All Chapters of Куда приводят грехи: Chapter 1 - Chapter 10

 «Смертными грехами христиане называют основные пороки, лежащие в основе множества других грехов. К ним относятся :  Гордыня(тщеславие), зависть, алчность, гнев, похоть, чревоугодие и уныние. Каждый увидит их, если посмотрит внутрь себя». (с)  Кирилл — Кирилл… Кирилл Сергеевич, — томно прошептал мне в ухо нежный женский голос. Зарывшись лицом в подушку, я сделал вид, что продолжаю крепко спать. Мне явно не поверили и в следующее мгновение к моему плечу прижались теплые губы. — Кирилл Сергеевич, ваш эспрессо с двумя ложками сахара готов, — и, как назло, бодрящий аромат кофе достиг моих обонятельных рецепторов, отгоняя ленивую сонливость.  Давно заметил, что слова обладают мощной связью с восприятием действительности. Промолчи Белевская про этот эспрессо, я бы дальше сладко спал.— Я знаю, что ты не спишь, — сообщила девушка. Одеяло колыхнулось,

Треск… Нарастающий, хрустящий, плотный, обступающий со всех сторон. Я распахиваю глаза и это последнее движение, которое смогу сделать в ближайшие несколько минут… или часов. Восприятие времени размыто. Я могу только смотреть, слышать, осязать, вдыхать. Треск с каждой секундой усиливается, пробираясь в мою голову; я чувствую, как меняется пространство. Очертания комнаты смазываются, плывут, обрастают живыми тенями, ржавыми вспышками. Запах гари распространяется с молниеносной скоростью и понимаю, что сгущающаяся тьма — это черный дым, отравляющий легкие едким ядом. Я вижу, как вспыхивают обои, шторы; как огоньки пламени ползут по полу, мебели, добираются до постели, крадутся по простыне. Ржавые, юркие, оставляющие чёрный след и осыпающийся пепел повсюду: на моем лице, волосах, губах, во рту. Я дышу им; горло дерет, но парализованные мышцы не позволяют откашляться, выплюнуть едкий привкус, сделать вдох. Паника нарастает, пока сознание мечется,

 «Гнев человека - страшное, противоестественное явление в человеке; оно возбуждается часто в сердце… по причине самолюбия...»(Иак 1,20) В металлической емкости желто-оранжевые языки пламени уничтожали последний клочок почерневшей бумаги. Серый дым поднимался от горстки пепла и вырвался в раскрытое настежь окно. Элла Белевская курила длинную дамскую сигарету и задумчиво вертела в пальцах золотую монету. Она разглядывала ее со всех сторон, стряхивая пепел в дымящуюся посудину и пыталась понять, кто именно решил поглумиться над ней.Вернувшись домой, после выматывающего рабочего дня, девушка обнаружила в почтовом ящике пустой конверт, внутри которого нашла одну из монет пропавшей коллекции. События последних дней полностью выбили ее из колеи. Она не понимала, что происходит. И ей впервые было страшно.А страх…, страх он разным бывает. Элла никогда не боялась темноты, плохих снов или одиночества. Ее пугали со

Абсолютная, кромешная тьма. Холодная, уродливая и бездушная, наполненная скрежетом, свистом ветра, зловещим криком птиц и нарастающим гвалтом ожесточенных безликих голосов. Все ближе и громче, они обступают, требуют, кричат на незнакомом языке. Я ощущаю первобытную ярость и кровожадную агрессию, направленную на меня. Тьма все гуще, она давит на глазные яблоки, словно плотная тугая повязка. Все мои рецепторы взрываются, предчувствуя надвигающую смертельную опасность. Паника достигает критической отметки, но я не могу кричать.  Мое тело скованно, неподвижно, кровь заледенела в венах, мышцы парализованы. Я вдыхаю смрадный воздух. Затхлые, тошнотворные запахи мокрой земли и разлагающихся тел. Грязь. Вонь, холод, вопли людей, которых не вижу. Ближе, настойчивее, злее. Холодный ветер пронизывает насквозь, я ничего не вижу и почти не чувствую оцепеневшего тела, но ощущения физических страданий, на удивление реальные, яркие, острые.Я смотрю в глаза тьме, и она встр

КириллОфис Фемиды встретил меня непривычной тишиной. И мне чудился в этом какой-то дурной знак, хотя я сам распустил персонал на внеурочный выходной. Завтра назначу старшим одного из сотрудников, и работа снова закипит в обычном режиме. За три года я научился виртуозно делегировать обязанности. Вот только плот, на который я привык рассчитывать, частично затонул. Заменить профессионалов, вроде Белёвской и Чупрасова будет непросто, но я наделся что в ближайшем времени ситуация стабилизируется.С тревожным неприятным ощущением на душе и мурашками по телу я прошел в осиротевшую приёмную и приблизился к рабочему столу Оксаны Мишиной. Вздрогнул, когда ее кресло скрипнуло подо мной. Сердце загрохотало неровными толчками. Открыл верхний ящик и сразу увидел конверт. Он лежал сверху на стопке бумаг. Как и предупреждала Оксана — никаких адресатов. Но я заметил то, о чем она не сообщила. В правом углу конверта виднелась римская цифра три, выведенная чернилами. Перед глазами