Шесть месяцев спустя
Мария
Стояла у детской качели, наблюдая, как Алена с Вероникой строят башни из песка, сидя на корточках в большой песочнице. Уже час как играли дружно, а я с улыбкой наблюдала за ними. Посмотрела на чистое небо и улыбнулась. Прохладный ветерок нежно ласкал локоны, раскидывая в разные стороны. Не верила, что теперь у нас все хорошо. Спокойно, душевно и так тепло от счастья. И все благодаря чудесному человеку, невероятной девушке, которую мы встретили на своем пути – Лисиной Ирине. Отзывчивой и до невозможности доброй.
Когда приехали в Москву, еще не знали, куда податься, а с деньгами было трудно. С банками появилась проблема, и мне необходимо было подъехать лично, чего я не могла сделать, поэтому оказалась без средств к существованию. Я не представляла, как буду выкручиваться и тут услышала голос Ирины. Она предложила переночевать у нее, услышав наш с дочерью разговор, а потом попросила остаться. Не знаю почему, но доверилась, пусть и было страшно, но, заметив в ее глазах столько тепла и надежды, не смогла отказаться и не пожалела.
Мне было неудобно жить нахлебниками, но я не могла найти даже подработки, пока подруга не предложила рисовать картинки на заказ и даже нашла заказчиков, поэтому стала чувствовать себя уверенней и покупать вещи своей девочке и себе. Недорогие, но уже что-то. Ира же постоянно приходила с подарками, счастливо улыбаясь каждый раз, когда видела восторг в глазах Алены.
Я успокоилась, вошла в колею и стала жить обычной жизнью. Но в последнее время, во время прогулок с дочкой, мне становилось не по себе, и я вновь стала бояться выходить на улицу. Выжидала момента, чтобы на площадке играло много детей с родителями, или прохаживались с подругой, стараясь держаться на виду у всех.
Услышав предупреждающий кашель, резко обернулась и посмотрела на отца Вероники, с которой играла моя Алена.
– Добрый вечер, Маша, – вежливо произнес высокий мужчина с густой копной черных волос, впервые обратившись ко мне по имени.
Я смутилась и, выдавив улыбку, ответила:
– Добрый вечер.
В это время Лариса Егоровна, теща мужчины, поспешно уходила в сторону своего дома. Как только джип Виктора заезжал на парковку, она поспешно убегала, забывая проститься. Она хоть и не любила зятя, но с внучкой сидела, пока он был на работе. Женщина первое время держалась обособленно, как и я, а потом сама подошла с вопросом, и мы разговорились. Мне так не хватало общения, и я с интересом слушала каждое слово и с горечью принимала ее отчаянье и боль. Год назад у нее умерла единственная любимая дочь. Молодая и красивая, ей бы жить да жить, но судьба так распорядилась. В один момент жизнь внезапно оборвалась. Оторвался тромб… а случилось это в обед на улице, когда она гуляла с ребенком, и пока приехала скорая, женщина умерла на детской площадке. Очень неожиданно и страшно. Мужчина долгое время горевал, а вот недавно Лариса Егоровна поняла, что он встречается с женщинами, и очень расстроилась, гневаясь, что забыл про ее дочь.
– Девочки очень хорошо играют, – заметил он, жадно всматриваясь в мое лицо, отчего стало неудобно. Обычно Виктор здоровался и забирал дочь домой или отвозил в ресторан, а сегодня изменил своим традициям.
Я поспешно кивнула и отошла, но он словно не заметил и подошел еще ближе.
– Мария, а как вы смотрите, чтобы отправиться завтра в парк на карусели? Уверен, девочкам понравится. Я приглашаю, если позволите.
Такое интересное предложение, но меня что-то сдерживало от положительного ответа. Возможно, я считала, что мне нельзя сближаться с мужчинами, но он же хотел порадовать девочек. Или нет? Я боялась верить… именно мужчинам. До такой степени обожглась, что опасалась всего. Конечно, это потом пройдет, но пока меня ищут, не стоило доверять никому.
Подняла взгляд и чуть не вскрикнула, когда Виктор оказался почти вплотную, отчего соприкоснулись телами. Он улыбнулся и, взяв за руку, произнес:
– Простите, я вас напугал. Не нужно было так близко подходить. Просто вы такая нежная и хрупкая, что вас хочется постоянно оберегать.
Застыла, пытаясь понять его слова. Я ему интересна? Отступила на шаг и взволнованно прошептала:
– Виктор, я…
– Может, я рано заговорил об этом, вы простите, но вот знаю вас уже полгода и мне хотелось бы, чтобы мы подружились… стали ближе.
Он вновь подошел вплотную, и я словно впервые посмотрела на него, наблюдая в темно-карих глазах надежду и потребность. Мужчина был красив. Высокий, стройный, хорошо развит физически. Темная кожа очень красиво сочеталась с белоснежными рубашками, которые он предпочитал ежедневно одевать на работу. На лице всегда доброжелательная улыбка и интерес. Виктор говорил, где работал, но я забыла. У меня так бывает, когда во время разговора задумывалась о своем. Неудобно, но ничего с собой не могла поделать.
– Виктор, – начала и тут же услышала писк сообщения. Решила, что это Ира, ведь симка новая, и поспешно открыла сумку. Вытаскивая простенький телефон, быстро открыла сообщения. Кровь отлила от лица, когда увидела содержание текста.
«Квартира 53, этаж 5. Жди в гости, котенок».
Я пораженно всхлипнула и огляделась по сторонам, в полной уверенности, что это написал Ферзь. Больше некому. Он нашел меня.
«Но зачем?!»
Горячая ладонь легла на мою руку, и я услышала взволнованный голос:
– Мария, что-то случилось? Если нужна помощь, то я…
– Спа… спасибо, – пролепетала, заикаясь, чувствуя себя просто ужасно. И вырвав руку, очевидно, совсем грубо, раз мужчина скривился, вновь лихорадочно окинула взглядом территорию и прошептала: – Простите, мне… нам… нужно идти.
– Маша, вы побледнели, – удивленно отметил собеседник, не желая меня отпускать. Видела на его лице беспокойство, и стало неудобно от своего поведения. Редко когда ко мне относились с такой заботой и волнением, но меня уже начало трясти от страха.
– Нет, все хорошо. Наверное… Да… Извините, – пробормотала и поспешила к дочери, катавшейся на небольшой горке. Увидев меня, она побежала в мою сторону и закричала:
– Мамочка! Мамочка!
Подхватила ее на руки и прошептала:
– Алена, пойдем домой.
– А можно еще немного? Пожа-а-алуйста! Мы же только вышли.
– Нет, мы… мы… скоро уедем. Скажи Вероничке «пока» и пойдем.
Моя светловолосая красавица слезно посмотрела на меня, но больше ничего не сказала. Вздохнула и с грустью кинула взор на подругу.
– Пока, Вероника! Я буду очень скучать! – выдохнула она, махая рукой девочке.
Отмечая дерганья дочери, отпустила ее на землю и наблюдала, как она подходит к маленькой, темноволосой девочке и обнимает, а потом вернулась ко мне, взяв за руку.
Мы очень быстро шли, а, может, и бежали. Чувствуя маленькую ладошку в своей, мне было спокойнее, что Алена рядом, но вот в подъезд я боялась заходить. Дождавшись семейную пару у входной двери и только вместе с ними вошли внутрь. Нервно озиралась по сторонам, ожидая увидеть черные глаза сурового мужчины. Но на мое счастье, все было тихо и обыденно.
Поднявшись на нужный этаж, буквально заставила себя выйти из лифта. Шла со страхом в груди, мечтая поскорее оказаться внутри, чтобы закрыться на все замки. Маленькая дочка, чувствуя мое состояние, сильнее прижималась к бедру, поэтому пыталась внешне не показывать своего состояния, чтобы не напугать ее.
Даже не представляла, что буду делать теперь, но понимала, что нужно бежать. В груди появилось отчаяние, страх и возмущение. Я не понимала, что ему нужно?! Или Высоков снова нанял Ферзя?
Неважно кто и зачем. В любом случае – все плохо и тут важно как можно быстрее собираться, чтобы не потерять время.
***
Ферзь
Стоял у дерева и курил, наблюдая, как Мария ведет дочь к подъезду, оглядываясь по сторонам, надеясь сбежать после полученного от меня сообщения.
«Поздно, котенок. Сама виновата…»
Сплюнул горькую слюну и вновь втянул дым, медленно выпуская его, пока двигался к джипу Лодкина, который стоял в стороне у деревьев напротив окон его трехкомнатной квартиры. Проживал мужчина на втором этаже и поэтому позволял себе оставлять крутой внедорожник здесь, постоянно выглядывая, как только слышались громкие голоса или смех молодежи. Изучив поведение и привычки мужика, выделил ему пять минут на то, чтобы среагировал, и оказался прав. Он забыл про дочь, оставив ее в песочнице, и шуровал ко мне, желая отогнать от дорогой игрушки.
«Отогнать… Пусть попытается. Посмотрим, как у него получится…»
Кинул бычок от сигареты на асфальт и раздавил ботинком.
– Э-э-эй ты! – послышалось со спины.
Перевел взгляд на недовольного мужика, и тот сразу же отступил, оглядываясь по сторонам. Нагло сделал шаг к его джипу и положил ладонь на бампер, с силой продавливая, слыша сиплое хрипение владельца сквозь зубы.
– Ты… – начал он и резко замолчал.
– Еще раз к ней подойдешь… и будешь пешком ходить в свою гребаную, строительную шарагу, – отмечая, как округлились глаза Лодкина, довольно ухмыльнулся и на всякий случай добавил: – А если и это не поможет, то тогда и ходить не придется – будешь мечтать об этом в инвалидном кресле.
– Ты что? Я же к ней…
Было плевать на его оправдания, заверения и тем более возмущения. Повел челюстью, внимательно посматривая на испуганного воздыхателя, досконально сканируя, а потом грубо уточнил:
– Понял или по-другому объяснить?
– Не-е-ет, я понял – к Марии не подхожу, – заверил он, лихорадочно посматривая на машину, желая загнать в гараж и вроде как спрятать… от меня.
«Смешной…»
– Место 48 – я в курсе, – просветил этого умника, чтобы не надеялся на чудо, если не примет предупреждение к сведению.
Лодкин побледнел и потерял мысль, открывая и закрывая рот. Еле сдержал себя, чтобы не заехать ему по морде. Невероятно раздражал. Манеры, привычки, трусливая душонка – три дня за ним наблюдал, а десять минут назад невыносимо захотелось шею свернуть. Просто так... чтобы вид не загораживал.
Воздыхатель начал дергаться на месте, глазами высматривая подмогу. Мужику уже под сороковник, а вел себя как идиот. Постучал костяшками пальцев по лобовому стеклу и сразу услышал нужную интонацию.
– Не нужно. Я все понял и… пойду.
Последнее, как я понял, он спрашивал. Кивнул и лениво побрел в сторону деревьев, где стояли качели, но вдруг резко обернулся и выдал:
– Неправильное движение, ненужный звонок с твоей стороны и я…
Мужик закивал головой и быстро поспешил к машине, но тут же остановился, взъерошил волосы и закричал:
– Вероника!
Дальше не слушал, знал, что за тридцать минут соберет вещи и свалит на неделю на свою загородную, элитную дачу, чтобы успокоиться. Вот и хорошо. Заодно подумает…
Посмотрел на окна квартиры, где временно жила Мария с дочерью, и задумчиво повел головой. Что же… отпустить ее так и не получилось. Значит, временно придется пообщаться. Ее нашли – девчонка так и не научилась прятаться.
Не понимал, какого хрена здесь делаю? Но когда получил сообщение от Туманова, что Лотову ищут в Москве и вышли на Лисину, уже через десять минут со спортивной сумкой выходил из дома.
Твою ж мать… она додумалась остаться в городе на виду у всех стервятников и еще постоянно звонила в банк, пытаясь договориться, чтобы ей перечислили деньги на карту, не желая ехать к ним лично.
Наивная…
Везде засветилась.
Хотелось хорошенько встряхнуть, чтобы перестала так конкретно косячить и свалила куда-нибудь в богом забытую дыру, но нет, она приехала в столицу и умудрилась завести подружку, за которой следили парни Медведева. Когда пробил, долго удивлялся, желая утащить оттуда, но сдержался.
Застопорился, отмечая, как джип на всей скорости летит в сторону дальнего дома. Лодкин с дочерью направился в гараж, рассчитывая забрать с тайника детскую, нерабочую игрушку, которую, вероятно, он гордо называл пистолетом.
Ну-ну…
Заметив, как шевельнулась шторка, отступил в тень, зная, что Лотова меня не увидит. Постоял еще некоторое время и пошел к машине, посматривая на часы, зная, что ее подруга уже спешит домой.
Спрятаться они могли только в деревне, а именно у Лисиной Клавдии Егоровны, бабушки Ирины, или вновь кидаться по всем автобусам, пока не найдут временное пристанище.
Не хотел вмешиваться, не желал помогать, планируя все послать далеко и надолго. От вида в бездонных глазах ненависти меня выворачивало изнутри. А сейчас еще сильнее, чем тогда. Прошло полгода, но стоило вспомнить о ней и будто острый нож вонзился глубоко в тело. Ни женщины, ни работа, НИЧТО не могло удовлетворить. И это доводило до бешенства, появлялось дикое желание сорваться к ней и взять то, что хотел.
Но зачем?
Она НИКТО.
Но похоть рвала мозг так, что представлял собой безумного зверя.
Держал свои темные желания в себе, не желая ломать девчонку, но когда поступил звонок, словно сошел с ума, понимая, что теперь будет иначе. Она сама ко мне придет.
У нее есть только один-единственный путь – это помощь Медведева, но, как я понял, сам владелец охранного бизнеса с Лисиной на контакт не выходил, только давал указания своим людям. Пока не понимал кто помогал, да и было абсолютно плевать, но если не он, то Лотову сразу найдут и тут главное – не упустить момент, и понять, что от нее хотят люди Коханова.
Еще немного и все станет ясно…
Прошел дальше и сел в джип, ожидая звонка. В салоне витал стойкий аромат морской свежести, шедший от мелового ароматизатора японского производителя Eikosha. Услышав грубую ругань и детский плач, резко повернул голову и увидел у ближайшего подъезда валяющегося мужика, а над ним кружили два пацана, с разницей в несколько лет. Они пытались поднять пьяного и слезно просили пойти домой. Хотел отвернуться и дальше заниматься своими делами, но ярость сдавила легкие. Уж слишком эта мерзость напомнила прошлое.
Достал сигарету из пачки и вышел, закрыв дверь, продолжая наблюдать.
Пацан десяти лет просил отца подняться, дергал за плечи, а тот ругался последними словами, откидывая ребенка. Темноволосый, худой мужчина почти захлебывался в луже и в своих отходах. Вид трясущегося второго пацана заставил смять сигарету и отшвырнуть в сторону.
Резко пошел вперед и, приблизившись к старшему, встал рядом, расставив ноги на ширине плеч. Дернув подбородком на тушу, спросил:
– И часто так?
Ребенок некоторое время стоял, думая о своем. Видел, что он на грани – достало так, что поперек горла стояло, но пацан украдкой бросал взгляд на вздрагивающего младшего брата, и пытался сотворить чудо, прекрасно зная, что это бесполезно.
– Мамка умерла год назад, и мы остались одни. А отец… ему до сих пор плохо… – пробубнил он, и затолкал грязный палец в рот, сгрызая ноготь, даже не осознавая этого.
– А раньше как? – поинтересовался, взглядывая в небо, темнеющее с каждой минутой. Посмотрел на часы, прикидывая, когда ждать действий от Лотовой и Лисиной.
Раздался громкий, хриплый кашель. Мужчина, валяющийся на дорожке, рвано открывал рот, а когда стало легче, пробухтел:
– Твари. Суки… Да они…Ага… еще…
– Папка раньше другим был, – с обидой выдал пацан. – Любил нас и мамку. А теперь… нет, – последнее он сказал с раздражением, и я знал, что еще год в таком дерьме, он будет таким же… как и я. А если начнут кидать по детским домам, то…
Задумчиво окинул одного и второго, и, не замечая следов от побоев, усмехнулся. Не так все херово… как могло быть.
– Хочешь, чтобы не пил? – задал важный вопрос, предлагая ему выбор, которого у меня не было, потому что всем было плевать на голодного, грязного пацана с разбитой губой, синего от постоянных побоев. Только слова, бумажная волокита, а на самом деле… никому ничего не нужно.
Парень с изумлением уставился на меня. Он сглотнул, поменял ногу, сжимая рукой ткань старой футболки на груди, и просипел:
– Хочу.
«Хочет…»
– Показывай квартиру, а я… помогу, – грубо сказал и сделал шаг к вонючей свинье, выдающей сопящие звуки. Ухватил за шиворот, безразлично сдавливая горло, отчего он начал барахтаться и выдавать непонятные звуки, и потащил его внутрь дома, не реагируя на волнение и страх малого, вцепившегося в шорты старшего брата, державшего дверь.
Жили они на первом этаже, поэтому когда с грохотом швырнул мужика в ванную их замызганной однушки, он начал глотать воздух, пытаясь прийти в себя.
– Дядя… папе больно, – воскликнул малой, желая кинуться на меня.
Смотрел на него и видел Глеба. Он также пытался защитить монстра, что каждый день отравлял нам жизнь, превращая ее в невыносимый ад.
– Еще нет, – сухо констатировал ситуацию, а потом вновь перевел взгляд на мужика, пытающегося вылезти из чугунной ванны, и приказал: – Дверь закрой и не заходи. Понял?
– А вы…
– Ты понял, что я сказал?
– Да, закрыть и не заходить, – запинаясь, проговорил он, судорожно заламывая свои пальцы, переживая, что я убью его папашу-ублюдка. Пацаненок подошел к старшему брату, с надеждой вглядываясь в глаза, но тот только подтолкнул его, выпроваживая в коридор.
На лице нет ни одной эмоции… он посмотрел в упор, а потом кивнул и закрыл дверь.
Внутри все стянуло… будто в прошлое вернулся. Я себя видел…
Выдохнул и сжал руки в кулаки.
Нечего стоять, время идет.
Повернулся и положил руку на смеситель, а в следующую секунду нажал на кран с холодной водой. Мужчина захрипел от возмущения, начал подниматься. Включил горячую воду и за шиворот подтащил к напору, тут же меняя на холодную.
– Ты-ы-ы-ы… Му-у-у-ужи-и-и-ик… Ты что творишь? – хрипел он, закрывая лицо, барахтаясь, желая жить. Я крепко держал, переключая краны, не обращая внимания на его хрипы, крики, мольбы, слыша плач малого пацана, который стоял за дверью, но не заходил. А может… и старший не давал.
Путевым вырастет, если не упустить.
Следующие десять минут поливал пьянчугу только ледяной водой, а потом вытащил и швырнул на плитку, давая возможность оклематься. Когда посчитал, что мужик протрезвел, достал пистолет, присел на корточки и прижал дуло к виску.
Он замер, моментально приходя в себя, и прохрипел:
– Я… я…
– Ты… – протянул, с силой вдавливая дуло, чтобы ощутил в полной мере, что ему светит, – уже как десять минут назад бросил бухать. А если нет…
В следующую секунду со всей силы ударил его лицом в пол, отчего он взвыл, захлебываясь в собственной крови, а я продолжил:
– Узнаю, что хоть рюмку выпил, а пацаны твои воруют, чтобы жрать себе купить, вернусь и грохну. Понял?
– Да-а-а-а… – взвыл он, сплевывая кровь.
– И поверь, я свои обещания выполняю. Убить – для меня так же легко, как дышать.
Повисла тишина, а потом послышался всхлип, и мужчина задрожал, громко сотрясаясь от плача, закрывая лицо.
– Им нужен отец, а не падла, которая может только в глотку заливать, пока не сдохнет. А такие мрази, как ты… все никак не подыхают.
– Я не буду… Не буду… – повторял он, пытаясь подняться.
– Смотри, я тебя предупредил.
Встал, с недовольством отмечая, что замочил брюки, и пошел к двери. На мгновение застопорился и, просканировав ничтожную клетку, отмечая грязные полотенца, пропитанные затхлостью, куски засохшей грязи от обуви, валяющейся рядом, гору посуды в раковине, процедил:
– И квартиру приведи в порядок. Не один живешь.
Он судорожно кивнул, а мне больше ничего не нужно было. Я вышел и устремил взор на пацана с гневными глазами, волнующегося за отца, которого держал старший брат. Закрыл дверь, и сделав шаг к выходу, остановился и спросил у старшего:
– Как зовут? – вдруг спросил.
– Тимофей, – уверенно выдал он, и, посмотрев на маленького брата, добавил: – А это Вовка.
Достал из кармана несколько купюр и положил на тумбочку.
– На продукты, пока батя не оклемается. Справишься? – спросил резко, чтобы понял, что это не на сигареты и не помощь папаше, а на то, чтобы нормально ели, пока не станет так, как прежде. Пусть без матери, но жизнь продолжается.
Он кивнул, но отступил на шаг, закрывая брата.
– Правильно. Смотри за ним. Ты старший.
Глянув на часы, понял, что отвлекся на полчаса и быстрыми шагами пошел из квартиры, пропитанной алкоголем и блевотиной. Только вышел из дома, как послышался писк, входная дверь открылась, и я услышал голос:
– Дяденька!
Обернулся и увидел пацанят. Они смотрели на меня с волнением и благодарностью, отчего застыл, не ожидая и не нуждаясь.
– Спасибо… спасибо за батю. И… я буду всегда смотреть, – произнес Тимофей, обещая мне.
Смог только кивнуть, понимая, что так и будет. Последний раз заострил внимание на малом, со страхом взирающего на меня, и поспешил к машине.
Только взялся за ручку, как заметил стройную брюнетку в спортивном костюме с большой сумкой на плече, которая сразу бросилась в глаза.
Чувствуя, как тело моментально напряглось от возбуждения, усмехнулся, оценив прикид девчонки. Что же… неплохо.
Медленно обошел дом, наблюдая, как Мария шла в сторону остановки, и когда исчезла из поля зрения, направился к подъезду ее дома, желая проверить квартиру. На первом этаже никого не было, пока лифт не остановился. Из него вышла невысокая девушка с пепельными волосами и… дочерью Маши в джинсовом костюме и в кепке, под которую спрятали волосы.
– Лучше на том поднимайтесь. В этом лужа. За животными лень убирать хозяевам, – проговорила Лисина совершенно спокойно, отвлекая от девочки.
Хмуро наблюдал, как они выходят. Нажал кнопку вызова второго лифта, тут же загружая программу в смартфоне, чтобы знать, мягкая игрушка с чипом с ними или нет. Доехал до пятого этажа и уже через минуту вошел в квартиру, цедя про себя проклятия, что связи нет.
Стоило зайти в зал, программа выдала результат – объект на месте. Не взяли. Быстрыми шагами прошел в комнату и увидел медвежонка под покрывалом. Резким движением вытащил игрушку и стал внимательно осматривать все в доме, пока не нашел небольшой блокнот под подушкой Марии. Взял в руки и начал листать листы с портретами. В основном были изображены Ирина, ее дочь, она сама и еще несколько женских лиц, а на последних… был изображен мужчина без лица. На первой он в старой лачуге на пороге дома, на второй в машине в профиль, третье – просто лицо в момент гнева. На последней художница полностью вывела черты, особенно тщательно губы и глаза, полные ярости.
На нем был изображен я, как впрочем, и на двух других листах… без лица.
Всматривался, а потом убрал блокнот в карман и пошел на выход, в полной уверенности, что все проверил.
Осталось немного…
Других вариантов у нее нет, а если будут, устранить несложно.
Что же… никто никого не заставляет. А я просто наблюдаю и жду.
МарияУже несколько дней жили у бабушки Ирины, Клавдии Егоровны. Добрая старая женщина очень хорошо отнеслась ко мне и к Алене. Я могла разговаривать с ней часами обо всем и самое главное – она ни о чем не спрашивала, лишь иногда с грустью смотрела, будто все знала. А я не могла говорить о том, что так сильно волновало кровь.Мне было страшно и так жутко, что не могла спокойно спать и есть. Ночью ходила по двору, чтобы никого не пугать в доме, когда спали, или сидела на лавочке в старой беседке. Как же мне хотелось, чтобы этот кромешный ад закончился. Не могла я жить в постоянном кошмаре, вздрагивая от каждого шороха.А больше всего пугал Ферзь. Боялась его с первого взгляда, когда увидела на пороге старой лачуги, которую нам сдали для жилья добрые старики. Постоянно хотела спрятаться, скрыться, убежать, чувствуя, как он давит своей удушающей мощнейшей энергией. И самое страшное – он вновь нас нашел.Интересно, а
МарияПросыпалась от мысли, что по мне прошелся грузовик. Да так, что места живого не оставил. Открыла глаза и уставилась в белоснежный потолок, отсвечивающий в темноте светом фонаря за окном.«Где я?»По спине прошел холодок. И не потому, что мне было страшно в неизвестной комнате, а от понимания – рядом лежал мужчина.Ферзь.Резкий аромат туалетной воды, морского геля и чистой кожи заполнил легкие, и стало совсем нечем дышать. На секунду закрыла глаза, вспоминая сегодняшний день. Или вчерашний? Воспоминания окрасились в черный цвет, не оставляя надежду на счастье. Но я не могла сдаться.Медленно поднялась, зная, что если останусь, будет хуже. Мне нужна прохлада. Голова гудела так, что хотелось рухнуть вниз в надежде, что станет лучше.Кое-как добралась до ванны и закрылась. Все тело болело, и я начала снимать с себя одежду, так невыносимо раздражающую кожу. И запах&hell
ФерзьПо дороге мчались уже несколько часов. Был недоволен. Мало того что шарахается от меня, будто я ее насилую как только представится случай, так и вид у нее такой – словно на тот свет собралась.– Ты бледная, – грубо выдал, поворачиваясь к ней, отмечая, как она ерзает на пассажирском кресле. Уже проклял себя за то, что приказал ей садиться впереди. Отвлекает. Пусть лучше будет позади, чтобы я мог спокойно управлять машиной без мысли – дать по тормозам и пересадить ее к себе на колени.Твердая плоть дернулась, причиняя невыносимую боль. И это уже не смешно или интересно. Я презирал себя за слабость и желание к той, которая считала меня монстром.– Все нормально, – выдохнула она, закрывая глаза и тут же тише добавляя: – Голова болит.Отвернулся, сдерживая себя от ненужных высказываний. Не ест ни черта – с чего бы она не болела?! Проклятье! Еще не хватало нянькой быть.
На следующий день сидела за столиком в придорожном кафе, ожидая Ферзя, и когда принесут заказ. Мужчина отлучился по делам, предупредив, чтобы сидела на этом месте.Посмотрела на свои дрожащие руки и на минуту закрыла глаза. Вроде прошел только один день, а я до сих пор не могла успокоиться после сегодняшней ночи. Мы приехали в гостиницу, но не для того, чтобы поспать. Не успела я войти в номер, как оказалась прижата к стене, придавленная весом сильного мужчины, который после вручения подарков не произнес ни одного слова. Он даже игнорировал мои вопросы. А там Ферзь будто сорвался с цепи, страдая от невыносимого, жуткого голода… по моему телу. И как бы я в душе ни сопротивлялась, ненавидя себя, презирая его, но неистово отвечала на каждый его порыв, не в силах быть равнодушной.Затем, когда дрожала в его руках под утро, он со свирепой жадностью поцеловал и грубо приказал собираться. Говорил с таким видом, будто я в чем-то виновата или злился на себя.Я под
Ферзь Машина мчалась по дороге на огромной скорости. Хотелось остановиться и послать все к чертям собачьим, но не мог. Не мог. Проклятье, как меня выбивало из колеи то, что выходило из-под моего контроля. Ровно час назад получил сообщение от брата. Короткое, но когда прочитал, захотелось придушить его, как и отчаянную девчонку, посмевшую свалить от меня. «Теряешь сноровку? Смотри за девочкой лучше, когда она одна на балконе». Второе сообщение получил минуту назад. «Она не для тебя». Сука. Да кто он такой? Сопляк, который не в состоянии разобраться в своей жизни. Какого хрена еще учит меня? Ради того, чтобы он жил, я пошел на многое, превращая свою жизнь в ад, а в ответ увидел обиду, ненависть и желание уничтожить меня. Надо же… как предсказуемо. Заострил внимание на зеркале заднего вида, наблюдая за Марией, задумчиво смотрящей в одну точку, и громко задал интересующий вопрос: –
ФерзьСмотрел перед собой, заостряя внимание на лесопосадке из зеленых берез близ дороги. Машину схоронил здесь, чтобы не было видно. Был зол. Нет, даже в ярости после того, как получил информацию от Коня, что сюда движутся Медведев Олег, его друг – Охотник, который держал свой охранный бизнес с Взрывателем, и Беркут, коренастый брюнет с татуировкой на лице в виде птицы. Первых двоих знал, но лично не сталкивался, а с третьим пару раз схлестнулся. Но это старая песня. Нужно убраться до того, как они явятся. Беркутов знал меня и мог доставить лишние проблемы.Значит, пробили информацию и мчатся спасать Марию и ее дочь?Охренеть, молодцы какие…Лезут не в свое дело.Перевел взгляд на девчонку, украдкой с недовольством посматривающую на меня. Это сейчас. Час назад дикий котенок стонал на мне, когда я не выдержал и зарулил в ближайший лес. Плевать, что она там думала и желала, я так хотел.Ее и всю. А
Ферзь Облокотившись на подоконник, курил, наблюдая с лоджии за балконом на пятом этаже соседнего дома. С седьмого хороший обзор, а то, что не видно, можно уточнить по камере. Лотова с дочерью жила в квартире Лисиной Ирины. Сама же владелица недвижимости переехала к Медведеву, который по ее просьбе приставил к Марии охрану и напичкал камеры на входе. Лисина разговаривала по телефону, а когда завершила разговор, появилась Лотова. Заметив Марию, с нежной улыбкой прижимающуюся к стене, мое тело моментально отреагировало. Проклятье! Из-за нее постоянно был на пределе. Никогда не думал, что можно так желать женщину. Да только один ее вид уже делал меня твердым. Как же это бесило. Я ненавидел ее и презирал себя. А сильнее – желал… хотел всю без остатка проглотить, владеть, брать, чтобы стонала подо мной, трогала и извивалась, еще сильнее затягивая в омут страсти. Дикий котенок, мать ее. Вчера, когда увидел шок и
Парк Царицыно Мария С восхищением смотрела на завораживающий фонтан, танцующий под звуки прекрасной музыки. Нечто невероятное. Никогда не видела столь восхитительной картины. Струи воды, подсвеченные в неведомой гармонии тысячами светильников всех возможных цветов и оттенков, были похожи на переливы северного сияния. Настоящее чудо. Прошел час, как я и Егор здесь гуляли после ресторана, но я не могла успокоиться. Мое сердечко билось в такт музыке, заставляя тело трепетать. Напор воды, поднимающийся из земли, преображался в игру струй с огоньками света, в мерцание миллионов брызг в вечернем воздухе. И эта красота сопровождалась прекрасными переливами звуков, созданными гениями великих композиторов. Потрясающее видение. Перевела взгляд на Ретохина и смутилась. Я его не слушала, полностью растворилась в своих мыслях, восхищаясь сказочным фонтаном. Егор продолжал свою историю. Попыталась скон