All Chapters of Ненавистная пара: Chapter 21 - Chapter 30

– Первые Истинные, за что вы меня покарали вот такой чокнутой парой? – воззвал я к Изначальным, скатываясь с Летэ. Эта бесова баба сама ненормальная и мне уже мозги набекрень свернула. – Грехов за мной немало, но разве они настолько тяжки, чтобы наказывать так сильно?Поднявшись на ноги, я стал отвязывать от седла наши сумки, морщась от того, что они промокли до половины и вещи придется сушить, а еду по большей части выкинуть. Благо хоть одеяла так и лежат где-то сухие, будет на чем заночевать.– Прекрати выть, Летэ! – приказал грубо. Не могу я это слышать – кромсает заживо каждым этим всхлипом, а показать-то этого нельзя. Все же запомнит и потом против меня при случае и обернет. Я ведь знаю, с кем дело имею. – Нормально объяснить мне можешь? Какого хрена должны значить твои слова?– Что же тут непонятного, Лор? Столько лет… всегда, по сути… я делала только то… что мне велели или навязывали дру

И все же Летэ умудрилась заболеть. Задремав в полглаза, я дал почти полную волю обостренным чутью и слуху звериной половины, позволив волку откровенно блаженствовать, стоя на страже покоя и безопасности пары, пока сам предавался отголоскам наслаждения иного рода.Но из тягуче дремотного состояния меня вытащило ощущение чрезмерной жары и чуть изменившийся ритм дыхания Летэ. Ее тело было слишком горячим и, похоже, продолжало нагреваться, а вдохи настораживали легким пока намеком на рваный ритм, не свойственный обычно просто спящим людям.– Довыплясывалась в речке с ножичком! – проворчал я раздраженно, и моя Зрящая резко вскинула голову, чуть не саданув мне в подбородок, и тут же упираясь в грудь ладонями, будто готовясь взвиться и ломануть куда-то. – Вон уже жар вовсю.Стрельнула прищуренными еще со

Укрытие, чтобы скоротать остаток более чем бурной ночи, я выбрал неподалеку тут же на берегу, около огромного валуна, окруженного низкими, но густыми зарослями, к которому как можно ближе уложил Летэ и укутал. Конечно, невеликая защита с одной стороны, начнись опять какое-то серьезное дерьмо, но хоть что-то. Само собой, у открытой воды сырости и прохлады больше, но и с этого места я мог просматривать оба берега реки и окраину леса. Бывшая Зрящая что-то пробовала бормотать уже заплетавшимся от общего изнеможения языком про мои неудобства, но заснула раньше, чем закончила мысль и пригласила меня опять в кокон одеял. Все равно я бы отказался. Что мне тот предрассветный холодок – ерунда, а вот пригреться и слишком расслабиться в окружении ее тепла и аромата сейчас будет безответственно. И так каждый раз, поглядывая на ее рассеченный лоб, наливающиеся чернотой синяки на скуле, подбородке и на треснувшие губы, я ощущал себя самым конченным из самцов.

К ночи мне стало намного легче, невзирая на многочасовое передвижение резвой рысью. Спасибо прародителям нашего народа – валяться бревном двуликим приходилось только в случае самых тяжелых травм, да и то недолго. Не помер сразу – все остальное заживет в считанные дни, и чем больше на ногах, тем скорее проходит. «Волка ноги кормят», – не на пустом месте родилось. Пусть мы уже и давным-давно не те звери. Так что к моменту привала перед ночным переходом я уже не фыркал от боли при каждом резком вдохе, но и заикаться о том, чтобы дальше самому нести Летэ, пока не приходилось, что портило все настроение от улучшения самочувствия. В отличие от меня, моя пара не поправлялась так быстро, даже сила Зрящей тут не могла особо помочь. Или все дело в том, о чем успела упомянуть гадкая малолетка: в Летэ стало слишком мало тьмы, которая делала ее куда живучей и выносливее обычных людей? Вопросы-вопросы. Надеюсь, вскоре мы получим на них хоть какие-то ответы, ведь на ч

Летэ смотрела пустым взглядом в потолок, когда я склонился над ней. Синяки и ссадины действительно бесследно исчезли, кожа утратила ровную белизну, свойственную всем Зрящим. Десятки разнокалиберных золотисто-сахарных веснушек снова покрыли благословенной драгоценной россыпью ее нос и щеки, и, не сдержавшись, я нервно лизнул одну на скуле. Зажмурился от какой-то незнакомой щиплющей рези в глазах и кома в горле, ощупывая шею своей пары и поражаясь этой потрясающей призрачной сладости на языке. Сладости ее жизни. Как я мог считать все это слишком не тем для себя? Недостаточно изысканным, дерзким, дразнящим, когда именно вот такой, в своей рыже-конопатой простоте, с распухшим от рыданий носом, слипшимися ресницами моя истинная для меня лучшая из виденных женщин. В ней все так поменялось? Во мне? Да, по сути, мы оба уже вообще не те Летэ и Лордар, что встретились безумно долгие десять лет назад.– Летэ, к