Подула ему на рану. Вот дура. Ребёнка нашла. Он же толстокожий, здоровенный бугай.Честно говоря, получилось всё как-то машинально. В детстве, когда я разбивала коленку, мама дула на неё, и боль проходила. С тех пор я всегда дую на раны. Просто привычка.А Хаджиев аж вперёд подался. Подозреваю, тоже на автомате. Полотенце у него топорщилось, будто там вот-вот всё взорвётся.— Извращенка ты, Смирнова, — фыркнула своему разыгравшемуся воображению, чётко прорисовывающему картинку в памяти, где мой женишок вываливается из душа, в чём мать родила. Но чего скрывать… Красив. Красив настолько, насколько может быть красивым мужик. В Саиде нет нежности или гламура, которые сейчас принято считать стандартами мужской привлекательности. Он и правда на викинга из какого-нибудь исторического фильма похож. Здоровый, сильный, жилистый.Вспотели ладони. К чему бы это?Застегнув последнюю пуговицу кашемировой блузки, покрутилась перед зеркалом. А я

К особняку Хаджиевых подъезжаем уже ближе к вечеру. Погода заметно ухудшилась, и меня неумолимо клонит в сон. Моя бы воля, завернула бы родителей обратно, домой. Наверное, я хреновая дочь, раз не рада их приезду. Впрочем, у нас с ними всё взаимно. Единственное, что останавливает меня от некрасивого поступка – возможная опасность для отца с мамой. Всё же они мои родители, и я не хочу, чтобы Шевцов-старший им навредил. А этот подонок может.Про себя отмечаю, что даже он, мерзкий негодяй, любит своего сына и пойдёт ради него, может, и не на всё, но на многое. А мои родители, такие из себя все правильные и порядочные, плевать хотели на мои проблемы. Даже слушать не хотят. Обидно.Но даже не это беспокоит сейчас. К их равнодушию и предвзятому отношению я уже привыкла. Но ужасно боюсь, что они станут отчитывать меня в присутствии Хаджиевых. Вот это будет удар ниже пояса.А ещё мне предстоит встреча с Саидом-старшим. Он уже точно в курсе происшедшего в ресторане.

— Мамочка, — выдохнула кроха, отталкивая ложку с пюре, которую пыталась затолкать в её рот нянька. — Мамочка плишла! Моя любимая мамочка! — бросилась к Илане, спотыкаясь о своего плюшевого медведя и падая на пол. В последний момент Илана подхватила доченьку на руки, рывком к себе прижала.— Ты ж моя девочка сладкая. Малышка моя, — в горле комок застрял, не продохнуть. Как она выдержала без неё столько дней?— Мамочка, ты больше не уйдёшь? — ласковая лисичка потёрлась своим маленьким носиком о нос Иланы, и та не сдержала слёз.— Никогда, моя маленькая. Больше никогда. Пусть хоть весь мир полыхнёт, она ни за что не станет больше заступаться ни за одного мужика. Пусть хоть резать его на куски на её глазах будут. Плевать ей на них всех.— Холошо, а то я очень скучала, — Марианна погладила её волосы, улыбнулась. — А у меня вчела зубик выпал. Вот, смотли! — улыбка крохи и правда тепер

Женщина окинула меня очередным пристальным взглядом, поднесла к губам чашку с чаем.— Почему твой отец так сказал? — Хадия не стала уточнять, но и так было понятно, о чём она.— Я не знаю, — пожала плечами. — Наверное, он не хочет, чтобы наша с Саидом свадьба состоялась.Я смотрела в глаза мачехе Саида, пытаясь уловить хоть какую-нибудь эмоцию. Но давалось трудно. Она словно каменная статуя. Красивая, идеальная и абсолютно холодная. Ничего не отражается в тёмно-карих глазах.— Почему же? Разве Саид плохая партия для тебя? — она изящно изогнула тонкую чёрную бровь. Будто насмехаясь. Мол, куда тебе носом крутить, коль сам Хаджиев замуж берёт.— Возможно, так думает мой отец, — я тоже придала себе вид холодной суки и, взглянув на застывшую за спиной Хадии Хаджар, подумала, что, пожалуй, стоит её опасаться. Точно шпионка. — А вы? Вы почему сказали мне про удавку? Что это значит?Она сто

Заур открыл глаза, пытаясь сфокусировать внимание на белом потолке. Казалось, вот-вот сознание покинет его снова. Отчаянно схватился за мысль, что нужно встать. Хотя бы попытаться дойти до раковины и привести себя в чувство.Удалось не с первого раза. Всё ещё кровоточащие раны адски горели. Регулярные походы в спортзал не дадут должного эффекта, если тебя дубасят железной арматурой около десятка человек. Нескольким он, правда, успел покрошить челюсти – это заслуга тренировок с Саидом. Тот, когда бесится, вообще зверь, шестёрки Банкира, по сравнению с ним, хлюпики сраные. К боли в рёбрах и мышцах добавилась другая. Едкая, ядовитая. До сих пор в голове звучит голос Саида, его друга, его брата. Самого близкого человека во всём мире.«Ты предал меня. Ради шлюхи ты предал своего единственного друга. Нагадил в колодец, из которого пьёшь воду. Это моя последняя услуга тебе. В следующий раз я не приду тебя спасать, так что будь осторожен».Зау