Пелагея не обманула. Второй раз было не так больно, но зато очень противно. Мне казалось, что в моей душе копаются чужие руки, передвигая, перекладывая что-то, как они того хотят. И я совершенно не согласна, но ничего не могу поделать, чтобы помешать. Длилось это довольно долго, и все время я видела перед собой два бездонных черных колодца, которые засасывали меня. Но и упасть в них я не могла, впрочем, я была совершенно беспомощна.
Когда меня оставили в покое, я чувствовала сильную тошноту и покалывание во всем теле. Впрочем, в наличии этого тела я сомневалась. Вместо него я видела неясные очертания, слабый контур там, где должны быть руки и ноги, туловище… Но я четко осознавала, что это мое тело прорисовывается, а не Веры или чье-то еще. И это невероятно пугало.
- Подойди сюда. Теперь ты это можешь. – Пелагея указала на стул возле большого круглого стола.
На этот раз мы находились не в кухне, а в комнате. Я вспомнила тот день, когда приходила сюда
Марина сидела на веранде, в плетеном кресле, и смотрела, как солнечные лучи пробиваются сквозь крону молодой листвы, ласкают траву, высушивая утреннюю росу, и радуют птиц; как те купаются в их тепле, с веселым щебетом перескакивая с ветки на ветку. Временами она отхлебывала из маленькой чашечки, протягивая руку и беря ее с такого же плетеного столика. В перерывах между созерцанием и глотками кофе рисовала карандашом на листе бумаги, прикрепленном к небольшому планшету и лежащему у нее на коленях.Она всегда вставала рано. Будильник заводила на пять. Ей казалось, что поспи она еще часа два и проспит все самое интересное. Что утро – это то время, когда слияние с природой наиболее тесное, когда можно впитать ее в себя и зарядиться на весь день. Зимой с этим делом было сложнее – приходилось представлять себе снежное великолепие, что окружало ее дом, и слушать завывание суровых ветров. А с наступлением весны, когда только появились первые проталины, Марина выбиралась н
Захар распахнул глаза и уставился в ненавистный потолок. «Добро пожаловать в ад», - мелькнула в голове ироничная мысль. Раньше, когда думал, что живет в таковом, он даже представить себе не мог, каково это на самом деле. А сейчас знал точно.Его личный ад начался три месяца назад, и с каждым днем становилось только хуже. После самой восхитительной ночи в объятьях любимой женщины, когда он словно впервые познал прелесть плотской любви, окунулся с головой в нетронутую чувственность и понял, наконец, что значит любить по-настоящему, наутро проснулся рядом со спящей красавицей. Женя выглядела такой умиротворенной и безмятежной! Волосы ее разметались по подушке, лицо бледное и отрешенное от всего земного. Она лежала на спине со сложенными на груди руками, и в первый момент Захару показалось, что она мертва. И лишь пройдя через ужас осознания этого, он уловил едва заметное дыхание, срывающееся с ее губ. Но оно было таким легким, почти не вздымающим грудь, что сразу стан
Раскат грома заставил задрожать стекло в окне. От этого дребезжания Женя и проснулась. Рассвет еще едва занимался, наверное, только начало четвертого. Петухи, и те пока молчали, крепко спя на своих жердочках. А за окном творилось что-то страшное – впервые за всю весну природа так разбуйствовалась. Ветер гнул деревья чуть ли не до земли. Те трещали, того и гляди переломятся в толстом стволе. В воздух поднимался мелкий мусор и летел в окно. Гонимый ветром. И даже ливень не прибивал его к земле. И все стекло было залито дождем. А часть влаги просочилась сквозь щели и стекала с подоконника на деревянный пол.Женя сняла полотенце со спинки кровати, скрутила его жгутом и приложила к щели над подоконником. Это должно было остановить течь. Сама же она жутко хотела пить.Зачерпнув воды в сенях, она жадно припала к ковшу. Вода стекала по подбородку за шиворот сорочки, но Женя даже не замечала этого. Каждое утро она просыпалась, испытывая сильнейшую жажду. Пелагея объяснила
Чтобы не промочить сушеные ягоды, Женя сунула их за пазуху и еще прибавила шагу. Гроза усиливалась. Молнии безостановочно сверкали над головой, а гремело так, что от страха замирало все в душе. И дождь становился все сильнее. В какой-то момент Женя даже не поняла, в правильном ли направлении идет – не видно было ничего, со всех сторон были потоки воды. Ей уже казалось, что вода заливает и внутрь нее. Оставалось только надеяться, что непромокаемая накидка защитит ягоды, иначе получать ей нагоняй от Пелагеи.В такую грозу она еще ни разу не попадала. Даже учитывая, что свою прошлую жизнь она не помнила, но ощущения подобные этим отложились бы в памяти обязательно. К тому же она в серьез опасалась молнии, которая могла попасть прямиком в нее и убить. О таких случаях Женя слышала, а небо разрезало светящимися ломаными безостановочно.Понадеявшись, что правильно выбрала направление, Женя упрямо пошла вперед. Прятаться от дождя все равно было негде. Несмотря на популяр
- Где ты была? – вышла навстречу Жене Пелагея.Губы ее были плотно сжаты, и Женя точно знала, что это плохой признак. Сама она тоже не была рада столь позднему возращению, как и вынужденной задержке. Но Захар ни в какую не отпускал ее, пока дождь немного не поутих, а сама она не просохла немного у костра.- Пережидала дождь.- Где пережидала? – нахмурилась Пелагея.- За оврагом есть полуразвалившийся сарай. Там и спряталась…- Одна? – во взгляде Пелагеи появилась настороженность.Женя и не думала по началу скрывать своего нового знакомого. Как и не ждала допроса с пристрастием. Но именно сейчас, когда собралась было рассказать всю правду, какое-то шестое чувство заставило ее этого не делать.- Одна, - кивнула она, снимая грязную накидку и ботинки. – Да я и заметила сарай чудом, лило так, что не было видно ничего.- И из оврага выбралась сама? – скептически разглядывала грязную одежду Жени Пе
Неистовый птичий щебет разбудил Женю, когда рассвет еще только занялся. Стоило только распахнуть глаза, как сразу же внутри разлилось радостное тепло. Робкие ли солнечные лучики, что пробивались сквозь занавеску, будоражили душу или предчувствия чего-то необычного, что нес грядущий день, как бы там ни было, но встала она в отличном настроении. А омовение прохладной колодезной водой придало еще и бодрости.Пелагеи нигде не было. Поначалу Женя решила, что спит еще та, но когда обнаружила ее кровать аккуратно заправленной, поняла, что ушла она из дома с утра пораньше. Интересно, куда? Но долго ломать голову над этим вопросом не стала – занялась завтраком, не забыв предварительно распахнуть окно в кухне, впуская утреннюю прохладу и запах приближающегося лета. Больше всех времен года она любила позднюю весну. В это время мечты особенно обострялись и пробуждались даже самые тайные надежды. Женя не знала, о чем она мечтает. Наверное, такого было не мало в ее жизни, но и это он
- Над ней хорошо поработали. Прошлое почти полностью стерли из памяти, - взял Тристан лампаду со стола и поставил на табурет. Сам опустился в кресло и накрыл лампаду руками.Марина убирала стол и наблюдала за ним. Она знала, что наставник собирается делать дальше, но сама этого никогда не проделывала. И любопытство взяло верх.- Можно я побуду рядом? – поинтересовалась.- Ну, конечно, - кивнул Тристан. – Мне понадобится твоя помощь. Поработаем с сознанием озарения, поищем тропы для возвращения памяти к Евгении, - улыбнулся он, подготавливая ладони, растирая те.Марине всегда нравилось наблюдать за магией наставника. Жаль, раньше это случалось редко, в моменты их встреч. А сейчас он был рядом, и временами Марина не верила своему счастью. Ведь счастлива она была уже потому, что могла видеть его, слышать и даже прикасаться. До сего времени она любила идола. кумира, а теперь все лучше узнавала в нем человека – мужчину. И сердце ее не переста
Путь до дома показался Жене бесконечным. Ноги плохо подчинялись, но воля Пелагеи была сильнее ее. Приходилось идти вперед, хоть и всем сердцем она стремилась вернуться. Помочь тому, кто сейчас страдает от боли. Она не вспомнила пока еще Захара, но уже не сомневалась, что это ОН. Он пришел, чтобы спасти ее. А его дядя и тетя помогают. И пусть пока еще в голове все плохо укладывается, много Женя не понимала, потому что никак не могла вспомнить. Но как же она хотела куда-то вернуться. Об этом молило ее сердце, но разум пока еще молчал.- Матушка!.. – взмолилась она.Должно быть, странно выглядели они со стороны, если бы кто-то мог видеть их ночью. Женя шла впереди, а позади нее шествовала Пелагея – высокая, прямая и очень злая. Но деревня еще спала глубоко, и ни единой души, кроме них, на улице не было.- Молчи, несчастная! Молчи и иди домой! – прошипела за ее спиной Пелагея и еще тише добавила: - Никому тебя не отдам!Душа Жени обливалась