Я сидела на раскладном стульчике, который стоял крайне неустойчиво на зеленой лужайке городского парка Вены. Но что значит небольшое неудобство по сравнению с открывающимся передо мной видом на небольшое озеро, за которым виднеется роскошный фонтан?
У воды плескались дети, подростки кормили жадных до угощения уток, и я никак не могла заставить себя уйти, хотя вечером была намечена встреча с куратором. Глотая соль воспоминаний, я наносила мазки на холст, а слезы все катились и катились по щекам, холодя кожу.
Говорят, время лечит. Но нет, это вовсе не так. С каждым месяцем без него становилось лишь тяжелее.
— Это закат? — я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял незнакомец и с улыбкой рассматривал мою работу. — Извините, я вам помешал?
— Нет, — вытирая щеки, улыбнулась я. — Просто задумалась.
— Я удивился, — поправив соломенную шляпу, признался мужчина. — Мои глаза видят золото и зелень, а у вас на
— Глеб, ну зачем он так спешит? — не мог успокоиться я. — Смотри, у нас по плану еще месяц на разработку, потом диагностика, постепенное внедрение… Еще нужно убедиться, что не будет рецидивов. Почему приказано запустить уже сегодня?!— Раз Максимилиан Кузьмич так решил, значит, считает, что приложение в рабочем состоянии, — спокойно ответил секретарь.— В рабочем?! — взвился я. — Да я только разобрался, почему оно не снижает кардионагрузку при падении атмосферного давления…— Босс считает, что ты пытаешься учитывать слишком много факторов, — перебил Глеб. — Это лишь офисная гимнастика для улучшения самочувствия наших сотрудников. Возраста, роста, веса и хронических заболеваний вполне достаточно, чтобы приложение получило одобрение профсоюза.— Мнение профсоюза — это все, что вас интересует? — Я вконец разозлился и схватил планшет. — Я вам докажу…
Мы с Агной шли по залитой солнцем дорожке. Вслед моей австрийской подруге оборачивались мужчины, кто-то даже угостил ее мороженым. Девушка же активно обсуждала моего сталкера:— Все же не думаю, что это тот старик. Забраться на выступ над дверью сумеет лишь молодой и физически выносливый человек.— Или тот, кто вспомнит о стремянке, — делая пометки в тетради, буркнула я. — Между прочим, я те сердечки до сих пор выковыриваю из одежды и сумки. Прибила бы молодого и выносливого… стремянкой!— Ты чего там делаешь? — доев мороженое, Агна заглянула в мои записи: — Зачем ты это записывала? Это же стандартная экскурсия в музей истории искусств. Запись есть на сайте. И видео, и аудио.— Но я записывала не экскурсию, — улыбнулась я, — а свои эмоции и впечатления на нее.— Это всего лишь эмоции, — непонимающе пожала плечами девушка. — Зачем их записывать?— Иначе
Я нервно мерил шагами комнату гостиничного номера, когда дверь, наконец, открылась, и вошел Михаил Евгеньевич. Протянул мне руку:— Рад приветствовать сына Макса! Как он поживает?— Спасибо, — с улыбкой ответил я. — Все, как обычно. Пьет кровь окружающих и чувствует себя на двадцать лет!— Похоже на Макса, — рассмеялся мужчина и предложил: — Может, перед балом дать тебе один урок вальса?— Не думаю, что будет польза, — покачал я головой.— Волнуешься? — улыбнулся он. — Не переживай. Твоя избранница очень романтична, она точно не устоит перед подобным извинением. Ты будешь прощен.«О, вы не знаете мою заразу!» — возразил я про себя.— Спасибо, что откликнулись и помогли, — вместо этого поблагодарил я. — Агна рассказывала, как ее впечатлило фото. Да и печение не оставило равнодушной.— Где же твоя помощница? — г
Такого счастья я никогда в жизни не испытывала. Будто попала в сказку, в самый прекрасный сон! Я ничуть не жалела о том, что решилась принять у курьера платье и сесть в заказанную незнакомым преследователем карету. Лишь переживала, как чувствует себя подруга. В принципе я и согласилась поехать на Венский бал лишь только затем, чтобы не переживать об Агне. Она запретила приезжать, а я бы извелась дома.И сейчас, глядя в изумрудные глаза Джинова, понимала, что подруга была во всем права, и от осознания этого темнело в глазах, а сердце обливалось кровью.Как же я была слепа! Не видела, что Костя повторял все то, что я делала, когда была влюблена в Джинова в школе. И голуби, и записки, и фотографии, сделанные тайком… Пирожные и печенья ручной работы.— Ты узнал меня?Вопрос вырвался, хотя я не думала его задавать.— Зачем спрашивать то, что и так известно? — приподнял он бровь.Мы сидели на скамейке тенистого парка рядом
Машина остановилась, и я потянулась к детскому креслу, чтобы освободить Кузеньку. Взяв сына на руки, вышла из автомобиля.— Иди к папочке, — Костя забрал у меня ребенка и, подкинув, добился счастливого смеха малыша.Я же повернулась к встречающему нас Вове. Шагнула и молча обняла бывшего сокурсника.— Мне жаль.— Спасибо, — пряча слезы, он опустил глаза. — Она до последнего боролась.Я приняла Кузю, а муж сделал то, чего я от Джинова никогда не ожидала — пожал руку Шарову. Тому, кому некогда грозился шею свернуть, если мой бывший хоть раз посмотрит в мою сторону. Но время все расставило по местам. Жаль, что для Кати оно закончилось.Внутри здания было тихо, на стенах красовались картины художницы Лежневой, по залу прохаживались люди в черной одежде.— Катя просила именно такие похороны, — тихо пояснил Вова. — Чтобы это была выставка ее творчества. А после все пойдет на аукцио
Пролог В руках Максимилиана Кузьмича Джинова светился планшет. Из динамиков доносились подзадоривающие крики, на их фоне глубокий вибрирующий мужской голос эффектно выделялся. На экране сверкали огни, яркие вспышки вырывали из темноты обнаженные тела. – Джинн! Джинн! Джинн! – скандировала толпа. – Смертельный номер! – перекрыл их густой баритон. – Выпускаю джинна из кувшина! Секретарь Глеб не отрывал от босса настороженного взгляда. Десять лет службы на этого непростого деспотичного и непримиримого ни с чем (кроме одного) человека, научили отмечать малейшие проявления и делать выводы. И сейчас при виде подрагивающей на посеребренном временем виске жилке и сузившихся зеленых глаз сделал вид, что то самое «одно» дошло до грани. Пришел злобный звездец. – Вот как он пересдает выпускной экзамен? Голос Максимилиана напоминал змеиное шипение, и Глеб невольно дернул за узел галстука. Стало нечем
Он даже меня не узнал!Я смотрела на человека, который сломал мне жизнь, и понимала, что судьбы таких, как я, для него как сухие ветки под ногами. Наступил и не заметил.Самоуверенный и высокомерный, получающий все по щелчку пальцев, Константин и сейчас оставался верен себе. Босой и полуголый, в облегающих джинсах, под которыми, – по слухам – он не носил трусов, все равно пытался хорохориться, хоть слова миллиардера и сбивали спесь с мажора, повергали в шок.Когда «Джинн», которого лишили волшебной силы, – то бишь власти денег, – посмотрел на меня, в его глазах легко читалась уверенность. Я знала этот взгляд. Так он смотрел на очередную заинтересовавшую его девчонку. Одну из череды бесконечных побед. Но вот только ко мне это никогда не относилось, я оставалась невзрачной тенью. Слишком бледной и слишком умной для таких, как он.Да и сейчас этот молодой привлекательный мужчина смотрел на меня лишь как на досадное препятс
После занятий, попрощавшись с сокурсниками, я нехотя побрела к выходу. Нужно возвращаться и, игнорируя наглого миллионера, готовиться к зачету. На улице догнала Катя.– Я с тобой! – Она схватила меня за руку. – У брата снова приступ любви к бас-гитаре, совершенно невозможно заниматься. У тебя тихо, хоть домашку сделаю.– Э-э, – растерялась я и виновато улыбнулась подруге: – Может, наушники наденешь?– Что такое? – обиженно нахмурилась она. – Не хочешь, чтобы я приходила? Парня ждешь?– Можно и так сказать, – усмехнулась я. – Ты же не дослушала про Джинова…– Валерия!Услышав знакомый голос, я обернулась и при виде подтянутой фигуры секретаря олигарха опешила. Приближаясь, мужчина прикоснулся к идеально завязанному галстуку и, остановившись рядом с нами, протянул мне букет роз. Да такой огромный, что за спиной послышалось множащееся «Ах». Местные
Машина остановилась, и я потянулась к детскому креслу, чтобы освободить Кузеньку. Взяв сына на руки, вышла из автомобиля.— Иди к папочке, — Костя забрал у меня ребенка и, подкинув, добился счастливого смеха малыша.Я же повернулась к встречающему нас Вове. Шагнула и молча обняла бывшего сокурсника.— Мне жаль.— Спасибо, — пряча слезы, он опустил глаза. — Она до последнего боролась.Я приняла Кузю, а муж сделал то, чего я от Джинова никогда не ожидала — пожал руку Шарову. Тому, кому некогда грозился шею свернуть, если мой бывший хоть раз посмотрит в мою сторону. Но время все расставило по местам. Жаль, что для Кати оно закончилось.Внутри здания было тихо, на стенах красовались картины художницы Лежневой, по залу прохаживались люди в черной одежде.— Катя просила именно такие похороны, — тихо пояснил Вова. — Чтобы это была выставка ее творчества. А после все пойдет на аукцио
Такого счастья я никогда в жизни не испытывала. Будто попала в сказку, в самый прекрасный сон! Я ничуть не жалела о том, что решилась принять у курьера платье и сесть в заказанную незнакомым преследователем карету. Лишь переживала, как чувствует себя подруга. В принципе я и согласилась поехать на Венский бал лишь только затем, чтобы не переживать об Агне. Она запретила приезжать, а я бы извелась дома.И сейчас, глядя в изумрудные глаза Джинова, понимала, что подруга была во всем права, и от осознания этого темнело в глазах, а сердце обливалось кровью.Как же я была слепа! Не видела, что Костя повторял все то, что я делала, когда была влюблена в Джинова в школе. И голуби, и записки, и фотографии, сделанные тайком… Пирожные и печенья ручной работы.— Ты узнал меня?Вопрос вырвался, хотя я не думала его задавать.— Зачем спрашивать то, что и так известно? — приподнял он бровь.Мы сидели на скамейке тенистого парка рядом
Я нервно мерил шагами комнату гостиничного номера, когда дверь, наконец, открылась, и вошел Михаил Евгеньевич. Протянул мне руку:— Рад приветствовать сына Макса! Как он поживает?— Спасибо, — с улыбкой ответил я. — Все, как обычно. Пьет кровь окружающих и чувствует себя на двадцать лет!— Похоже на Макса, — рассмеялся мужчина и предложил: — Может, перед балом дать тебе один урок вальса?— Не думаю, что будет польза, — покачал я головой.— Волнуешься? — улыбнулся он. — Не переживай. Твоя избранница очень романтична, она точно не устоит перед подобным извинением. Ты будешь прощен.«О, вы не знаете мою заразу!» — возразил я про себя.— Спасибо, что откликнулись и помогли, — вместо этого поблагодарил я. — Агна рассказывала, как ее впечатлило фото. Да и печение не оставило равнодушной.— Где же твоя помощница? — г
Мы с Агной шли по залитой солнцем дорожке. Вслед моей австрийской подруге оборачивались мужчины, кто-то даже угостил ее мороженым. Девушка же активно обсуждала моего сталкера:— Все же не думаю, что это тот старик. Забраться на выступ над дверью сумеет лишь молодой и физически выносливый человек.— Или тот, кто вспомнит о стремянке, — делая пометки в тетради, буркнула я. — Между прочим, я те сердечки до сих пор выковыриваю из одежды и сумки. Прибила бы молодого и выносливого… стремянкой!— Ты чего там делаешь? — доев мороженое, Агна заглянула в мои записи: — Зачем ты это записывала? Это же стандартная экскурсия в музей истории искусств. Запись есть на сайте. И видео, и аудио.— Но я записывала не экскурсию, — улыбнулась я, — а свои эмоции и впечатления на нее.— Это всего лишь эмоции, — непонимающе пожала плечами девушка. — Зачем их записывать?— Иначе
— Глеб, ну зачем он так спешит? — не мог успокоиться я. — Смотри, у нас по плану еще месяц на разработку, потом диагностика, постепенное внедрение… Еще нужно убедиться, что не будет рецидивов. Почему приказано запустить уже сегодня?!— Раз Максимилиан Кузьмич так решил, значит, считает, что приложение в рабочем состоянии, — спокойно ответил секретарь.— В рабочем?! — взвился я. — Да я только разобрался, почему оно не снижает кардионагрузку при падении атмосферного давления…— Босс считает, что ты пытаешься учитывать слишком много факторов, — перебил Глеб. — Это лишь офисная гимнастика для улучшения самочувствия наших сотрудников. Возраста, роста, веса и хронических заболеваний вполне достаточно, чтобы приложение получило одобрение профсоюза.— Мнение профсоюза — это все, что вас интересует? — Я вконец разозлился и схватил планшет. — Я вам докажу…
Я сидела на раскладном стульчике, который стоял крайне неустойчиво на зеленой лужайке городского парка Вены. Но что значит небольшое неудобство по сравнению с открывающимся передо мной видом на небольшое озеро, за которым виднеется роскошный фонтан?У воды плескались дети, подростки кормили жадных до угощения уток, и я никак не могла заставить себя уйти, хотя вечером была намечена встреча с куратором. Глотая соль воспоминаний, я наносила мазки на холст, а слезы все катились и катились по щекам, холодя кожу.Говорят, время лечит. Но нет, это вовсе не так. С каждым месяцем без него становилось лишь тяжелее.— Это закат? — я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял незнакомец и с улыбкой рассматривал мою работу. — Извините, я вам помешал?— Нет, — вытирая щеки, улыбнулась я. — Просто задумалась.— Я удивился, — поправив соломенную шляпу, признался мужчина. — Мои глаза видят золото и зелень, а у вас на
Что ощущает блудный сын по возращении домой? Что чувствует ягненок на заклании?Наверное, я сейчас варился в смеси этих эмоций. Пока сверкающий лифт с мягким кожаным диваном поднимался на сто второй этаж, где и находился кабинет директора и по совместительству моего отца, я взмок. И дело не в новеньком костюме из шерсти тонкой выделки, и не в нагрянувшей июньской жаре.Я собирался еще раз отстаивать свое право на свободу.— Почему ты так себя ведешь? — спросил меня обычно молчаливый Глеб. — Раньше ты бы или сдался и поступил, как требует босс, или же сбежал и затусил где-нибудь на Карибах, игнорируя звонки и сообщения. Но ты каждый раз приходишь сюда по первому требованию и отказываешь отцу. Это поведение тебе абсолютно не свойственно.— Было несвойственно, — сухо возразил я и подобрался, как тореадор перед встречей с быком. — Все изменилось.— Ты изменился, — подытожил секретарь отца и вздохнул: &mda
Будь проклята привычка носить с собой документы! Если бы паспорта остались в общаге, меня бы не выбросили из страны так легко. Впрочем, кого я обманываю? Если уж вопрос с визой решился за час, то и мой загранпаспорт, прикажи Джинов-старший, в аэропорт доставили бы вертолетом. У меня совершенно не было выбора.Как и у Кости.Я закрыла глаза и, вспоминая его белозубую улыбку, снова заплакала. Хорошо, что он пришел попрощаться. Джинн снова подарил мне исполнение желания. Пусть этот миг был самым печальным в моей жизни, он же был и самым счастливым.Радость с привкусом соли.Перед посадкой в самолет я поняла, что Костя прав. Мне нужно улететь. Я знала, что Джинов добр, потому и приказал мне убираться. Видел, что я снова влюбилась в него по уши. Или же и не переставала любить, маскируя чувства ненавистью. Его желание было гуманным.И очень болезненным.Я до последнего надеялась, что понравилась ему. Искала ответ на невысказанный вопрос в глазах,
Как вышел из салона Алены с курткой Ламповой в руках, так и застыл при виде пустой машины Герова.— Что такое? — заозирался я. — Куда эта ненормальная снова ускакала? Да еще в одном пиджаке! Подождать не могла, пока я найду ее одежду?Может, меня пошла искать? Пришлось долго побродить по пустому зданию, чтобы найти задремавшего охранника. Работники давно ушли, помещения, в том числе и салон Алены, закрыты. Пока нашел старичка, пока дозвонился до знакомой, чтобы разрешила открыть дверь и забрать куртку… Точно! Телефон. Но только я собрался набрать номер, который мне сбросила Катя, как раздался звонок.— Глеб, — нетерпеливо бросил я. — Перезво…— Когда вы в последний раз разговаривали с сыном по душам? — услышал я взволнованный голос Леры, и ее куртка выпала из моей ослабевшей руки. — Когда интересовались его планами на жизнь? Такое было хотя бы единожды? Моим родителям было непросто остави