часть 4

Заседание объединенного Совета представителей знати и духовенства прошло на удивление спокойно. И теббы, и айты понимали, что если кабиры открыто напали на Источник, то пришло время объединяться, чтобы выжить. Война надоела всем. Земель и сырья хватило бы еще на несколько государств, а древние распри между владыками, которые навечно ушли в пламя Источника, с годами притупились и потеряли свою актуальность. Короли не перерождаются, потому что больше стремиться их душам не к чему. Уже никто и не помнил, из-за чего начался весь сыр-бор. То ли айт украл дочь Властителя теббов, то ли тебб увел из-под брачного покрывала дочь Владыки, или это вообще были сыновья, сбежавшие вместе, — история об этом умалчивала, а потомки не ворошили прошлое, чтобы огонь вражды не вспыхнул с новой силой.

Были, и среди знати противники объединения, и немало. Именно поэтому было решено создать совместный Совет и пока объединить государства, лишь связав их единым правителем и кучей торговых договоров. Но главное достижение сегодняшнего заседания сейчас лежало перед Владыкой айтов, и он ставил под ним размашистую подпись. «Договор о совместном проживании». С сегодняшнего дня теббы и айты могли смело селиться на землях обоих государств, и любой, кто станет чинить препятствия этому, понесет наказание. Это же касалось и храмов. Вера у танийцев была одна, правда, храмы отличались друг от друга, однако представители манов и жрецов не видели в этом проблем. Главное, чтобы прихожане дорогу к храму не забыли да жертвовали щедро, а под покатой или круглой крышей это произойдет — не имеет никакого значения.

— Я отправил к людям посольство, возглавляемое моим старшим сыном. Кто присоединится к нему со стороны теббов? — поинтересовался Владыка айтов.

— Старший сын лорда Суррвока, сай Своррк, — сообщил Властитель теббов Зорг. — Ну, что же, сай-лорды, перейдем к обсуждению вопроса о престолонаследии, — обратился он к присутствующим. — Все помнят слова Оракула? «Воцарение Владыки на платиновом троне будет означать, что Источник вобрал в себя всю энергию, и теперь он вечен». Это означает, что нынешняя Охота может быть последней. Как мы будем определять, кто достоин унаследовать престол? Что скажете, сай-лорды?

В зале заседаний повисла тишина, а затем высокие лорды разом заговорили: обсуждая, советуясь, решая. Владыки спокойно ждали. Встал сай Суррвок.

— Мы считаем, что не стоит нарушать традиции: пусть трон наследует старший сын.

— Но, — поднял руку высокий ванир, — за Советом лордов остается право сместить наследника, если он не будет соответствовать нашим представлениям о владыке.

— Сай Лорак правильно сказал, — согласно закивали остальные лорды.

— Нет! — стукнул по столу кулаком Владыка айтов. — Таким образом можно убрать любого неугодного лордам правителя! Я настаиваю на праве отца самостоятельно называть наследника. И настаиваю на том, что дочери тоже могут входить в этот список.

В зале поднялся невообразимый шум. Степенные саи вскакивали со своих мест, размахивая руками и хвостами; со всех сторон раздавались рычание и выкрики:

— Сатия на троне — недопустимо!

— Никогда сатия не будет править нашими народами!

— Владыка сошел с ума!

— Думаешь, поможет? — наклонившись к Владыке, оскалился Зорг.

— Посмотрим, — усмехнулся айт и поднялся во весь свой немаленький рост. — Я настаиваю на праве дочерей наследовать трон! — рявкнул он. — Как и на праве сатий самостоятельно выбирать себе мужей!

— Ваше величество, может быть, согласен и на межкастовые браки? — ехидно поинтересовался главный жрец теббов.

— Возможно, — спокойно ответил Владыка.

В зале повисла оглушающая тишина, а затем словно плотину прорвало. Полетели на пол отодвигаемые кресла, отцы дочерей сцепились с отцами парней, маны с ванирами, теббы с айтами. И только два правителя беззаботно сидели в центре за круглым столом. Через полчаса спор постепенно затих, и вперед выступил красивый высокомерный ванир в белоснежном расшитом золотом камзоле.

— Совет лордов согласится с правом отца самому выбирать преемника при условии, что владыки оставят неизменным закон, запрещающий дочерям претендовать на трон. А также без согласия Совета правители не могут вносить изменения в законы о браке и семье!

После непродолжительного спора владыкам пришлось смириться с решением Совета лордов и пойти на уступки.

***

— Как все прошло, ваши величества? —Зеленоглазая женщина налила вино в три высоких бокала, инкрустированных золотом.

— Твоя идея сработала, дорогая. — Владыка поцеловал жену в ушко.

— Они согласились со всеми нашими условиями, лишь бы не видеть сатию на троне, — раскатисто засмеялся Зорг. — Есть новости о Маре?

Владычица тяжело вздохнула и села в кресло, аккуратно расправив широкую юбку.

— Я так за них боюсь. Хоть бы мальчики не передрались.

— Не думаю, что дело дойдет до драки, — недовольно пробурчал айт. — Скорее всего, Алмар уступит. Он всегда уступает Тео. Одна надежда на этого его телохранителя.

— Ты недооцениваешь нашего сына. — Тебб поднял бокал. — За будущего Владыку!

Летта

Выйти на Перекресток, точнее, вылететь, словно пробке из горлышка хорошего шампанского, Летте удалось лишь с пятой попытки. Очень сложно ей было «отринуть суетное и погрузиться в волны вечного». Ночка выдалась уж очень бурная, да и день накануне не отличался спокойствием, поэтому очистить мозги получилось с большим трудом.

Габриэль, нагло подслушивающий и подглядывающий через стену, в конце концов сжалился над девушкой и незаметно помог ей своей магией, после чего с чувством выполненного долга спокойно заснул, уперев согнутые ноги в стену. Ну не была каюта рассчитана на его рост. На соседней койке лежал на спине Алмар с открытыми пустыми глазами: маг тоже гулял где-то на Перекрестке, и одна часть Габриэля надеялась на их с графиней встречу, но вторая не менее страстно желала, чтобы встреча не состоялась.

…Летта оглянулась по сторонам. Место, куда она попала, было совершенно незнакомо. До самого горизонта, сливаясь с бледно-зеленым небом, плескалось море, а может, океан, кто его знает. Прозрачная вода лениво набегала на мелкий желтый песок. Захотелось разуться и побродить по воде, что Летта и сделала. Вода оказалась ледяной, но выходить из нее не хотелось, по ногам словно иголочками покалывали, и это было приятно. В воде мелькнула огромная тень. Летта попыталась рассмотреть, кто там плавает, но виднелась лишь широкая плоская спина. Тень приближалась, но ей не было страшно: она стояла на мелководье, где вода едва доходила до щиколоток, и чувствовала себя в полной безопасности. Как оказалось, зря. Огромное плоское животное, похожее на ската, буквально вылетело из воды, широко распахнув зубастую пасть, и тотчас же кто-то с силой дернул парализованную ужасом Летту назад. Она пролетела по воздуху несколько метров и рухнула на кого-то мягкого и матерящегося.

— Ты что, хабыбзнутая на всю башку, Куколка? — Ходок выбрался из-под неё и стоял рядом, отряхивая песок с джинсов.

— К-кто это был?

— А я почем знаю, что этот мгархут здесь разводит?

— Кто? — Летта и половины не понимала из того, что говорил Ходок.

— Габриэль, кто же еще! — сплюнул Ходок на песок и почесал ногу. — Это его аквариум.

— Какое счастье, что ты оказался здесь! — искренне произнесла Летта и звонко чмокнула Ходока в щеку. — И спасибо, что присмотрел за мной у магов!

Ходок тут же подставил вторую щеку, и Летта с удовольствием чмокнула его еще раз.

— Он велел тебя встретить и провести к нему, — с тоской произнес мальчишка.

— Куда? — полюбопытствовала Летта, балансируя на одной ножке, пока натягивала на вторую туфельку. Сегодня на ней было красное платье в белый горох и белые открытые туфли.

— К нему в замок. Только я внутрь не пойду, — совсем тоскливо сообщил товарищ.

— Слушай, Ходок, — Летта наконец-то обулась и уцепилась за руку рыжего, — а чего вы его так боитесь? И ты, и Маска?

— А ты разве не боишься? — Мальчишка потянул ее в сторону.

— Нет, — покачала головой девушка. — Мне его жалко.

— Жалко Габриэля? — Ходок заливисто захохотал. — Ты че, шмякнулась с верхотуры и грымзнулась темечком?

— А вот и нет! — обиделась девушка, вспоминая свой сон. — Он очень несчастный и очень одинокий.

— Хозяин Перекрестка не может быть одиноким и несчастным по определению, — глубокомысленно заявил Ходок, выводя Летту на тропинку, выложенную красивыми мерцающими камнями. — Потому что, когда он создал Перекресток, он избавился от эмоций, чтобы они не мешали ему быть беспристрастным.

— Как? Откуда ты знаешь? — Летта даже остановилась.

— Легенды Перекрестка, Лялечка, — усмехнулся Ходок и потянул ее дальше по тропинке. — Здесь гуляет множество легенд, и большая часть из них посвящена Габриэлю.

 Парень скорчил постную рожу и замогильным голосом начал декламировать нараспев:

 — Когда Хозяин Перекрестка был молод и горяч, он встретил смертную и полюбил её. Он хотел дать ей бессмертие, но девушка не согласилась и умерла через сорок лет, и горе его было столь велико, что он потерял рассудок и заключил ее дух в драконицу, которая воспитала его, а сам взмолился богам, и боги забрали все его эмоции и чувства, и не может с тех пор Хозяин Перекрестка ни любить, ни ненавидеть. Эй, ты чего? — Ходок удивленно вылупился на шмыгающую носом девочку.

— Бедный Габриэль…

Рыжий заржал.

— Это же легенда! Сказка, миф, выдумка грымзнутого автора! В реале, может, он никогда и не любил, а всегда был такой бесчувственной, холодной, гордой сво…

— Я рад, Ходок, что ты обо мне такого высокого мнения, — раздался в воздухе безэмоциональный голос. — Дальше Лютик пойдет одна. А ты разыщи Маску: негоже его ученице бродить по Перекрестку без сопровождения.

— Как скажешь, — прошептал Ходок и исчез. Летта не успела даже попрощаться.

Перед ней прямо из воздуха материализовались высокие белые стены, украшенные узкими башенками с остроконечными крышами. Подойдя ближе, она поняла, что это лед. Бесшумно раскрылись резные створчатые двери, Летта с замирающим сердцем вошла внутрь.

Все оказалось как в ее сне. Только сидящий на троне Габриэль выглядел очень живым, а вокруг него в различных позах на подушках и просто на полу расположились красивые девушки и парни. Они ленивыми взглядами проводили девочку в коротком платье и вернулись к созерцанию своего властелина, у ног которого сидела девушка с остроконечными ушами и длинными каштановыми волосами, закрывающими спину. Летта восторженно вздохнула: длинные волосы были ее слабостью. Габриэль задумчиво наматывал на палец прядь волос, а девушка, прижавшись щекой к ноге стража, с томным выражением следила за гостьей сквозь длинные ресницы. Летта подошла к трону и замерла, не зная, что ей делать дальше. Габриэль тоже молчал, и Летта почувствовала себя весьма неуютно под его взглядом. Молчание затягивалось, и она начала злиться. В конце концов, она не напрашивалась в гости! Летта развернулась и направилась к выходу. Она не собачонка, чтобы сидеть у ног Хозяина Перекрестка, а если ему нужно, пусть в следующий раз сам приходит!

Раздался тихий мягкий бархатистый смех, словно льдинка попала за шиворот, скользнула по спине и растаяла.

— Мой маленький гордый Лютик.

Летта обернулась. Габриэль все так же сидел на троне, но все его ручные зверьки исчезли.

— А где все? — растерялась девочка.

— Мне не хотелось тебя разочаровывать. Ведь именно так ты представляла меня? — На коленях Габриэля появилась маленькая вертлявая обезьянка в синих штанах. Она показала Летте язык и исчезла.

Девушка начала стремительно краснеть. Ой, мамочки, если он ВСЕ ее мысли прочитал… Габриэль откинулся на спинку трона и рассмеялся. Звонко и заразительно. Летта сначала робко улыбнулась, затем засмеялась следом.

— Я рад, что вы пришли ко мне в гости. — Страж махнул рукой, и появились два мягких кресла, оббитых бледно-голубым бархатом. — Присаживайтесь.

Летта оглянулась, но больше в огромном зале никого не было.

— Я говорю о твоей подруге, — с грустной улыбкой произнес Габриэль. — Адараида!

В голове кольнуло, и Летта прижала руки к вискам, а когда опустила их, увидела белую даму, присевшую в глубоком реверансе перед троном.

— Отец!

Летта ахнула. Так это он создатель белых дам? С ним обещал ее познакомить телохранитель Алмара?

Они пили чай с рассыпчатым печеньем. Странно, Летта точно знала, что она здесь и сейчас находится в виде сгустка энергии, но ощущения были настолько реальными — и вкус, и запах. Даже сытость в животе была настоящей! Габриэль сам наливал чай в прозрачные чашки, и это было так уютно и по-домашнему, что Летта поймала себя на мысли, что, может быть, не так уж и плохо сидеть у ног Хозяина Перекрестка?

— Если ты захочешь, — шепнул Габриэль, наклоняясь к ее уху, — я поставлю тебе кресло рядом с собой.

Летта серьезно кивнула. Кто знает, возможно, когда-то ей предстоит сделать выбор, и этот вариант покажется не самым худшим.

Тем временем, страж вернулся к прерванному разговору.

— Я обещал рассказать тебе, как появились белые дамы. — Он замолчал, словно вспоминая. — Я повстречал ее в одном из своих путешествий, на берегу моря. Она стояла на вершине отвесного утеса хрупкая и беззащитная, а ветер рвал белое платье и трепал длинные распущенные волосы. В тот день она хотела умереть, уйти следом за мужем и сыном, которые утонули во время шторма, но я ей не позволил, силой уведя вниз. Я сидел с ней несколько дней, боясь выпустить из вида, боясь, что она покончит с собой. Не знаю, что меня привлекло в этой женщине, но спустя три дня я был влюблен словно мальчишка. Впрочем, я и был мальчишка, и это была моя первая настоящая любовь — искренняя, безрассудная, поглощающая, сметающая все преграды.

— А она? — тихонько спросила Летта. — Она любила тебя?

— Да. Но ее любовь была другой: мягкой, нежной, заботливой и прощающей. Я хотел дать ей бессмертие, но она отказалась: она разрывалась между мной и ее погибшим ребенком, который ждал ее где-то за чертой. Так утверждала ее вера, а у меня не хватило мужества разбить ее надежды. Мы прожили прекрасную жизнь, и через сорок три года я похоронил свою возлюбленную на том утесе, где впервые ее встретил.

— Так ты не запечатал ее дух в теле Катсу? — У Летты защипало глаза, перед ее взором, словно видение, стоял одинокий силуэт над свежей могилой. Ей захотелось подойти к стражу и прижать его голову к своей груди, словно это он маленький мальчик. Захотелось утешить и приласкать, убрать печаль с красивого лица.

— Я слишком ее любил, чтобы поступить так эгоистично, — улыбнулся Габриэль и протянул Летте платочек. — Но я был молод, самоуверен и убит горем, поэтому решил, что смогу создать замену любимой. Я словно одержимый погрузился в работу. Наверное, это не дало мне сойти с ума. Так родилась первая белая дама.

Адараида улыбнулась и, взяв руку Габриэля, поцеловала ее.

— Для всех нас ты отец, брат и муж. Мы любим тебя.

— Ты останешься со мной? — Габриэль смотрел на Летту, но спрашивал девушку в белом.

— А можно мне будет с ней видеться? — спросила Летта.

— Конечно. — Страж погладил рассыпанные по спине черные волосы Адараиды. — Я ошибся, когда думал, что создание этих существ поможет мне забыть возлюбленную. Наоборот — ни в одной из дам я не находил любимых черт. Тогда я подарил свои знания одному из магов, с которым познакомился здесь, на Перекрестке. Ему моё изобретение пригодилось больше.

Все замолчали. Летта другими глазами смотрела на Габриэля и видела в нем одинокого, несчастного, уставшего от жизни мужчину.

— Нет, нет, мой Лютик! — рассмеялся страж своим ледяным смехом. — Не жалей меня, другая любовь спасла меня от одиночества. Просто я рассказываю тебе правдивую историю появления белых дам.

— Как давно это было? — чтобы не молчать, спросила Летта.

— Четыреста лет назад по твоему летоисчислению. Мой милый Лютик, я хочу, чтобы ты отпустила белых дам. Всех, кто захочет уйти. И еще — верни мне венец, эта сила не для людей. Но ты можешь оставить себе кольцо, которое подарил Дик. Оно поможет контролировать оборотней, оставшихся без хозяек.

— Хорошо, — кивнула девушка, понимая, что все равно больше не сможет воспользоваться венцом.

Адараида взяла ее за руку и улыбнулась искренне и радостно.

— Я горжусь тобой, подруга. Ты первая, кто смог отказаться от власти Амодея.

И эти простые слова, сказанные духом умершей девушки, показались Летте самым лучшим подарком. Габриэль протянул ладонь, и на ней материализовался черный венец. Он сжал кулак — и на пол просыпался черный песок, да и его разнес прилетевший из-под потолка ветерок.

— Что ты хочешь взамен? — возвращаясь на трон, спросил Хозяин Перекрестка.

— Свободы! — слова слетели с губ, словно только и ждали этого вопроса. — Прошу снять с меня метку Алмара и кольцо Антео!

— Свобода заключена не в атрибутах, она в сердце. Но я сделаю, как ты просишь, мой маленький Лютик.

— А можно вопрос? — Любопытство перебороло робость. — Кто ты?

— Я ледяной дракон, дракон Перекрестков.

— А правда…

— А это уже второй вопрос, и ответ на него не будет бесплатным.

Летту словно водой из ушата окатило, и тут же по телу прокатился озноб. Она остро почувствовала, что разговаривает не с Сашкой из соседнего двора, а с повелителем Перекрестка.

— Прости, — прошептала она, понимая, отчего жизнерадостный Ходок так робеет в присутствии Габриэля.

Уже подойдя к двери, она оглянулась.

— Почему ты вмешался сегодня ночью?

— Это было не мое решение. Мой… аватар стал слишком самостоятельным. Он будет наказан,— мрачно сообщил Габриэль.

— А ты с ним не согласен? — полюбопытствовала Летта. Ей вдруг стало немного обидно, что Габриэль совершил этот поступок не из-за ревности, но тут она вспомнила, что он может читать мысли. «Я тучка, тучка, тучка. Я вовсе не медведь».

— Я уверен, что он поступил верно. Но я обещал не вмешиваться в твой выбор, — сообщил ей страж. Его глаза смеялись.

— Он был прав, не надо его наказывать, — хмуро сообщила Летта. — Я слишком тороплюсь. Но это не значит, что я сделаю так, как хочешь ты! — с вызовом добавила она.

— Я знаю. До встречи, мой Лютик. — Габриэль показал, что аудиенция закончена.

— Почему ты всегда говоришь «мой Лютик»?

— А разве это не так?

— Нет, — твердо ответила Летта и вышла на улицу под тихий, леденящий душу смех. Все-таки прав Ходок: лучше держаться от Габриэля подальше.