Глава 1

2 января

Новосибирск

– Так, ну-ка не выплевывать! – с грозным видом проговорила, изо всех сил сдерживая улыбку. С интересом наблюдала, как насупилась доченька и тут же съела полную ложку рагу. А до этого выплевывала все на столешницу, играя со мной. Следила еще некоторое время за тем, как Светочка запихивает в ротик обед на ложечке, помогая себе руками, а потом проговорила: – Умница! Сейчас доешь, и пойдем на прогулку.

– А я? Мы тоже хотим! – одновременно поинтересовались два племянника, только что съевших рисовую кашу, которую я им приготовила.

С улыбкой посмотрела на двух малышей, с радостью отметив, что немного поправились, а то совсем худющие были. Вздохнула и сказала:

– Мальчики, мы со Светочкой потом на работу ко мне поедем, так что взять вас не могу, – замечая их разочарованные лица, успокоила: – Но когда вернусь, принесу вам что-нибудь вкусненькое.

С криком: «Ура!» они кинулись ко мне и поцеловали своими маленькими грязными от каши губками в щеку, замарав, как следует. Потом что-то весело защебетали и унеслись в ванную.

Встала и направилась к раковине, чтобы смыть следы поцелуйчиков, как тут же услышала:

– Дочь, а почему Николаю и Марише не приготовила завтрак? Они что для тебя нелюди?

Резко повернулась к матери, худой высокой женщине со строгим недовольным выражением лица, и выдала:

– Хватит и того, что они живут в моей квартире без приглашения, питаются моими продуктами и вытаскивают деньги у родителей, которые дала вам я. Приготовят себе сами. Не перетрудятся!

– Это твой брат и у него трудности! Ты обязана понять! – грозно заявила она, и у меня тут же создалось впечатление, что я по сравнению с ней – ангел. Но меня почему-то такой не считают. Особенно на работе… бухгалтера, да и все, впрочем.

– Когда у человека трудности, он старается их решить, притом не за счет сестры! – отчеканила и, заметив, что Светочка посмотрела на меня и нахмурилась, улыбнулась ей, сбавив тон, но продолжая: – Я кроме нее никому ничего не должна и не обязана! Хотя нет, должна – налоговой ежеквартально, генеральному директору… ежедневно. Лодырей в этом маленьком списке нет и не будет!

– Ты же мальчиков накормила, – недовольно буркнула Елена Николаевна, поправляя очки на носу, выпячивая губы бантиком и показательно окидывая придирчивым взглядом пустые тарелки.

– Это мои племянники, – напомнила ей.

– Ничего бы с тобой не стало… – гневно начала она.

Положила полотенце на столешницу кухонного гарнитура белоснежного цвета, приобретенного полгода назад на заказ, и медленно подошла к маме. Посмотрела ей в глаза и спокойно выдала:

– Стало! У Николая есть жена, пусть непутевая, но тем не менее. Можете предложить ей поднять свой зад и приготовить вашему любимому сыну завтрак, – тут же посмотрела на духовой шкаф, где показывались часы, и отмечая время, добавила: – Обед. Стоит отметить, все нормальные матери поднимаются пораньше своих детей, чтобы приготовить им, а она спит до часу дня.

– Они с Коленькой устали. Очень поздно вернулись из клуба…

Подняла бровь, с интересом ожидая услышать занятное продолжение про трутня и его муху, но мама замолчала и отвела взгляд, понимая, что сболтнула лишнего. Дала ей несколько секунд, и честно сообщила:

– Мне безразлично, что они устали отдыхать в клубе. Я устаю… только от работы. Из-за них там пропадаю. Потому что вынуждена трудиться за всех.

– Ты совсем другой человек. Ты можешь, – процедила мать, пренебрежительно посматривая на меня.

– Что я могу? – уточнила, убирая тарелки со стола, желая чем-то занять руки. Проклятье. И так всегда. Но почему она не может хоть раз быть благодарной, хоть раз понять меня, а не кричать, что на мне можно пахать, а Коленьке тяжело? Сколько себя помню, до сих пор ему лучше не стало.

– Тебе же не сложно, дочь. Ты хорошо получаешь и можешь себе позволить.

Почти швырнула посуду в раковину и произнесла… почти тихо, чтобы Светочка не реагировала на мой голос:

– Мама, я могу позволить себе работать, чтобы обеспечивать свою дочь, чтобы содержать себя, оплачивать ваши с отцом расходы, помогая как обычно. Больше… я никому ничего не должна!

– Ты винишь меня, да? Злишься, что я разрешила жить ему в моей квартире? – воскликнула она, нервно заправляя волосы за ухо, что делала, только когда была возмущена или рассержена.

«Ого! Вот это новости! Не перестаю удивляться, как этот гад ее так обрабатывает?!»

Бровь поползла вверх, но я молчала, всеми силами пытаясь не открывать рот, чтобы не высказать все, что думаю. Мама, видно, почувствовала мое состояние и спокойнее добавила:

– Да, дочь, я понимаю, что ты купила ее и пригласила нас жить, так как мы с отцом снимали, после того, как отдали свою квартиру сыну. Но Коля… Он все потерял! Пойми ты! Отдал на долги! Ты не хочешь помогать, а значит, я буду требовать… По закону мы тоже имеем право на эту жилплощадь, ты же выделила часть нам… вроде.

Немного даже подвисла. Черт… меня нигде так не удивляют, как дома! Здесь всегда диву дивишься и не знаешь, в каком углу лучше завыть. Дала себе три секунды успокоиться и  почти любезно уточнила:

– Какому закону, мама?

– Так Коля сказал! Он знает, о чем говорит! И, вообще, я тебе помогаю сидеть с дочерью, ведь ты постоянно сдаешь отчеты и задерживаешься. Какая ты мать, если…

Почти мгновенно оказалась около нее и процедила:

– Я отличная мать! Ради своего ребенка готова на все, и также замечательная дочь, смею напомнить. Когда брат вновь и вновь пользуется вами, всегда помогаю всем необходимым. Но вы… все… выживаете меня со своей квартиры.

– Я помогаю тебе со Светой и требую… – настойчиво гнула она свою линию, совсем не слушая меня.

– Мама, как вы не понимаете… Да я… Неужели вы думаете, что я не могу нанять няню? Что же вы говорите словами Николая? Неужели сами ничего не видите? – с обидой проговорила, пытаясь ей хоть что-то объяснить.

– Пойми, Коленьке сейчас тяжело… – пробормотала она еле слышно, пытаясь добротой получить нужный для сына результат.

– Пусть играть перестанет в интернете, и пьянствовать заодно. Жену свою научит в кредиты не лезть и за детьми смотреть. Я еще немного согласна терпеть, а потом буду решать этот вопрос с юридической стороны, – отчеканила и пошла к Свете. Подняла столешницу и потянула ее со стульчика, взяв на руки. Повернулась к Ревтиной и добавила:

– Вы всю жизнь за ним слюни подтирали и вырастили…

– И это смеет говорить разведенная женщина? – процедила она мне, щуря глаза. – Нормальные бабы…

Больная тема. Нужно ведь меня чем-то дергать. Но нет, свой развод я отношу к правильным решениям. После того, что у нас было с Костей, мне одной замечательно.

Подонок, больше ничего сказать о нем не могу. Не зря же уже год хожу в клуб боевых искусств, занимаясь кикбоксингом и рукопашным боем. Не по своему огромному желанию. Но стоило вникнуть и втянуться… и теперь я не могу без своих тренировок.

Посмотрела в глаза матери и решила проигнорировать ее упреки. Зачем что-то доказывать?! Разговор бесполезен.

– Пусть так, но вы все живете у этой женщины дома и питаетесь за ее счет, – выдала и пошла мыть ребенка, чувствуя, как меня трясет. Если быть честной, уже три недели нахожусь в таком состоянии, после того, как появился братец с семьей, утверждая, что он в своем праве.

Нет, так жить нельзя! Как только закончатся праздники, переговорю с нашими юристами.

Помыла дочери ручки, лицо и почистила зубки, а потом понесла ее в свою комнату. Посадила малышку на огромную кровать, покрытую бежевым итальянским покрывалом, и пошла к детскому комоду, желая доставать теплые вещи для прогулки.

Только принялась одевать доченьку, подробно рассказывая ей свои действия, как дверь отворилась, и в комнату вошел мой брат.

Без ложной скромности – КОЗЕЛ! Среднего роста, грузной внешности, всегда сутулится и выдает странные звуки при разговоре в виде цоканья. Вытянутое лицо, полные губы, на темной голове можно вить гнездо, но ему плевать, как и его жене, так как Марина совсем за ним не смотрит. А хотя почему только за ним, кроме личной персоны ее, вообще, ничего не интересует. Даже родные дети.

Что еще добавить?! Только то, что он лодырь, нахлебник и игрок. Нет, еще мамочкин сынок, несмотря на то что он меня старше на три года. Мне сейчас 27, хотя в душе под 40, после того, как братец заявился ко мне домой с огромными запросами на безвозмездную помощь.

Не стоит считать, что я стерва. Совсем нет. Все просто. Николай никогда не работал. Никогда. Все расходы отплачивала мама с папой, даже квартиру им свою отдали. А он все не в состоянии: либо его не ценят, либо болеет приступом хитрости. И что раздражает, для всех это норма, в том числе его страсть к азартным играм. Мама даже свечку ставит, чтобы сыну сопутствовала удача. Идиотизм.

Ладно, понимаю, когда в молодости они после института залетели, поженились и родители содержали их, снимая молодым съемную квартиру. Но сейчас то, что мешает ему трудиться?! Нет, он проиграл все имущество и теперь ищет дураков, за чей счет поживиться. Родительской квартиры не хватило на погашение долгов. Плюс Марина любит жить на широкую ногу. Шубы, золото, рестораны. Богачи в кредит.

До этого отец нормально зарабатывал вахтовым методом, работая инженером, но через полгода, как они с матерью отдали свою квартиру сыну, его уволили. Больше папа нормально нигде не смог утроиться, так как у него постоянные проблемы со здоровьем. Сейчас работает два через два – охранником в муниципальной больнице, но там зарплата маленькая и, естественно, ни о какой новой квартире не могло быть и речи. Они стали снимать и помаленьку вытягивать средства из кубышки, отложенные на квартиру, а потом все растратили, или, скорее всего, отдали сыну. Мне заявили, что ничего нет.

Я в это время только развелась и покупала трехкомнатную квартиру в новостройке. Пригласила их жить к себе, и вот что получилось.

– Лера, у меня к тебе серьезный разговор, – почти выплюнул Николай и плюхнулся на сундук-банкетку у кровати.

Скрипнула зубами и проговорила:

– Пять минут в спокойном тоне либо я тебя отсюда выкидываю.

С ненавистью взглянул на меня, а потом кивнул. А что еще ему остается? Только молчать и терпеть! После того, как он несколько раз получил по мордочке, как только я в состоянии была это сделать, братец изменился в лучшую сторону. Думает теперь о своей отъевшейся мордашке.

А раньше терпела от него и от мужа многое… особенно от последнего. Это ведь уроды, считающие, что можно ударить слабого, потому что они больше и совести нет.

Теперь все изменилось. Когда поняла, что больше не хочу этого дерьма. Можно прекрасно обойтись без вызова полиции, угроз и паданий мне в ноги матери с мольбами. Зачем мне этот цирк?

Сразу вспомнила муженька… Столько гонора и важности на пустом месте, а хотя при нашем знакомстве был душкой и джентльменом. Я же… выполняла работу по хозяйству в доме, сидела с ребенком, даже в декрете вкалывала за троих, и все равно плохая и эгоистка. А почему? Потому что мужа уволили и устроиться он не может. Нужно срываться на мне. Да и речь ни о нем. Константин – пройденный этап моей жизни.

Брат с детства отличался подленькой душой. Ладно, когда у родителей воровал, они знали и наивно закрывали глаза, хотя меня это всегда раздражало, а вот у меня… Что скрывать, Николай всегда умудрялся стащить мои ценные вещи, как бы я ни прятала, и смеялся в ответ.

Лишь когда переехала и стала жить с дочерью отдельно, пока шел бракоразводный процесс, мы с ним очень сильно повздорили из-за его пагубных привычек, и тогда смогла объяснить ему по-другому. Знаю, что это не является выходом. Раньше даже не воспринимала физическое насилие, как метод, но в моей ситуации добиться понимания можно только так. Не плакаться же на всех. Да и не представляю я себя в этой роли.

Николай все сидел, не зная, как начать. А я за это время уже натянула малышке белоснежные колготки, надела маечку и теплое байковое платье с пелериной. Снежинка она у меня, пока зима, поэтому все в тон.

– Две минуты уже прошли, – напомнила ему, желая, чтобы он быстрее выдал свой хитроумный план и убежал за дверь. Сто процентов мама ему уже приготовила омлет и ждет, чтобы расспросить, как он отдохнул в клубе.

– Слушай, дай взаймы? – беспечным тоном заявил нахлебник, и появилось ощущение, что Николай просит дать десять рублей, а не несколько миллионов.

– Банк выдает кредиты и займы. Ты не по адресу, – просветила братца, а то откуда ему такие общеизвестные тонкости знать.

– Займи у кого-нибудь, а то ко мне уже серьезные мужики приходили. Пугали. Угрожали, а у меня же дети.

«Ого! Вспомнил! А до этого, очевидно, забыл, что два пацана у него?!»

Повернулась к нему и напомнила:

– У меня тоже ребенок, и я думаю в первую очередь о нем. Отсюда следует, что я не собираюсь выплачивать за тебя кредит. Вас двое и думайте. И, вообще, никто просто так кредиты не дает, необходим стандартный пакет документов, справок, а вам его точно не дадут.

– Нет, я хотел, чтобы ты взяла заём на себя, а я как устроюсь, отдам, – лениво потянул он, почесывая приличный живот, привлекая внимание к грязному пятну на футболке.

– А если не устроишься… и пока будешь устраиваться, кто должен платить? – не выдержала и для интереса уточнила. До жути захотелось узнать меру его наглости на мой счет.

– Ты! А потом я бы тебе все отдал, – протянул Ревнин и вытянул губы, показывая, что он очень надеется, что выглядело невероятно ужасно, но маме очень нравится. Млеет, так сказать. Коля полностью пошел в нее, возможно, поэтому мы друг друга и не перевариваем. Я характером и головой в свою тетку (пусть земля ей будет пухом), а вот с мамой мы совершенно чужие люди.

Натянула теплые вязаные носочки своей красавице и уточнила:

– Это весь разговор ко мне?

– Ага… Ой, нет, – довольным тоном выдал Николай, улыбаясь хитрым оскалом, решив невесть что. –  Еще Марина стесняется к тебе подойти… Ее пригласили куда-то на важную тусовку и она хотела попросить у тебя платье. Ну там знаешь… как его… кок… коктей… Блин, забыл.

Полностью одетая Света улыбалась мне очаровательной улыбкой, и я тут же встала, отмечая придирчивым взглядом, не забыла ли чего. С удовлетворением посчитав, что моя снежинка готова, повернулась к брату и выдала:

– Коктейльное. Нет, платье не дам. Я брезгливая. По поводу кредита… Я не имела бы высокого положения и своей должности главного бухгалтера, если б не рассчитывала только на себя, не доверяя никому. Так вот, ответ: НЕТ, НИКОГДА, ЗАБУДЬ. Дверь там.

– Ты что такая сука?! – рявкнул он, мгновенно вскакивая, пугая дочь, отчего она заплакала. Резко рванула к нему и, скрутив руку, направленную в мою сторону, завела за спину, гневно выдавая:

– Еще раз такая выходка, и вызову полицию, чтобы выкинули тебя из моего дома. Тот бред, что ты втолковываешь родителям, бесполезен. Квартира, как по документам, так и по оплате, полностью моя. Вник?! Они только прописаны здесь. Ты понял?

– Тварь! – заскулил мне в ответ.

– А ты… – надавила сильнее, отчего он взвизгнул как поросенок. – Ничтожество! Так что не беси меня, братик, а то петушиться будешь на морозе.

Откинула его от себя и стала ждать его визжаний, но он лишь послал мне во взгляде всю свою ненависть и буркнул:

– Вот увидишь, еще пожалеешь, что по-хорошему не согласилась.

Вышел из комнаты и громко хлопнул дверью. Урод! Себе бы по голове так хлопнул!

Не мешкая, рванула к плачущей Свете и, взяв на руки, принялась успокаивать. После того, как вручила ей разноцветные камушки в мешочке, она замолчала и с восхищением принялась рассматривать и ощупывать их. Меня же всю трясло.

«Черт, сегодня вечером пойду в клуб. Тренировка успокоит нервы…»