Глава 24. Любовники

Утро встречает меня солнечным светом, пробивающимся из-за зашторенных занавесок и воспоминаниями, от которых покрываюсь румянцем. Свожу ноги и пытаюсь избавиться от предательского жара, охватившего меня. Вот как так возможно: он спит и даже не дотронулся до моего тела, а я уже горю от желания снова подняться с ним на вершину наслаждения?!

Осторожно поворачиваюсь на бок и начинаю рассматривать спящего Марка. Какой же он красивый. Природа, словно дотошный скульптор, не поленилась и создала идеально пропорциональное и незабываемое лицо. Мой взгляд останавливается на его губах, и память в мельчайших деталях преподносит воспоминания о наших сумасшедших поцелуях, и возбуждение начинает разгораться во мне с новой силой. Повинуясь внезапному порыву, я протягиваю руку к его лицу и провожу пальцем по его нижней губе. Она мягкая, теплая, манящая. Хочется напомнить себе ее вкус, но я сглатываю и тушу в себе это желание. В тот момент, когда я уже хочу убрать руку, глаза человека напротив распахиваются, и я поймана на месте преступления.

Тушуюсь и прячу взгляд, не зная, как он отреагирует на мою вольность и как вести себя в подобной ситуации, но у мужчины рядом нет по этому поводу никаких сомнений, и через секунду я уже нахожусь в капкане его сильных рук и слышу возле уха:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – хрипло выдыхаю я, поскольку от его близости уже сбивается дыхание, зашкаливает пульс, и я буквально таю в его руках.

Он не спрашивает моего согласия или видит по мне, что я уже заранее на все готова и едва сама не стягиваю с него его единственную одежду. Сейчас у нас все по-другому, все по молчаливому принятию нового статуса – любовники.

Наш секс такой первобытный, такой необузданный и такой крышесносный... Когда я начинаю думать о том, что он делает со мной и что я делаю ему, я готова провалиться сквозь землю от смущения и больше никогда не допустить ничего подобного, но, когда он рядом, когда он касается меня, я становлюсь послушной марионеткой в руках опытного кукловода и, не думая ни о чем, доверяюсь ему.

Душ, завтрак, мужчина, приготовивший его. Я боюсь этого дежавю и поэтому молча поглощаю еду, но, похоже, Марк не страдает предрассудками и не собирается отмалчиваться.

– Тебе надо в институт?

После прозвучавшего вопроса я едва не выдыхаю с облегчением оттого, что нового предложения денег не поступило, но, все еще опасаясь возможного неприятного для меня диалога, отвечаю односложно:

– Нет.

– Отвезти домой или…

До чертиков боюсь этого «или» и обрываю поспешным:

– Домой.

Вижу по удивленному выражению его лица, что надо было все-таки дать ему договорить, и, чтобы смягчить свое поведение, добавляю:

– Мама приехала из больницы, я хочу побыть с ней.

Он кивает и начинает интересоваться ее болезнью, самочувствием и прочими деталями. Я рассказываю, пока оба не расправляемся с едой и не убираем грязную посуду в посудомойку.

После завтрака по ранее уже прокатанному сценарию мы выходим из квартиры, спускаемся на лифте на минус первый этаж и садимся в машину.

Утренние пробки, радио, поглощающее нашу раздирающую внутренности тишину, его изучающие взгляды. Мы опять так ничего и не обсуждаем, а просто снова внегласно утверждаем и проводим невидимую черту под нашими отношениями – любовники. И хоть мне совсем не нравится этот факт, но, наверно, я слишком устала противостоять нашему взаимному притяжению и приняла неизбежную действительность. Единственное, я стараюсь не думать о моральной стороне этого и о том, что сплю с красивым, но нелюбимым человеком, но пока я работаю в клубе Марка, пока он может легко подчинить меня себе в этой партии судьбы, я принимаю выданные ею карты и смиряюсь.