Прошло три дня, как я сбежала. Девушка довезла нас до автовокзала, завела в кафе, напоила чаем, пытаясь выведать, что случилось, но я не рассказала. Зачем? Неизвестно, чем все закончится, поэтому промолчала. Через час Марина, так она представилась, отправилась дальше, вручив мне бумажку с ее номером телефона. Еще дала денег, пожелав удачи. Не хотела брать, но она не слушала, просто запихнула в сумку.
Сегодня была уже четвертая ночь, и я успокоилась, надеясь, что запутала следы. Невероятно, но большую часть времени мы провели в дороге. И лишь три часа назад я сняла номер, который мне был не по карману, если учитывать постоянные разъезды, но, к сожалению, экономных вариантов не было. У меня осталась квартира и еще несколько счетов в банках, но нужно было мое личное присутствие, чтобы написать заявление на снятие денег и продажу, чего же я, конечно, сделать не могла. Но все же не паниковала, надеясь, что можно что-нибудь придумать.
Посмотрела на свою малышку, довольную и сытую, и ласково сжала ее крохотные пальчики. Ради нее готова была терпеть все адские мучения, хоть и приходилось тяжело. Я слабая, но не всем же быть сильными и смелыми. Ничего – справлюсь. Главное, чтобы нас не нашли. Вздрогнула, вспоминая о Ферзе. Нужно спрятаться в глуши, где не спрашивают документы. С этим всегда настоящая проблема. Я купила фальшивки на свой страх и риск, а настоящие документы лежали в ячейке. Рисковала, но мамочку с ребенком редко когда останавливали, если только внешний вид не вызывал подозрение.
Номер-люкс был невероятно роскошным. Такое ощущение, что в сказку попала. Шикарная спальня с огромной кроватью, телевизором на стене, стеклянным шкафом-купе. В гостиной красовались два маленьких кожаных диванчика белого цвета, и барная стойка с напитками. Дальше туалет и ванная комната со всеми удобствами.
Поднялась с кровати, где лежала Алена, обложенная со всех сторон подушками. В последнее время она стала беспокойно спать, что настораживало. Уверена, что это у нее от стресса. Бедный ребенок. И все из-за меня…
Вздохнула, пытаясь вновь себя не гнобить, чтобы пытаться дальше бороться. Если зацикливаюсь, начинается депрессия.
Натянув мягкий белоснежный халат, как можно тише вышла из спальни и направилась в ванную комнату, двигаясь через небольшую гостиную. Резкий прохладный ветер убрал улыбку с лица, и, сглотнув, посмотрела на открытое окно.
Странно, вроде все было закрыто. Или его просто прикрыли, а я не заметила?
Быстро приблизилась к нему и, распахнув створку, убедилась, что опять накрутила себя. Это лишь мои страхи. Никто через окно пролезть не смог бы, потому что балкон далеко и мы на пятом этаже.
Успокоилась. Закрыла окно и на всякий случай проверила входную дверь, чтобы уж окончательно откинуть нелепые предположения.
Через несколько минут стояла в просторной душевой кабине. Включила воду и просто наслаждалась прохладой, подставив лицо каплям. Невероятное ощущение.
Используя освежающий гель с ароматом персика, с сожалением подумала о ванне. Было бы замечательно понежиться в пене, мурлыкая про себя песенку. Улыбнулась, мгновенно закрывая глаза, вспоминая о сладких ощущениях, как тут же распахнула ресницы, почувствовав сильные руки на своей талии. Только хотела закричать, как моментально оказалась прижата к стене, упираясь ладошками в мускулистую грудь обнаженного мужчины.
В ужасе завертела головой, отмечая, с какой жаждой смотрит на меня мужчина, и выдохнула:
– Ферзь…
Мучитель сжал правой рукой мою шею, а левой повел до затылка и, зажав волосы в кулак, выдохнул в лицо:
– Продолжим с того, на чем остановились…
В ужасе попыталась оттолкнуть его, но Ферзь с диким оскалом на суровом лице даже не заметил моих слабых попыток. Он лениво ухмыльнулся и в следующее мгновение поднял за бедра, медленно опуская на эрегированный член, отчего не могла дышать, чувствуя боль, пока он полностью не вошел, насадив на себя.
Была прижата к стене без возможности сдвинуться. Его рука обжигала талию, а вторая зарылась в волосы. Он прижался лицом, захватывая губами кожу подбородка, и с рычанием выдал:
– Бесполезно убегать, котенок. Я всегда тебя найду.
Только хотела ответить, как почувствовала мощный рывок, на что вырвался непроизвольный всхлип. Мужчина начал яростно двигаться, опуская и поднимая меня, а я сходила с ума, чувствуя, как тело пронизывает тысяча иголок и появляется тяжесть внизу живота. Вцепилась в его плечи и разодрала до крови, желая причинить боль своему мучителю.
– Дикий котенок, – прорычал хищник и атаковал губы, кусая, лаская, врываясь языком, вытворяя безумие, потому что я потерялась, уже совсем не ощущая боли, только сладкую агонию, требующую выхода.
Мужчина буквально сорвался с цепи, с каждым движением погружаясь глубже, сильнее, неистовей, а я принимала, полностью отдавшись ощущениям, с ужасом понимая, что мне нравится это сумасшествие, и не могу сопротивляться.
Когда стала задыхаться от бешеного ритма, накалившего до предела, пришло спасительное освобождение. Меня окатило охлаждающей, расслабляющей волной, и я застонала, не в состоянии контролировать свое тело, испытывая сумасшедший восторг. Продолжала цепляться, сотрясаясь от ошеломительного оргазма, чувствуя горячее семя, наполняющее меня.
Не могла прийти в себя, хоть и понимала, что занималась сексом со зверем. Открыв глаза, встретилась с голодным взглядом мужчины, и стало страшно. Он медленно отпустил и сжал плечи, желая продолжить, прижимая к еще возбужденному телу, но тут я не выдержала и разревелась, не представляя, как могла получить удовольствие с ним.
Мужчина недовольно скривился, а потом дернул на себя и рявкнул:
– Перестань.
– Отпусти нас, – гневно выдохнула, цепляясь за мускулистые руки, но, отмечая пустоту в его взгляде, поняла, что этого не произойдет.
Ферзь медленно поднял мой подбородок и ледяным тоном произнес:
– Даю пять минут, чтобы привела себя в порядок, либо так и поедешь.
Попыталась оттолкнуть его, не желая, чтобы это чудовище трогало меня, но мужчина даже сдвинуться не дал. Он ухватил ладонями лицо, заставляя смотреть ему в глаза, и громко отчеканил:
– Секс ничего не значит. А задания я всегда выполняю, как и обещания.
Испуганно всматривалась в его черные зрачки, удивляющие своей свирепостью и мраком, и в отчаянии воскликнула:
– Меня убьют или опять отправят в психушку, а дочь он отдаст ей… своей жене… с которой они…
Мужчина встряхнул меня за плечи, уничтожая злобным взглядом, очевидно, злясь, что я вновь сказала то, что ему неинтересно, а потом оттолкнул и выдал:
– Собирайся, скоро появятся гости.
Стало не по себе. Застыла от страха, прекрасно понимая, что это за гости. Чувствуя подкатывающую тошноту, закрыла глаза и отвернулась, лихорадочно осознавая, что это конец. Не двигалась, чувствуя прожигающий взгляд мужчины, и смогла нормально дышать только тогда, когда он вышел из душевой кабины.
Хотелось завыть от отчаяния, но времени не было. Смыла с себя его семя, даже не желая думать, почему он не додумался воспользоваться презервативом. Сейчас мне было все равно. А скоро… мне вообще ничего не будет нужно.
Через десять минут я вышла из ванной и сразу направилась в спальню, натягивая джинсы и рубашку из мягкого материала. Сложила свои вещи в сумку и, постояв несколько секунду рядом со спящей дочерью, нежно взяла ее на руки и пошла в гостиную, где за стойкой на высоком стуле сидел Ферзь. На черной столешнице лежали ключи, смартфон и пистолет с длинным стволом. Глушитель? Не знала, никогда раньше не интересовалась, и сейчас не имела желания. Эта штука наводила ужас до дрожи в коленях, превращая мое тело в желе.
Ну, конечно, куда без любимой игрушки? Никуда. Жить ему будет неинтересно…
Мужчина держал в руках бокал с янтарной жидкостью и просто смотрел в одну точку, о чем-то размышляя.
Прижала дочь сильнее, надеясь, что не упаду. Сейчас Ферзь выглядел очень агрессивно. Влажные волосы, зачесанные назад, щетина, звериный недовольный взгляд – мужчина пугал одним своим видом.
Я застыла посреди комнаты, не зная, куда податься и что делать, но, заметив, как дочь открыла глаза, сонно улыбнувшись, переключила внимание на нее, ласково выдыхая:
– Спи, малышка. Спи, зайка.
Она несколько раз поморгала и вновь уснула, а я напряглась, опасаясь поднять голову, чувствуя недовольный взгляд наемника.
– Сядь на диван, – грубо приказал мужчина и резким движением поднес стакан ко рту, делая глоток.
Медленно побрела к окну и села на кожаный диван. Все внутренности сжимало от волнения. Появилась мысль договориться, но куда уж там. Как бы ни убил сам, чтобы день не прошел зря.
Странная горечь вновь подступила к горлу. У него, наверное, есть пункт – поиметь жертву. Вроде как на удачу.
Не хотела вспоминать и думать, жадно обнимала свою девочку, опасаясь даже думать, что случится потом.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда услышала приближающиеся шаги, вздрогнула и сильнее прижала Алену к груди, боязливо посматривая на входную дверь.
Через секунду в гостиную вошли двое мужчин в черных костюмах. Как в фильмах, только очков не хватало. Первый необъятного размера с длинными, черными волосами, завязанными в хвост, а второй лысый, жилистый с мощной фигурой и с татуировкой на лице, держащий в руке небольшой чемодан стального цвета. Заметив нас, они устремились к дивану, и я быстро поднялась, как вдруг замерла, слыша яростный голос Ферзя:
– Сядь!
Сглотнула и бросила взгляд в сторону, всматриваясь в суровые черты хищника, со скучающим видом рассматривающего гостей. Он скривился, словно все ему изрядно надоели, и грубо выдал:
– Не стоит спешить, я их еще не отдал…
Высокий мужчина с татуировкой посмотрел на здоровяка и кивнул. Тот перехватил у него чемодан и быстрыми шагами направился к Ферзю, положив «подарок» на стойку и быстро раскрыв.
С той стороны, где я сидела, не было видно, что там, но я наблюдала за эмоциями на лице мужчины, отмечая, как он лениво рассматривал содержимое. Ферзь поводил рукой, а потом… вытащил револьвер из чемодана и, передернув затвор, направил на мужчину, хищно оскалившись.
Наступила тишина. Я такого совершенно не ожидала и, естественно, не могла предположить, что будет дальше.
– Ты… – начал грузный мужчина, отступая на шаг, вытягивая руку вперед.
– Мать ребенка довезти в целости и сохранности, – лениво протянул наемник, прищуриваясь, будто прицениваясь к оружию.
– Но… – пробубнил здоровяк, поглядывая на товарища, с кем пришел, но тот молчал, о чем-то усиленно думая.
Ферзь усмехнулся, будто другого и не ожидал услышать, и гневно скривившись, сухо заявил:
– Пусть поговорит с заказчиком… или…
– Эээ – начал мужчина и вновь с надеждой посмотрел на мужчину с татуировкой. Тот нехотя кивнул, стараясь держаться спокойно, на что здоровяк начал трясти головой и поспешно выдал:
– Хорошо, доставим ее. Это точно.
На лице Ферзя появилось странное хищное выражение, смешанное с предвкушением. Он развел руки в стороны, намекая, что всем пора убраться отсюда, и положил пистолет в чемодан.
А дальше меня словно оглушило. Если все, то тогда…
Я не могла встать и пошевелиться, лишь дрожала как осиновый лист, жадно всматриваясь в нежное лицо своего ребенка. Была уверена, что все - я вижу Алену в последний раз.
Очнулась, когда почувствовала тяжелую ладонь охранника Высокова на своем плече и услышала грозное рычание Ферзя:
– Она сама идти может.
Здоровяк резко отскочил от меня, а я непонимающе устремила взор на хищника, который с недовольством наблюдал за мной. Заметив мое смятение, он расправил плечи, выпячивая мощную грудь, и грубо приказал мне:
– Ну!
Пересилив панику, я как в тумане поднялась и пошла вперед за мужчиной, стараясь успокоить тяжелое дыхание. Я чувствовала, как моя спина горит под пристальным вниманием черных глаз, но не хотела оборачиваться. Все мои мысли были лишь о том, долго ли будут со мной возиться?
Но ведь они обещали Ферзю не трогать меня – появилась наивная надежда. Горько усмехнулась, стараясь не верить в сказки. Их и так уже достаточно было в моей жизни. В груди появилось страшное предположение, что об обещании забудут, как только сядем в машину.
Да и какая разница?
Но…
Мысль, что я смогла убежать от Ферзя, дала надежду, что и здесь нужно попытаться. Только бы была возможность.
В машине было накурено, и стоял неприятный запах потных носков. Задержала дыхание, сглотнула и постаралась не думать об этом. За последние дни я к чему только не привыкла, но все же тяжело воспринимала неприятные запахи, не представляя, как люди не чувствуют их на себе. С детства не могла спокойно реагировать, а вот творческий беспорядок мне нравился, даже комфортно было.
Неосознанно повернула голову и посмотрела на пятый этаж, но свет в номере-люксе, в котором мы даже не отдохнули, не горел. Ферзь ушел. Взял награду и поставил большую точку в этом деле.
Что же… удачи ему.
Вздохнула и напряглась, как только мужчины сели впереди. Стоило выехать за огороженную территорию гостиницы, как водитель раздраженно воскликнул:
– И что?
– Рули, – грубо процедил бритоголовый, поглядывая по сторонам. Чувствовала, что он зол, но пытался выглядеть спокойным и безразличным.
– Как выпутываться? Ты же слышал, что он сказал. А Высоков приказал ее убрать. И я обещал… – с паникой в голосе пробубнил здоровяк, сжимая руль с такой силой, что, казалось, кожа лопнет.
– Рули и помалкивай! – с ненавистью рявкнул мужчина с татуировкой на лице, тут же поворачиваясь ко мне и выдыхая: – Чтобы ни звука. Поняла? Услышу – сразу грохну.
Поспешно кивнула. Я бы вообще могла исчезнуть с их глаз, чтобы никого не беспокоить, но сейчас было опасно пытаться это сделать. А слышать такие угрозы было страшно, тем более ждала худшего.
Казалось, что путь длился вечно. В салоне было прохладно из-за работающего кондиционера. Тихо сняла свою теплую кофту и укрыла дочь.
Как бы там ни было, не могла уснуть, несмотря на то, что стояла гробовая тишина и за стеклом была ночь. Разные мысли беспокоили меня, не давая покоя. Я старалась не думать о жестоком Ферзе, полностью переключившись на воспоминания о тете, как жили с ней, а потом и родителей вспомнила.
Стало обидно. Они за все время моего отсутствия даже не подали в розыск, не попытались забрать из психушки. Да и зачем? Наверное, сестре уже сделали операцию… а это для них главное. Как ни странно, всегда была в тени Лилии, будто вовсе и не родная дочь а приемная. За столом, да и не только, всегда обсуждались успехи, проблемы, мероприятия практичной и умной сестры, а я была как изгой мира. Мама даже не слушала меня, вечно махала рукой, приговаривая: «Ой, Маша, ты, как всегда, летаешь в облаках и ходишь в розовых очках». Отец, постоянно затюканный недовольством жены, старался допоздна пропадать на работе, поэтому приходил ночью, ужинал и сразу отправлялся в зал, где они с матерью спали. Мы с Лилей делили единственную спальню на двоих, а когда в десятом классе любимая дочка привела парня, мама намекнула, чтобы я попросилась жить к тете, так как у сестры новая взрослая жизнь с достойным молодым человеком, работающим на хорошей должности.
Было стыдно, но все же поехала к родственнице, о чем ни разу не пожалела. Тетя у меня была невероятной души человек. Самая добрая и немного резкая, потому что честная. Я боготворила ее, а она любила меня. Родители и не вспоминали обо мне, только иногда, когда хотели похвастаться успехами Лилии и ее будущего мужа. А я для них всегда была на ранг ниже, поэтому и не рассказывала ничего, зная, что даже не заметят, если что-то будет не так. В душе всегда мечтала, что мама изменит свое отношение ко мне, но стало только хуже, когда заболела Лиля. Если быть честной, то до сих пор не знала, какой у нее диагноз. Мать постоянно звонила и обвиняла меня в том, что я здоровая, а их умная дочь, если не найти денег, станет инвалидом. Как-то так. А сама сестра относилась ко мне с презрением, как, впрочем, и ко всем, кто не имел математического склада ума, золотой медали и красного диплома.
Мысли потерялись, и даже не поняла, как уснула, проснувшись от резких выражений двух мужчин, обсуждающих звонок к Высокову. Мгновенно проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами, не желая, чтобы они знали, что я подслушиваю.
Съежилась, когда раздался голос мужчины на переднем сидении.
– Доброго времени суток, Владимир Андреевич. Звоню уточнить… – возникла неприятная пауза – мужчина слушал Высокова, а меня затрясло от пронизывающего холода. – Конечно. Понял.
Дальше удушающее молчание. Почувствовала, как мужчина обернулся ко мне, постаралась дышать равномерно. Отметив, что я сплю, потому что лежала с закрытыми глазами, бритоголовый сел нормально. Ожидала того момента, когда меня начнут обсуждать, и дождалась:
– Владимир, тут такое дело… Ферзь попросил… – на этом слове мужчина запнулся, – привезти Марию к вам для беседы.
От напряжения забыла, как дышать. Слышала монотонный голос мужчины, которого когда-то очень любила, и дрожала от страха. Он резко выдавал слова, но что конкретно, не могла понять.
– Да, я помню. Но, понимаете, он дал понять, что будет недоволен, если она…
Охранник недоговорил – Высоков перебил его и начал громко кричать, потому что голос в трубке стал грубее и в несколько раз сильнее. Подсознательно я надеялась, что Владимир пожалеет меня и откажется убивать, ведь мы… не чужие люди, у нас есть маленькая дочь. Я так молилась, что он одумается…
Стало не по себе. Да и было глупо грезить об этом. Если бы Высоков был человеком хоть на каплю, то не поступил так с нами. Даже не представляю, как еще он может поступить со мной. И что я сделала такого, чтобы он так безжалостно ко мне отнесся? Доверилась и влюбилась в добрые слова? А он… втерся в доверие, использовал, как инкубатор, а потом, когда Алена подросла… сдал в психушку. Жестоко и подло. Разве так поступают настоящие мужчины? И он еще твердил о достоинстве и уважении…
Невероятно, если бы я сама не позвонила ему тогда на работу и не узнала, что у него есть любимая жена, то так бы и не понимала, что произошло. Мне ведь тогда… когда Высоков привел врачей, слова не позволили сказать. Я только помнила крики, обвинения в краже его дочери, а потом пустота… и очнулась в палате.
– Да, конечно, вы нам за это платите. Не волнуйтесь, все будет так, как вы приказали. Извините за беспокойство, – пробубнил мужчина и отключился. Он бросил телефон на панель и, повернувшись к здоровяку, грубо отчеканил: – Нужно убрать ее.
Вздрогнула, стараясь удержать всхлип. Затрясло от мысли, что еще немного и все…
– Да ты гонишь?! Этот псих сказал, чтобы… – он подавился слюнями, прокашлялся и с возмущением воскликнул: – Да он на меня дуло наставил. Ему в радость замочить. Это же Ферзь, которого нанимают за большие бабки, и чтобы никто не знал. А если он рядом, следит за нами?
– Да ты брось. Зачем? За ней? – брезгливо сказал мужчина с татуировкой на лице. Скривился, намекая, что в такое верят лишь полные идиоты. – Кому она нужна? Просто этот маньяк любит строить из себя непонятно кого. Не кипишуй. Нужно в лес ее, и все дела…
– Нет, тогда ты сам, – убежденно отказался водитель, категорически не желая убивать женщину. Он резко посмотрел на коллегу и с недовольством выдал: – А если не просто так он сказал, доставить ее? Если проверяет? Он же не убрал волыну, пока я не согласился. Ждал моих слов. Ты же там был. Вдруг он трахал ее и решил…
– Ты не гони! Если бы важна была, тогда не отдал.
– Я не буду. Не так.
– А как? Да никому она не сдалась, тем более Ферзю, так что успокойся!
Мужчины перестали говорить, каждый думал о своем. Я же не могла дышать, еле сдерживая слезы, понимая, что в любом случае не довезут. А если… сбежать… Но я не могу оставить дочь. Без нее сойду с ума…
– Через полчаса заедем на территорию города. Повернешь на автовокзал. Там ее в туалете порежешь. Никто не догадается, а для Высокова – мы избавились от нее в пути, для Ферзя – она сбежала. Это так… для подстраховки. Уверен, что он уже забыл о том, что говорил нам.
Брюнет посмотрел в окно и выдал:
– Ладно. Согласен. Уверен – в восемь утра это можно сделать по-тихому.
– Еще бы, – вдруг загоготал мужчина на переднем сидении. – Уж мы-то знаем.
Чем ближе подъезжали к городу, тем сильнее меня трясло. Я была похожа на труп, и не представляла, как можно выкарабкаться из этого ада. Хоть открывай дверь и выпрыгивай, надеясь на чудо.Оказывается, самое поганое чувство, это когда находишься в безвыходном положении и знаешь, что еще немного и больше тебя не станет. И в то же время не до конца осознаешь, отказываешься верить, до последнего надеешься на удачу. Я не могла принять, что вот так можно взять и убить. Я ведь живой человек. Как можно так безжалостно? Почему?Когда дочка стала копошиться и открыла глаза, с любовью посмотрела на нее и прошептала:– Привет, зайка.– Мама, я хочу… – она посмотрела по сторонам и, обняв тонкими ручками за шею, тихо проговорила про туалет.Вздохнула и, набравшись смелости, громко спросила:– Можно остановиться? Алена в туалет хочет.– Потерпит, – нагло выдал бритоголовый, громко зевая, очевидно, не зная пр
Шесть месяцев спустя Мария Стояла у детской качели, наблюдая, как Алена с Вероникой строят башни из песка, сидя на корточках в большой песочнице. Уже час как играли дружно, а я с улыбкой наблюдала за ними. Посмотрела на чистое небо и улыбнулась. Прохладный ветерок нежно ласкал локоны, раскидывая в разные стороны. Не верила, что теперь у нас все хорошо. Спокойно, душевно и так тепло от счастья. И все благодаря чудесному человеку, невероятной девушке, которую мы встретили на своем пути – Лисиной Ирине. Отзывчивой и до невозможности доброй. Когда приехали в Москву, еще не знали, куда податься, а с деньгами было трудно. С банками появилась проблема, и мне необходимо было подъехать лично, чего я не могла сделать, поэтому оказалась без средств к существованию. Я не представляла, как буду выкручиваться и тут услышала голос Ирины. Она предложила переночевать у нее, услышав наш с дочерью
МарияУже несколько дней жили у бабушки Ирины, Клавдии Егоровны. Добрая старая женщина очень хорошо отнеслась ко мне и к Алене. Я могла разговаривать с ней часами обо всем и самое главное – она ни о чем не спрашивала, лишь иногда с грустью смотрела, будто все знала. А я не могла говорить о том, что так сильно волновало кровь.Мне было страшно и так жутко, что не могла спокойно спать и есть. Ночью ходила по двору, чтобы никого не пугать в доме, когда спали, или сидела на лавочке в старой беседке. Как же мне хотелось, чтобы этот кромешный ад закончился. Не могла я жить в постоянном кошмаре, вздрагивая от каждого шороха.А больше всего пугал Ферзь. Боялась его с первого взгляда, когда увидела на пороге старой лачуги, которую нам сдали для жилья добрые старики. Постоянно хотела спрятаться, скрыться, убежать, чувствуя, как он давит своей удушающей мощнейшей энергией. И самое страшное – он вновь нас нашел.Интересно, а
МарияПросыпалась от мысли, что по мне прошелся грузовик. Да так, что места живого не оставил. Открыла глаза и уставилась в белоснежный потолок, отсвечивающий в темноте светом фонаря за окном.«Где я?»По спине прошел холодок. И не потому, что мне было страшно в неизвестной комнате, а от понимания – рядом лежал мужчина.Ферзь.Резкий аромат туалетной воды, морского геля и чистой кожи заполнил легкие, и стало совсем нечем дышать. На секунду закрыла глаза, вспоминая сегодняшний день. Или вчерашний? Воспоминания окрасились в черный цвет, не оставляя надежду на счастье. Но я не могла сдаться.Медленно поднялась, зная, что если останусь, будет хуже. Мне нужна прохлада. Голова гудела так, что хотелось рухнуть вниз в надежде, что станет лучше.Кое-как добралась до ванны и закрылась. Все тело болело, и я начала снимать с себя одежду, так невыносимо раздражающую кожу. И запах&hell
ФерзьПо дороге мчались уже несколько часов. Был недоволен. Мало того что шарахается от меня, будто я ее насилую как только представится случай, так и вид у нее такой – словно на тот свет собралась.– Ты бледная, – грубо выдал, поворачиваясь к ней, отмечая, как она ерзает на пассажирском кресле. Уже проклял себя за то, что приказал ей садиться впереди. Отвлекает. Пусть лучше будет позади, чтобы я мог спокойно управлять машиной без мысли – дать по тормозам и пересадить ее к себе на колени.Твердая плоть дернулась, причиняя невыносимую боль. И это уже не смешно или интересно. Я презирал себя за слабость и желание к той, которая считала меня монстром.– Все нормально, – выдохнула она, закрывая глаза и тут же тише добавляя: – Голова болит.Отвернулся, сдерживая себя от ненужных высказываний. Не ест ни черта – с чего бы она не болела?! Проклятье! Еще не хватало нянькой быть.
На следующий день сидела за столиком в придорожном кафе, ожидая Ферзя, и когда принесут заказ. Мужчина отлучился по делам, предупредив, чтобы сидела на этом месте.Посмотрела на свои дрожащие руки и на минуту закрыла глаза. Вроде прошел только один день, а я до сих пор не могла успокоиться после сегодняшней ночи. Мы приехали в гостиницу, но не для того, чтобы поспать. Не успела я войти в номер, как оказалась прижата к стене, придавленная весом сильного мужчины, который после вручения подарков не произнес ни одного слова. Он даже игнорировал мои вопросы. А там Ферзь будто сорвался с цепи, страдая от невыносимого, жуткого голода… по моему телу. И как бы я в душе ни сопротивлялась, ненавидя себя, презирая его, но неистово отвечала на каждый его порыв, не в силах быть равнодушной.Затем, когда дрожала в его руках под утро, он со свирепой жадностью поцеловал и грубо приказал собираться. Говорил с таким видом, будто я в чем-то виновата или злился на себя.Я под
Ферзь Машина мчалась по дороге на огромной скорости. Хотелось остановиться и послать все к чертям собачьим, но не мог. Не мог. Проклятье, как меня выбивало из колеи то, что выходило из-под моего контроля. Ровно час назад получил сообщение от брата. Короткое, но когда прочитал, захотелось придушить его, как и отчаянную девчонку, посмевшую свалить от меня. «Теряешь сноровку? Смотри за девочкой лучше, когда она одна на балконе». Второе сообщение получил минуту назад. «Она не для тебя». Сука. Да кто он такой? Сопляк, который не в состоянии разобраться в своей жизни. Какого хрена еще учит меня? Ради того, чтобы он жил, я пошел на многое, превращая свою жизнь в ад, а в ответ увидел обиду, ненависть и желание уничтожить меня. Надо же… как предсказуемо. Заострил внимание на зеркале заднего вида, наблюдая за Марией, задумчиво смотрящей в одну точку, и громко задал интересующий вопрос: –
ФерзьСмотрел перед собой, заостряя внимание на лесопосадке из зеленых берез близ дороги. Машину схоронил здесь, чтобы не было видно. Был зол. Нет, даже в ярости после того, как получил информацию от Коня, что сюда движутся Медведев Олег, его друг – Охотник, который держал свой охранный бизнес с Взрывателем, и Беркут, коренастый брюнет с татуировкой на лице в виде птицы. Первых двоих знал, но лично не сталкивался, а с третьим пару раз схлестнулся. Но это старая песня. Нужно убраться до того, как они явятся. Беркутов знал меня и мог доставить лишние проблемы.Значит, пробили информацию и мчатся спасать Марию и ее дочь?Охренеть, молодцы какие…Лезут не в свое дело.Перевел взгляд на девчонку, украдкой с недовольством посматривающую на меня. Это сейчас. Час назад дикий котенок стонал на мне, когда я не выдержал и зарулил в ближайший лес. Плевать, что она там думала и желала, я так хотел.Ее и всю. А