишь,– заявил Басмачев спустя полчаса езды в неизвестном направлении.– Спасибо,– а про себя подумала, что, видимо, недостаточно хорошо, раз он всё ещё не изменил свои планы касательно меня.Он снова замолчал, отвернулся к окну, а я поглядывала на него исподтишка и снова млела от той силы, что от него исходила, от той ямочки на щеке, которую без улыбки почти не видно. Именно из-за неё я так по-маньячески любила Мишкину улыбку.Он не был знойным красавцем в популярном смысле этого сл
1994 годАдская боль пульсировала в висках, лишая способности мыслить, и я не сразу поняла, где нахожусь. А когда поняла, захотелось реветь и биться головой о стену. Неужели это не просто страшный сон? Неужели и правда Басмач решил обойтись со мной, как с ненужной вещью? Вот так вот запросто взять и отдать на потеху чудовищу.Ко всему прочему Медведь, он же Бероев, места мокрого от меня не оставит, если узнает, что я засланный казачок. И вряд ли он станет ждать, пока Басмач придёт спасать свою подопечную.Сидела в ванной, полной горячей воды и вспоминала, как дала своё согласие на дело. Как, напившись, просила Мишу трахнуть меня, ч