Путь до дома показался Жене бесконечным. Ноги плохо подчинялись, но воля Пелагеи была сильнее ее. Приходилось идти вперед, хоть и всем сердцем она стремилась вернуться. Помочь тому, кто сейчас страдает от боли. Она не вспомнила пока еще Захара, но уже не сомневалась, что это ОН. Он пришел, чтобы спасти ее. А его дядя и тетя помогают. И пусть пока еще в голове все плохо укладывается, много Женя не понимала, потому что никак не могла вспомнить. Но как же она хотела куда-то вернуться. Об этом молило ее сердце, но разум пока еще молчал.
- Матушка!.. – взмолилась она.
Должно быть, странно выглядели они со стороны, если бы кто-то мог видеть их ночью. Женя шла впереди, а позади нее шествовала Пелагея – высокая, прямая и очень злая. Но деревня еще спала глубоко, и ни единой души, кроме них, на улице не было.
- Молчи, несчастная! Молчи и иди домой! – прошипела за ее спиной Пелагея и еще тише добавила: - Никому тебя не отдам!
Душа Жени обливалась
Дверь в палату распахнулась, впуская шум из коридора. Женя отложила книгу и с улыбкой смотрела на притворяющую дверь и воровато озирающуюся Лену. Вид у нее был самый что ни наесть заговорщицкий. Опять она что-то придумала, чтобы Женя не скучала?- Привет! Что я тебе скажу!.. – подбежала Лена к кровати и расцеловала Женю, едва не задушив в объятьях. – Кажется, тебя сегодня ждет испытание.- Это какое же? – рассмеялась Женя.- Я видела, как братишка клал бархатную коробочку в карман. Сечешь, о чем я? – хитро прищурилась Лена.- Секу, что ты выболтала его тайну, - откинула Женя одеяло и свесила ноги с кровати. Врачи ей запрещали пока часто вставать и долго оставаться на ногах, но не хотела она сегодня так встречать Захара. – А он-то где?- Зашел к врачу, - махнула рукой Лена. – Снова будет тебе высказывать, воспитывать…Это точно! За малейшее нарушение предписаний лечащего врача Женя от Захара получала
У обочины дороги стояли две женщины. Одна крупная, статная, в богатых одеждах и золоте. Ее огромные черные глаза выделялись на смуглом красивом лице. Она смотрела на дорогу, явно кого-то поджидая. Другая намного моложе – невысокого роста, худенькая. Одета она была скромнее первой, без единого украшения. Русые волосы распущены по плечам и лицо пугающе бледное и очень грустное. Ветер трепал полы ее сарафана и, казалось, продувает ее насквозь. Она обхватила себя руками, то ли в попытке согреться, то ли чтобы защититься от кого-то или чего-то. Она тоже смотрела на дорогу, и глаза ее блестели нездоровым блеском.- Не бойся, нас не увидят, - сказала старшая. – Я прочла заклятье.Младшая не ответила, продолжая внимательно вглядываться куда-то.- Не видишь его? – снова заговорила старшая. – Вон он, в кустах прячется. – Она указала рукой на куст Волчьего лыка на противоположной стороне дороги.Девушка повернула голову и только тогда з
Рабочий день закончился. Я слышала, как народ расходится по домам, веселится в предвкушении выходных. Машинально отвечала на дежурные «пока» или «до понедельника», а сама бесилась, что не могу последовать их примеру. Агенты, как с цепи сорвались, решили за один день перевыполнить недельный план. Заявки все не заканчивались.Около семи я, наконец-то, провела последнюю заявку и выключила ненавистный компьютер. Голова гудела, а перед глазами мелькали колонки цифр. Работа оператора – конвейер, где ты, как робот, зацикливаешься на одном и том же. К концу рабочего дня чувствуешь, как из тебя вытягивают последние силы, словно это веревочка, намотанная на катушку, конец которой кто-то удерживает и уходит все дальше и дальше. А когда ее остается совсем немного, выдергивает силой. И вот какое-то время пустая катушка внутри тебя вращается, создавая бесполезный шум, а потом замирает, и наступает опустошение, близкое к отупению.Офис давно опустел. Я п
Мы прятались в тальнике. Это было нашим местом. Ветки ивы скрывали нас со всех сторон от посторонних глаз. Озеро заросло камышом и больше напоминало болото, поэтому редко кто забредал сюда. А мы любили тут бывать.- Я завтра еду на ярмарку, в город, - сказал Иван, прижимая меня к себе и целуя в макушку.По коже пробежали мурашки, а в сердце закралась грусть.- Надолго?- С неделю пробуду там.- Так долго…- Не печалься, мое сокровище. – Иван поцеловал меня в щеку, стирая след от одинокой слезы. – Отец приболел, так бы он поехал. Значит, нужно мне, больше некому. Вот вернусь и зашлю сватов.- Остановишься у дядьки?- А то ж. Чать, не чужой. Примет.Иван взял меня за руки и заглянул в глаза. Какие же они у него темные, почти черные. Смотришь в них и боишься, словно в омут засасывает. А когда он злится, глаза становятся с
К концу недели выпал снег. Да сразу так много, что стараниями дворников образовались сугробы. Редко когда зима ложится за одну ночь. Обычно, как преддверие ее, промозглый слякотный период, который я терпеть не могла. Вроде бы и снег идет, но температура не достаточно низкая, чтобы он не таял. Приходится обувать резиновые сапоги, чтобы не ходить с мокрыми ногами. И длится это не один день. В этом году природа преподнесла мне сюрприз. И, хоть огородники говорят, что для урожая плохо, когда снег ложится на сухую землю, я была этому рада.На работе началась запарка. С ноября торговым агентам резко увеличивали планы. Заявок сыпалось столько, что каждый день приходилось задерживаться. По прошлому году помнила, что закончится это только ближе к апрелю, после всех праздников. Оставалось запастись терпением и трудиться, трудиться…В пятницу после работы я пошла прямиком в больницу. Лечащий врач накануне сообщил, что продержит бабулю еще не меньше недели. Нужно было подпи
Бабушку выписали, как и обещали, через неделю. И снова мы зажили с ней вместе, как раньше. Разве что за здоровьем бабули теперь я пристально следила - заставляла теплее одеваться и пить таблетки для поддержания сердца, что прописал врач. А она меня снова начала баловать разными вкусностями.К концу ноября на работе началась настоящая запарка. Я не справлялась, засиживалась допоздна, приходилось брать работу на дом.Зима уже вовсю хозяйничала в городе. Снега навалило столько, что дворники не успевали его разгребать. По утрам городские власти пускали снегоуборочную технику, чтобы не создавались заторы на проезжей части. Мороз постепенно крепчал, и все говорило о том, что зима в этом году будет суровой.Как-то я задержалась на работе дольше обычного. Еще и замок на входной двери решил повыпендриваться и никак не закрывался, пока я не предприняла несколько попыток. А потом случилось и вовсе непредвиденное. Кто и, главное, зачем убрал с крыльца резиновую дорожку, так
Меня трясло, как при сильном ознобе. Ногу ломило и выкручивало. В голове пульсировала мысль: "Бедная Вера, несчастный Иван..." Лицо было мокрым от слез, и пижама прилипла к телу. Я куталась в одеяло, но никак не могла согреться.Вера? Иван? Я резко села в кровати, забыв про озноб и боль в ноге. Вот, что не давало мне покоя уже больше месяца. Сны! Только раньше я их не запоминала. Оставались отголоски и, как следствие, плохое настроение. А сегодня это и на сон-то не было похоже. До сих пор я ощущаю прикосновения Ивана, его губы на своем лице.Я потрогала щеки и снова ощутила его горячие губы. Сердце сдавило болью, словно я лишилась самого дорогого на свете. Я люблю его! Я люблю этого Ивана из сна. Я люблю его сильнее, чем Вера, фрагмент чьей жизни я проживаю. Как такое возможно? И что это вообще?- Бабуля! - закричала я. - Бабулечка!- Что случилось, Господи? - прибежала она запыхавшаяся, с полотенцем и прижимая руку к сердцу. - Что же ты меня так пугаешь?
- Ты зачем это встала? - накинулась на меня бабушка, когда я, зевая, вошла в кухню, влекомая аппетитными запахами.У меня даже имелись костыли, к которым еще только предстояло привыкнуть. Об этом позаботилась вездесущая Наташа. Нашла их у себя дома, что хранились в чулане со времен молодости ее отца, когда тот ломал ногу. Костыли мне даже понравились – резные, лакированные, сделанные на совесть. Правда передвигалась на них я со скоростью черепахи, но эту помеху собиралась устранить упорными тренировками. Должна же я справиться с такой нехитрой премудростью.- Не могу больше лежать, бока болят.- А нога? Болит? И чего это ты босиком?- Да, нормально все, бабуль. Нога не болит, и полы у нас теплые.На столе уже высилась небольшая горка блинчиков, и бабуля, по всей видимости, дожаривала остатки. Блины я любила всегда. Даже если голодной не была, от одного запаха аппетит разыгрывался. Поэтому, сразу принялась за дело. Мужественно собралась налить