Впервые за долгое время утро началось не с солнечного света, вливающегося в комнату, когда Эрик раскрывал портьеры. Надо отдать ему должное, в спальне стало значительно светлей с тех пор, как мы начали засыпать и просыпаться вместе. Учитывая, что работать приходилось очень напряженно, а потом еще и учиться, спала я хорошо, ни разу не просыпалась по ночам. Этой ночью я тоже не просыпалась, но утро субботы застало меня в том самом состоянии, когда не хочется открывать глаза. Не хочется не то что вылезать из постели, но даже просто шевелиться.
Иногда, когда что-то случается, засыпаешь, а утром становится легче. Хотя бы в те краткие секунды, когда ты еще на грани яви и сна, но сегодня легче не стало. Я отчетливо помнила, что произошло на этой самой кровати, и сейчас почему-то было гораздо больнее, чем вчера. Хотя ягодицы больше не горели огнем, горело что-то внутри. Горело так, что становилось нечем дышать.
— Доброе утро, Шарлотта.
Я не стала отвечать. Н
Мобиль несся между заснеженных полей, напоминая о дне, когда мы с Эриком впервые выбрались за город. Тогда, в лесу, состоялся наш первый настоящий поцелуй, поцелуй, которого я хотела, который согрел меня лучше наброшенного на мои плечи пальто или любой магии. С тех пор прошло около месяца, мне же казалось, что целая вечность. Вечность, за которую я успела повзрослеть, лишиться наивности и многих иллюзий.В книгах любовь была похожа на взаимовыгодные отношения. Прикрытая пологом благопристойности, как невеста фатой, она не содержала и сотой доли тех чувств, которые я испытывала к Эрику. Как можно любить и ненавидеть одновременно? Одновременно, наверное, нельзя, но я прошла этот путь от ненависти или от того, что считала ненавистью, к тому, что чувствовала сейчас. К тому, когда хочется бесконечно долго смотреть в глаза мужчины. К тому, когда засыпать в его объятиях невероятно уютно, и хочется подарить ему всю себя. Всю свою нежность, все тепло, оберегать его ото всей боли и ото
ЭрикШарлотта широко распахнула глаза. Он видел, как удивление в них сменяется недоверием, а после и вовсе — отчаянием. Каким-то глухим и грустным отчаянием.— Зачем? — негромко спросила она, пряча взгляд.Эрик мягко сжал ее пальцы, не останавливаясь. Уводя все дальше от шума и суетного веселья ярмарки к кромке леса, где в ожидании застыли мобили и экипажи. Изначально он не собирался ничего ей говорить, но сейчас, когда она сказала: «Мне бы очень хотелось пойти», промолчать просто не смог. Де Мортен упирал на то, что все безопасно, и что там будет Тереза, но никакие аргументы не могли убедить его в том, чтобы поставить Шарлотту под удар. Даже если этого удара не случится, даже если вокруг действительно будут расставлены магические ловушки невероятной силы.— Почему бы вам не проделать то же самой со своей женой? — поинтересовался он.Де Морте
— Та-ак, а теперь поднимите руки.Девушка, которая снимала мерки, порхала вокруг меня с таким проворством, что я просто не успевала вертеться. В просторной примерочной салона Хлои Гренье, где все это происходило, горели яркие светильники, на столике лежал лист бумаги, на котором швея не менее проворно все записывала.Не знаю, каким чудом они согласились пошить для меня платье к балу у де Мортенов, потому что до праздника оставалось всего-ничего. Тем не менее в понедельник, сразу после работы, Эрик встретил меня на мобиле и отвез сюда. Подозреваю, что чудо тоже звали Эрик, потому что встречавшие нас сотрудницы магазина как-то очень восторженно на него смотрели, и сразу же принесли каталог моделей и ткани. Правда, предварительно предложив кофе с ольвижским печеньем, от которого я отказалась, и на которое вместо меня согласился Эрик.Если честно, в последние дни я его вообще не узнавала. Он улыбался чаще чем когда бы то ни было, а под его взглядом не хотелось
Дерево, которое чуть не поссорило нас с Эриком, теперь стояло в кадке в библиотеке. Не представляю, где Тхай-Лао нашел такой горшок, но он больше напоминал клумбу, в которой этот некогда засохший росточек, а ныне огромный распушившийся цветок с древесным стволом и бесчисленными крупными листьями, чувствовал себя замечательно. Изначально Эрик хотел его выкинуть (я узнала об этом, когда мы возвращались с ярмарки, он случайно проговорился), чтобы ничего не напоминало мне о том случае, но я возмутилась такой жестокости и сказала, что если цветок выкинут на мороз, я верну ему кольцо.В результате растение осталось жить в доме, и стало моим подопытным: вот сейчас, например, я пыталась управлять его корнем. Не знаю, с чего, но Эрик решил учить меня элементарным защитным заклинаниям, доступным магам жизни. Именно поэтому сейчас корешок выползал из горшка и подбирался к ножке кресла, чтобы вокруг нее обвиться. На то, чтобы осознать принцип действия этого нехитрого маневра, мне потребо
Первый раз я увидела в зеркале незнакомку, когда собиралась в театр. Второй раз — сегодня: не было у этой утонченной девушки в платье серебристо-голубого цвета ничего общего со мной. Кроме удивленно распахнутых глаз, разве что. Струящаяся ткань, когда я ее выбирала, показалась мне очень красивой. Именно поэтому я остановила свой выбор на ней, но «очень красивая» — не то слово, которое было к ней применимо. Невесомая органза искрилась и переливалась в свете ламп, из-за чего выглядела еще более воздушной, сотканной из магии.Прическу мы с Сюин выбирали долго, но все-таки остановились на локонах, свободно падающих на спину и подхваченных на затылке гребнем. Открытые плечи и неглубокое декольте, пышная юбка, которая расплескалась по полу волнами. Вшитый в лиф корсет был гораздо более щадящим, чем тот, что мне приходилось носить ранее. Именно поэтому я сейчас не чувствовала себя полупридушенной: за обедом было слишком много всего вкусного, и я слегка забыла
Мортенхэйм возвышался над снегами, выступал из темноты огромной, переливающейся огнями величественной скалой. Приникнув к окну, я не сводила глаз с этого замка, обещающего самый незабываемый и удивительный вечер в моей жизни. Вечер с мужчиной, которого я люблю.Перевела взгляд на Эрика — он сидел напротив меня, глядя совершенно в другую сторону. Казалось, его вовсе не волнует ни предстоящая ночь, ни замок, от которого я не могла отвести глаз вот уже десять минут: с той самой поры, как экипаж чуть-чуть поднялся в гору, оставляя за спиной дорогу и неожиданную поломку. На полпути колесо угодило в глубокую яму, припорошенную снегом, и надломилось. Если бы не Эрик, наверное, мы бы не двинулись с места.— Я ничего не смогу поделать, — воскликнул кучер, указывая на колесо: оно действительно выглядело ужасно. — Прощу прощения, мистер, но нам…— Снять его, вы, по меньшей мере сможете?— Зачем это? — кучер подозрител
ЭрикЭрик обернулся, провожая взглядом Шарлотту с Терезой: пока она с ней, он будет спокоен.— Ты что творишь? — повторил свой вопрос уже жестче. — Я не собираюсь возвращать себе титул.— Это я уже слышал, — хмыкнул Анри.Цепляющиеся за его брата взгляды словно отражались от невидимого щита. Сколько лет прошло с тех пор, когда он увидел его впервые, но этого, нового Анри, Эрик почти не знал. Взгляд графа де Ларне стал жестким и резким, обворожительная мягкость, от которой млели все женщины, растворилась за прожитыми годами без следа.Глава Комитета, и этим все сказано.— Со слухом у тебя все в порядке, но явно не с последовательностью.— С последовательностью тоже, — Анри едва уловимо кивнул. — Обрати внимание.Эрик так же незаметно взглянул в сторону, куда указал брат. Равнодушно, походя, словно рассматривал залу, выхватывая взглядом
Я бежала, не разбирая дороги. Светильники и стены сливались перед глазами в смазанную пелену, пока за спиной не раздался его голос:— Шарлотта!Только тогда я метнулась в сторону, в первый попавшийся переулок коридора, из него — в первую попавшуюся дверь, а потом — в следующую сквозную. Отдернув спасительный полог ниши, укрылась за портьерами и стоявшим перед ним латником. Сердце колотилось как сумасшедшее, стучало в ушах, не желая униматься. Хлопнула дверь, шаги Эрика прозвучали совсем близко, и я зажала руками рот, чтобы не выдать рвущееся из груди дыхание и всхлип.Камилла.Камилла его жена.Я не могла поверить в то, что услышала, но я слышала это своими ушами. Его брат сказал, что…— Шарлотта!В голосе Эрика звучало отчаяние, но я только зажмурилась.Нет, нет, нет.Не хочу его сейчас видеть. Не хочу его больше знать!Как можно было лгать мне в глаза, как можно было делать мне пре